Диффузия

      Шайн не очень любил это место. Шумное, пестрящее, неправильное. Пересечение параллельных, сжатие пространства, обилие самое разного цвета, навязчивое чувство уюта.              В пещере у Розили куда уютнее, чем в баре Котоко.              Шайн знал, почему Котоко — лидер маре — создал это место: он хотел принести на Саравей кусочек родного мира, где любой маре мог бы почувствовать себя как дома. Только вот, маре не заботятся о тех, кто не является семьей. Маре плевать на судьбы сородичей. Маре скорее сожрут бедного-несчастного, чем помогут.              Так откуда у Котоко — этого исполинского наслоения океанов маре — появились подобные идеи? Он ведь и бар создал с той же целью, только теперь в сторону людей и им подобных. Конечно, продажа коктейлей и зелий из крови маре — бизнес прибыльный, но ведь нужно быть человеком, чтобы это понять. Какой понять — нужно думать как человек, а это уже звучит как чудо!              Невольно прижав рога, Шайн замер.              Быть может, когда ты являешься частью коллективного сознания, то мир становится понятнее?              Воржа вернулся за стол, плюхнулся на сиденье, и следом на столешницу приземлились заказанные им напитки и закуски. Шайн потянулся за мягкими мембранными комочками и охотно присосался к ним языком.              Одно хорошо, обслуживание тут и правда на высоте.              — Забавно получается: все на взводе, все чего-то боятся, но никто не знает почему, — деловито рассуждал Воржа, покачивая в руке бокал.              — Ты о чем? — спросил Шайн не отрывая языка от лакомства.              — Я про восточную границу, — торговец чуть прищурился и немного отпил. — Туда срочно отправили три военных построения в режиме строгой секретности. Настолько строгой, что даже мне до сих пор неизвестно зачем.              — Ахах, а они неплохо научились справляться с лишними ушами, да, Воржан? — в голос засмеялся Шайн. — Долго же они конечно, но успех на лицо!              — Надеюсь, что это не очередная вспышка кристаллии, верно, Шайн? — передразнил его торговец.              — Да что я-то опять? Один раз эпидемию устроил, а ты все вспоминаешь, — буркнул тот и зарылся по самые рога в блюдце.              Воржа покивал и неспешно влил в себя бокал, после чего вновь наполнил его до краев.              — Ну даже если и вспышка, — Шайн пожал рогами. — Люди уже неплохо с этим справляются. У них вон, целый букет инвимов на службе для таких целей. И без нас справятся, — после чего вновь уткнулся в посуду.              — Бесспорно, успех на лицо. Прекрасна адаптация, что продиктована умом, а не случайностью. Жаль, общество редко об этом вспоминает, — Воржа вытянул жидкость из бокала в невесомые пузыри и играючи стал закидывать их в рот движением ладони.              — И вообще отвлекись уже от политики, мы отдыхать пришли, помнишь? — Шайн пододвинул к нему полную миску мясных ломтиков.              — Верно, — Воржа сделал спокойное лицо и взял шпажку. — Напомни, что мы празднуем?              — Годовщину перевернутого острова? — Шайн улыбнулся как последняя скотина, за что тут же получил по шапке и оказался лежащим на полу.              Воржан конечно поворчал и всячески показывал свое неприятие, но цвет у него был веселым и ласковым. Да и удар был больше для виду, чем всерьез, потому Шайн, ничуть не обидевшись, вернулся за стол.              А вообще забавно тогда вышло: в те времена Шайн не знал про особые отношения Воржи со спиртом, а потому не придал значения, когда торговец еще живой для действий, но недостаточно для мыслей поплелся творить дичь. Шайн спокойно наблюдал за тем, как Воржа перетекал и пошатывался, был равнодушен, когда торговец встрял в какой-то спор, и лишь когда дело закончилось плачевно — понял, что в следующий раз эту горячую голову надо макать в воду, чтоб остыла.              Что случилось? Да так, Воржа на радостях поднял в воздух целый остров, не удержал его, перевернул и благополучно сдох. И ладно бы, если бы его просто придавило этим самым островом: смерть была бы глупой, но понятной. Нет же, Воржу разорвали на части его собственные силы. Зрелище было впечатляющим.              Но в чем смысл спирта, Шайн не понял до сих пор.              Кстати, о нем: цвет Воржи уже поплыл в пьяных узорах, а сам он увлеченно бормотал что-то про власть, науку и пирожные.              — Воржан, — настойчиво протянул Шайн. — Я понимаю, у тебя горит и все такое, но отвлекись уже от работы, правда.              — На что предлагаешь отвлечься? — Цвет Воржи перескочил с блуждания на заостренное любопытство. Шайна слегка передернуло.              Вот же инвимная сущность. Хотя нет, инвимы так не делают. А вот настркамны, к которым Воржа регулярно бегает на чай — очень даже.              И пока Шайн думал, Воржа решительно заказал добавку и вновь исказил себе цвет очередной порцией. С одной стороны сейчас от него толку немного, но с другой… хм-м-м, а ведь это идеальный момент, чтобы позадавать пикантные вопросы!              — Слушай, давно спросить хотел, — Шайн аж рогами затряс от предвкушения. — Что за ерунда у тебя с женщинами?              Воржа посмотрел на него с таким пустым цветом, что на мгновение стал похож на битую бутылку.              — Смотри, — Шайн встрепенулся и навалился на стол. — Венеру ты отшил, хотя она была вполне ничего, а что в Розили такого?              — Контракт? — протянул тот сверкая озадаченностью. — Говоришь так, словно первый день знакомы.              Ах, Воржан. Вот вроде из тебя лепили человека, а получилось все равно залу… кхм, неважно.              — В том-то и проблема, что не первый. Она тебе понравилась, но я в душе не чаю, чем. Такие как она скорее в моем вкусе, — Шайн опустил рога. Розили и правда была хороша: горячая, властная, открытая, ух, такую до хрустящей корки жарить. Или быть отжаренным ею. — Серьезно, почему она, а не Венера?              Тут какое дело: Шайн был искренне убежден, что если когда-нибудь Воржа и обзаведется отношениями, то с верным слугой или хотя бы существом с большим багажом доверия. Венера была, и «была» здесь ключевое слово, его лучшим контрактником. Тихая, скромная, очаровательная в своей прямоте и верности. Идеальный исполнитель, а еще до безумия влюбленная. Но Воржа не принял ее чувств. А тут из ниоткуда появляется Розили, откусывает голову, а Воржан лежит довольный. Вот как это называется?              Торговец подпер лицо рукой, а его цвет разлился в смеси утомленности и кислоты.              — Наш договор с Венерой не предписывал создание романтической связи, — он посмаковал напиток и принялся за закуску. — А её личный интерес был сугубо её делом.              Шайн от негодования прижал рога. С этой сущностью надо играть на его поле, иначе никогда ответов не получишь.              — Ладно, пойду с другой стороны: что тебе понравилось в Розили, что ты заключил контракт?              — Меня привлекают волевые и целеустремлённые личности, — Воржа скривился от едкого ягодного сока. Цвет же при этом исказился ностальгией и очарованием.              — Даже так, — опешил Шайн и вгляделся. Где-то он этот цвет уже видел. Шепот убеждений и сжатие вен в водах безмятежной и всепоглощающей привязанности. Чистые и естественные чувства с налетом упущенной возможности. — Стой, погоди, — Шайн вытянулся. Этот цвет связан с Чум, а она, на минутку, мать Розили! — Так её мать тебе тоже нравилась?              Воржа медленно моргнул. Моргнул ещё раз. И залпом выпил весь бокал.              — Ты поаккуратнее, мне ж тебя потом откачивать, придурок, — взвился Шайн на что Воржа лишь махнул рукой.              — Откачаешь, куда денешься.              Шайн до боли скрутил рога. И вот с этим вот ему приходится работать. Нет, служить Ворже приятно и все такое, но подобные моменты откровенно вымораживают. Как можно так поступать с самим собой?              И тут Шайн осекся. Воржа создан людьми для людей. А люди любят разрываться в противоречиях. Думают о себе, но готовы умереть за незнакомца; мечтают о будущем, но забывают про настоящее. Их никогда нет здесь и сейчас. Они где угодно, но только не там, где они нужны.              — Даже если так, — продолжил Шайн. — Мне не нравится, как ты обходишься с Розили. Она такая роскошная женщина, а ты ведёшь себя как тапочек.              Неужели нельзя хоть раз в жизни стать последовательным?              — Она не совсем женщина, — усмехнулся Воржа и покатал по губам очередную ягоду.              — Ты тоже не сладкий пирожок, знаешь, — сквозь зубы процедил Шайн.              — Я — нет, — торговец коварно оскалился. — Но знаю, кто пирожок. Точнее круассан.              Чего, тьма?              — Так, — возмутился Шайн и чуть не опрокинул стул. — Мы тут твою личную жизнь обсуждаем, а не мою. И вообще между нами ничего нет.              Только Графа в этом обсуждении не хватало. Вот кто-кто, а Граф точно последователен в своих действиях и желаниях. Он маре, а маре не умеют иначе.              В графине напротив проскочила рябь, и Шайн увидел в ней свое отражение.              Ладно, нормальные маре не умеют иначе.              — Шайн, вот насколько моя персона далекая от подобных тем, но даже мне всё прекрасно видно, — продолжил Воржа не убирая улыбки с лица. Как же у него при этом плыл цвет, удивительно, как он еще держался. — Тут мне спрашивать надо, что вы друг в друге нашли.              — Воржанский, — Шайн сжал челюсть. — Давай без этого.              — Глаз за глаз, — усмехнулся тот. — Раз они тебе так жмут.              С этой горячей головы достаточно бреда.              — Котоко, — Шайн поднял руку. — Ему больше не наливать.              Воржа разлился таким хохотом, что чуть не ударился об стол.              — Если хочешь, я вызову Графа и устрою вам свидание! — с азартом предложил он. Шайн на это закатил глаза.              — Так, ты пьян, иди спать.              — Могу даже заказать у него твой нюд.              — Иди. Спать.              — Или приват. Сразу на неделю.              Кто-то тут явно сам на приват напрашивается!              — Давай я тебя прям так к Розили притащу. Посмотрим, что выйдет, — оскорбленно возразил Шайн. Ага, надо притащить, а после остаться и проследить за последствиями. Ух, сколько там цвета будет!              Воржан же на это расхохотался так, что бокал рядом с ним поплыл вверх. А за ним и всё, что было на столе. Посетители за соседними столиками стали удивленно оборачиваться.              — Так, придурок, силы свои контролируй, — Шайн потянулся к Ворже, чтобы дать по лицу. — Платишь-то ты.              — Справедливо, — согласился тот, а его цвет мгновенно встал на место, словно и не выходил за границы. Посуда тоже вернулась на место, тихо звякнув об стол.              Шайн замер, пошевелил рогами и скривился. Вот сколько Воржа сейчас бокалов осушил, но при этом «хоп» и снова как пустой сосуд.              — Каждый раз конечно поражаюсь, как легко ты трезвеешь с упоминания выплат, — Шайн неспешно вернулся на место и взял с миски еще шарик. — К слову о выплатах. Это что получается: ты платишь Розили своим телом? Знаешь, как это называется?              — Я плачу своими половыми клетками. А это ближе к донорству, — Воржа снова говорил спокойно и без переливов. — А телом торгуешь только ты.              — Хах, нет, — Шайн гордо поднял рога. — Я сплю лишь с теми, с кем сам хочу, и ничего за это не требую.              Воржа улыбнулся, поднял бровь, а его цвет задрожал в стеклянном азарте.              — Так мне приглашать Графа?              — НЕТ, — заорал Шайн, едва сдержавшись от того, чтобы не врезать Ворже всерьез. Серьезно, сколько можно, Граф тут ни при чем!              Торговец согнулся пополам от смеха. Да и цвет снова стал пьяным и веселым. Чувство, будто его просто накрыли тряпкой, а затем влага просочилась и заляпала пол.              — Тебя не стошнит, не? — протянул Шайн и облокотился на стол.              — А знаешь, ты в чём-то прав, — отдышался Воржа, а его цвет перескочил с волнения на готовность к действиям. — Тапочек, да? Ну, тапочек, допустим. Что предлагаешь с этим делать? Преподашь урок полового воспитания?              — Темнота, поменьше общайся с настркамнами, меня твои резкие смены настроения напрягают, — взвыл Шайн. — А вообще да, тебе не мешает хотя бы ознакомиться с искусством соблазнения.              — Моя персона вся во внимании! — Воржа театрально всплеснул руками.              — У-ух, — Шайн закатил глаза. — Но не в таком виде. Протрезвей сначала.              Он демонстративно встал, прищурился, и от всей души врезал зеленым огнём. Воржа засмеялся, успел поклониться, а затем театрально упал назад, тут же провалившись сквозь пол. Спасибо, что сразу упаковался, тень домой отнести проще, чем буйного пьяницу.              И вообще, чего Воржа так к Графу прицепился? Ну, подумаешь, первый дружелюбно настроенный маре, подумаешь, пару раз с ним погуляли. Да не значит это ничего! Если бы Граф хотел отношений, то просто бы сожрал как все нормальные маре, а не кожу мял.              С другой стороны… неужели Шайн сам дает поводы в себе сомневаться? Не, он признает, что реагирует остро, но это же самозащита, верно? То есть, Граф маре роскошный, никто не спорит, но та же Розили на порядок горячее! Хм, если и выбирать, то она точно побеждает по всем критериям: и по внешности, и по силе, и по…              Шайн слегка замялся.              Ладно, у Розили нет рогов, а позвоночник — это конечно хорошо, но не так сексуально. Интересно, а если стащить с Графа шапку, его рога будут в наложенную или отступающую чешуйку? Хи-хи, а если его повалить и лишить всякой воли, сможет ли он сопротивляться? Ох, сколько возможностей! Большой правящий маре, которого скрутили и хотят сделать с ним всякое страшное, как же вкусно!              Так! Что за мысли?              — Воржан, скотина, — процедил Шайн и уткнулся в стол. — Я налакался твоего цвета и теперь сам как пьяный.              После чего решительно присосался к миске с шариками.