Бес опутал

Ночь тайного свидания выдалась ясной. В приоткрытое окно сияла луна, и Аркадию с постели было хорошо видно резное одеяние клёна. На багряно-желтом фоне черный силуэт любовника казался особенно зловещим, словно юркий изворотливый бес выбрался из преисподней погулять по Петрограду и вот присел передохнуть от проказ, свесив хвост и копыта за окошко, оставив в комнате человечью сторону натуры. В довершение своего демонического облика Алекс курил папиросу, криво воткнув её в длинный мундштук. И, как всегда, молол языком. Князь не слушал его, но иногда хмурился, иногда пожимал плечами, чтобы создать внимательный вид. "После соития всякая тварь печальна". К Аркадию сия мысль относилась в полной мере. Близость с агентом-провокатором - как мог он, князь Трубецкой, пойти на такое дело? Немыслимо... С другой стороны, а с кем же ещё потакать своим низменным инстинктам, как не с этой нечистью? Аркадий обрисовал взором профиль в окне и невольно закусил губу. Как бы там ни было, после встреч с юношами, подобранными на Невском, он чувствовал себя вполне хорошо. Только свидания с Алексом оставляли в нем этот осадок - стыдный и досадный. Умом он уговаривал себя, что невелик грех - тем более ради благого дела. Алексей Тарасов был невероятно полезен тайному управлению, его деятельность помогала тушить очаги терроризма, которых в Петрограде развелось пугающе много в последние годы. Не грех... Проблема была в том, что этот не-грех слишком нравился Аркадию, доставлял ему слишком много удовольствия. И самое настораживающее - отказаться от него он был не в силах. Вот уж верно говорят "бес попутал"! А в сём случае не только попутал, но и опутал. Накрепко: однажды вкусив плотских утех с этим наглецом, распробовав его гуттаперчевую гибкость и изящную силу, Аркадий уже не мог смотреть на других, тело их не желало. Более того - он жаждал разговоров после. После близости терпеливейше выслушивал разглагольствования о социуме и справедливости, и отрава беззаконных идей беспрепятственно впитывалась в кожу и распространялась, наверное, до самого мозга. Боже упаси, влюблен Аркадий не был. Но после близости, в первый час после нее, странные мысли не раз кружили его трезвую голову - словно выпил лишку. Вот сейчас, например, до ужаса, до тоски за грудиной хотелось, чтобы в целом свете не осталось никого и ничего, кроме этой спальни, этого человека, и клена за окном. А что дальше - Бог весть... К счастью, изредка с проспекта доносился цокот подков о мостовую и скрип полуночных экипажей. Это возвращало князя Трубецкого к реальной жизни. — Post coitum omne animal triste est, sive gallus et mulier... - пробормотал князь невпопад. Алекс не обернулся, но услышал. Слух у мошенника был феноменальный, под стать избранному ремеслу. - Аюшки? - насмешливо переспросил он и, выпустив в воздух аккуратное колечко дыма, сплюнул за окошко. - Латынь, гадость гадостная. Мертвый язык. Ненавидел эти уроки... - А зря, - не удержавшись от наставительного тона, заметил Аркадий. - Иначе бы знал, что это цитата из Аристотеля. Многие слышали ее неполный вариант, о том что всякая тварь грустна после соития. Но грек полагал, что петухам и женщинам посткоитальная печаль не свойственна. - Тогда чур я петух! - Вот это верно, очень похож. - А ты, господин Серьезность, вестимо тварь, - хохотнул Алекс. - Тварь или нет, а буду спать, иначе утром и впрямь настигнет печаль. Вставать-то на рассвете... С этими словами Аркадий повернулся на бок, так чтобы не видеть окна и резного силуэта в нем. Поплотнее укрылся одеялом. На быстрое погружение в сон рассчитывать не приходилось. Лишь чистым и простым душой людям спится спокойно. А князь Трубецкой, увы или не увы, не мог причислить себя к таковым, даже очень постаравшись. Что уж говорить о его любовнике. Тот и вовсе не спал ночами, предпочитая проводить время не в постели, а в смрадных кабаках, где пьют водку на анисе и полыни, мешая адское зелье ещё и с кокаином... Хлопнула рама. Скрипнула, прогибаясь, крепкая постель. — Успеете ещё отоспаться, господин жандарм... На том свете... - и жаркий шепот полился в самое ухо. Предсказуемо. - Ты же в Бога не веришь, - недовольно проворчал Аркадий, а сам улыбнулся в усы. Без сожалений о несостоявшемся отдыхе перевернулся на спину. Болтовня Алекса развлекала его даже когда не относилась к делу. - В бога не верую, а в тот свет - чего бы и не верить? Всяко лучше думать, что и за гробом повеселишься, - легкомысленно заявил любовник. И, отдернув одеяло, положил холоднющую ладонь на грудь Аркадия. Тот не шелохнулся, за что был удостоен восхищенного блеска в глазах. Алекс не признавал боли, как и всякое балованное, испорченное слишком мягкими родителями дитя. Боль его, видите ли, унижала. Князя же Трубецкого унизить было невозможно - безнаказанно, по крайней мере, уж точно. - Хочешь расскажу одну свою фантазию? — поинтересовался Алекс, рисуя холодными пальцами узор по груди и постепенно спускаясь ниже. — Как водится преступную, стяжательскую, и прочая, прочая, прочая... — Расскажи, чего ж нет, — великодушно разрешил Аркадий. Потянулся всем телом так, что кости захрустели, и смежил веки, блаженствуя от прикосновений к бедрам и животу. Совсем недавно они горели от соприкосновений с узкой плетью, осталось много следов, и теперь было очень приятно ощущать на них прохладные нежные касания. Его личному бесу нравилось и причинять страдания, и утешать после, словно он чистый ангел. Алекс прекрасно справлялся с обеими ролями. Аркадий сам едва ли бы додумался до таких непотребств, хотя в отрочестве и бывал в Лондоне, и слышал о тамошних затейливых борделях, где проститутки за плату порют клиентов. Но он только слышал, а Алекс - бывал, и успешно перенял иностранные новации. Если бы ограничился только ими, оставив на Британских островах революционную заразу, цены б не было шельмецу... — И что ж за фантазия такая тебя посетила? — Да вот, думаю, может махнём в американские штаты? Вместе. Сядем на трансатлантический лайнер, огромный как этот особняк, и ищи свищи. Ты с титулом и усами, за тобой бы бегали богатые американки, прочие дуры, а я бы насобирал нам миллионов сто. Хороша идея? - Преступная, стяжательская, - констатировал Аркадий, не размыкая век. — Но ведь соблазнительная... — голос Алекса улыбался. Аркадий приоткрыл глаза. — Бывали и поинтереснее в твоей голове. — Бывали, — мечтательно улыбнулся Алекс. И, облизнув губы, прикоснулся ими к головке уже отвердевшего под ласками члена. Пальцы любовника тем временем добрались до яичек, вызвав дрожь и желание противодействовать. - Тшшш... Чуткие губы и проворный язык успокоили руку Аркадия, мягко склонив к беззащитности перед бесовской силой. И князь, немного повздыхав для порядку, вновь отдался ей. Уже в третий раз за ночь...