Спрятавшись в малой гостиной, я не ожидала, что кто-то нарушит мое уединение.
— Добрый вечер.
Я подняла голову. Рядом с моим креслом стоял один из гостей поместья — Кристиан Гро. Бесстрастность — первое слово которое приходит на ум при взгляде на этого мужчину. Он всегда был сдержанным и отстраненным, наблюдал, не вмешиваясь. Мне вдруг стало интересно, что должно произойти, чтобы выбить его из равновесия.
— Добрый. — Я кивнула и проводила его взглядом, пока он усаживался в соседнее кресло. Движения четкие, экономные, но вместе с тем не лишены изящества. Я перевела взгляд на огонь, надеясь просто посидеть в тишине, не заводя никаких бесед.
— Вам нравится в поместье? — Звук его голоса вдребезги разбил мечту о тишине. И опять этот вопрос: нравится мне здесь или нет. Какая разница?
— Не знаю. — Я пожала плечами и вновь посмотрела на него. — Это так уж важно?
— Это светская беседа. — Он вдруг усмехнулся, показавшись на мгновение знакомым. — Ритуал, который необходимо соблюдать вежливым людям.
— Значит, считайте меня невежливой. — Неужели я обязана всем им что-то отвечать?
Лучше бы он молчал, и я бы молчала. Сидела бы вот тут, смотрела бы на огонь. В тишине и одиночестве. Прекрасное времяпрепровождение.
— Хотите выпить? — Кристиан встал и подошел к бару, бесшумно, высокий ворс ковра заглушал шаги.
— Почему бы и нет. — Посидеть в одиночестве мне пока видимо не удастся, а, возвращаясь в комнату, сейчас есть все шансы столкнуться с Эбби.
— Что предпочитаете? — Как ему сказать, что я предпочитаю успокоительное?
— Полагаюсь на ваш вкус. — Кажется, он удивился, но просьбу выполнил.
Он вернулся вручая мне стакан с янтарной жидкостью и кубиками льда. Небольшой глоток и я ощущаю горечь то ли от напитка, то ли от моего внутреннего состояния. Я посмотрела на собеседника, и что-то тревожное поселилось внутри.
— Зачем вы здесь? — вдруг спрашивает он. — Как попали сюда?
— Меня наняли. — Ещё один горький обжигающий глоток. — В кампанию где я работаю пришел стандартный запрос, и отправили меня.
— Но ведь могли и кого-то другого. Вы верите в совпадения? — Взгляд его опять стал отстраненным. — Я не верю.
— А в чем же тут совпадение? — недоумевала я. Вот только философии мне сегодня не хватало. Давайте ещё вспомним Канта с его звездным небом и моральным законом.
И почему мне казалось, что горстка людей не будет бесконечно сталкиваться в таком огромном доме?
Я не заметила, как стакан опустел, и кубики льда сиротливо звякнули о стекло. Голова слегка кружилась. Может, я все-таки достаточно тут просидела, и мой путь будет безопасен? Я поднялась и слегка пошатнулась. Все же не стоило мне так увлекаться алкоголем. Кристиан вдруг оказался рядом со мной и придержал за локоть. Простой жест помощи, а меня будто током ударило от его прикосновения. Нет, я просто слишком мнительная в последнее время. Я всмотрелась в черные глаза, и вдруг, неожиданно даже для себя самой, коснулась пряди волос, упавшей на его лицо.
— Как у ворона, — вырвалось у меня. Я имела ввиду цвет, но он посмотрел на меня так ошеломленно, что я подумала, будто сделала что-то непозволительное. — Прошу прощения, я… — произнесла я смущенно, отступив назад, но он, не выпуская моей руки, шагнул вслед за мной.
— Все в порядке, — глухо произнес он и отпустил меня. Казалось, что пальцы он разжимает с трудом, и это слегка озадачило. — Вы должно быть устали. Вас проводить?
— Нет. — Я качнула головой. — Дорогу я найду, а диких зверей, думаю, в поместье нет.
— Очень надеюсь, что дикие уже спят. — Я не смогла разобрать, серьёзен он или это все же шутка.
Головокружение постепенно улеглось, и я, в надежде добраться до комнаты без приключений, направилась к выходу. Почти переступив порог гостиной, я обернулась. Не знаю, что меня сподвигло на это, но лучше бы я просто шла, глядя только вперед.
Висок пронзило острой болью, а на месте Кристиана будто стоял совершенно другой человек, сбросивший налёт цивилизованности, опасный, с пронизывающим взглядом, от которого невозможно укрыть ни очевидное, ни тайное. А за его спиной клубилась тьма, окутывая черным плащом. Мне казалось, что я его знаю, просто не могу вспомнить имени, и это пугало.
Так спокойно, это всего лишь галлюцинация, алкоголь явно был лишним. Я зажмурилась. Сейчас я открою глаза и всё изменится. Я опять посмотрела на него: всё и вправду изменилось, но стало ещё хуже. Теперь я видела его в одежде будто из другой эпохи, грязной и окровавленной, раненого, с запекшейся кровью на лице. Наверное, будь я адекватным человеком, я бы испугалась. За свое состояние или от увиденного. Но на нормальность я давно уже не претендовала.
Словно завороженная увиденным, я приблизилась к нему. Подойдя почти вплотную, протянула руку к его груди, чтобы коснуться одной из его ран. Мир перед глазами будто подернулся рябью, а когда в глазах прояснилось, все стало прежним. Я увидела лицо Кристиана, он что-то спрашивал, но сознание никак не могло уловить этих вопросов.
— Я в порядке. — Одернув руку, которая зависла в нескольких сантиметрах от его рубашки, я развернулась и вышла из гостиной, запрещая себе оборачиваться.
Я медленно брела по коридору, уговаривая себя. Сейчас вернусь в свою комнату и просто лягу спать до самого утра. А завтра все выброшу из головы и буду работать. Чем раньше справлюсь, тем раньше уеду. И больше никто не заставит меня брать выездные аудиты.
Так погруженная в свои мысли я случайно задела что-то плечом. Антикварная ваза опасно качнулась на своем постаменте, а затем упала, разлетаясь осколками по полу. За одной из дверей послышался, кажется, звериный рык. Это уже даже не смешно.
Одна из дверей с грохотом распахнулась и из нее вылетел человек, которого я раньше не видела. Взлохмаченные фиолетовые волосы и совершенно дикий взгляд фиолетовых глаз. «Такого цвета не бывает» — пришла в голову совершенно бесполезная информация. Он бросился ко мне, недвусмысленно протягивая руки к моей шее. Я не испугалась, наоборот, мне вдруг стало легко и спокойно. Я шагнула вперед, выше приподнимая голову.
— Только быстро, — шепнула я, когда его руки сомкнулись на моем горле.
Я смотрела, как в его глазах огонь ярости сменяется удивлением. А потом я вдруг ощутила, как кто-то отталкивает меня. Я разочарованно вздохнула, зажмуриваясь. Я не успела упасть, чьи-то руки подхватили меня и поставили на ноги.
— Стерегите лучше своих подстилок. — Злой рык, а потом звук захлопывающейся двери заставил меня открыть глаза.
Меня держал Авриэль, тревожно вглядываясь в мое лицо.
— Я в порядке. — Который раз за вечер я произношу эти слова? Почему я никак не попаду в свою комнату? Это ведь даже не тот этаж. И угораздило же меня сюда спуститься. — Отпусти меня, пожалуйста.
— Ты уверена? — Он не спешил выполнять мою просьбу, внимательно глядя мне в глаза.
— Да, — я кивнула, но тут висок опять пронзила острая боль и я покачнулась, опираясь на Авриэля. — Как ты оказался здесь так быстро?
— Я был в кабинете, услышал твои шаги. — Он говорил спокойно, но его сердце под моей рукой билось чаще, чем в прошлый раз.
«Что если Эбби права» — промелькнуло вдруг в моей голове. Я подняла голову, пытаясь заглянуть в его глаза. «Странный оттенок, никогда не видела такого раньше. Он так близко».
Авриэль протянул руку и коснулся моих распущенных волос. А потом вдруг чуть приподнял меня так, что наши лица оказались на одном уровне. Я инстинктивно схватилась за его плечи, чуть потянувшись к нему. Наши губы соприкоснулись, а в следующее мгновение меня подхватил такой вихрь эмоций, которые я за пару лет подряд не испытывала. Он целовал меня, и внутри происходило что-то странное. «Я чувствую? Я опять чувствую?» — билась мысль в моей голове. Нахлынувшие эмоции стали душить меня, волнами поднимаясь из доселе неизведанных глубин. Я испугалась и, упершись руками в его грудь, тихо выдохнула:
— Нет.
Он поставил меня на пол, но рук не отпустил.
— Чем бы это не было, это плохо закончится. — Я смотрела на него и искала понимания. Хотела, чтобы он отступился прямо сейчас. Потому что я вдруг поверила словам Эбби и мучительно старалась удержать себя от шага навстречу. Пусть он скажет, что я не так поняла, пусть высмеет меня, оттолкнет. Тогда я смогу списать всё на алкоголь стресс, да на что угодно. Только бы сейчас. Тогда я успокоюсь через день, приму, переступлю, продолжу жить дальше. Только не нужно вселять в меня надежду на возможность даже мимолетных отношений.
Я посмотрела ему в глаза, и эмоции опять накрыли меня. Я стала тонуть в этом потоке и сознание, видимо сжалившись, покинуло меня.
***
«Почему именно она»?
Авриэль нес девушку в комнату. Она была без сознания, но так было даже лучше. Его мысли то и дело возвращались к Гатире и договору, который он, казалось, знает наизусть.
Изначально договор не вызывал сомнений или подозрений ни у него, ни у Амиры. Обязательства предельно просты и прозрачны. Услуга за услугу. Даже добровольная жертва из числа людей не внушала опасений. Мало ли различных культов, адепты которых в восторге отдадут что угодно за возможность причаститься к чему-то тайному. Отдельным пунктом прописывалось, что жертва остается в живых, что не могло не радовать, ведь им не придется нарушать кодекс расы. Да и кому нужен лишний труп на руках? Даже когда Алоис указал на жертву, всё, казалось, идет как положено.
Сомнения закрались, как только жертва переступила порог поместья. Она была человеком, сомнений в этом не возникало. Но мало того, что она не подозревала о настоящей цели своего приезда, так еще и почти не поддавалась внушению. Сознание девушки было весьма своеобразным. Обаяние Даниэля, которому не могли противостоять, казалось, мраморные статуи, отскочило от стены её равнодушия и осыпалось мелкой крошкой. Проницательность Кимэя не помогла ему найти ни единой нити, на которую возможно было бы воздействовать, их просто не было. Уже на ужине стало понятно, что уповать можно лишь на его, Авриэля, упорство и терпение.
Гатира знал об их затруднении, но менять жертву категорически отказался. Подозрения, что Алоис играет по своим собственным правилам, используя договор как инструмент искусного манипулирования, лишь укрепились.
Поздней ночью, когда Авриэль попытался проникнуть в сознание спящей, он увидел ментальные травмы от сорванных печатей. Алоис признался, что снял печати, которые сам же и ставил, но сделал это настолько небрежно, что девушка страдала от постоянных головных болей которые невозможно было снять никакими медикаментами.
Какую функцию выполняли печати, Гатира так и не признался. В тот момент сомнений не осталось, нарушение договора будет на руку Алоису. Значит ли это, что он и не планировал выполнять свою часть сделки, но решил обыграть всё так, что именно Ревера не смогут выполнить условия?
За несколько дней Авриэль добился совсем немногого, девушка стала чувствовать себя спокойнее рядом с ним, перестала вздрагивать от случайных прикосновений, а сегодня он заметил неосознанную симпатию с её стороны. Вот только её сознание болезненно сопротивлялось, исключая любые попытки воздействия. Это было странным, как и то, что душа её была будто укутана в саван и почти ни на что не реагировала.
За эти несколько дней он неоднократно задался вопросом: «Как она стала такой?» И что-то подсказывало, что ответ ему не понравится.
А несколько минут назад она поразила его ещё больше. Он успел разглядеть, как она шагнула навстречу смерти, высоко подняв голову. Как было умиротворено её лицо, как на губах заиграла тень улыбки, как она прикрыла глаза. Это завораживало, вызывало уважение и… пугало. Все живые существа живут во власти инстинкта самосохранения. Что должно было с ней случится, что она готова добровольно принять смерть? И почему её боль только что отозвалась в нём?
***
Я падала вниз, спиной вперед, медленно и неумолимо погружаясь в вязкую черноту, которая мешала глубоко вздохнуть, в груди стало жечь, а на краю сознания появились неясные образы. «Нет! Только не сегодня…» — мысленно простонала я и крикнула: «Прочь!», выбросив вперёд руки в защитном жесте. Но они не развеялись, как обычно, а внезапно понеслись на меня с неумолимой неотвратимостью. Они накатывали волнами, образы настолько далекого прошлого, что казались нереальными. Но они были реальными, я слишком хорошо это знала. Вдруг появилась новая сила, и мучившие меня кошмары стали отступать, боль в груди угасла, я вздохнула с облегчением и сознание устремилось вверх, выплывая из темного омута. На мгновение перед моим взглядом промелькнуло лицо, в отсветах пламени, и я погрузилась в сон.
Медленно приходя в себя, я то выбиралась на поверхность, то скатывалась в пропасть. Кошмары, мучившие меня, приходили вновь и вновь, но в моменты, когда сознание прояснялось, я слышала голоса вокруг себя: спорящие до хрипоты, яростные, взволнованные, спокойные, увещевающие, сочувствующие. Иногда удавалось различить обрывки разговора, отдельные фразы и слова. А потом опять темнота и мучительные образы воспоминаний.
И вдруг я оказалась в лесу.
— Наконец-то!
Я обернулась на голос. Передо мной стояла статная пожилая женщина, длинные седые волосы убраны в прическу, темно зеленое строгое платье, проницательные глаза и полуулыбка.
— Пора просыпаться. Пора, пора, не спорь! — выбросила вперед руку женщина, будто выталкивая меня из сна.
Я открыла глаза и рывком села.
— О, наконец ты проснулась! — Ко мне подбежала Лиэль. — Круче, чем у тебя девичник ни у кого не прошел.
— Что случилось? — Я посмотрела на систему капельницы, тянущуюся от моей руки.
— Ты чуть не умерла, — тихо произнесла Лиэль. — Извини, это из-за нас с Эбби. Мы не знали, что ты принимаешь такие сильные успокоительные.
— Откуда… — начала было я, но осеклась, глядя на Лиэль.
— Кимэй нашел твою аптечку. — Девушка отвела взгляд. — И, знаешь, мне удалось наблюдать крайнюю степень его удивления.
— Ясно. — Я прикрыла глаза, раздумывая, чем мне может грозить то, что произошло. — Представляю себе.
В комнату вошел Кимэй. «Легок на помине».
— Проснулась? Как себя чувствуешь? — Парень перекрыл капельницу и, аккуратно достав иглу из вены, заклеил место укола пластырем. — Согни локоть.
— Спасибо, — поблагодарила я, одергивая рукав и вновь откидываясь на подушки.
— Спасибо Авриэлю скажешь. — Темноволосый близнец был явно раздражен. — Если бы ты сразу к себе ушла, то уже не проснулась бы. Не хочешь мне ничего рассказать о содержимом своей аптечки? — Он посмотрел на меня пристально, будто пытался заглянуть в душу.
— Моя медкарта в чехле для ноутбука. — Я указала в сторону стола. Будь что будет, раз скрыть уже нельзя.
Кимэй нашел тонкую папку, открыл, бегло просмотрел и захлопнул.
— Надеюсь, ты знаешь, что такое врачебная тайна? — спросила я у него, разглядывая балдахин.
— Даже не сомневайся, — задумчиво пробормотал брюнет. — Я изучу ее подробнее с твоего разрешения.
Я кивнула, а Кимэй скрылся за дверью.
— Ты в порядке? — спросила Лиэль, встревоженно глядя на меня.
— Да, — кивнула я, прикрывая глаза. Всё вновь было безразлично и я надеялась, что это состояние сохранится до самого отъезда.
— Скоро ужин, ты спустишься? — Лиэль села на край кровати.
— Ужин? — Я удивленно на нее посмотрела.
— Да почти сутки прошли. — Она виновато улыбнулась.
— Думаю, да. — Я прислушалась к своим ощущениям.
— Тогда встретимся в столовой. — Лиэль скрылась за дверью.
Я поднялась с постели и, немного пошатываясь от слабости, пошла в сторону ванной комнаты.
Я приняла душ, переоделась. Когда в комнату вошел Авриэль, я уже сидела за туалетным столиком, расчесывая волосы. Я обернулась.
— Привет, — произнесла я первое, что пришло на ум.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, глядя на меня.
— Нормально. — Я пожала плечами. — Ты спас меня. Спасибо. — Слова повисли между нами и я очередной раз отметила мое полное равнодушие.
Авриэль молчал, озадаченно глядя на меня. Я провела последний раз щеткой по волосам и стала собирать их в тугой узел, скалывая их шпильками. Авриэль взял последнюю с туалетного столика. Это была длинная заколка с изображением полумесяца на конце.
— Зачем такая острая? — вдруг спросил он.
Я посмотрела ему в глаза.
— Один точный удар вот сюда. — Я показала точку между шеей и подбородком. — И… мгновенная смерть.
Заколка с тихим щелчком переломилась в его руке. В глазах его сверкнуло какое-то непонятное мне выражение, и он положил остатки заколки в карман. А я смотрела на все это и не находила, что сказать.
— Нам пора на ужин, — произнес он, протягивая мне руку.
