Les petits coureurs

      Пьер и Даня бежали со всех ног в класс. Коридоры уже заполнились детьми, который расходились по своим занятиям. Они удивленно смотрели на двух бегущих парней, ведь по коридорам бегать было запрещено, но это их как-то не волновало. Сейчас главное было попасть в кабинет раньше, чем это сделает месье Хорнер, иначе можно было застрять у него после уроков. Не самое приятное времяпровождения. Они остановились у самой двери чтобы перевести дух. Мальчишки посмотрели друг на друга, их щеки были румяные от беготни, от укладки Пьера осталось ничего, а на лбу Квята выступали капли пота. Они засмеялись. Немного странное быстрое приключение, но для первого раза сойдёт. Как только дверь кабинета открылась они попали в настоящий хаос. Повсюду летали бумажные самолётики, в классе царил шум, а кто же был в эпицентре всего беспорядка? Никто иной как Даниэль собственной персоной. Класс по своему виду напоминал амфитеатр, а Дэн, расхаживая по партам, разбрасывая вокруг бумагу, как осенние листья, был главным оратором. Он зачитывал злобные лимерики про преподавателей. Особенно доставалось Вебберу. После каждого такого стишка стайка ребят вокруг него аплодировали. Только несколько мальчишек не поддерживали общий настрой. Кто-то, потому что «прилежный» ученик, а кто-то, потому что считал Дэна тупым клоуном. Ко второй категории можно было причислить мальчишку с русыми волосами, пухлые губы, прямой нос, брови дугой. Его выражение лица было крайне недовольным, он скептично смотрел на парня, который продолжал расхаживать по партам, потешая народ.       — Прилежный ученик. Гроза предметов. Каждый день готовит эти стишки, — усмехнулся Даня, он легко побежал вверх по небольшой лестнице, занимая место в самом конце, рядом сидел Нико, который что-то писал. Он совсем не обратил внимания на подсевшего Квята, который толкнул того в плечо. Карлоса рядом не было, он был в толпе, что наблюдала за стихотворцем, пытаясь саботировать его выступление. Дани позвал Пьера к нему, указывая на место через проход. Рядом, к сожалению, их больше не было.       Гасли вбежал вверх и сел за парту. Он заметил, что она открывается. Пьер заглянул в нее и заметил бумагу, учебники и письменные принадлежности. Корешки некоторых книг были просто в плачевном состоянии, вот-вот и любая из книг могла развалиться в труху. Мальчик посмотрел кто сидел с ним в одно ряду. С одной стороны, судя по всему, небезызвестная ему разрушительная четверка. На его стороне сидел уже знакомый ему Антонио, мальчик с рассеченной бровью, которого он видел на разминке и другой с красивым профилем и ресницами.       — О, привет. Мы так особо и не познакомились. Я Пьер, — Гасли протянул руку Джовинацци. Он ее аккуратно пожал, будто чего-то опасался, — А ты… Антонио по-моему? Прости, я еще мало кого знаю здесь.       — Да, я Антонио, — усмехнулся он, — это Алекс и Джордж, — двое повернулись к ним и с улыбкой кивнули, снова оборачиваясь к своим друзьям, что сидели чуть впереди. Русый мальчик и мелкий с родинками, — Это Макс и Ландо, — ответил на немой вопрос Пьера его сосед по парте. Это имя уже всплывало как-то в разговоре.       — У Макса фамилия случайно не Ферстаппен? — Мальчики столкнулись взглядами. У Макса были голубые глаза, которые ближе к зрачку становились светлее. В них был немного зеленоватый оттенок. У Пьера тоже были голубые глаза, но у него преобладал серый, а цвет был сплошной. И снова этот опасный блеск. Гасли отвернулся от греха подальше, возвращаясь к своему собеседнику.       — Он самый, — подтвердил подозрения Джовинацци, — я смотрю ты уже нашел себе компанию. Неплохой выбор. Здесь лучше быть с кем-то чем в одиночку, теперь у тебя есть серьезная защита. Даня слишком привязывается к людям, он этого никогда не признает, если что я тебе этого не говорил, — Пьер не понял к чему это было сказано. Внезапно в голову Гасли прилетел скомканный листок бумаги, — это было быстро, — усмехнулся парень. Пьер взял скомканный листок и аккуратно его развернул. Там было написано «псина сутулая», нарисован он в виде собаки на поводке у Дани? Гасли усмехнулся, — ты только не расстраивайся, это еще про «мамку» не начали шутить.       — Пф, да от чего здесь можно расстроиться? Ребячество какое-то, — сам Пьер немного напрягся в душе. Это был очень нехороший знак, а сколько их уже за сегодня было? Внезапно сзади подошел Данил, он выхватил листок из рук мальчика, быстро пробежавшись глазами, он скомкал бумажку и спустился на уровень ниже. Он оперся о чужую парту и со всей силы бросил комок в Макса, который тут же прикрыл свою голову руками.       — Не смей к нему приставать, Ферстаппен! — Рявкнул Данил, указав на Пьера пальцем. Он еще не слышал такого тона в голосе Дани. Он откровенно пугал. Воздух вокруг раскалялся. Дэн перестал веселить народ, и все разом притихли, застыв взглядами на собирающимся шторме. Только двое резко подскочили с мест, будто готовясь на перегонки разнимать этих двоих. Кажется Пьер только понял, о чем говорил Антонио. Тот снова посмотрел на своего соседа и тот лишь развел руками. Пьер не знал, что делать, ведь он был практически уверен, что все шло к драке.       — Или что? Ударишь меня? — Надменно усмехнулся Макс. Гасли уже понял, что русый мальчишка дерзкий и что у него с четверкой целая история. Не просто же так Даниэль упомянул его. Скорее всего Макс и был одним из тех хулиганов другой категории, и он определённо провоцировал Даню, специально напрашиваясь на кулак.       — Ну вот опять, — многозначительно вздохнул Антонио, закрывая лицо рукой. Данил подскочил на парту и налетел на Макса с кулаками. Ферстаппен, конечно, в обиду себя не даст. Макс отвел немного голову назад и со всей силы ударил Даню лоб в лоб. В головах обоих загудело. К дерущимся попытались пройти двое. Феттель, которого Галси уже знал, и темнокожий парень с косичками.       — О, кавалерия. Себ и Льюис.       — Атас! Хорни идет! — закричал кто-то из ребят. Все резко оглянулись на дверь. Дэн пошел по партам вверх и спрыгнул на свое место. Даня и Макс в срочном порядке отстали друг от друга. Все быстро заняли свои места и к моменту как дверь открылась в классе была тишина.       Хорнер окинул очень суровым взглядом всех присутствующих. От него у Пьера мурашки по спине побежали. Он будто насквозь смотрел, было холодно и неприятно. Глаза были глубоко посажены, он смотрел исподлобья, светлые брови, которых почти не видно, темные волосы с проседью. Он с журналом сел за рабочий стол. Он сложил руки и снова будто просканировал класс.       — Ты. Ты и Ты, — Кристиан указал на Даниэля, Данила и Макса. Он щёлкнул пальцами и указал на место перед его столом. Трое мальчиков встали перед учителем, который скрестил руки на груди. Другие смотрели им в след, будто их отправляли на расстрел. — Квят и Ферстаппен по углам, Риккьярдо к доске, — мальчик разошлись согласно купленным билетам. Макс и Данил встали спиной к классу, лицом к углу, — Многие почему-то думают, что если учителя в классе нет, то он ничего не видит и не знает. Очень опрометчиво, — все на секунду посмотрели на сидящего впереди Льюиса, а там переглядывались между собой, — пора бы уже понять, что вас троих это касается в первую очередь. Разве вам самим не надоело сидеть на наказании после уроков? — Квят тихо выругался и прислонился лбом к стене. Макс хотел стену проломить рукой, ну, а Дэн просто ждал как его будут валить по предмету.       — Оставим прелюдии. Всем доброе утро.       — Доброе утро, месье Хорнер, — уныло ответили дети. Их ожидали две веселые пары в компании цифр, фигур и Хорнера. Вся атмосфера пропиталась каким-то отчаянием и лютой скукой. Все молчали, уставившись в листы перед собой.       — Я смотрю у нас новый оболтус появился, посмотрим позднее что ты можешь, где Леклер? — Руку поднял Льюис и сказал, что тот наказан. Хорнер понимающе кивнул, даже не удивился. Пьер нервно сглотнул. Он не знал, что его будет ждать. На предыдущих местах он учился довольно хорошо, не то, чтобы он сомневался в своих знаниях, но этот человек его откровенно пугал.       Время текло так медленно. Пары казались бесконечными. Всю первую пару Даниэль стоял у доски и решал. Казалось, что от скрипа его извилин у него загорятся его кудряшки. Бедняга предавался всем видам морального унижения. Наверное, нельзя почувствовать себя глупее чем на уроке у Хорнера. Под конец такой экзекуции у Дэна начинала гудеть не только голова, но и ноги, ровно, как и у Дани с Максом. Единственное, что им помогало держаться это обоюдная ненависть. Они точно сцепятся опять после уроков. К началу второй пары провинившихся вернули на свои места. Это означало, что следующий на пытку пойдет Пьер. Хорнер подозвал Гасли к себе. Пьер встал за спиной Хорнера у зелёной доски с мелом в руке. Он неуверенно обернулся, посмотрев сначала на учителя, который выбирал задачу, пример или уравнение, а затем на задний ряд. Там его подбадривала группа поддержки из последнего ряда. Нико, Карлос, Дэн, Даня, Антонио и даже Джордж с Алексом, пытались показать всеми возможными жестами мира, что все будет нормально, но Пьер покачал головой одними губами сказав «нет, ребят». Как только учитель начал диктоваться шевеление тут же прекратилось. Только противный звук мела по доске, от которого было неприятное ощущение в ушах. Пьер простоял у доски минут пятнадцать, но на удивление все давалось легко. Он сам удивлялся себе. Учитель лишь одобряющие кивал. На место Пьер возвращался с улыбкой победителя ему он тихо отбил «пять» Дане и Антонио, который прошептал на ухо Гасли, что очень впечатлен. Остальным кто выходил к доске везло меньше. Алекс Албон начинал за здравие, закончил за упокой, это относится и к Эстебану Окону, который шел следом, и только Джордж Рассел показал высший математический пилотаж. Можно смело сделать вывод, что выходить к доске на уроках Хорнера равносильно десяти или пятнадцати минутам позора. Для кого-то даже целый урок. Прозвенел колокол, и все дети тут же подорвались с места, но последнее слово осталось за Хорнером.       — Ферстаппен, Риккьярдо и Квят. Завтра после уроков жду вас здесь на наказание. Будем вместе слушать стихи вашего товарища, — все трое в момент побледнели.       — Но завтра же среда?! — Отчаянно вскрикнул Даниэль. Учитель ничего не сказал и покинул кабинет. Макс разозленный растолкал всех, чтобы вылететь ветром из класса. Даниэль в шоке сел на свое место. Он выглядел таким подавленным. Данил резко встал и тоже ушел из класса, — Мне надо позвонить маме, — сквозь закрытые руки сказал Риккьярдо, — Пьер, пойдешь со мной? — Пьер указал пальцем на себя, — да, ты. Смотри, — он указал на Нико, который оказывается заснул на уроке, а Карлоса рядом не было. Опять. Даня ушел в неизвестном направлении. Тогда Пьеру не осталось особо выбора.       — Поверить не могу что он оставляет завтра нас после уроков, — Пьер и Даниэль шли по коридору довольно быстрым шагом, перерыв был не такой большой и надо было все сделать быстро. Гасли казалось, что ничто не может испортить настроение Дэну, даже простояв целую пару у доски его улыбка не сползала с лица, а сейчас он был такой понурый.       — Ты, наверное, не знаешь, но это так же означает, что и в город на выходные выехать нельзя, как же я ненавижу эту чёртову дыру, — Даниэль ударил ногой одну из колонн и кажется сверху на их головы осыпалась немного штукатурка, — мы могли бы тебе показать город и где что есть интересного, но теперь мы не будем там полным составом.       Он зарычал как озлобленный хищник и запустил руки в свои кудряшки. Пьер молчал, давая Дэну выговориться и только иногда кивал головой. Народу в коридоре становилось все меньше и остаток пути они прошли в тишине. Когда они почти дошли до телефона они внезапно услышали, как кто-то с кем-то разговаривал.       -…Пап, пожалуйста, скажи маме, чтобы приехала в следующий раз, — голос был дрожащим, нос шмыгал. Дэн и Пьер остановились за углом. Риккьярдо приложил палец к губам, и они застыли, не то, чтобы они хотели подслушать разговор, но и прерывать его не хотелось, а Дэну очень надо было позвонить, — Пап, я не хотел, чтобы так получилось… я… я скучаю по ней и по Вики. Я давно их не видел. Но… Почему? Это нечестно! Пап… Па, — даже отсюда можно было услышать, как кто-то очень грозно кричит на мальчика. Гасли и Риккьярдо переглянулись. Они знали чей это голос. Можно было услышать громкий всхлип.       — Нет, не плачу. Тебе показалось. Хорошо. Пока, пап, — звонок окончился, но тот, кто говорил не появлялся. Раздались громкие всхлипы. Дэн не заставил себя ждать и вышел из-за угла, Пьер пошел за ним. Перед ними предстала следующая картина. Макс сидел на полу, закрыв лицо руками и горько плакал. Даниель сел на корточки перед парнем, аккуратно положив руку на его колено.       - Макс, ты как? — Он сказал это искренне. Он действительно переживал. Макс убрал руки от лица и испуганно посмотрел на парня перед собой. Ферстаппен неуклюже подскочил, Дэн тут же сделал тоже самое. Мальчишка был похож на загнанного в угол животное. Он посмотрел по сторонам и оттолкнул от себя Дэна.       — Отойди от меня Риккьярдо! — Он попытался уйти и случайно врезался в Пьера, — только попробуйте об этом кому-то рассказать! — Он убежал, вытирая с покрасневших щек слезы, оставляя за собой двух ошарашенных парней. Дэн пожал плечами.       — Попытаться стоило, люди такие сложные иногда. Хочешь им помочь, а они вот. Ну и хрен с ним, — Пьер облокотился о стену, пока Дэн набирал домашний номер. Он выглядел грустным, это так не вязалось с его образом, — Мам, привет. Ты как? Да? Ну хорошо. А папа как? Понял, — Даниэль улыбался и его голос сразу стал чуточку светлее, будто он пытался не выдать своей матери его расстройств. Гасли с улыбкой наблюдал за разговором, а внутри была какая-то щемящая пустота, — Слушай… тут такое дело… да, меня опять наказали. Да не то чтобы вина больше чем обычного, у препода наверное настроения не было. Я знаю… прости. Тогда приедешь в город через неделю? Я постараюсь вести себя хорошо. Правда-правда. Хорошо. Люблю тебя. Папе привет. Пока, мам.       — Ты очень любишь своих родителей, — констатировал Пьер, в ответ Даниэль лишь рассмеялся, почесав свой затылок, — я так понимаю, Дани тоже не сможет увидеть своих родителей, поэтому так разозлился, — немного грустно добавил Гасли.       — Не думаю. К нему никто никогда не приходит, не думаю, что я в праве тебе рассказывать что-то о его прошлом, — Риккьярдо вбросил эту информацию так внезапно, разжигая неподдельный интерес в сердце Гасли. Теперь он еще сильнее хотел узнать кто же такой его сосед.       — Дождись момента, кода он сам решит тебе открыться. Для него это болезненная тема, но я тебе об это не говорил. Без обид? Просто это не мой секрет.       — Конечно, без обид. Я все понимаю, — Дэн потрепал волосы Пьера.       — Законом запрещено быть таким пупсом! Ты знаешь об этом?       И они двинулись обратно в класс.       Остаток учебного дня прошел довольно спокойно. На уроках месье Абитебуля дети могли наконец вздохнуть спокойно, не ожидая, что им ножом в спину прилетит внезапное наказание. Некоторые могли по-честному не слушать преподавателя, а не делать вид, что занимаются чем-то полезным. Главное условие — тишина, поэтому кто шептался делал это максимально незаметно. Гасли обнаружил, что ему даже интересно его слушать. Если обращать внимание на его лекцию по литературе, то невольно находишь отражение своей собственной жизни с примесью незамысловатого юмора. Пьер периодически смотрел на Даню, который все никак не мог выйти из своего угрюмого расположения духа. Затем иногда обращал внимание на Макса, но кроме его макушки он ничего не видел. Вряд ли от его слез остался хоть след. Гасли подмечал каждую мелочь, которую видел здесь. Смотрел кто с кем дружит, кто с кем враждует, пытаясь составить картинку своего класса. Ему, наверное, еще предстоит познакомиться и с другими ребятами. С младшими, старшими, параллелью. Кто-то из ребят упомянул имя Стоффель, что раньше он учился в их классе, но перевелся, хотя и поддерживает с некоторыми отношения, но, по сути, каждый класс, как отдельная социальная среда. Довольно необычная, но и условия для всего этого необычные, мягко говоря.       Обед ничем не отличался от завтрака. Все те же лица, вкусная еда. Как в столь жутком для ребенка месте, может быть настолько вкусная еда? Гасли заметил, что будто попал в фильм день сурка. Кими говорил только с Себом. Рядом с ним Антонио. Дэн периодически выдергивал Себастьяна какой-то глупой шуткой. Ртом пытался поймать летящую еду, за что получил оплеуху, от внезапно появившегося за его спиной Веббера. Перед Пьером и Даней сидит Карлос, который влюбленно смотрит на мальчика за другим столом. Кевин и Нико тихо друг друга ненавидят. У него было странное чувство дежавю. Да, он видел все это утром, но ему казалось, что он видел это и ранее. Снова и снова.       Последние пары проходили у месье Вольфа. Стояла гробовая тишина. Столько голос директора резал тишину ножницами. У него был сильный немецкий акцент. Вообще Пьер заметил, что самих французов здесь не так много и все говорили на ломанном английском. Кто лучше, кто хуже. Кто-то приехал откуда-то. Ему действительно было интересно как все эти дети попали во Францию и попали сюда. Витая где-то в своих мыслях, Гасли ухищрялся еще и улавливать, что рассказывал преподаватель. Поэтому, когда пару раз его спросили он с горем пополам отвечал, чем могли похвастаться не все. Когда наконец закончился последний урок, дети, не замедляясь покинули кабинет. Команда согласилась встретиться на «их» месте минут через тридцать. Где это место, конечно, никто Пьеру не сказал. Это был сюрприз. Ребята разошлись переодеться, сбросить себя вес учебы.       Гасли упал на свою кровать. Он только сейчас понял, что этот день высосал из него все силы. Данил надел на голое тело большой потертый свитер темно-синего цвета, льняные шорты он не снял, как и свои оксфорды с гольфами. Пьер лениво поднялся с кровати, открывая перед собой шкаф. Пьер надел черный свитер с шеей и твидовые серые прямые брюки. Он достал из своего чемодана несколько браслетов и два кольца. Он расправил плечи, прохрустев всеми косточками в своем теле. На этот жуткий хруст обернулся Данил, он вскинул брови и усмехнулся. Квят поднял матрас, где о прятал свои сигареты и зажигалку. Один край своего свитера он заправил в шорты, а свою заначку кинул за пазуху. Мальчишки вышли из комнаты и пошли на самый верх жилого блока. Пьер оглядывался по сторонам. Ребята сновали туда-сюда, кто-то сидел на подоконнике, кто-то играл на улице в футбол. Кипела жизнь. Будто не было отвратительного серого дня обрамленного лучами солнца. Появилась беззаботность, в которой проскальзывала толика печали. Даня не обращал внимания, даже не волновался, что кто-то может проследить за ними. Все занимались своими делами, пока было это мимолетное свободное время. Наверху была закрытая маленькая дверь, тайное место четверки. Их маленькое убежище от всего мира. Их двоих уже ждали Нико, Даниэль и Карлос. Нико достал ключ, который висел у него на шее. Они передавали его после каждой такой встречи. Уже не первый раз их пытались поймать, это что-то вроде предосторожности. Сегодня ключником был Халк.       Чтобы зайти в эту комнату всем пятерым пришлось наклоняться. Пьер попал в какую-то сказку. Это была мансардная, где хранились старые предметы роскоши, когда-то украшавшие это величественное здание. Посередине был старый ковер, на который светило из одинокого окна солнце, в лучах виднелись частички пыли. Даниэль не задумываясь всем телом упал на старый диван с красной обивкой, стоящий на витиеватый позолоченных ножках. Данил открыл немного окно, чтобы проветрить помещение от затхлого запаха. Здесь лежали подушки, висели фотографии друзей, стояли пустые бутылки вина или пива. Все было так уютно. Это был маленький уголок свободы.       — Чертов, Хорни. Мама так расстроилась, когда я сказал, что меня наказали, — Даниэль первый прервал тишину. Он все еще был недоволен тем, что произошло сегодня утром, — он ведь обычно не наказывает так жестоко. Как он вообще узнал и увидел? Льюис не мог донести он все это время был в классе.       — Значит какая-то крыса из другого класса? — пожал плечами Нико, — Я не вижу другого объяснения, — Хюлькенберг сидел на кресле, которое было в одном стиле с диваном, на котором лежал Дэн. Он закинул ногу на подлокотник и открыл какую-то книгу. Пьер заметил, что Нико довольно много читает. Пора бы ему привыкнуть, что иногда образы здесь не совсем вяжутся друг с другом. Хулиган может быть заучкой, хулиган может плакать и быть мягким.       — Меня больше напрягает, что мы завтра отбываем наказание с Ферстаппеном, этот маленький подонок бесит меня до глубины души, — когда Данил упомянул Макса, Дэн и Пьер тихо переглянулись, это осталось незамеченным. Данил смотрел в окно, сидя на подоконнике, покуривая сигарету, Карлос смотрел в потолок лежа на ковре, а Нико не отрывал глаз от книги.       — Не знаю как у вас ребят, а у меня все так хорошо… Кажется я влюбился.       Нико захохотал, а остальные просто закатили глаза.       — Да, что ты говоришь? А мы думали мелкий тебе денег торчит, вот ты его взглядом и сверлишь не переставая, — саркастично ответил Данил, — ты хоть узнай его для начала. Не знаю там. Подружись что ли. Ты же помнишь, что он как бы дружит с Максом, а он не очень жалует нас. По понятной причине, — и снова эта неизвестная для Пьера история между Максом и этой компанией, — хотя бы для начала, наведи мосты, а потом подкатывай. Он же еще к тому же помладше.       — То, что у нас давние счеты с Ферстаппеном, не делает из Ландо плохого парня, — немного обиженно выпалил Карлос, — многие делают вид плохишей, ведомых предрассудками и сплетнями, но это не обязательно так на самом деле, — эта глубокая фраза от Карлоса дала пищу каждому для раздумья, но не Данилу. Он всегда думает, что его правда правдивее других.       — Пьер, расскажи о себе. Откуда ты? Чем любишь заниматься? Как попал сюда?       Внезапно нарушил тишину Дэн, посмотрев на Пьера, который сидел, облокотившись на диван, — устроим обмен информацией. Интересно же кого к нам занесло, еще так быстро. Не порядок. Ты часом не шпион?       — В детстве хотел им быть, но нет. Не шпион. Я из Руана. У меня все довольно обыкновенное. Люблю лыжи, фотографировать. Попал сюда, потому что сломал мальчику руку в приюте, столкнул с лестницы, — второй раз сказать это было так легко. Все здесь располагало. Не было странных шумов. Были только ребята, которые очень быстро его приняли. Они имеют право знать с кем связались. Все засмеялись. Видимо для них он тоже не выглядел как кто-то кто может ударить или сломать руку.       — О, то есть ты прям француз-француз? — Перебил его Карлос, — ну просто я допустим родился в Испании. Родители развелись. Отец забрал меня во Францию, потому что уехал по работе. Я так не хотел уезжать из Испании, что в первой школе, в которую я попал, я разбил мальчишке лицо, потому что тот плохо сказал о моей родной стране, — и опять драка стала причиной появления мальчишки здесь. Как и Пьер, — Я и до этого был довольно непослушным и по всей строгости отец отправил меня сюда. Нико немец, Даниэль вообще из Австралии, а вот Даня из холодной России.       — Меня родители отправили сюда, потому что не могли со мной справиться, — продолжил Даниэль, — Моя семья мигрировала из Австралии. Все было хорошо, до одного момента. Учился в престижной школе, капитан баскетбольной команды и все такое. А потом бац, и я здесь. Три школы до этого поменял. Никак не мог принять перемены. Злился на весь мир. А сейчас, я как-то успокоился, — злой Даниэль? Верилось очень с трудом. Более дружелюбного и придурковатого человека надо поискать.       — Моя семья закрыла меня здесь, потому что я пару раз сбегал из дома, — Нико выглядел самым серьезным среди них, хотя днем этого нельзя было по нему сказать, — Я, по сути, отбываю здесь своего рода срок. А все, потому что отец и мать хотели, чтобы я стал медиком, как и они, а я не знаю чего хочу, но точно не медицину, — и только Данил не стал рассказывать, как он сюда попал. Никто не давил на него. Ему бы все равно было. Пьер немного расстроился из-за этого, но он понимал. Произошло что-то очень серьезное.       — Ты получается сирота? — Это было немного бестактно со стороны Дэна такое спрашивать, но Пьер понял, что это логичный вопрос. Он по невнимательности упомянул приют. Он цокнул языком и закатил глаза от собственной оплошности.       — Прости за грубость, если что.       — В каком-то смысле. Это прозвучит странно, но я не могу точно этого сказать, — Пьер действительно не мог сказать. Просто однажды родители не забирают тебя со школы. Не приезжают домой, а потом приезжает старший брат, ничего не объясняет и увозит тебя в приют… Он точно знает, что случилось что-то плохое. Только вот он не понимает, что именно и не знает, что он должен от этого чувствовать. Может он был плохим сыном? Может его родители от кого-то сбежали. Может их вообще больше не было, — все очень сложно.       Все в одночасье стали очень серьезными. Даня тут же попытался сменить тему и сразу же вся серьезность просто испарилось. Они мило беседовал о школе. О том как все ненавидят это место. О том какие у них странные одноклассники. Кто над кем подшутил и кто какое наказание получил. Кто будет давать списывать какую домашку и об обычных ребячьих делах. Гасли почувствовал себя на своем месте. Они смеялись, шутили. Помогали Даниэлю сочинять очередные злобные лимерики. Было так хорошо. Гасли назвал это место «Уголком свободы». Они проболтали до самого вечера. Гасли, как почетному гостю, вручили ключ от коморки. Они уходили из нее и все выглядело так будто здесь никогда и никого не было. Затем было время домашнего задания, где все мальчишки в тихую собрались в комнате Нико и Карлоса. Ужина, как и обещал Веббер, не было, но Пьер пошел в душевую, что было для него маленьким успехом. Он заметил, что Леклера до сих пор не выпустили, что он будет в том ужасно месте до четверга. Он снова захотел его увидеть. То, как его наказали… Это было ужасно. Каждый кто находится здесь, в душе хочет упорхнуть отсюда птицей. У кого-то это лишь на уме, а Шарль решил действовать. Проблема ведь не в нем. А в этом месте. Вот с какими мыслями Гасли сегодня наконец смог заснуть.