megumi's secrets.

      Глубокий вдох Мегуми Фушигуро длится примерно семь секунд. Он засёк, когда сомкнул веки и позволил лёгким заполниться кислородом, вместе с которым вдохнул запах крови. Ей не пахнет, ею воняет. Воздух пропитан этим смрадом, и за семь секунд, что уходят на вдох Мегуми, концентрация запаха в ночном переулке увеличивается на одну растерзанную поперёк живота девушку.       Когда сюда добегут Нобара и Юджи, он тяжело прикроет глаза и солжёт горьким: — Я и вздоха сделать не успел.       А сейчас он призывает гончих, приказывая отвлечь нависающее над девушкой Проклятие атаками, а себя заставляет оставаться на месте. Мысленно заливает ноги бетоном, чтобы не шагнуть вперёд и не вмешаться, как должен. Как кричат все наработанные за годы инстинкты. Он затыкает их одним единственным именем, каждый раз вызывающим табуны мурашек по коже. Шевелит губами, складывая буквы в слоги, но не издаёт ни звука.       Он позволяет этому имени срываться со своих губ только в присутствии того, кому оно принадлежит.       Принадлежит оно и, к сожалению для бедной девушки, лежащей на грязном асфальте в луже своей багровой крови, сердце Мегуми. Он соколиным взглядом следит за чужой еле-еле вздымающейся грудью, дожидаясь, когда сердце внутри неё замрёт навечно, и только после этого бросается на отбивающееся от гончих Проклятие, убившее девушку. «Не так», — одёргивает себя Мегуми. Проклятие её лишь ранило. Убило его бездействие.       Проклятие явно второго ранга, но отчего-то настолько мощное, что Фушигуро приходится приложить максимум усилий, дабы одолеть его. А его самого пару раз прикладывают об асфальт, из-за чего кожа на щеке сдирается, и на ней выступает сеточка красных капель, стекающих по челюсти. Нобара приходит на помощь как никогда вовремя, он почти выдыхается, пока девушка добивает измотанное им Проклятие своей фирменной техникой.       Здорово помятый Юджи подбегает спустя пару секунд, сверкая наливающимся синяком на скуле. — Это было последнее, — совсем не по-девичьи сплёвывает Нобара, поморщившись. — Какого чёрта они вообще так активизировались, здесь нет источников проклятой энергии для такого всплеска этих тварей, — хмурится Юджи, переводя взгляд на Мегуми.       Тот молчит, уставившись стеклянным взглядом в конец переулка. Юджи прослеживает за ним и видит, что чужой взор оседает на бездыханном окровавленном теле. Юноша тяжело вздыхает, ведь знает, какие мысли сейчас крутятся в темноволосой голове.       Думает, что знает.       И чужой взгляд трактует по своему, не подозревая, как далёк от его истинной природы. — Ты не… — договорить ему не даёт Нобара, останавливая одним кричащим взглядом. Она более смекалиста и лучше оценивает ситуацию, поэтому Юджи послушно закрывает рот, но несказанное «Не виноват» всё равно повисает в воздухе грудой камней, чтобы потом свалится на макушку того, кому оно адресовано. Не виноват. Ага, как же.       Мегуми давит в зародыше вину и отвращение к себе и не позволяет губам искривиться в болезненной усмешке. — Я догоню, — бросает он, отворачиваясь.       Юджи хочет сказать что-то ещё, но Нобара шикает и подталкивает его в спину, заставляя уйти.       Мегуми, дождавшись пока силуэты этих двоих исчезнут с горизонта, подходит к телу. Не брезгуя наступить в растёкшуюся кровь, он присаживается на корточки, разглядывая потерявшее все краски симпатичное лицо девушки.       Хочется сказать «Прости» или избитое «Мне жаль», но Фушигуро прекрасно осознаёт, что первого не заслуживает, а от второго веет фальшью.       Он тянется к ботинку, достает складной нож и, раскрывая его, глубоко, не жалея себя, режет указательный палец на правой руке. Красные капли выступают сразу, стекая вниз, на ладонь. Теперь в воздухе витает аромат и его крови.       Мегуми начинает подтрясывать от нервоза, руки заходятся в мелком треморе, и это заставляет его раздражённо сжать челюсти, являя напряжённые желваки под кожей.       Он уже на финишной прямой.       Он сделает это.       Дав себе ментальную пощёчину, Фушигуро убирает дрожащей рукой волосы с чужого лба, а после ровно посередине аккуратно выводит сложный витиеватый символ. От контраста собственной крови и бледной кожи становится дурно. Мегуми рисует последний элемент символа и подскакивает на ноги, отходя на несколько шагов. Голова начинает кружиться то ли от усталости, то ли от тошноты, но он пытается игнорировать это, чётко произнося заученные слова снова и снова, пока нарисованный его кровью символ на лбу девушки не загорается в ярком свечении. Тогда Фушигуро замолкает, с забивающимся сердцем наблюдая, как ото лба по всему телу девушки проносится волна огня, обращая её в прах, но даже тот испаряется в воздухе. Будто ничего и не было. Будто он никого не убил.       Долго пялиться в пустоту Мегуми себе не разрешает. Последний раз окинув совершенно чистый асфальт взглядом, он убирает обратно нож, что всё это время напряжённо сжимал в руке, и срывается за ребятами, чтобы те не посчитали его отсутствие слишком долгим.       Походя он достаёт телефон, вызывая безымянный контакт из последних входящих. — Сделано, — отрывисто бросает в трубку, даже не думая проявлять вежливость или здороваться. — Уже знаю. Чётко сработано, малыш, — из динамика раздаётся тягучий баритон. — Когда? — сжимая в руке корпус телефона, спрашивает он, прибавляя и так быстрый шаг. — К вечеру. Максимум к утру. — Понял, — собирается отключаться Фушигуро. — А где же твоя благодарность? — интонация его собеседника пестрит насмешкой. — Сдохни, — фыркает Мегуми, отключаясь и игнорируя чужое глумливое «Это навряд ли, малыш». Насколько нужно быть отбитым, чтобы называть его малышом? Мегуми тут же усмехается самому себе: слово «отбитый» максимально ёмко описывает данную персону. Это и стало решающим фактором, почему он обратился за помощью именно к нему.       Наконец он видит вдалеке фигуры Нобары и Юджи и почти переходит на бег, когда те заворачивают в какую-то круглосуточную забегаловку. Через несколько минут и он входит в не особо популярное заведение и хмурится, видя за угловым столом только Нобару, что-то листающую в телефоне. — Где Итадори? — сходу спрашивает он. — В уборной. Его на полпути прихватило, — не отрываясь от дисплея телефона, отвечает девушка. — Тебе бы тоже умыться не помешало, — всё же окидывает его секундным взглядом.       Мегуми хмыкает, он совсем забыл про саднящую царапину на щеке. Он разворачивается, направляясь в сторону уборных и игнорируя пристальный взгляд официанта.       Закрыв за собой дверь, Фушигуро окидывает небольшое помещение взглядом. Первая кабинка заперта, остальные приоткрыты и, очевидно, пусты. Не слышно ни звука. — Юджи? — Мегуми подходит к занятой кабинке.       Он и пикнуть не успевает, как дверь резко открывается, а его втаскивают внутрь и вжимают в стену, тут же щёлкая замком и запирая их внутри. — Сукуна, — три слога, на этот раз вслух, и мгновенное появление привычных мурашек под одеждой. — Что-то происходит… — татуированные чёрными браслетами руки стальной хваткой опускаются на талию Фушигуро, а в кроваво-красных глазах их обладателя впервые за всё время превосходство затеняется замешательством. — Конкретизируй? — приподнимает бровь Мегуми. — Меня выталкивает из тела. Блядский пацан что-то делает, вправь ему мозги или я искривлю ему позвоночник, — в голосе злость из-за непонимания происходящего.       Невозможность контролировать ситуацию разъяряет не на шутку, но Двуликий отодвигает гнев на второй план, на первом оставляет глубокую царапину с подсыхающей кровью на бледной щеке. Он привык пользоваться моментом, поэтому не упускает возможности припасть к ней губами и ощутить металлический привкус на языке.       Мегуми шипит из-за пощипывания, вызванного короткими мазками чужого языка по ране и, дав Сукуне насытиться, поворачивает голову, встречаясь губами, насыщаясь и сам. Сукуна целует с только ему свойственным пылом и доходящей до грани грубостью. Напирает так, что Фушигуро стукается затылком о стену, не сумев сдержать его порыв, и в ту же секунду прикусывает в сотый раз изучающий его рот язык в отместку, чем раззадоривает ещё больше.       Как и всегда, он отстраняется первым, чтобы сделать полноценный глоток воздуха. — Это не Итадори. Это из-за меня, — тихо выдыхает Мегуми, наблюдая за тем, как глаза Двуликого темнеют после этих слов. — Что ты сделал? — рука с чёрными ногтями перемещается с талии на горло, скользя по телу Фушигуро словно ядовитая змея. — То, ради чего ты не раз спасал меня. И в принципе обратил внимание, — Мегуми накрывает руку, легко сжимающую его шею. — Откуда узнал? — Сукуна кривит губы, чувствуя, как у него пытаются перехватить контроль над телом. — Вот же ушлёпок, — он убирает руку с шеи брюнета, опираясь ей о стену над плечом Мегуми, пытаясь отвоевать ещё несколько минут у хозяина тела, что выходит из рук вон плохо, ведь что-то ещё, что-то инородное, мешает ему удерживать главенство в этой тушке. — Всё позже. Не сопротивляйся этому, — наказывает Фушигуро.       Сукуна недобро щурится, но не препятствует, когда он отталкивается от стены и покидает кабинку.       Стоит ему подойти к раковине и открыть кран, как он слышит возмущенное бухтение Юджи: — В толчке-то какого чёрта ему понадобилось. — Может хотел полюбоваться твоим перчиком, — прыскает Мегуми, набирая воду в ладони, чтобы ополоснуть лицо. — Не удивлюсь, у него явно есть нездоровые наклонности, — Юджи выходит из кабинки, становясь у соседней раковины.       «Мне ли не знать», — фыркает у себя в голове Фушигуро, закрывая кран.       Благо здесь нет зеркал, Юджи бы очень удивился, завидев свои зацелованные брюнетом напротив чуть припухшие губы. — Всё в порядке? — ловит на себе его странный взгляд Юджи.       Мегуми кивает. — А у тебя? — спрашивает в ответ. — Почти. Только живот побеспокоил. И усталость гораздо сильнее обычного. И голова начала болеть, — хмурится Юджи, почёсывая затылок и анализируя свои ощущения. — В чём, блин, дело?       «Поймёшь чуть позже», — чуть не слетает с языка Фушигуро. — Наверняка в твоих вчерашних просроченных чипсах, — закатывает он глаза, шагая к выходу.

***

      Несколькими часами позже они чистые и отдохнувшие вяло отчитываются Годжо о прошедшей миссии, когда Юджи ни с того ни с сего валится с ног, теряя сознание. Сатору мгновенно подлетает к ученику, осматривая на предмет повреждений, а Нобара хватает его запястье, нащупывая пульс.       Только Мегуми не удивляется и не спешит предпринимать какие-либо действия. Он спокойно смотрит, как Юджи минуту спустя открывает глаза и скользит мутным взглядом по комнате. Годжо задаёт ему банальные вопросы, и тот отвечает, подтверждая, что в порядке. Но следом его глаза округлятся, и он взбудоражено выдаст: — Я не чувствую Двуликого.       Теперь Фушигуро приходится изобразить удивление, которого на деле он не испытывает. Как и спустя полчаса, когда им сообщат о вспышке проклятой энергии прямо на центральной улице города.       И уж тем более он не будет удивлён, когда после безрезультатного патруля в центре вернувшись в свою комнату застанет там развалившегося на его кровати Двуликого. Его новое тело чуть шире в плечах, волосы угольно-чёрные, линия челюсти кажется острее заточенного ножа, а одет он в спортивный тёмно-синий костюм. Только глаза и чёрные узоры линий выдают нового хозяина этого тела. — А вот и мой освободитель, — красные глаза Сукуны сверкают в темноте.       Он с грацией опасного хищника поднимается с постели, оказываясь на ногах, и медленно, словно боясь спугнуть свою жертву, подходит к залюбовавшемуся его новым сосудом Фушигуро, так и застывшему у двери, вжимая того в лакированную поверхность. Жар его тела чувствуется даже через одежду, слегка туманя мысли брюнета. Мегуми не может удержаться, скользит ладонями по чужим плечам и груди, проверяя, такие ли мышцы на них твёрдые, какими кажутся. Такие.       Тело пронзает первым импульсом возбуждения. — Провернул такую авантюру и даже не соизволил сказать, — Двуликий с нажимом ведёт чёрным ногтем по щеке Мегуми, оставляя за собой краснеющую полосу. — Могу всё рассказать сейчас, — хмыкает тот. — Не стоит. Перед тем как выпотрошить помогавшего тебе шамана я очень продуктивно с ним подискутировал, — спускается ногтём на шею Двуликий, не ослабляя нажима.       Мегуми испытывает укол вины, всё же именно благодаря этому шаману Сукуна сейчас здесь, зажимает его у двери, пока Юджи предположительно терпит трёп Годжо и гадает что же произошло. Он был полезен, пусть и называл отвратительным «малыш» в процессе. — Но на один вопрос он всё же ответить не успел, — теперь ноготь скользит по ключице. — Я к твоим услугам, — отзывается Мегуми, — и уверен, знаю, о чём ты хочешь спросить, — стреляет игривым взглядом из-под ресниц. — Тогда сразу ответь, и перейдём к благодарностям, — предвкушающе ухмыляется Сукуна, опуская вторую руку на упругую ягодицу Фушигуро. — Я, — выдыхает Мегуми, отвечая на незаданный вопрос и наблюдая, как взгляд чужих глаз тяжелеет, отливая тёмно-бордовым. Он — якорь Двуликого. Теперь, когда Мегуми нашёл для него другое вместилище, новое тело, способное выдержать его мощь, миру необходима защита. Фушигуро не настолько глуп и влюблён, чтобы позволить Королю Проклятий безграничную свободу. А ещё, с недавних пор, он впитал в себя достаточно проклятой энергии, благодаря чему легко может служить «предохранителем», сдерживающим чужую кровожадность и коварство. Пока он дышит, Сукуна не сможет есть пальцы в этом теле и наращивать силу. А если он умрёт — новый сосуд в ту же секунду станет непригодным, а он вернётся в свой истинный, к Юджи. — Выходит ты лже-освободитель. Вернее даже пленитель, — скалится Сукуна.       Мегуми немного напрягается, он одновременно ждал и боялся момента, когда Сукуна узнает о том, что теперь они связаны. И такая скудная реакция тревожит, ведь исходя из неё невозможно сделать верные выводы. — Скорее лишь блюститель, — улыбается одним уголком рта Мегуми. — Не скромничай, шкет. Ты освободил меня от Юджи и посадил на свой поводок так ловко, что я и опомниться не успел, — Двуликий приближается к лицу Мегуми, касаясь своим носом кончика его. — За такое самоуправство придётся ответить.       Фушигуро чувствует лишь тёплый выдох в свои губы, слова Сукуны слишком незначительны, чтобы удостоиться его внимания. — Для начала отблагодари меня, — шепчет он в губы напротив. — Накажешь потом. — Не терпится узнать, на что способно это тело? — усмехается Сукуна, грубо сжав ладонь на ягодице. — Держу пари, оно не такое выносливое, как тело Итадори, — шепчет Мегуми, заводя руку за спину, чтобы нащупать замок и запереть дверь. Это необязательно, потому как Годжо вместе с Юджи сейчас у директора, делятся с ним своим шоком по поводу исчезновения Двуликого и решают, что предпринять дальше. Никто мимо его комнаты не пройдёт, и тем более не постучит и не зайдёт внутрь, но рука прокручивает замок на автомате, по привычке. — Сейчас проверим, — Сукуна наконец утягивает его в страстный поцелуй с обилием укусов.       Окольцованные чёрными линиями руки ловко подхватывают Мегуми под бёдра, принимая на себя его вес, и тот даже не успевает ухватиться за чужие плечи, как уже оказывается вжатым крепким телом в свою постель.       «Скорость осталась такой же», — мысленно подмечает Фушигуро, поднимая руки, когда Сукуна стягивает с него футболку.       Обнажив для себя его ключицы и грудь, Двуликий припадает к чужой коже словно оголодавший зверь. Как всегда, кусается, не щадя зажимает её между зубов и едва ли не рычит от удовольствия, разукрашивая бледную кожу красными пятнами. Мегуми бессознательно вскидывает бёдра, потираясь о чужой пах своим, позволяя Сукуне терзать свою кожу, ещё сильнее возбуждаясь от пощипывания вследствие манипуляций красноглазого, и тянет его за волосы наверх, примыкая к влажным губам. Руки Мегуми скользят вниз по крепкой рельефной груди нового сосуда Двуликого, останавливаясь у резинки спортивных штанов, чтобы оттянуть её и нырнуть внутрь, нащупывая твёрдый орган. — Он тоньше, — шепчет между поцелуями Фушигуро, когда преодолевает резинку боксёров и сжимает чужой член. Он действительно чувствуется в кулаке иначе, Фушигуро привык к большему диаметру, но так даже интереснее. — Главное пользоваться уметь, — усмехается Сукуна, толкаясь в кулак и оттягивая зубами его нижнюю губу.       Своё умение пользоваться Двуликий демонстрирует слишком ярко. Настолько, что спустя десять минут хорошо растянутый и смазанный Мегуми готов зарыдать от наслаждения, приносимого издевательски-прицельными толчками, обрушивающимися на комочек нервов внутри него.       Сукуна вертит его как хочет, трахает с оттяжкой, периодически наотмашь шлёпая по упругим ягодицам, заставляя прогибаться в пояснице и не сдерживать стонов.       Фушигуро теряет счёт времени, а вместе с ним и ощущение пространства, сосредотачиваясь лишь на твердом члене, вдалбливающимся глубоко внутрь него. Его ставят раком, входя по основание и жёстко оттягивая волосы на затылке, что служит тем, что подводит его к краю. Сплюнув на ладонь, он в пару-тройку движений доводит себя до пика, зажмуриваясь и кончая на простынь под собой.       Сукуне требуется чуть дольше, чтобы дойти до оргазма. Раздражённо закатывая глаза на строгое «Даже не думай в меня» от Мегуми, он успевает вынуть в последнюю секунду, обрушивая струю спермы на его покрасневшие от шлепков ягодицы и заваливаясь рядом.       Мегуми лежит на животе, уткнувшись лицом в скрещенные руки, и недовольно стонет, когда Сукуна убирает его волосы за ухо и просит посмотреть на него. — Ну же, покажи мне свой румянец, — пододвигается ближе, почти наваливаясь, проводя ладонью по его влажной от пота спине. — Отодвинься, ты потный, — вовсе отворачивается Фушигуро. — То есть моя сперма тебя не смущает, а вот пот — да? Никогда не пойму людей, — смеётся Сукуна, на что Мегуми лишь фыркает. Он назло прижимается вплотную и широко мажет языком по солоноватой из-за пота коже на плече Фушигуро. Тот всё-таки поднимает голову, явно собираясь произнести пару ласковых, но Сукуна затыкает ему рот своими губами и заключает-таки в кольцо рук.       Мегуми не надеялся обойтись одним разом, хотя и кувыркаться до утра не рассчитывал, но именно это и происходит. Аппетит Двуликого притупляется лишь когда за окном начинает светлеть.       Мегуми еле заставляет себя сходить ополоснуться, наказывая Сукуне за это время сменить простынь. Когда он выползает из ванной, тот лежит нагой на чистой простыни и глубоко затягивается невесть откуда взявшейся сигаретой. — Это ещё что за дрянь, — недовольствует Мегуми, укладываясь рядом и накрывая их покрывалом. — Старая привычка моего нового тела, — последний раз затягивается, туша окурок о подошву кроссовка, удачно валяющегося возле изголовья кровати. — Надеюсь, единственная. Мне не нравится, — бурчит Фушигуро. Тело ощущается ватным, послеоргазменная нега до сих пор не отпустила, и он чувствует приятную усталость, прикрывая глаза. — Старейшинам тоже не понравится, что я обзавёлся новой тушкой, — дьявольски улыбается Двуликий. — Однако они не узнают, кому нужно сказать спасибо. И ничего не смогут поделать. Никто не сможет, — не раскрывая глаз, говорит Мегуми, готовый засыпать. — Никто, кроме тебя, — поправляет его красноглазый, опираясь на локоть и легонько проводя ладонью по его щеке с обширной царапиной. — Как думаешь, почему именно моя энергия позволила сделать это? — спрашивает Мегуми, открывая глаза. — А кому как не моей родственной душе иметь власть над моим телом? — улыбается Сукуна, видя как глаза Фушигуро округляются в удивлении.       Да, только Мегуми способен нацепить на него поводок и обмотать цепь вокруг своего пальчика.       Но это не значит, что Двуликий не попытается её порвать.       Шокированный вдох Мегуми Фушигуро длится примерно семь секунд. Он не засекал, он вообще не способен связно мыслить после последней реплики Сукуны, но эти слова стирают в труху терзающее его чувство вины и сомнения.       «Я всё сделал правильно», — думает Мегуми, встречая чужие губы на полпути.