Целитель

      Рутина — страшная вещь, что убивает интерес и тягу к жизни. Это действительно так, но есть простой и верный способ справиться с этим — дисциплина и неуклонное следование графику, наряду с избеганием тех вещей, что вызывает раздражение. С последним у меня проблем особых нет, и даже то, что гостиная факультета напоминает нору хоббита, постепенно перестало меня как-либо трогать. Адаптация — великая сила! Ну, а график помогает переводить рутину в рефлекторный каждодневный «ритуал» — сделал и не заметил никакого психологического давления.       С понедельника третьей недели обучения, с тринадцатого сентября, весь мой график окончательно сформировался и стабилизировался.       Декан, мадам Спраут, оказывается, имеет привычку довольно часто посещать гостиную факультета, справляясь о нуждах учащихся, их успехах, тревогах и неудачах, давая дельные советы и оказывая поддержку. В подобном я, вроде как, не нуждаюсь, но мне достоверно известно, что мадам Спраут интересовалась моими успехами у одногруппников.       Седрик не без боя вызнал у МакГонагалл график тренировок, и теперь мы могли тренироваться два раза в неделю на поле для квиддича, играя непосредственно в квиддич. Хотя, правильнее было сказать, что это была игра в одни ворота — охотники, среди которых был и я, атаковали кольца, загонщики пытались доставить нам неприятности, стараясь как-либо выбить при помощи летающих туда-сюда самонаводящихся чёрных мячей, бладжеров. Вратарь, естественно, защищал кольца, а ловец, Седрик, тренировался в поиске снитча, но и ему порой доставалась доля внимания от бладжеров.       Подобные тренировки я посчитал малоэффективными как минимум для вратаря и ловца, а потому начал обдумывать проект тренировочных артефактов, благо даже у самого Седрика идей было море по этому поводу.       Учёба проходила спокойно и размеренно, а часть свободного времени я тратил на практику заклинаний в неиспользуемом классе вместе с ребятами. Правда, не чувствуется в них особого энтузиазма, разве что Джастин прилагает усилия, но ровно до тех пор, пока не выполнит новое для себя заклинание или чары пару раз. Выполнит, восхитится, и забудет. Это всё неудивительно, ведь заставить детей учиться не так уж и просто, даже если это магия, нечто новое и неведомое. Вон, чистокровные и полукровки вообще учатся, потому что надо, а не от большого желания. По крайней мере из тех, кого я знаю лично и с кем провожу время. Хотя есть и исключения. Тот же Седрик, к примеру, очень много времени проводит за изучением и отработкой магических приёмов, а ведь ещё и обязанности старосты выполняет. Думаю, есть и другие, не уступающие в старании.       В среду пятнадцатого я подошёл к близнецам Уизли и прилюдно, хоть и не в большом зале, купил у них свой собственный согревающий кулон. Забавно было видеть, как они рекламируют мне мой же товар, при этом заканчивая один за другого свои реплики. Похоже, они понятия не имели, кто является создателем этих кулонов, и это хорошо.       К концу третьей недели начались какие-то унылые брожения на потоке. Хотя, слизеринцев с моего курса, похоже, наоборот, что-то позабавило. Этот вопрос я поднял на обсуждении за завтраком в четверг, а ответ получил, разумеется, от девочек.       — Просто профессор Трелони напророчила Поттеру скорую и ужасную погибель, — печально вздохнула Ханна. — Это печально. Жаль, очень жаль.       — Что именно?       — Как «что», Гектор? Если с Поттером что-то случится, то кто будет оттягивать на себя внимание особо активных слизеринцев типа Малфоя?       — Хм… Ты не веришь в пророчества?       — Верю, Гектор, ведь есть истинные пророчества. Но гадание на кофейной гуще, или по чаинкам, или хиромантии… Нет уж, увольте. Тут без таланта делать нечего.       — Зачем тогда ходите туда?       Ханна улыбнулась мне в ответ.       — Так это же такая благодатная почва для рассады слухов и пересудов. Грех не воспользоваться. Да и забавно это.       Ну, а в пятницу профессор МакГонагалл развеяла все опасения за жизнь Поттера, коротко, в паре фраз высказав своё отношение к прорицанию как к науке, и к Трелони как к преподавателю.       Дни шли один за другим, учёба спорилась, а отношения с ребятами в норе хоббита, да и с других факультетов, были довольно ровными, стабильными. Малфой с компанией не чудил, полностью отдав себя отыгрышу роли смертельно раненого, попутно досаждая Поттеру и Уизли всеми доступными методами. Гермиону, стоит сказать, он не трогал, пока та сама не начинала лезть в мальчишеские разборки. Хотя и сама Гермиона перестала особо заступаться за парней, а ближе к середине сентября я выяснил в чём проблема. Выяснил совсем случайно — подслушал, стоя за углом одного из коридоров.       Оказывается, ещё в начале этого года у них была размолвка — Рон Уизли подозревал рыжего кота Гермионы в том, что он сожрал его крысу. Живоглот, что за чудное имя для кота, ещё в поезде покушался на эту крысу, а после того, как поезд посетили дементоры, крыса исчезла, и больше её никто не видел. Вот Рон и подозревает Живоглота, мол, сожрал под шумок. И сейчас, к концу сентября, размолвка достигла своего апогея — крысы нет, Живоглот охотится на любую живность, Рон в печали, Гермиона всё отрицает. Ну, это их проблемы. Подумаешь, крыса. Да ещё и двенадцать лет прожившая. Волшебная, наверное.       Самым проблемным лично для меня оказался факт приближения дня рождения Гермионы. Я не любил праздновать подобное в прошлой жизни, и это я помнил отчётливо. Эльфы тоже подобным не страдали, отмечая лишь начало и конец этапов становления эльфа, типа младенчество, детство, отрочество, и прочее подобное. Потому и не следящие за календарём эльфы порой даже не могут сказать, сколько именно им лет — обычно такое начинается после двух-трёх сотен лет. В противовес этому, гномы придают большое внимание возрасту, но от осколка гнома слишком мало осталось. Вот и оказался я в лёгком, но решаемом затруднении.       Сидя в гостиной факультета вечером пятницы, глядя на мирно текущий быт, я размышлял о том, что недостаточно хорошо знаю Гермиону, чтобы осознанно выбрать подходящий подарок. При этом и общаться мы друг с другом не особо спешим. Но ведь можно что-то сделать и своими руками?       Покивав своим мыслям, я ушёл в комнату и скрылся в своём закутке. Сев на кровать, достал палочку и сконцентрировал воздух вокруг, выбрав его целью для трансфигурации. Ну, а что? Проблема исключений законов Гампа, а конкретно того, что нельзя трансфигурировать неисчислимый объект типа воздуха, заключается именно в сознании и восприятии мира — человеку трудно представить, визуализировать, ощутить определённый объём воздуха в отдельности от остальной атмосферы. Я не являюсь исключением, но обхожу этот момент, увеличивая плотность воздуха в определённом объёме и точно контролируя выходящий поток магии из палочки, что укутывает собой именно этот объём, не пытаясь рассеяться по всему воздуху.       Взмах палочки, удержание в голове нужных формул трансфигурации и закрепления оной, и вот на кровать упал широкий и плоский металлический браслет зеркальной чистоты обработки. Спустившись с кровати на пол, выкатил из-под неё свою импровизированную наковальню на колёсиках, положил на неё браслет, взял в руки кувалду и… Убрал её в сторону. Нужно делать новую, а потом вообще подумать об универсальной, на которой можно будет заменять ударную плоскость с оттисками нужных мне рун или контуров. А пока придётся создать новый молот.       Контур, который я буду «вбивать» в браслет, я решил выдернуть из памяти эльфа, а точнее, использовать упрощённую версию Малого Очищения, скомбинировав с отводом сглазов и согревающим. Дело не особо сложное, нужно лишь визуализировать их, соединить нужные фигуры и руны, как я делал для создания своего, модифицированного Малого Очищения, и внедрить в ударную часть молота. На другой же стороне молота будет та самая гномья рунная вязь, что во время удара молота пропускает через него энергию, «вбивая» эффект, заложенный в оттиске в заготовку. Занятно, кстати, то, что в ходе подобной работы с артефактами, заготовка покрывается словно бы лазерной гравировкой, только глубокой — отсюда и искры, летящие из-под молота. А ещё более занятно то, что чем красивее, правильнее и качественнее гравировка, тем выше качество артефакта и чар.       Посмотрев на получившийся молот, примерился к заготовке браслета. Замах, удар — искры и звон, а по руке прошла сильная вибрация. Казалось, звенели даже стены. Всё-таки гномы знали толк в строительстве, и уж вибрации от их деятельности и магии никогда не перемещались по стенам.       Взяв в руки браслет, я не смог сдержать удовлетворённого кивка, хотя и осколок гнома был недоволен незначительными недочётами — не идеал, видите ли! Но для идеала нужен очень точный перерасчёт контуров именно под такой метод изготовления, а как это делать мне неизвестно — нет этого в памяти. Нет, и всё тут. И как к этому прийти мне пока тоже неизвестно.       Проверив браслет, понял, где кроется недостаток — не особо хорошая энергоэффективность. Но тут стоит понимать, с чем сравнивать. Для местных он вообще работает, как говорится, на Святом Духе, а вот для эльфа или гнома он показался бы несколько прожорливым. Что тут скажешь? Другие реалии, другие потребности, другие стандарты. Положив браслет во внутренний карман мантии, спрятал всё под кровать и отправился прочь из комнаты. Первый этап выполнен.              ***       Воскресным утром девятнадцатого сентября я был полон энтузиазма найти профессора Флитвика и показать ему браслет. В нём нет чего-то подозрительного, но зная Гермиону, она точно порадуется, если взрослый, да ещё и волшебник, да ещё и профессор, одобрит её подарок. И нужен торт… Такие мысли из-за дня рождения сестры, или из-за сладкого десерта на завтраке?       — Джастин. Где взять торт?       — Торт? — парень оторвался от своего десерта, неожиданно поданного на завтраке в Большом Зале.       — Да, торт.       — Эм… Закажи у домовиков на кухне.       — И как я сам не догадался!       Тянуть с этим делом не стал. Седрик показывал кухню ещё в первый день, но нам, «барсукам», искать её не нужно — каждый день мимо ходим. Так что без проблем добрался до большой картины-натюрморта, и пощекотал нарисованную грушу. Та самым настоящим образом захихикала, попрыгала в нарисованной тарелке, а картина открылась вовнутрь, пропуская меня.       Кухня Хогвартса поражала. Но не чем-то удивительным, а полнейшим «прошлым веком». Похоже, это единственное место в замке, вообще никак не тронутое прогрессом. Большой каменный зал с предельно старомодной и простой деревянной мебелью, множеством печек с магическим бездымным огнём, большие столы, что стояли абсолютно так же, как и в Большом Зале, прочая мелочь… И к этой мелочи можно отнести огромное количество мелких и непропорциональных гуманоидов, худых-худых, с карикатурными лицами и большими заострёнными ушами. Одеты они были в различные наволочки, полотенца и прочие тряпки разной степени поношенности.       При виде меня, эти существа тут же проявили радость и спешно приблизились. Подобная реакция даже вызвала опаску. Те крохи магии, что испускает моё тело просто существуя, начали поглощаться этими карликами, и это меня удивило — я думал, что все магические существа в этом мире являются прирождёнными пользователями внутренней энергии, но нет. Похоже, эти мелкие не имеют связи с какими-либо энергетическими измерениями.       — Юному волшебнику что-то нужно? — с надеждой посмотрел на меня один из них, что подобрался ближе всех.       Остальные выражали точно такую же надежду.       — Нужно, — кивнул я, и это вызвало ещё большее воодушевление у маленьких существ. — Нужен торт. Вкусный, человека на четыре. Тематика — день рождения девочки. Но без перебора.       Коротышки неистово закивали, будучи полностью довольные поручением.       — А вы, кстати, кто такие вообще?       Один из тех, что постарше, посдержанней, не спешил радостно бежать и выполнять просьбу, а в его взгляде на остальных читалась стариковская радость за младшее поколение.       — Домовики, юный волшебник, — проскрипел этот коротышка, глянув на меня. — Домовые эльфы.       — П-ф-ф… кха… — я поперхнулся собственной слюной. — Эльфы?       — Именно, юный волшебник.       Осколок эльфа пылал праведным гневом, и я хотел искренне возмутиться, но, как ни странно, крупицы опыта этого же осколка вынудили меня остудить пыл, сесть и подумать. Далеко ходить не стал, и присел на табуретку за один из столов, а один из этих «эльфов» принёс мне прохладный апельсиновый сок. И где добыл? Хотя, какая разница — кроме сока в соке ничего не было, и это главное.       Эльф… Эльф — словесная ассоциация моей основы личности. Она наложилась на воспоминания осколка эльфа, что привело к такому вот казусу. В местных же реалиях слово «эльф» ассоциируется отнюдь не с тем народом, а с мелкими проказливыми фейками, чертенятами, пикси и прочими волшебными существами. У тех же, «правильных» эльфов, если копнуть воспоминания поглубже, есть совсем иные самоназвания — минно́нар, квенди, эледрим, зависит от языков.       В местной же мифологии тоже есть упоминания о похожем народе, но, если верить даже волшебной литературе, это замшелый миф древних времён даже для них, не раз и не два переделанный и приукрашенный. Туат Де, если мне не изменяет память о тех текстах, что мне были совсем не интересны и о тех, что видел мельком. Просто дивные сказки, разительно отличающиеся между обычным и волшебным мирами.       Более-менее придя в чувство от неожиданного открытия, движением руки выдал поток неоформленной нейтральной энергии, волей удерживая её от спонтанного колдовства. Домовики мгновенно «высосали» её из воздуха, и принялись работать с ещё большим оживлением.       — Спешка ни к чему, нужно качество, — сказал я старому и довольному домовику.       — Конечно, юный волшебник.       Получив понимающий кивок от этого существа, я спешно покинул кухню от греха подальше. Тяжело им тут, наверное. Эти существа явно предрасположены к поглощению и накоплению неоформленной нейтральной энергии, но такая в пространстве надолго не задерживается, стремясь создать из себя хоть что-нибудь. Не удивлюсь, что эти существа каким-то образом привязываются к конкретному волшебнику, поглощая небольшие излишки его энергии. Но, с другой стороны, Хогвартс для такой общины — идеальное место. Тут всё пропитано оформившейся магией, и нейтральная энергия способна довольно долго находиться здесь пусть и в разреженном, но неизменном состоянии.       Выйдя в коридор и добравшись до главной башни, я отправился по перемещающимся лестницам в башню Рэйвенкло, к аудитории Чар и Заклинаний. Постучавшись, заглянул внутрь — пусто. Но дверь в смежный кабинет в конце зала была открыта. Пройдя аудиторию и аккуратно обойдя сложенные вокруг преподавательской кафедры книги, я добрался до этой двери и постучал уже в неё, заглядывая внутрь.       — Да-да? — отозвался профессор Флитвик, сидящий за массивным и дорогим рабочим столом.       — Доброе утро, профессор.       — А, мистер Грейнджер, — улыбнулся он, — проходите, присаживайтесь.       Последовав приглашению профессора, я прошёл в кабинет и сел на стул напротив его стола. Кабинет был сугубо рабочим, не личным: горы бумаг, документов, шкафы с различными учебными пособиями и книгами.       — Что вас привело ко мне в законный выходной?       Я достал из внутреннего кармана мантии браслет и положил его на стол перед профессором. Маленький волшебник приподнялся в кресле и магией притянул поближе браслет, разглядывая через аккуратные очки.       — Хотел подарить этот браслет сестре на день рождения, но хотелось бы ещё и убедиться, что он делает только то, что должен, и ничего лишнего. Сами понимаете, как могут быть опасны и непредсказуемы предметы в волшебном мире.       — Безусловно, мистер Грейнджер, — не отрываясь от разглядывания браслета ответил профессор. — Я прекрасно вас понимаю и полностью одобряю ваш выбор. Но если я найду следы Тёмной Магии или проклятий, то придётся вам обратиться к профессору Снейпу. Он среди нас самый сведущий в этой области.       — Безусловно.       Флитвик ещё минуту разглядывал браслет со всех сторон, не поднимая его со стола. Покивал сам себе, вытащил свою палочку и сделал пару пассов над ним.       — Что он должен делать, мистер Грейнджер?       — Защищать от сглазов, согревать и помогать организму в очищении от всего лишнего, улучшая способности к самоисцелению и прочей… Хм… Как там было… Самоотладке организма, во.       — Занятная вещица, — вновь кивнул Флитвик, и начал совершать очередную серию пассов над браслетом.       Профессору потребовалось не меньше десяти минут, чтобы закончить с этим делом, положить палочку на стол и посмотреть на меня довольным взглядом.       — Браслет полностью безопасен и делает то, что вы и заявили. Можете смело дарить его вашей сестре и ни о чём не переживать.       — Отрадно слышать. Но… Можно самую малость обнаглеть?       — А разве вы не «уже́»? — улыбнулся профессор, хитро сощурив глаза.       — В самом деле, — отзеркалил улыбку я. — Дело в том, что если аж сам профессор Флитвик напишет коротенькую записку, мол: «Браслет проверен и одобрен, пользуйтесь, и поздравляю с Днём Рождения», то для неё это будет прямо очень хорошим подарком. Больно уж она зависима от внимания и одобрения старших и сведущих людей. Не важно в чём сведущих.       — Действительно, — важно кивнул Флитвик. — Я заметил такой порок за мисс Грейнджер. Что же… Мне не составит труда написать подобное.       Профессор жестом руки слевитировал откуда-то довольно качественный пергамент, взялся за перо, макнул в чернильницу и быстро написал записку крайне аккуратным каллиграфическим почерком.       — Держите, мистер Грейнджер. Обрадуйте сестру в праздник.       — Спасибо, профессор, — кивнул я с искренней улыбкой и встал с кресла, забрав браслет. — Хорошего дня.       Покинув кабинет, а следом и аудиторию, направился в главную башню. Зарулив в одну из ниш, воспользовался безумным преимуществом, которое даёт владение внутренней нейтральной энергией — безграничным, насколько хватит мозгов, воли и фантазии, колдовством. Окутав себя плотно прилегающим и густым слоем энергии, максимально чётко, по заветам эльфийского осколка, представил, как становлюсь незаметным для всех, невидимым. Напрячься пришлось нехило, и в основном лишь для того, чтобы магия в своей большой концентрации не стала делать что-то ещё, помимо воплощения моих желаний. Да, это одна из сложностей работы с внутренней энергией — затраты волевых усилий равно пропорциональны её объёму и плотности. Хоть владение подобной силой даёт безграничные возможности, но скудость ума человеческого эти возможности беспощадно режет.       Подняв перед глазами руки, я их не увидел. Следом заметил, что перестал краем глаза видеть собственный нос — объект, что всегда так или иначе находится в поле зрения. Как же, всё-таки, абсурдна сила волшебника с нейтральной внутренней энергией. Абсурдна сила, и то, как ей учат «не пользоваться» — именно такое ощущение возникает от обучения. Но это ещё не значит, что в этом нет смысла или пользы, и пользу эту я найду, соберу, освою и пойму. Со временем. Безосновательная спешка ещё никого до добра не довела.       В таком вот состоянии я направился к портрету Полной Дамы, что охраняет проход в гостиную Гриффиндора. Мимо прохода не пройдёшь — он на большом лестничном пролёте, а снаружи в этом месте башня Гриффиндора вплотную прилегает к главной. Спрятаться тут негде, укромных мест нет, а на стенах повсюду портреты и картины. Хотя, стены главной башни почти полностью закрыты портретами, картинами и прочей анимированной живностью.       Ждать пришлось недолго. Мимо проходящие ученики меня вообще не видели, а я поддерживал чары, иногда подкачивая в них энергию. Затратно… Как же это затратно! Осколки волшебников негодуют, видя такую трату энергии. Но негодуют тихо — ассимиляция не останавливается ни на миг.       Вот, наконец-то, появился не ученик других факультетов, праздно шатающийся по башне, не выходящий из гостиной гриффиндорец, а именно входящий. Какой-то кудрявый парнишка с плёночной зеркалкой и громоздкой вспышкой.       — Фортуна Майор! — громким шепотом сказал он портрету, оглядываясь по сторонам.       — Всё верно, — грудным голосом ответила Полная Дама на портрете, и тот отъехал в сторону.       Вот и всё. Совершенно секретная информация получена.       С чистой совестью я отправился по своим делам. Например, нужно посетить библиотеку — Седрик посоветовал несколько книжек о магическом мире и различных животных, да и художественную литературу нужно взять к следующему уроку, хоть он и только в четверг.       Вечером, сразу после ужина, я отправился на кухню Хогвартса, где домовики меня вновь встретили с большим энтузиазмом. Они торжественно, аж вчетвером, вынесли мне не такой уж и большой, но довольно красивый торт с шоколадным кремом, а надпись посреди художественно оформленных украшений с уклоном в девчачий стиль, говорила: «С Днём Рождения». Ну, я сам просил без перегибов.       — Вот, юный волшебник, — радостно распинался один из домовиков, когда другие водрузили торт на стул. — Как вы и просили.       Домовики накрыли торт коробочкой, подвязали ленточками, и вообще, придали вид шикарного подарка.       — Вы отлично постарались, спасибо.       С этими словами я выпустил нейтральную энергию в пространство, и она тут же была поглощена домовиками, пришедшими в своеобразный наркотический кайф. Не став мешать им получать удовольствие от жизни, я взял упаковку и вышел с кухни. Оглядевшись, не увидел никого.       Сконцентрировав вокруг себя нейтральную энергию, заставил её сменить отличительные знаки моей формы на гриффиндорскую, а самого себя сделать неприметным глазу, не цепляющим внимание, не вызывающим интерес. Конечно, если под таким эффектом я заявлюсь в клоунском наряде на собрание акционеров фирмы, на меня обязательно обратят внимание из-за несоответствия, но потому я и символику сменил.       Без проблем добравшись до входа в гостиную факультета львов, посмотрел по сторонам — сверху и снизу на лестницах то и дело кто-то шумел, бежал, шёл, в общем, жизнь кипела, но конкретно здесь было довольно тихо и выжидать чего-то смысла нет.       — Фортуна Майор, — произнёс я, а портрет Полной Дамы тут же отъехал в сторону, открывая проход.       Длинный и невысокий каменный коридор окончился до безобразия шумной круглой гостиной в алых цветах. Тут и там хаотично стояли диваны, кресла, горел камин, громко общались ученики, кто-то пристроился на полу у камина и бесстыдно обжимался, лобызаясь. Нормальная тема. Вон, кто-то из старших азартно во что-то играли, оккупировав стол, диван, пару кресел и подоконник, при этом то и дело хлобыстав что-то из тёмных бутылок. Типичная общага.       Не став задерживаться в проходе, пошёл так, словно знаю, куда иду. Но стоило сделать пару шагов, как я увидел Гермиону. Она сидела в кресле и читала здоровенную книгу. Слева от неё был стол, а по другую сторону стола, игнорируя существование девочки, сидел Уизли и играл с Поттером в шахматы. Создавалось такое впечатление, словно они и не общались никогда, а сейчас упорно не замечают существование друг друга.       Смело направившись в её сторону, я держал на лице ухмылку от происходящего. Но, мне не всё ли равно? Дети. Им свойственно дуться на других из-за мелочей, но при этом они истово считают себя взрослыми. Это прелестно и мило, так и хочется выдать какую-то подначку.       — Привет, — я склонился над Гермионой, поставив коробку с тортиком на стол слева от неё.       — Эм… — она нехотя оторвалась от чтения книжки, и явно хотела выдать какую-нибудь отповедь.       — С Днём Рождения, Герми, — я положил на раскрытые страницы книги браслет. — А это от Флитвика. Поздравление, и заверение в том, что браслет работает так, как надо.       — Гектор, — громким шепотом выдала она, глядя на меня с шоком и удивлением. — Откуда форма… И как ты попал…       — Это важно? — ухмыльнулся я. — Смотри…       Я взял браслет и надел на левую руку сестры. Как только он оказался на месте, сразу ужался до подходящего размера.       — Он защитит от сглазов и слабеньких проклятий, которыми так любят баловаться в школе, — начал я рассказывать о браслете, пока Гермиона продолжала удивлённо переводить взгляд с меня на браслет.       — Он поможет следить за здоровьем, вымывая из организма всё лишнее и ненужное. А ещё он создаёт вокруг тебя комфортную температуру. В разумных пределах. Зимой гулять голышом не рекомендую.       — Гектор! — всё так же шепотом возмутилась она, чуть покраснев. Что, гуляет, что ли?       — Прочитай записку от Флитвика.       — Профессора Флитвика, — поправила она, словно на рефлексах.       — И тортик попробуй. Можешь с друзьями помириться с его помощью.       — Откуда ты…       — Хогвартс слухами полнится. Не унывай, — я поцеловал её в лобик, из-за чего она покраснела пуще прежнего. — С Днём Рождения.       — Спасибо… — тихо пробормотала она, но я уже развернулся уходить.       Так же быстро, как зашёл, я покинул гостиную.       — А ты кто?       Девичий голос на лестничном пролёте заставил меня обернуться. Как я и предположил, основываясь на голосе, это была девочка лет двенадцати-тринадцати. Огненно-рыжие волосы, настороженный взгляд болотно-зелёных глаз, правильные черты лица — очень яркий и «правильный» образ.       — А ты кто?       — Отвечать вопросом на вопрос — невежливо, — девочка сложила руки на груди, глядя на меня крайне серьёзным взглядом. Ух, чувствую буйный нрав. Тут манеры не нужны.       — Гектор, — я выжидающе смотрел на девочку.       — Джинни. Джинни Уизли.       — О, очень приятно, — я протянул руку, и девочка сугубо автоматически её пожала, лишь спустя миг отдёрнув.       — Я не видела тебя среди гриффиндорцев ранее.       — Этому есть объяснение, — я повёл рукой от шеи вниз, меняя цвет галстука и остальных аксессуаров на мантии, в том числе и цвет подкладки. — Я с другого факультета…       Девочка явно хотела крикнуть, или что-то типа того, дабы поднять тревогу.       — …пришёл поздравить сестру с Днём Рождения.       — Сестру? — с сомнением уставилась на меня эта «Джинни».       — Да. Гермиону Грейнджер.       — А-а-а, так ты Гектор Грейнджер, — во взгляде огненно-рыжей девочки остались лишь незначительные следы подозрительности. — Я слышала о тебе.       — Надеюсь, только хорошее. Дабы скрасить наше знакомство…       Создав вокруг руки сгусток воздуха, достал палочку, чем заставил занервничать девочку, пустил поток смеси нейтральной энергии и энергии жизни, воплощая один из «цветочных» контуров из осколков памяти эльфа.       На моей руке сформировался цветок из множества огненно-рыжих лепестков. Память подсказывала, что он похож на мексиканскую циннию, но это было не совсем так.       — Огненная звезда, А́стра И́гнис. Держать нужно в воде, как кувшинку, — я передал цветок в руки завороженно смотрящей на него девочке. — Живя в воде, она словно вопреки обстоятельствам цветёт огнём.       Я коснулся пальцем лепестка, по которому прошли волны настоящего, не обжигающего пламени.       — Как?.. — не сводя с цветка глаз, спросила девочка.       — Магия, Джинни, — пожал я плечами. — Не прошу, но надеюсь, что мой визит в вашу гостиную останется между нами.       Я с улыбкой, словно чеширский кот, исчез в пространстве, а девочка заозиралась, ища меня. Наивная.       Что же, миссия выполнена. А главное, момент удачный — удивил и, надеюсь, порадовал, во время душевных терзаний из-за ссоры с друзьями, так ещё и средство дал для примирения. Даже слепой и глухой заметил бы тягу Уизли к еде, и мимо тортика он не пройдёт. Главное то, как подаст это дело сама Гермиона.              ***       С началом четвёртой недели обучения открылись клубы и кружки, но сам я пока не проявлял тяги к чему-то из довольно скудного списка. Но вот мои товарищи, кроме Джастина, так или иначе участвуют в этих клубах, что привело к сокращению количества наших общих занятий. Джастин, кстати, сетовал, что в школе уже который год не может сформироваться какой-нибудь клуб вокально-инструментальной тематики, не считая хора под руководством профессора Флитвика.       — Я бы туда пошёл, — сказал он за ужином в пятницу. — Но классический академический вокал мне никак вообще не нравится, да и не певец я особо. А вот поиграть на чём-нибудь я бы не отказался. Может даже научиться это нормально делать.       В общем, учёба шла.       Самым популярным предметом во всём замке стала Защита от Тёмных Искусств. Если верить разговорам учеников, то Люпин является чуть ли не лучшим преподавателем этого предмета, и это мог подтвердить ученик любого года обучения. Интересно, с чем связан такой феноменальный кадровый голод?       Погрузившись в рутину, но превратив её в график жизни, я спокойно и неспешно изучал магию, стараясь лишний раз не высовываться наружу — дементоры раздражали. Против них, конечно, я отработал заклинание Патро́нуса до состояния тумана или же щита, но нужно понимать — тренировка в классе, это «сферический конь в вакууме». Не стоит обнадёживать себя тем, что якобы смогу отогнать дементора в полевых условиях и при использовании местной школы волшебства. И да, мне интересно, что стало с тем ростком, но пока что я не собираюсь бегать по окрестностям и искать его — это неразумно в текущей ситуации.       Практика в зельеварении с Дафной и под присмотром профессора Снейпа шла семимильными шагами. Купленные ингредиенты уходили с огромной скоростью, ведь дополнительные занятия у нас были чуть ли не до отбоя, а готовили мы по четыре-пять зелий за раз. Конечно же, с одобрения профессора, мол: «Вы ещё ничего не сломали, не взорвали, не расплавили, и мне интересно, надолго ли вас хватит».       Самое обидное для меня было в том, что после инцидента на Уходе, Хагрид явно растерял уверенность в себе, а может быть и сверху кто выразил настоятельную просьбу, мол: «Поумерь пыл, дядя». В общем, уроки стали унылыми настолько, насколько это возможно — уход за флоббер-червями. Ладно бы это были какие «личинки» Шаи-Хулуда… Интересно, а это название и ассоциация с червяком из какого закоулка памяти вылезла? И что такое «Бене Гессерит»? В общем, печально. Но, я не унывал, проводя над ними эксперименты с энергией жизни. Пока что всё шло хорошо, а если конкретно, то не произошло ничего плохого. Да и вообще ничего не произошло — настолько эти черви унылы.       В начале октября осень, наконец-то, начала проявлять свой мрачный и склизкий характер — участились туманы даже днём, вечно пасмурное небо, с которого то и дело лил дождь. Именно в начале октября, перед очередной тренировкой по квиддичу, Седрик попросил нас всех задержаться в раздевалке и поведал, что в первом матче этого года, против гриффиндорцев выступим мы.       — Нам придётся сильно поднапрячься, — говорил Седрик, собрав нас всех в круг. — Оливер Вуд наверняка будет выжимать из своей команды все соки. Это его последний год, и закончиться он должен триумфально.       — Дался ему этот квиддич настолько… — покачал головой Герберт.       — Дался, дружище, дался. Он почти всю учёбу в Хогвартсе посвятил квиддичу. Это его последний шанс быть замеченным островными командами. А значит они будут жестить и играть на все сто.       — М-да… Значит, наша игра будет в начале ноября, а не в конце, так ещё и не с продуманными воронами, а с отбитыми грифами.       — Именно. А значит, будем тренироваться не хуже их. Может мы и не ради побед любой ценой играем, но и проигрывать не собираемся. Так?       — Да!       — Отлично!       В общем, после этого разговора тренировки не откладывались из-за погоды, настроения, бессонницы и прочих неурядиц, но и чрезмерными не являлись. Мне же особо тяжело не было, ведь я добавил в свой тренировочный комплекс упражнения на выносливость. Поначалу я даже планировал отключать браслет, чтобы было полегче заниматься, но прикинув все «за» и «против», отказался от этой идеи. Вот на матчах буду отключать.       Дни ещё быстрее потянулись одни за другим, а меня затянули школьные суета и быт. Не скажу, что это было особо интересно, или слишком уж необычно, но человек — существо социальное. Оно легко втягивается в любую суету вокруг, если не имеет явной антипатии к подобному. Я не имел.              ***       Удивительно, как быстро может лететь время. Память эльфа утверждала, что порой могут пролетать годы, словно лишь пара недель, но моя собственная память упорно протестовала против такого мировоззрения. Но, как бы то ни было, в учёбе и тренировках пролетел почти месяц.       Ещё более стабильным стал распорядок дня. Подъём, физические упражнения, душ, тренировка по квиддичу или же сразу завтрак, учёба с обедом и ужином и вот наступает личное время, которое я трачу либо с ребятами с факультета, делая домашку, либо с ребятами, опять же, с факультета, отрабатывая чары, либо на посещение библиотеки и создание записей в тетрадях по различным магическим дисциплинам. В итоге меня, из местной магии, увлекли зелья — это единственная наука, которая похожа на науку. Всё остальное я познавал в основном с целью расширения кругозора.       «Какого ещё кругозора?» — спросил бы кто-то, слушающий мои мысли. Но ответ на этот простой вопрос кроется в мелочах. Пусть и есть в моей голове неполноценные осколки знаний, но до некоторых вещей не доходила фантазия даже у них. Вот взять, к примеру, заклинание, завязывающее шнурки. Что за бред дичайший — тратить магию на то, что можешь сделать своими руками?! Но это бред только в условиях дефицита магии, а в условиях её безграничности — обычное дело. И таких мелочей множество. Взять те же чары Патро́нуса — потребляют просто дикую прорву нейтральной энергии, чтобы создать симуляцию совершенно неструктурированного потока энергии света, порядка, жизни и ещё ряда неизвестных мне. При этом весь этот поток создаёшь ты сам. Да эльф или любой другой волшебник, воспоминания которого у меня есть, удавили бы нахрен того, кто так неразумно использует энергию!       В общем, отсутствие ограничений позволяет местным в куда большей свободе реализовывать фантазии. Изучая местную магию, я как раз и стимулирую эту самую фантазию на работу, попутно надеясь найти какие-то действительно интересные знания и формулы, работающие в местных реалиях. Пока что без особого успеха, но я не сдаюсь.       Утро тридцатого октября началось для нас с того, что гостиную посетила мадам Спраут. В этом нет ничего удивительного, но не во вторник же?       — Ребята, — заговорила она, когда все мы собрались уже идти на завтрак. — Ребята, прошу минутку внимания!       Улыбчивая и добрая полная дама с забавными завитушками седеющих волос под аккуратной шляпкой, с улыбкой глядела на нас, и когда мы наконец-то оказались готовы внимать, продолжила:       — Завтра состоится первое посещение Хогсмида в этом году. Прошу всех, у кого есть разрешения, подписанные родителями или опекунами, сдать их мне сейчас.       Конечно же многие тут же разбежались по комнатам, и лишь некоторые полезли в свои рюкзаки и сумки. Среди последних оказался и я — родители подготовили всё, что нужно, и это разрешение было в том числе.       Через пару минут все организационные вопросы были решены, и мадам Спраут продолжила.       — Завтра, в среду тридцать первого октября, официально выходной день. С утра после завтрака всем, кто вправе посещать Хогсмид, просьба собраться во внутреннем дворе Хогвартса, что перед выходом из замка. Хорошего дня. Ребятишки, учитесь хорошо.       Естественно, после такого очевидного напоминания, что прошло два месяца учёбы, а вон там, за стенами замка, нас ожидают небольшие, но единственные развлечения, разнообразие, покупки, и всякое такое прочее, учебный день пошёл насмарку целиком и полностью. Все только и делали, что обсуждали, куда же можно пойти в Хогсмиде, куда следует пойти в Хогсмиде, и куда в Хогсмиде ходить не следует.       Ну, а утром тридцать первого, все мы стояли в «гражданском» посреди внутреннего двора у самого выхода, буквально облепив фонтан в центре, как и другие поверхности, на которые можно присесть, на которые можно облокотиться и тому подобное. И когда я говорю «мы», то подразумеваю практически всех учеников школы за малым его исключением — свободного места вокруг почти не осталось. Туман вокруг, влажность и лёгкая прохлада. Вот именно сейчас такая погода меня радовала, а в начале осени она создавала лишь удушье.       — И помните, — наставляла нас профессор МакГонагалл в своей чёрной шляпе и мантии. — Визиты в Хогсмид — привилегия. Если это будет сказываться на вашей успеваемости, вы будете лишены этой привилегии.       Один из немногих, кто остался в замке, но единственный, кто провожал нас печальным взглядом, был Поттер. Не повезло парню, что тут скажешь.       Мы покинули школу, весёлой толпой идя за профессором МакГонагалл. Мой зоркий взгляд заприметил аж десять волшебников в красных мантиях, что довольно неплохо скрывались в округе, провожая нас. Похоже, нам выдали этакое охранение — угроза Сириуса Блэка ещё никуда не делась, но и какой-либо информации о нём мы не имели. Неизвестность, как известно, лишь усугубляет ситуацию.       За время дороги до Хогсмида, деревеньки на равнине у подножия Хогвартса, толпа из учеников смешалась так, что я уже и не видел знакомых лиц вокруг меня. А когда мы добрались до самой деревеньки, я увлёкся разглядыванием чудесных деревянных и каменных домиков, что словно выбрались из английской сказки — высокие и острые черепичные крыши, приятное оформление, мощёная камнем дорога под ногами, яркие витрины магазинов на первых этажах домов. А главное — никаких вычурных вывесок и дымящегося или летающего тут и там непотребства, как на Косой Аллее — всё в едином английском стиле. Пока я разглядывал детали, толпа учеников разбилась на группки и пышущим энтузиазмом потоком рассосалась по деревеньке. А кто остался?       Стоя практически на входе в деревеньку, сразу после моста, посреди мрачной тёмно-зелёной травы и растущих в отдалении папоротников, я высматривал среди групп учеников и редких взрослых тех, кого знаю.       — Хе-хе-хе, — из меня сам по себе вырвался коварный смех, когда я увидел двух знакомых мне девочек с шарфиками цветов Слизерина.       — …как же быстро они убежали, — поглядывала по сторонам Паркинсон, поправив воротник зелёного пальто.       — Нужно было быть внимательнее, — ответила ей Дафна, стараясь, наоборот, обрести больше свободы в своём чёрном пальто.       — Леди, — я появился «откуда ни возьмись», вклиниваясь между ними и ловко подхватывая обеих под локоток.       — Грейнджер! — одновременно вскрикнули они от неожиданности.       — О, спасибо, леди, — я повёл их по улице. — А то я уже начал забывать свою фамилию в дружелюбной и фамильярной среде моего факультета.       Мимо нас пронеслась целая кавалькада из абсурдно счастливых пяти или шестикурсников. Детский сад — штаны на лямках. Но их энтузиазм заразен.       — Гектор, — Дафна посмотрела на меня с укором, но убирать руку со сгиба моего локтя не стала. Собственно, как и Паркинсон, следуя примеру подруги. Стадность человека проявляется даже в таких мелочах, и я этому тоже подвержен, чего уж греха таить.       — Да?       — Твоя наглость не имеет границ.       — Именно, — подтвердила Пэнси, глянув по сторонам, наверное, в поисках зелёных шарфов на учениках. — Такое поведение не пристало взрослому волшебнику.       — Взрослому? Леди, не спешите жить. Взросление — неизбежность, что наступит вне зависимости от наших желаний, — мы подходили к занятному с виду магазину сладостей, через витрины которого виднелись просто сверкающие яркими красками прилавки.       — Но детство и юность, — продолжил я, подводя девочек к этому магазину сладостей, — безвозвратно проходит. Ещё пять лет, и никто не будет стоять за нашей спиной, страхуя. Нам придётся принимать важные решения, от которых зависит очень многое, а рядом не будет наставников, что поправят. Непозволительными будут шалости, необдуманные и импульсивные поступки, что так хочется совершить.       — Короче, Нострадамус, — ухмыльнулась Дафна, а я открыл перед ними дверь.       — Короче? Лови момент. Присмотрим же себе вкусняшек!       Конечно же, мы здесь оказались далеко не первыми, но из-за разнообразия представителей всех возрастных групп и факультетов, всем было плевать на двух слизеринок и одного хаффлпаффца. Сладости тут, в «Сладком Королевстве», были на любой вкус, цвет и степень извращённости фантазии — чего только стоят различные анимированные шоколадные сладости, всевкусные драже и прочая зачарованная муть. У меня разбегались глаза от разнообразия цветов и форм, а осколок эльфа словно бы покачивал головой, глядя на это поистине детское безобразие. Но стоит отдать должное тем, кто выдумывал всё это — что может быть заманчивее для детишек, да и взрослых тоже?       После магазина сладостей мы отправились прогуляться по деревеньке. Девочки знатно закупились, на пару галлеонов вышло, которые я, как порядочный джентльмен, выложил из своего кармана. Магазин волшебных приколов «Зонко» мы, по общему молчаливому согласию, обошли стороной. Как оказалось, подобное не в наших интересах вообще. Хотя я бы зашёл посмотреть на то, до чего додумались волшебники, учитывая безграничность доступной для воплощения идей энергии.       Пэнси первый час прогулки старательно пыталась высмотреть кого-то среди мелькавших тут и там учеников, но вскоре сдалась, а когда мы с Дафной завели разговор о зельях и последних новостях из журналов по зельеварению, то и вовсе присоединилась к обсуждению. Журналы эти, кстати, как и многие другие, принято оставлять на большом столе в нашей гостиной, чтобы любой желающий мог ознакомиться с интересующими его новостями. Говорят, что всю периодику заказывает сама мадам Спраут, а старосты раскладывают новенькое, убирая неактуальные экземпляры в факультетскую библиотеку. Постепенно одна тема разговора сменяла другую, а Пэнси, похоже, даже забыла о том, что ходила под ручку и говорила с «недостойным» волшебником. Собственно, как и Дафна. Вообще, я не раз и не два заметил, что Паркинсон высказывает своё «фи» по отношению к магглорождённым лишь тогда, когда нужно присесть на уши Малфою. Ну, я ещё в первый день заметил, что она является одним из «факторов идеологической обработки» Малфоя, так что и не удивлён.       Магазин лучших выходных нарядов для волшебников, если верить названию, естественно привлёк внимание юных леди, и только через час мы покинули его, став обладателями тёмно-зелёного беретика для Пэнси, пакетом с чем-то мне неизвестным для Дафны, и зимними перчатками из кожи какой-то волшебной крокозябры для меня — зимних у меня действительно не было.       Стоя на пороге этого магазинчика, что был чуть ли не в конце деревни, мы поглядывали по сторонам, ища направление для дальнейшей прогулки, а притомившиеся к обеденному времени остальные ученики уже куда более вяло гуляли по Хогсмиду, да и размеры компашек уменьшились.       — В сторону! — до нас донёсся далёкий и строгий женский голос. — В здание!       Обернувшись на голос, мы увидели бегущую в нашу сторону девушку в красной мантии и с палочкой в руках. Знакомое чувство заставило меня буквально задрать голову к небу. Из-за крыши магазина с одеждой вынырнули и на огромной скорости направились к нам два дементора, вытянув свои костлявые руки как у трупов в мою сторону, изрядно напугав. Да, напугав — такие монстры напугают кого угодно, и человек солжет, если будет утверждать обратное.       Внезапный страх порождает одну из двух основополагающих реакций в человеке — бей или беги. Я, как уже выяснилось, бегаю плохо. Палочка сама оказалась в руках. Краем глаза я видел, как девочки посмотрели вверх вслед за мной, а на лице их появлялась тень ужаса.       — Экспе́кто Патро́нум, — тихо выдохнул я, делая правильный взмах палочкой и целенаправленно вкачивая в неё прорву бесконтрольной нейтральной энергии.       Затылок ощутил фантомную боль от воображаемого подзатыльника, который бы всенепременно прилетел мне от учителя эльфийского осколка вместе с неснимаемым проклятием бесплодия — нечего размножаться индивидуумам, что так бездумно тратят море энергии.       Но пока мой затылок рефлексировал от фантомных ощущений, усиленных как воздействием дементоров, так и вспышкой света на кончике палочки в руке, эта самая вспышка света буквально взорвалась одной мощной волной, отталкивая и прогоняя прочь вопящих в ужасе дементоров.       Стоит отметить, что девочки хоть и прижались спинами плотнее ко мне, но «круг» держали, а палочки были наготове. Их кто-то учил чему-то большему, чем в школе? Нужно будет вызнать.       — Вы как?! — подбежала к нам фиолетововолосая девушка в красной мантии. — Живы? Всё в порядке?       — Мне интересно, — ухмыльнулся я. — Дементоры питаются положительными эмоциями, счастьем. Патро́нус формируется за счёт положительных эмоций, счастья. Они убегают в страхе переедания?       — Мне куда интереснее, — не дала и секунды на размышление фиолетововолосая девушка, — почему эта парочка нападала целенаправленно на тебя? Может быть ты причастен к их исчезновению?       — Исчезновению?       — Тонкс! — хриплый рык раздался сбоку, а из-за угла дома вышел немолодой полноватый волшебник в плаще, с протезом вместо одной ноги и большим посохом в руках. — Ты слишком много треплешься, и слишком мало работаешь!       Мужик подошёл к нам, оглядел родным глазом, а второй ему заменял крупный искусственный аналог, держащийся на ремнях в специальном креплении на глазнице.       — Валите-ка вы в какую забегаловку за горячим шоколадом, детишки, — куда спокойнее сказал мужик, а я подмечал множество шрамов на его лице. — А я схожу к одному старпёру, узнаю, так ли глубок его старческий маразм, что он выпускает детей вплотную к зоне охраны дементоров.       Мы молча провожали взглядом хромающего и опирающегося на посох мужика, что двигался довольно бодро и быстро.       — Давайте-давайте, детишки, — подтолкнула нас в спину названная Тонкс. — Нечего тут после такого стоять. Крутой Патро́нус, кстати.       — Почти два месяца тренировался, — ответил я, подхватив всё ещё пребывающих в тихом шоке и страхе девочек под руки. — Впервые такой мощный. Со страху, наверное.       — Хи-хи, — глупо засмеялась Дафна, очевидно, снимая стресс. — В прошлый раз ты со страху разнёс в щепки шкаф с боггартом, боггарта и половину учительской.       — М-да? — удивилась Тонкс, что шла рядом и подгоняла нас. — А дракона увидишь — Хогвартс разнесёшь?       — Не исключено.       Тонкс довела нас до Трёх Мётел и отправилась восвояси. Это заведение было одним из первых, что встречало учеников Хогвартса, и стояло почти что ближе всех из деревенских домиков к замку. Вокруг было куда оживлённее, а как только мы подошли ближе, оттуда вывалилась толпа слизеринцев, в том числе и Малфой. Они увидели нас, мы увидели их, а Пэнси явно не могла сходу объяснить ситуацию, а объяснять надо.       — О, мистер Малфой, какая радость! — я тут же направился к ним. — Вас-то мы и искали. Передаю этих леди в надёжные руки коллег.       Коротким жестом я подтолкнул девушек к коллегам по факультету.       — Грейнджер, — довольное лицо Малфоя сменилось на нейтрально-пренебрежительное.       — Мы тут двух дементоров видели. Думаю, в кругу талантливых чистокровных волшебников юные леди будут в полной безопасности. Кстати. Дементоры где-то тут. Чувствуете, мистер Малфой? Хорошего дня!       Козырнув на прощание, я поспешил в замок, нагнав группу хаффлпаффцев постарше.       — Привет, народ, как день прошёл?       — О, привет. Один? Мы уже возвращаемся, — ответил семикурсник.       — Нагулялся уже на месяца два вперёд.       — Бывает, — кивнул парень, а двое его коллег продолжили говорить о своём. — Это от переизбытка эмоций.       До замка мы добрались быстро. Пока я добрался до гостиной, переоделся, убрал некоторые покупки, попрактиковался немного в магии, уже пришла пора и на праздничный ужин спускаться, ведь сегодня не только первый за год поход в Хогсмид, но и Хэллоуин.       Чем ближе я подходил к Большому Залу, тем ярче чувствовался запах тыквы. Зайдя в зал, я поразился количеству различных украшений на тематику Хэллоуина, но куда более странным мне показалось то, что отмечался именно праздник обычных людей, что является чертовски сильно извращённым в своей истинной сути, а с магией так и вовсе связи не имеет. Но это не повод отказываться от заманчиво пахнущей еды и весёлой компании, а потому я без всяких зазрений совести присоединился к ужину.       Но было что-то… Что-то настораживающее. И чем дольше длился ужин, тем более напряженным было это чувство. В конце концов, когда, следуя хоть какому-то этикету, праздник можно было покидать, я встал из-за стола, как и процентов двадцать учеников с разных факультетов и курсов, и поспешил на выход.       — Гектор! — позвал меня кто-то в дверях Большого Зала, но я не придал значения, чуть ли не срываясь на бег, следуя интуиции.       Интуиция — странная вещь. Она может молчать всю твою жизнь, но в какой-то определённый момент внезапно забить тревогу с такой силой, что с непривычки тебя бросает в панику. Не мой случай, но следовал я за этим чувством отчаянно.       — Да стой же ты! — вновь позвали меня. — Вот же…       Голос был довольно далеко, а я спешил, так что в другой раз.       Почти сорвавшись на бег, я добрался до выхода из замка, прошёл через открытые двери, внутренний двор, покинул территорию. На улице уже стемнело, полоска заката почти потухла, а звёзды разгорались с каждой секундой всё ярче, как и без пары дней полная луна. Именно в свете этой луны мне было легко двигаться по ночной тропинке вниз к Чёрному Озеру, куда вела меня интуиция.       Только когда я почти добрался до берега, когда смог отчётливо видеть почти ровную гладь озера и отражающиеся в нём звёзды с луной, я остановился. На берегу стояла совершенно неведомая и огромная хрень, словно сплетённая из лиан. Это существо походило на животное — четыре мощные лапы, мощное туловище, голова, пасть, хвост из нескольких лиан. Казалось, что его тело находилось в постоянном движении, лианы двигались, переплетались и искажали тело, создавая ощущение аморфности. Знакомая тварюшка…       Я сделал шаг из леса, ведь знал, что чудо-юдо меня не тронет. Это знание происходило откуда-то из такой глубины сознания, подсознания и души, что самостоятельно до туда докопаться невозможно. Ещё шаг…       — Ты что творишь? — меня одернули за рукав мантии, попытавшись затащить обратно в лес. — Обезумел?       — Что ты тут делаешь? — таким же шепотом ответил я запыхавшейся Дафне.       — Мне надо было поговорить, и поговорить сейчас. И нет, не пущу. Я тратила время на подготовку напарника не для того, чтобы он бездарно помер, — шипела она, гневно глядя на меня голубыми глазами.       — Оно меня не тронет, поверь.       Вновь я сделал шаг в сторону мнущегося на берегу существа, но Дафна меня не отпускала. Но её беспокойство напрасно, а своим ощущениям я верю. Положив руку на её, успокаивающе сжал.       — Можешь остаться тут, но вокруг могут быть дементоры. Ты поступила неразумно.       Глядя на меня сердито, она выдохнула, и не отпуская рукав моей мантии, пошла вместе со мной к этой зверушке.       — Групповое самоубийство. Чудесно, — бубнила она. — Знай. Если ты помрёшь, я тебя убью.       Когда до зверушки оставалось метров десять, она лениво повернула голову в мою сторону, глядя пустыми глазницами с зелёными огнями вместо глаз. Печально рыкнув, зверушка вновь повернулась к водной глади, а я подошёл почти вплотную. Это чудо и впрямь состояло из лиан, что было, откровенно говоря, удивительно, а уж ощущения энергии в ней — чудо чудесное. Тут и жизнь, и нейтральная энергия, и смерть, и какое-то сходство с дементорами. А ещё ей очень плохо. Не здоровьем, а вообще… в мировом масштабе, так сказать.       Вытянув руку почти максимально вверх, я смог дотянуться до опущенной головы зверушки и погладил. Дафна вцепилась в мантию как клещ, но похоже, хоть немного поверила моим словам.       Ощущение лопнувшей струны в пространстве — именно так я интерпретировал внезапное изменение чего-то вокруг. Чего-то неведомого и непонятного.       — Гектор…       — Да?       — Смотри…       — Куда?       — Туда…       Дафна дёрнула меня за рукав и указала рукой в сторону озера. Там, во внезапно затянувшем всё густом тумане, отчётливо виднелась большая белая ладья словно бы из хрусталя. Она источала приятный белый свет, и что-то казалось мне неуловимо знакомой в ней.       — Это… — Дафна смотрела на лодку удивлённо. — Это подозрительно.       — Отнюдь, юная волшебница, — сбоку раздался мягкий женский голос, звучащий словно переливы арфы.       Неведомая зверушка, рядом с которой мы стояли, повернула голову в сторону голоса и печально булькнула что-то, напрочь портя этим неуместным звуком всё очарование момента. Мы тоже обернулись. Удивление — слово, что в совершенно недостаточной мере описало бы моё состояние. В белых сияющих одеждах, нас обходила по дуге, чтобы подойти к зверушке, самая настоящая эльфийка. Шаги её были плавными, золотые волосы волнами струились по спине, в общем… Эльфийка. Взглядом тут же нашёл небольшую диадему, символизирующую статус в Доме и род деятельности, а ожерелье на шее выдавало принадлежность к Дому. Сочетание такого количества знакомых факторов наряду с удивлением от их появления в принципе, буквально вынудили меня выдать сотни тысяч раз повторённый уважительный поклон.       — Ступивший на путь волшебства приветствует Видящую Дома Тернового Шипа.       — Давно позабыто былое, — ответила она, кивнув благосклонно. — Неужели не видишь?       Ощущение энергии жизни сменилось на энергию смерти, а эльфийка стала призрачно прозрачной. Призрачной, да, но коснулась головы зверушки, сделав призрачным и это создание из лиан. В тот же миг от зверушки отделились множество светлячков, взлетая вверх и исчезая.       — Ты хорошо потрудился, — слабо улыбнулась она зверушке, и та попросту растаяла, превратившись в белый шлейф тумана, направившийся к лодке в озере.       Призрачная эльфийка перевела взгляд на меня, а вокруг повеяло лютым холодом — всего лишь ощущение её энергии, но оно принимало материальную форму.       — Смерть стирает грани, как и вечер этого дня, размывая реальность. Нужно быть осмотрительнее, юный волшебник, ступая по таким местам в этот день.       Образ эльфийки превратился в шлейф белого дыма и устремился к лодке, а через миг хрустальное судно уплыло в туман.       — Это что сейчас было вообще?       — Похоже, нас навестили из-за грани.       Туман медленно исчезал, возвращая видимость вокруг. Но от этого не стало легче — чувствовался холод дементоров где-то неподалёку.       — Нужно уходить, — я потянул за руку Дафну прочь отсюда, в замок.       — Самайн — пережиток прошлого, пережиток прошлого, — явно передразнивала кого-то Дафна, пока мы чуть ли не бежали по тропинке освещённой без пары дней полной луной. — Отмершие традиции нужно отбросить... Отбросишь тут, как же!       Меня несколько смутило то, что слишком уж сильно изменилось звёздное небо за прошедшие полчаса. Словно прошло намного больше времени.       Добравшись до замка, я впал в ступор — главные ворота были закрыты. Надёжно закрыты.       — Они ведь никогда не закрываются…       Похоже ступор был не только у меня. Там, вдалеке, если приглядеться, можно увидеть дементоров, зависших вокруг замка на разной высоте и почтенном удалении. Их тут было не меньше четырёх десятков, и картина эта… Впечатляла.       — Знаешь потайные ходы из замка и в замок? — глянул я на девочку, что с опаской всматривалась в фигуры дементоров в небе над Хогвартсом. Благо, что они замерли, ожидая чего-то.       — Я училась эти годы, а не искала приключений, — сухо отрезала она.       — Похоже, я на тебя плохо влияю.       — Невероятная проницательность, — раздался голос Снейпа за нашими спинами. — Всё-таки кровь не водица, мистер Грейнджер. Пусть вы с вашей сестрой и на разных факультетах, и с тягой к поискам приключений вы успешно боролись на протяжении двух месяцев. Успешно, но недостаточно.       — Профессор, — мы одновременно обернулись на голос, чтобы встретиться с недовольным взглядом Снейпа.       — О чём вы думали, отправляясь в свою безрассудную авантюру, когда в замок пробрался опасный преступник.       Не могу не удивиться таланту профессора говорить тихо и спокойно, но с такими нотками, что лучше бы уж он кричал.       — Мисс Гринграсс…       — Это целиком моя вина, профессор, — прервал я его.       — Очень благородно с вашей стороны, мистер Грейнджер, но я своих учеников знаю вдоль и поперёк. Упорство мисс Гринграсс может сравниться только с невозможностью сдерживать себя у вашей сестры, мистер Грейнджер. Я более чем уверен, что юную мисс никто никуда не звал, а она и спрашивать не стала. Минус десять баллов обоим и две отработки у меня. Вместо того, чтобы варить зелья в котлах, вы познаете обратную сторону медали быта зельеваров, эти котлы очищая. За мной.       Снейп резко обернулся к воротам, коснулся их, достал палочку и произнёс ряд заклинаний, направляя в строго определённые места. Результатом его действий стало появление небольшой дверцы, тут же открывшейся. Мы последовали за Снейпом, что шёл, словно чёрная тень, развевая полами мантии. Дверь за нами с грохотом захлопнулась, а до чувствительного слуха донёсся шорох двигающихся механизмов. Мы почти добрались по тёмным коридорам ночного Хогвартса до Большого Зала, как встретили взволнованного директора Дамблдора.       — Северус, вы нашли их?       — Да, директор. Стояли перед закрытыми дверьми, наслаждаясь ночным пейзажем в виде летающих в небе дементоров. Даже сотня дементоров не способна остановить это стадо баранов, по какому-то недоразумению считающихся учениками, от необдуманных и глупых поступков.       — Ну-ну, не нужно быть столь категоричным, — директор перевёл взгляд на нас. — Всё ли у вас в порядке, молодые люди?       — Абсолютно, — кивнул я.       — Аналогично, — кивнула Дафна.       — Поразительное единодушие, — хмыкнул Снейп. — Надеюсь, чистку котлов без магии вы встретите с таким же энтузиазмом.       — Что с поисками Блэка? — директор вновь обратился к Снейпу.       — Я осмотрел темницы и нижние уровни. Его там нет, как и следов пребывания.       — Что же… Я и не думал, что он решит задержаться в замке. Будь любезен, проводи ребятишек до гостиных, а я распоряжусь, чтобы остальных детей вывели из Большого Зала обратно в их постели. Жду тебя и остальных профессоров у себя, как только закончите с наведением порядка.       Снейп кивнул и молча пошёл в сторону главной башни, даже не обернувшись, чтобы убедиться, идём ли мы за ним. Впрочем, мы и так шли. Странный день. Странные призраки. И кустик жалко.