Пиромания — один из глубинных инстинктов рода человеческого: ничто так не завораживает, как огонь.
©«Человек огня»
В семье Эвансов было трое детей: старшенький Уильям, Петуния и малышка Лилия. Они были весьма дружны, пока у младшей девочки не появились необычные способности, которым очень завидовала старшая сестра. Родители, и так уделявшие раньше младшему ребенку больше времени, после этого стали ещё более отдаленными от двух старших детей, Лили же будто этого не замечала и находилась в своем волшебном мирке. Именно в то время Петуния загорелась идеей «нормальности» и стала презирать всё «странное», но потом они заметили, что и с Уильямом что-то не так. Туни не могла возненавидеть любимого брата, ближе которого у неё никого не было, да и испуганное лицо мальчика, который не понимал что происходит и почему на его руках иногда появляется пурпурное Пламя, никак не способствовал появлению неприязни. Дети решили скрыть от родителей «необычность» Уильяма, и попытались сами разобраться, со всем этим. Путем экспериментов было выяснено, что его сила сильно отличается от способностей Лили. Она была более опасная и разрушительная. В конце концов — это Пламя, но действовало оно по-другому. Мальчик не мог созидать, лечить или делать другие удивительные вещи; по сравнению с младшей сестрой он был бракованным. Возможно именно этот факт не дал развиться неприязни Петунии, ведь Уильяму было намного сложнее, чем ей без всяких сил. Поначалу Уильям очень боялся этого Пламени, ведь их родственница умерла в пожаре, и он ужасался от одной только мысли, что однажды может проснуться на пепелище и вся его семья сгорит из-за него. Огонь — опасный, чтобы не говорили другие люди. Если не обуздать его, он заберёт у тебя всё что ты любишь. Они с Туни начали активно пытаться научиться контролировать эту силу и впоследствии стало ясно, что она начинает больше всего проявляться, когда Уильям испытывает сильные эмоции. Во всё остальное время Пламя появлялось крайне неохотно и только с большим усилием. Мальчик не любил огонь, но всегда невольно замирал в страхе и трепетном восхищении, следя за фиолетовыми всполохами, что могли сжечь всё вокруг. В такие моменты Уильям боялся самого себя, такого неизвестного и… другого. У него часто стали мелькать мысли о том, чтобы проверить Пламя, дать ему волю и позволить перенестись на сухую траву или любимые мамины занавески в гостиной комнате. Это пугало. Лили начинала что-то подозревать, и в один момент, когда Петуния решительно попросила её уйти, ведь они с братом как раз собирались изучить пределы жара Пламени, младшая девочка «взорвалась». Её магия вышла из-под контроля: мелкие камушки игнорируя законы физики взмылись вверх, начиная быстро и хаотично перемещаться по всей небольшой полянке. Особенное крупный камень полетел в сторону стоящих рядом друг с другом Петунии и Лили. Казалось, что в тот момент для Уильяма время остановилось. Он понимал, что по сути не успевает ничего сделать, но тело само ринулось наперекор камню. Почему-то мальчик был уверен, что с ним ничего не случится. В последний момент он успел спасти своих сестер. Закрыл своим телом. Последнее что он помнил в тот день — невероятная боль, хруст собственных ребер и испуганные лица двух девочек, окроплённые его кровью. Дальше только пурпурная пелена и кромешная темнота. Очнулся он уже в больнице, чувствуя как неправильно и страшно холодит в груди. Как позже стало ясно, врачи вообще не давали никаких гарантий, что он выживет но… он выжил. И напоминанием о том дне, стал шрам диаметром в пять сантиметров и осколок того самого камня, что чуть не стал причиной смерти Лили и Петунии, в мягких тканях сердца. Медицина не была ещё настолько продвинута, чтобы проводить настолько сложные операции, так что врачи решили оставить всё так. Зачем проводить заведомо провальную операцию? Одно из негласных правил хирурга — пациент не должен умереть у тебя на столе. Всё что смогли посоветовать врачи, так это быть аккуратными. Чужеродный кусок земной породы всегда ощущался холодным, хотя по теории, должен был нагреться от теплой крови и плоти вокруг себя. Осколок не причинял боли, но был как сухой лед, что не может растаять. Мальчик даже с невеселым смехом подметил, что теперь чем-то похож на Кая, из старой сказки. Странно было осознавать, что в сердце у тебя находится кусок камня — люди не должны жить с такой травмой, это Уильям отчётливо понимал. Единственным объяснением для такого чуда была магия Лили. Возможно именно она, неосознанно, не давала осколку убить брата. После того случая Петуния ещё сильнее отдалилась от сестры, а сам Уильям старался делать всё, чтобы не спровоцировать новый «взрыв». Рыжеволосая малышка не помнила того инцидента из-за того, что потеряла сознание от истощения и шока, от происходящего. Возможно так было лучше. Уильям не хотел, чтобы она винила себя в произошедшем. В данной ситуации была и их с Петунией вина: Лили не виновата в том, что у неё есть необъяснимые могущественные силы в отличие от них. Они не должны были её игнорировать. К сожалению Туни пока не могла это понять. Всё что она видела, так это родителей, которые уделяли больше времени младшей дочери. Девочка не замечала, что те просто старались сделать всё, чтобы у Лили не было повода использовать свои силы неправильно. Шло время, инцидент медленно забывался, а у рыжеволосого ребенка появился друг со схожими способностями. Северус Снейп, по мнению Уильяма, был интересным мальчиком, но Петунии он не нравился, так что общались они все мало… до одного момента: юный Эванс нечаянно прокололся перед Снейпом в плане использования своих способностей.***
Денёк тогда был прекрасный и идеально подходил для прогулок, в чём Уильям не стал себе отказывать. Гуляя по окрестностям он случайно забрёл в то место, где обычно встречались Северус и Лили. Мальчик не знал, как они вообще сошлись, ведь они были совсем не похожи характерами, но скорее всего решающим фактором стала магия. Девочке были интересны её способности, а рассказать о них никто не мог, да и ей запрещалось распространяться о своих необычных силах, так что юный Снейп стал идеальным вариантом для дружбы. Из-за спины послышался лай, и всё внутри Уильяма похолодело, когда он обернулся. Огромный пёс стоял в нескольких метрах от мальчика. Пасть собаки блестела от слюны, капающей на землю, когти с силой впивались в землю, а коричневая шерсть свалялась во многих местах, делая её похожей на половую тряпку. В тот момент из хорошенькой черноволосой головы Уильяма вылетели все знания о том, что лучше делать в таких ситуациях. Ужас сковал его тело стальными тисками, а ноги, казалось, приросли к земле. Это было ужасно. Собака была ему едва ли не по грудь, если она накинется — это будет конец. Его разорвут на маленькие кусочки, возможно даже тело не смогут опознать, ведь опознавать будет нечего. И, будто услышав мысли мальчика, животное кинулось на него. Дальше было лишь Пламя. Пурпурный огонь, который мягко обволок тело и яростно сжёг собаку. Уильям помнил как ноздри заволок сладковатый запах палёной плоти и шерсти. Помнил жалобное скуление и чудовищный визг, наполненный болью. А ещё ему запомнились черные глаза, из которых стремительно утекала жизнь. Когда пурпурная пелена спала, он увидел перед собой лишь кучу чёрного угля, что когда-то было живым существом. Стало ясно, что его способность намного опаснее чем у Лили. Он и вправду может убить. Убить насекомое, животное и даже… человека. Невольно, нехотя, по неосторожности. Кому-то может просто не повезти. Кто-то может просто оказаться не в то время не в том месте и Уильям ничего не сможет с этим поделать. Пламя всё сделает за него. — Эй, ч-что это было? — из-за кустов послышался знакомый голос, от которого юный Эванс вздрогнул. День не мог быть хуже. — Ты тоже маг? — НЕТ!!! — резко ответил Уильям, но увидев, как собеседник вздрогнул, понизил голос. Северус не виноват в ситуации. — Нет, я уверен, что точно не маг. У нас с Лили разные способности. Я… я не знаю. Я ничего не понимаю. Уильям ещё что-то шептал, даже не пытаясь как-то оправдаться. Шок не хотел сходить, настойчиво проецируя перед глазами недавние сцены. Тишина опустилась на полянку и лишь шипение тлеющей плоти прерывало её. Уильям вздрогнул и попытался отойти на пару шагов назад, но споткнулся о маленький камешек и упал. Сил подняться не было, так что он просто распластался на земле и попытался дышать как можно глубже. К горлу подкатывал мерзкий комок, а отвратительная вонь лишь усиливала тошноту. Глаза резко защипало, и в уголках стало подозрительно мокро. Он больше никогда не будет использовать свою силу. Она слишком опасная и неконтролируемая. Нескольких секунд хватило, чтобы отнять чужую жизнь. От этой мысли Уильям вздрогнул всем телом, давя в себе страх и отвращение. — Северус, — после некой паузы позвал черноволосого мальчика Уильям. — То что ты сейчас увидел, должно остаться строго между нами. Никто не должен знать. Ни Туни, ни родители, ни тем более, Лили. Понял? Северус разозлился, но бросив взгляд на то, что осталось от собаки лишь осторожно кивнул и отвёл взгляд. Черные глаза на миг осветились интересом, но юный Снейп попытался скрыть свою заинтересованность. Он никогда не слышал о фиолетовом огне и в маминых книгах не было упоминания о подобных заклинаниях, способных вызвать такого цвета Пламя. К тому же данная магия не была похожа на стихийный выброс, ведь ощущалась она совсем по другому. Видя, что невольный свидетель не стал возражать, Уильям тихонько начал вставать, стараясь не делать резких движений. Получалось плохо. — Тебе помочь? — поступило предложение от юного мага, который успел выйти на поляну, и уже протягивал Уильяму руку. — Буду премного благодарен, — две ладошки сцепились друг с другом, и именно этот момент стал отправной точкой в их своеобразной «дружбе». Теперь получалось, что Уильям дружил на три фронта: с Петунией, с Северусом и с Лили, так как перед последней чувствовал себя слегка виноватым. Нельзя было так от неё отдаляться, она всего лишь ребенок, которого вдруг стали игнорировать брат с сестрой. Сложность была в том, чтобы укрыть его общение с Лили и Северусом от Туни. Магию она пока так и не приняла, считая её «ненормальной», а убеждать её в обратном Уильям не стал: если он это сделает, то Петуния сделает лишь вид, что поняла, а на самом деле ещё больше озлобиться, ведь самый близкий ей человек её предал. В начальной школе стало что-то происходить. Уильям не мог постоянно усидеть на одном месте. Его всё время куда-то тянуло, а долгое пребывание в статичном состоянии вызывало дрожь отвращения, из-за чего он наработал себе репутацию «неугомонного». Учился он хорошо, но вот в плане поведения всё сильно хромало. Родители мальчика не знали что делать, поэтому для траты энергии юного тела, записали его в театральный кружок, куда впоследствии уходили все силы Уильяма. Пламя кипело под кожей, прося выхода, но юный Эванс не давал себе ослабить контроль. С того дня на поляне он больше не пытался экспериментировать, хотя часто пурпурный огонь всё-таки брал над ним верх. Хорошо хоть именно в такие моменты рядом был либо Северус, либо никого вообще не было. Правда последний вариант сильно бил по психологическому состоянию Уильяма, ведь одиночество вкупе со страхом накатывали на юный разум гигантскими волнами, заставляя ощущать себя одним в целом мире; одиноким и покинутым — наедине со своими страхами. Юный Эванс старался со всеми дружить и ни с кем не конфликтовать. Страх перед силой Пламени рос, но пока был весьма контролируемый. Вместо того, чтобы вступать в конфликты, Уильям предпочитал ретироваться или искать компромиссы. Да, это не всегда правильно, да, его стали считать трусом, но уж лучше так, чем он станет причиной ещё чьей-то смерти…Эта манера поведения прошла с ним по жизни до самого момента встречи с Аркобалено.