тень, сливовым от пирса тянется следом

глава 1

пересыщенным цветочным ароматом, въедается, как дым

Попадая в духоту своей квартиры, Джим напрягается. Стягивая, ведет пиджаком по каменным лопаткам. Не спешит снимать кобуру. Глаза закрываются и безумно хочется есть. Желудком, но не головой. В первую такую ночь, когда интуиция забила тревогу и в помещении витало, что-то чужое, но такое знакомое; Гордон обходит всю квартиру. Держит оружие наготове, намереваясь проверить, все ли на местах. Огибает ковры, поскольку, в будние дни, редко доходит до того, чтоб снять обувь, чтобы сказать себе мысленно «чисто». Чашка с полосой сухой кофейной гущи, незакрытый отсек кофеварки, полу-опущенные жалюзи на балконной двери — вроде бы ничего не изменилось. Проверяет раздвижную дверь балкона — закрыто. За стеклом видит мелкий снег, пропадающий в тумане. Как-то вмиг потемнело... По пути домой небо было, почти, идеально чистым. Многоэтажка кажется одиноким монолитом, в центре сухой холодной пустыни. Вскоре, прислушиваться, переступив порог собственного дома, может войти в привычку. Опираясь на толстую столешницу, Гордон делает затяжку. Включает вытяжку, думает о том, как заварит рамен и откроет чипсы. Дом — это отдых и безопасность, ведь так? У Гордон никогда не было, какой-то особой мотивации поскорее добраться до гнезда из участка или – что происходит чаще – с покоцанным лицом, прямиком из очередной передряги. Но теперь дом не кажется даже укромным местечком, чтоб залатать раны, поспать. Вскоре Джим действительно привыкает подмечать, как волоски встали дыбом, буд-то от электричества в воздухе, стоит пересечь порог. Ловить боковым зрением мельчайшие изменения, что растворяются, стоит только попытаться озарить их вниманием. «Запасной телефон лежал здесь, или правее, почти на краю открытой папки с делом?» Иногда выдается, по пять-семь спокойных вечеров, без призрачной тревоги. Но пистолет, все равно, перекочевал из тумбочки под бордовую подушку. Дома больше не выходит сбросить дневной стресс. Чаще — полуночный. Навязчивое чувство, – нет, не слежки, — присутствия, не дает, со спокойным вздохом, опустить плечи и беспечно растечься на диване. Конечно, уставшие тело и мозги не спрашивают разрешения и, кое-как Гордон засыпает. Последнее время; всегда в одежде. Ночь за ночью. Рано утром, когда ей удается отвлечься от проблемы, она размышляет. И одним таким утром понимает — «Городу чего-то сильно не хватает. Он ждет.» — Хочешь приствим кого? Да я и сама могу подежурить, — невзначай, будучи в курсе подозрений, по-подружески, предлагает Харви. Она сильно хмурит брови, прячась от теплого, но противно-едкого весеннего солнца. — Много ли толку будет от спящей охраны? — улыбается Джим, будучи отчасти даже смущённой перспективой того, что Буллок будет сидеть всю ночь под ее дверью, или возле дома. Или вообще в квартире, пока она спит. — А для выделения человеческих ресурсов, — продолжает она, туша сигарету и хищно приглядываясь к картофелю фри, — думаю, пока, рано. Внятных доказательств у меня нет. Напарница не сильно настаивает и, как-то незаметно, они возвращаются к привычному обсуждению приятной чепухи за перекусом. В тот же вечер, полицейская поправляет, сбившийся между зонами, маленький коврик на кухне. Так, не зная сама зачем, полицейская заминает вопрос. Хотя свои подозрения не считает чепухой. Впрочем, о том, что сказала напарнице, немного, но все таки жалеет. Особенно через месяц, когда после затишья пропадает её старый брелок с двумя белыми голубями, слитыми в рельефную, почти плоскую фигурку. Она стоит не шевелясь, держа коробку со всякими мелочами, долгие минуты. Думает, сомневается. Пытается поверить глазам. Она бы и не заметила, если бы не разбирала вещи, которые давно ждали, хоть какой-то сортировки. Открой она коробку впервые, то подумала бы, что просто давно переложила брелок. Или же вообще не вспомнила о нем. Нет и нет. Но вчера она доставала коробы для хранения и металлические коробки, вроде этой, с верхних полок кладовки и... Она совершенно точно помнит, что сверху пуговиц, цепочек, пары бумажек и свечек лежал брелок. Отставив коробку тогда, она продолжила копаться в потёмках кладовки. Джим тянет с тем, чтоб сказать Харви. А по прошествии двух дней, обыскав все, решает вообще не говорить.