Целитель

      Ранним утром все в доме Уизли были на ногах, и уже на рассвете, после сытного завтрака, похватали свои вещи и отправились в лесок неподалёку. Все, кроме миссис Уизли — она не интересовалась квиддичем от слова «совсем», да и дел у неё много.       Шли по полям, по лугам, по траве с каплями утренней росы. Поначалу ребята активно разговаривали, особенно Гарри и Рон, делясь своими предположениями о том, как всё будет на Финале Кубка, да и что может из себя представлять лагерь для зрителей, но вскоре сказалась не самая лучшая физическая подготовка, и, пожалуй, только я и Гермиона без особых проблем двигались вперёд по пролеску. В принципе, близнецы не сильно отставали, но, как мне известно, они вообще гиперактивны, и отсутствие особой усталости у них неудивительно.       — А можно было как-то быстрее добраться сюда, а? — возмущался Рон.       — Да ладно тебе, — отмахнулся Поттер. — Прикольно же. Я никогда в походах не был.       — Слабаки, — мимо них бодро промаршировала Джинни, поравнявшись со мной, Гермионой и мистером Уизли, что несмотря на увесистый рюкзак за спиной, шёл уверенно, скорость не сбавлял, хоть и очевидно устал.       — Это потому, — надулся Рон, — что у тебя ничего нет.       — А это что? — Рыжая показательно продемонстрировала небольшую заплечную сумку.       — Понятия не имею, но явно что-то лёгкое.       Рыжая подобрала момент, когда Рон будет переносить вес с одной ноги на другую, и кинула ему свою сумку, чуть не сбив с ног.       — Твою же… — пошатнулся Рон. — Там что у тебя? Книги Гермионы?       — Рон!       — Да ну, а что?!       — Люблю походы, — улыбнулся мистер Уизли.       Вскоре мы увидели впереди, среди деревьев, группу волшебников из четырёх человек, среди которых я узнал Седрика. Он общался с двумя рыжими постарше, а четвёртый, самый старший из них, явно сверстник мистера Уизли, стоял рядом, слушая беседу парней. Именно он заметил приближение нашей компании, улыбнулся и призывно махнул рукой.       — А вот и Амос, — улыбнулся мистер Уизли, махнув рукой. — О, ещё и Билл с Чарли здесь.       Начались приветствия, радостные обнимашки одних Уизли с другими, в общем, рыжие быстро организовали свою атмосферу. Мистер Уизли представил Амоса Диггори тем, кто его не знал.       — А это все твои? — Амос удивлённо оглядел нас всех.       — Нет, — улыбнулся мистер Уизли. — Только рыжие. Это Гермиона и Гектор Грейнджер, а это — Гарри Поттер.       — О-о, мистер Поттер! — Амос удивился. — Седрик, конечно же, рассказывал о вас. Как выиграл в прошлом году… Я ему ещё сказал: «Да, Седрик, тебе будет, что рассказать внукам… Ты победил Гарри Поттера!».       — Папа, — Седрик с упрёком посмотрел на отца. — Гарри сорвался с метлы, я же тебе говорил. Несчастный случай.       Рыжие уже не были особо рады знакомству с Амосом, а я готов был рассмеяться с мелочности этого волшебника, пусть и такой незначительной, совсем не раскрывающей его, как человека.       — Да, но ты-то не сорвался! — развеселился Амос. — Ты такой скромный, такой джентльмен. Но побеждает лучший. Уверен, Гарри согласен со мной. Один упал с метлы, другой — нет. Не нужно быть гением, чтобы понять, кто лучше летает.       — А ещё, мистер Диггори, — улыбнулся я. — Не нужно быть гением, чтобы сопоставить кое-что ещё. Например то, что Поттер сорвался из-за атаки дементоров, подчиняющихся министерству в то время, как ловцом команды противника был сын волшебника, работающего в отделе по регулированию и контролю за магическими существами. Конечно же, всё это никак не связано, но ведь не нужно быть гением, чтобы домыслить подобное, не правда ли?       — Гектор Грейнджер? — мистер Диггори посмотрел на меня, как и Седрик.       — Да, сэр.       — Рад знакомству. Амос Диггори, отец этого замечательного юноши, — мистер Диггори хлопнул Седрика по плечу, и явно решил не заострять внимание на поднятой им самим теме. — Наслышан о ваших достижениях. Это очень похвально. Седрик утверждает, что будь у вас желание, вы смогли бы сделать великолепную карьеру в квиддиче.       — Меня больше привлекает целительство, сэр.       — Очень достойная цель.       — Давайте поспешим, — поторопил всех мистер Уизли. — А то ещё к порталу не успеем.       Эта фраза сдвинула наш «поход» с мёртвой точки, и мы двинулись дальше по пролеску.       — Ну что, готов? — обратился ко мне Седрик.       — Понятия не имею, к чему готовиться.       Нельзя было не заметить некую холодность между Седриком и гриффиндорскими игроками — но она, эта холодность, довольно слабая и больше показная. Что-то подобное я заметил ещё в день моего прибытия в Нору.       В такой вот разросшейся шумной компании мы двинулись дальше. Из разговоров я узнал, что Билл и Чарли, старшие дети четы Уизли, чертовски были заняты на работе, да и на этот вечер «отпросились» с трудом. Билл, самый старший, одет в джинсы, сапоги из кожи дракона, если я не ошибаюсь, кожаную же, но обычную, немагическую куртку, а волосы перехвачены в тугой хвост на затылке. Он создавал впечатление этакого рокера. В общем, парню пришлось нехило напрячься в последние две недели, чтобы урвать внеурочный выходной и попасть сюда. У Чарли, по его словам, тоже завал дикий и ещё очень много работы предстоит, но в чём конкретно суть — отмалчивается, нагоняя туман.       Через десяток минут мы покинули подлесок и не без труда для многих забрались на вершину пустого холма — лишь трава, да хороший вид на окрестности. Однако, пустым холм казался лишь на первый взгляд. Тут, в рассветных лучах, одиноко стоял старый кожаный сапог. Вот, прям, даже добавить больше нечего — сапог на вершине холма.       — Так, народ, — начал собирать всех мистер Уизли. — Собираемся вокруг портала.       — Сапог? — удивился Поттер.       — Да, Гарри. Но нет времени на рассказы — осталась минута. Собираемся и касаемся рукой портала.       — Папа, — Билл и Чарли стояли чуть в стороне. — Мы с Чарли к вам позже аппарируем. Нужно всё-таки к маме заглянуть.       — Это вы хорошо придумали, — кивнул мистер Уизли и посмотрел на нас, пытающихся покомпактнее уместиться у портала.       Стоя плечом друг к другу, мы коснулись сапога одним лишь пальцем, чтобы и другие могли втиснуть руки.       — Так, что там… — заговорил мистер Уизли, глядя на всех с улыбкой. — Три… Две… Одна…       Меня словно что-то дёрнуло за центр живота вниз, хотя там была земля, а понесло так и вовсе вверх. Даже секунды не прошло, как нас закрутило-завертело, рука словно намертво прилипла к сапогу, а мир превратился в смазанную карусель. Миг, и я ощутил, что ноги приземлились на землю, хотя визуально было ничего не разобрать. С большим трудом я устоял на месте, вовремя перестав полагаться на зрение в вопросе ориентации в пространстве. Тут же пришлось подхватить Гермиону, останавливая её падение. На ногах удержались мистер Уизли, Седрик и его отец, хотя и выглядели потрёпанными ветром.       — Ого, Гектор, — мистер Уизли с улыбкой показал мне большой палец. — Отлично справился в первый раз. Я, помнится, пару раз перекувыркнулся и чуть не сбил отца, когда мы впервые летали порталом.       — Пять часов семь минут от Стотхед Хилл, — раздался мужской голос сбоку, и мы обернулись.       Два крайне неординарно одетых под обычных людей, я бы даже сказал, ряженых волшебника стояли и с уставшим видом смотрели на нас. Один был в старомодном и стильном костюме, но в калошах, а второй так и вовсе надел килт и пончо. Для полноты образа последнему не хватало только сомбреро.       По сторонам вокруг распростёрлись полевые цветы, туман и лёгкий-лёгкий рассеянный свет на небе от восходящего солнца. Правда туман был достаточно густой, чтобы оценить, где восток, можно было лишь примерно.       — Доброе утро, Базил, — поприветствовал мистер Уизли одного из волшебников и передал сапог.       — Да уж, доброе…       Пока те, кто не устоял на ногах во время нашего путешествия приводили себя в порядок, поправляли одежду или съехавшие набекрень сумки и рюкзаки, мистер Уизли и мистер Диггори подали этим двум экстравагантным волшебникам наши билеты, те всё сверили и сообщили, где конкретно находятся наши места как для палатки, так и на трибунах. Хотя, справедливости ради, говорили они это для нас, подростков, ведь что мистер Уизли, что отец Седрика, оба знали, где им придётся дислоцироваться, так как они среди прочих работников министерства были задействованы в организации и лагеря, и самого матча.       — Вы как, мистер Грейнджер? — обратился ко мне отец Седрика. — Предпочтёте остаться с уже привычными вам Уизли?       — Думаю, логично было бы отправиться с вами, раз на матч меня пригласил Седрик.       — Тогда вам с нами, — отец Седрика обернулся к мистеру Уизли и остальной компании. — До встречи на матче, Артур, дети, мистер Поттер.       Мы разошлись и теперь лишь втроём шли по туманному полю — я, Седрик и его отец.       — Значит, мистер Грейнджер, Гектор, — заговорил мистер Диггори. — Вы хотите стать целителем?       — Верно.       — Это очень непростой путь, должен отметить, — с важным и знающим видом покивал он. — Я хочу сказать, что каким-нибудь рядовым специалистом стать несложно, как, в общем-то, и в других профессиях. Но…       Мистер Диггори задумался, а далеко в тумане стали проступать контуры палаток, но походили они на мелкие горы, и если бы я не знал, что именно там должно находиться, то никогда бы не догадался.       — …это требует особого склада ума. Мне один знакомый волшебник говорил, дескать, очень тяжко приходилось во времена его обучения, во времена практики.       — Что же там такого?       — Ну, как тебе сказать, — замялся мистер Диггори, а мы тем временем уже почти подошли к небольшому каменному домику с ухоженным фасадом, садиком и большой грядкой. — Если по-простому, то кровь, кишки, травмы, различные проклятия… Ужас.       У дома на лавочке сидел простого вида мужичок и курил трубку. Именно с ним мистер Диггори договаривался о чём-то, но я не слушал — что-то об оплате места обычными деньгами, и всякое такое. Уже через пару минут мы двинулись в сторону виднеющихся в тумане очертаний палаток. Вот мы делаем шаг, и туман словно расходится перед нами.       Множество различных палаток, большую часть которых с трудом можно было бы принять за обычные. Были простые, да, но с какой-нибудь печной трубой. Или многоэтажные. Или вот, дворцы в миниатюре, с фонтанами, садами и прочей ерундой. Повсюду сновали разномастно одетые волшебники, а пестрота и несовместимость элементов одежды вызывали лёгкий нервный тик и подёргивание века. Мы шли через ряды этих палаток, и то и дело натыкались на пустые пятаки пространства, где жили своей жизнью миниатюрные карнавалы, фейерверки, мишура летела во все стороны, тут и там мелькали разносчики всякой еды, и порой, отнюдь не традиционной английской.       За десять минут путешествий через этот хаос из людей и палаток, я повстречал волшебников самых разных национальностей и на каждом было что-то своё, уникальное, присущее только той или иной культуре, но всё с каким-то перегибом.       — Вот, наша палатка, — мистер Диггори указал на одну из палаток, довольно простую и вполне обычную, если бы не флюгер. — Хоть по маггловским правилам арендовал место только сейчас, но палатку поставил ещё вчера, когда помогал в организационных вопросах.       Мистер Диггори подошёл к пологу и зашёл в палатку. Она казалась небольшой, но что-то мне подсказывало, что внутри она будет больше, чем снаружи. Так и оказалось. Когда мы с Седриком вошли внутрь, то оказались словно в большой благоустроенной квартире с несколькими уровнями, так сказать, а вместо стен либо тканевые зонирующие перегородки, либо перегородки из мебели, полок-сот и прочее. Вот только вместо потолка здесь был непрозрачный и немного светящийся купол шатра. И да, чары Незримого Расширения здесь были — кажется так тут называется подобное.       — Располагайся, Гектор, — мистер Диггори указал рукой в сторону одного из секторов палатки, где было подобие личной комнаты. — Ничего, что я по имени?       — Я вовсе не против, — улыбнулся я.       — Вот и отлично. Магией особо не балуйтесь, по крайней мере снаружи. Готов поспорить, Артур мучает своих требованиями антимаггловской безопасности, хе.       — А вы их не придерживаетесь? — спросил я, попутно положив свой рюкзак на кровать в выделенном мне закутке.       — В разумных пределах, Гектор.       — Это верно, — отозвался Седрик, раскладывая свои вещи в соседнем закутке. — У тебя с правилами помягче.       — Так, а в палатке-то чего бы и не поколдовать? - пожал плечами мистер Диггори, задавая риторический вопрос.       Разобравшись с вещами, хотя их был-то минимум, а свой минимум я всегда таскаю в рюкзаке, мы отправились погулять по лагерю.       — Нужно ещё найти остальных, кто смог приехать на матч, — Седрик пытался сориентироваться в палатках и волшебниках, но тут, пожалуй, можно разве что при осмотре сверху разобраться. Чем выше поднималось солнце, тем активнее становились волшебники вокруг. Всем было, по большому счёту, совершенно плевать на любую конспирацию. Они открыто колдовали, летали на мётлах, пусть и низко, и вообще, творили всяческое непотребство. В итоге мы просто шлялись по лагерю, огромному, стоит отметить, попутно разговаривая ни о чём, или обсуждая тех или иных волшебников, выглядевших слишком уж чудаковато.       — Далеко не все живут хотя бы поблизости с обычными людьми, — объяснял мне Седрик причины столь странных одежд, пока мы уже по полуденному солнцу пробирались до торговых рядов с кучей небольших крытых павильонов, откуда разносились ароматы самой разной еды.       — Ну не настолько же…       — Поверь, — улыбнулся Седрик. — Вот именно настолько. Многие не то что города или деревни — обычных людей-то никогда не видели. Вот и думают, что магглы одеваются не как все. А сними мантию, и разницы останется по минимуму.       — А если включить мозг, то и в стилях одежды увидишь логику.       — Вот именно, — кивнул Седрик.       Мы как раз вышли к торговым рядам и первым делом направились к павильону с кучей готовящейся прямо здесь еды. К нашему удивлению, именно здесь мы и нашли Герберта, нашего вратаря. Он ел что-то похожее на кебаб и выглядел абсолютно счастливым, а на голове у него была довольно нелепая высокая шляпа в цветах сборной Ирландии.       — Здоро́во, — Седрик хлопнул Герберта по плечу и тот буквально подпрыгнул на месте, роняя на землю остатки еды.       — Ну ты чего! — возмутился Герберт, узнав нас и поправив шляпу. — Я же ем!       — Ел, — поправил его Седрик.       — А благодаря кому это прекрасное действие теперь лишь в прошлом?       Закупившись провиантом, решили тут же его и употребить, попутно общаясь.       — А ты видел кого-нибудь из наших? — спросил я Герберта, но тот лишь отмахнулся.       — Не. Тут искать можно до старости, и никого не найти. Хотя, видел лагерь ирландцев.       — Команды? — тут же спросил Седрик.       — Да не, болельщиков, которые сами по себе ирландцы. Ну их там, конечно, пруд пруди. Всучили шляпу, даже спрашивать не стали.       — А ты?       — А че «Я»? Мне вообще без разницы, за кого болеть, лишь бы игра была интересная. Буду за ирландцев, — Герберт поправил зелёную шляпу. — Кого-то из восточной Европы видел. То ли русские, то ли ещё кто…       Герберт внезапно рассмеялся.       — Что такое? — спросили мы с Седриком одновременно.       — Ой, не могу, — лишь отсмеявшись, заговорил Герберт, а мимо проходящие волшебники даже покосились на него, хотя сами шумели не меньше. — Точно русские. Ну, вы же знаете, о каждой стране свои стереотипы.       — А то, — ухмыльнулся Седрик. — Мы, англичане, все как на подбор чопорные чаелюбы с не очень красивыми лицами, ходим сплошь во фраках и цилиндрах, попутно размахивая тростью.       — Ну да, как-то так, — покивал Герберт, отчего его шляпа чуть свалилась с головы. — Там, короче, мужики в рубахах, с балалайками и медведем, трансфигурированным, походу, распивают водку и пугают народ. Ну, смеха ради, если присмотреться.       — М-да, — покачал я головой. — Вот же нечего людям делать.       — Ну, а что? Японцы, вон, рассекают в этих своих цветастых кимоно, вызывая непонимание остальных.       — Юката.       Моя поправка лишь вызвала непонимание.       — Без разницы.       После крайне сытного перекуса, мы уже втроём продолжили путешествие по лагерю. Как выяснилось, разделение на три поля вовсе не означает, что существуют три палаточных лагеря — он один. Подобное получилось из-за того, что три местных жителя таким образом делят деньги — каждый собирает плату за место на определённом участке. Один ближе к травянистым холмам, второй к скалистым холмам, а третий — к лесу.       Встретили ли мы знакомых? Ой, да куда там! То, что мы встретились с Гербертом — большая удача.       — Здесь больше ста тысяч волшебников, — говорил Седрик, когда мы проходили рядом с лагерем индийских волшебников, показывавших там какие-то свои представления. — Не сверни шею, Герберт.       — А? Что? Да нет, ты видел? — Герберт указал рукой в сторону танцовщиц. — Я никогда в жизни не видел одновременно полностью одетых, но и почти полностью раздетых девушек. Чертовы полупрозрачные ткани…       Понимающе усмехнувшись, мы продолжили идти дальше, высматривая что-нибудь интересное.       — Так о чём я.       — О куче волшебников, Седрик.       — А, точно. Так вот. Я сам как-то не учёл это вот всё. Нужно было раньше договариваться о месте встречи. Хотя, билеты на места рядом друг с другом мы бы всё равно вряд ли смогли бы достать.       — И то верно.       В послеобеденное время люди немного угомонились, стали поспокойнее, но совсем незначительно. Рядом с палатками засели за столами, кострами, национальными вариациями шашлыков те, кто постарше. Дамы зачаровывали тазы и моющие принадлежности, чтобы те сами всё мыли. Детишки бегали к ребятам постарше, чтобы те намалевали на их лицах расцветку той или иной сборной. Кто-то пил, кто-то ел, кто-то даже успел подраться, но без магии.       К вечеру мы прилично утомились от нескончаемой активности волшебников вокруг, от постоянного карнавала, что в разных участках лагеря был столь же разным, как и присутствовавшие здесь представители разных стран. Хорошо, что Седрик додумался снять копию с карты лагеря, иначе мы бы прилично заплутали. Лагеря сборных Болгарии и Ирландии мы не нашли, зато узнали причину их отсутствия — их разместили в особом месте, чтобы болельщики не осаждали их. Болельщики, и недоброжелатели — у обеих сборных хватало как тех, так и других.       Вокруг уже не бегали люди, постепенно готовясь к началу матча. Мы тоже решили расходиться к своим палаткам, переодеваться и готовиться. Погода вечером и ночью обещала стать прохладной, если даже не холодной, а матч может затянуться — были в истории прецеденты, когда игра длилась ну очень долго из-за того, что ловцы никак не могли поймать снитч. Да, глуповатый момент. Введение ограничения по времени могло бы придать играм куда больше остроты.       В палатке, когда мы вернулись, мистер Диггори весело общался за столом с двумя своими товарищами, как я понимаю. Забавно — все чуть полноватые, немного бородатые, что-то выпивают и громко смеются.       — А вот и мой сын, Седрик, — указал в сторону нашего старосты мистер Диггори. — Талантливый, как есть талантливый юноша.       — Да, Амос, — покивал один из его собеседников. — Наслышан… А второй?       — Его товарищ по команде, Гектор Грейнджер.       — Хм… — третий мужик задумался. — Мне лицо его кажется подозрительно знакомым.       — О, дружище, — мистер Диггори улыбнулся. — Ты мог его видеть на рекламных колдографиях Слейпнира. Сын у меня талантливый юноша, и друзья его тоже.       Разговор тут же свернул в сторону мётел, и мы с Седриком легко покинули общество подвыпивших волшебников.       — Отец тобой гордится, — не смог я не заметить очевидное, перед тем как мы разошлись по своим закуткам чтобы переодеться.       — Даже слишком.       Хоть на мне и был согревающий амулет, до сих пор, кстати, исправно работающий, я предпочёл одеться по погоде, максимально скромно и просто, чтобы вообще не привлекать внимание, но оставаться волшебником. Адекватным волшебником. В итоге, пересмотрев свои вещи, выбранные как родителями, так и лично мной, с удивлением обнаружил, что не выделяться в этой толпе разномастных волшебников я смогу лишь одевшись, как идиот. К сожалению, или же к счастью, у меня дрогнула рука и такой эпатаж оказался мне недоступен. В итоге я оказался в тёмно-синих брюках, тёпленькой мягкой водолазке в цвет брюкам и с высоким воротником, в туфлях и мантии, но не банальном мешке, а непонятной поначалу смеси пальто, мантии, накидки, в общем, всего со всем.       Выбравшись из закутка, обратил внимание на уже собравшихся выдвигаться к стадиону волшебников. Вот, казалось бы, и не скажешь с виду, что они тщательно выбирали одежду, но нет, выбирали, и даже неплохо совместили концепции моды обычных людей и волшебников.       Вот такой компанией мы и влились в общий поток волшебников, направившихся к стадиону. Солнце только-только зашло, и закатное небо отливало рыжиной, но по большей части — потемнело. По мере продвижения по лагерю, количество волшебников увеличивалось, становилось очень шумно: тут и там слышались весёлые разговоры, песни, выкрики о том, кто тут чемпион, а кто «не очень». Вся эта бесконечная толпа медленно влилась в пролесок, за которым виднелись огни какого-то явно огромного сооружения. И вот что я могу сказать — общее настроение захватывает тебя, поднимает, словно волна серфингиста, несёт куда-то вперёд. Главное, я считаю, оставаться в толпе самим собой.       Всего минутка движения в этом нескончаемом потоке народа, и мы вышли к действительно огромному, широченному и высоченному стадиону, стены которого словно бы светились мягким золотым сиянием. На входе, который был широк, да и далеко не единственный, нас встретила строгая и не особо счастливая дама в мантии и с какой-то повязкой на рукаве. Она проверила наши билеты, похвалила за отличные места, и мы прошли дальше. Теперь нам предстоял подъём наверх, через неисчислимое множество лестничных пролётов, но стоит отдать должное, были тут и покатые пандусы, по которым подниматься значительно легче — это заметил не только я.       Изнутри, но ещё не на местах для зрителей, стадион выглядел как монструозная конструкция из множества вертикальных, горизонтальных, поперечных балок. Конечно же мой взгляд цеплялся за некоторые моменты в конструкции, от которых добрый гном плевался бы и ругался матом очень долго, а возможно даже вечно, но всё меняло одно слово — «Магия». Она способна нивелировать любые конструктивные недочёты, и пожалуй, именно осознание подобного помогло не отвлекаться на осколок гнома — никто и никогда не заставил бы бородатого коротышку забраться на вершину подобной конструкции.       Мы поднимались всё выше и выше, болельщики уже заполняли стадион, всё вокруг гудело от множества голосов, смешавшихся в одну какофонию звуков.       — А что за места у нас такие, что нас аж похвалили? — спросил я шедшего рядом Седрика.       — В министерской ложе.       — Ого. А такого ли мы полёта птицы?       — Я бы не сказал. Ложа проектировалась под большое количество важных приезжих гостей, — Седрику приходилось говорить достаточно громко, чтобы его слова были слышны в гуле стадиона. — Но, по тем или иным причинам, очень много гостей не явилось.       — Ясненько.       — Не, это ещё не всё.       Мы поднимались всё выше и выше. Если на первых уровнях, чтобы добраться от лестниц до посадочных мест нужно было пройти приличное расстояние вглубь стадиона, то сейчас эти места становились всё ближе и ближе к нам — похоже, структура стадиона здесь в форме этакого Колизея, чаши.       — Места для приглашённых гостей являются бесплатными, — продолжил мысль Седрик, улыбаясь. — Смекаешь?       — Принадлежат, по сути, министерству. Можно распродать, отдать в качестве благодарности за что-то, или вернуть долги.       — Последнее особенно популярно, и лишь потом — второе.       — Долги? У министерства?       — Нет, Гектор. У его работников. Людо Бэгмен — заядлый азартный игрок. Непросто найти того, у кого он не пытался бы хотя бы раз занять или как-то сподвигнуть к авантюре.       — А не он ли случаем глава департамента спорта и чего-то там ещё, — покрутил я рукой в воздухе, охватывая всё это «ещё».       — Чего-то ещё? — ухмыльнулся Седрик, повернувшись на миг ко мне, когда мы проходили очередной лестничный пролёт.       — Да в нашем министерстве различных отделов столько, что полный комплект пособий для зельевара «От азов к мастерству» покажется жалкой статейкой, по сравнению со списком этих отделов. Будет у нас отдел по контролю и надзором за толщиной котлов?       — А такой есть.       — Что, правда? Я же просто, что говорится, пальцем в небо.       — Ага.       — М-да…       — Вот и продавал мистер Бэгмен билеты. Или отдавал просто так в уплату долгов.       — И часто занимает?       — Частенько. Но отдаёт, порой, пусть и не деньгами, но чем-то куда более ценным. Намного. Это как беспроигрышная лотерея — ты не знаешь, что получишь, когда получишь, но получишь точно, и оно будет много дороже и важнее тех немногих галлеонов.       — Вот как. Типа, интересное вложение?       — Именно.       Очередной лестничный пролёт, поток волшебников, с которым мы шли, стал ощутимо меньше, пропала теснота.       — Но знаешь, Седрик…       — Да?       — Не думаю, что хоть один билет ушёл без ведома министра магии. Ты представь себя на его месте — заходишь в ложу, представляешь важных гостей друг другу, знакомишь с ними нужных людей, и тут, бац, сидит кучка каких-нибудь забулдыг, политических оппонентов, каких-нибудь нетерпимых к другим странам, и прочее-прочее-прочее.       — Всё правильно говоришь. Мне вот тоже интересно, почему министр одобрил твою кандидатуру. Хотя, ты сейчас становишься довольно знаменитым.       — Да? Я и не заметил.       — Просто нужно читать соответствующую периодику.       Вот мы уже поднялись на приличную высоту. Несколько раз нам приходилось ждать мистера Диггори с товарищами — они немолоды, да и не атлеты. Через пару минут мы остановились у входа в отделённую от прочих мест, крытую ложу. Несколько рядов пурпурно-золочёных кресел могли с большим комфортом вместить около трёх десятков посетителей, и некоторые из них уже были здесь. Например, мистер Уизли, близнецы, Рон, Гарри и Гермиона. Пара гостей, человек шесть, одеты явно во что-то национальное, вычурное, но видно, что не с бухты-барахты они это на себя надели. У моих знакомых, очевидно, состоялась не самая приятная встреча с Малфоями, а министр, толстоватый седой мужчина в дорогущем костюме, мантии и с шляпой-котелком на голове, радостно что-то вещает вообще всем.       — Ну, ребята, — отец Седрика обернулся к нам и похлопал нас по плечам. — Вперёд. Ваши места здесь.       — А ты? — тут же спросил Седрик.       — О, не беспокойся, — отмахнулся мистер Диггори. — Мы с друзьями сидим рядом, вот здесь.       Мистер Диггори указал рукой на места у министерской ложи.       — Но… Я думал, что мы будем на матче вместе.       — Мы и так все каникулы проводили вместе, сынок. Одна рыбалка чего стоит! Ха-ха, — бодро посмеялся отец Седрика и глянул в ложе. — А там, кого я не видел? А вот тебе стоит уже начать обзаводиться знакомыми взрослыми не только с нашего факультета. Да и я ведь и сам знаю, как порой важно отвязаться от назойливого папаши, верно?       — Ну что ты такое говоришь?       Однако оба явно были довольны сложившейся ситуацией, что немало мне помогло морально, ведь я не хотел чувствовать себя причиной того, что отец с сыном не смогут вместе посмотреть матч. Мы с Седриком вошли в министерскую ложу, что не осталось незамеченным. Министр тут же улыбнулся и жестом попросил нас подойти.       — О, молодые люди! — Громко заговорил он, обращая на нас внимание остальных, хотя к этим «остальным» он и обращался. — Позвольте всем представить нашего самого перспективного игрока в квиддич, Гектора Грейнджера и его не менее талантливого товарища, Седрика Диггори. Мистер Диггори, кстати, проявляет очень и очень значительные успехи в трансфигурации, да и вообще, в волшебстве. Талантливые люди талантливы во всём, не так ли?       Дальше началось стандартное представление важных и нужных по мнению министра людей, среди которых были министры Болгарии и Франции, представители парочки международных фирм, и прочее. Подоспевший перед самым началом мужчина в строгом костюме, пальто и с белым шарфом, строгой короткой стрижкой и усиками, оказался мистером Краучем, главой департамента международного сотрудничества. Из различных газетных вырезок я могу сказать, что у него выдалась тяжелая, сложная жизнь. Мистер Уизли с ребятами в представлении не нуждался, как и мистер Малфой с женой и сыном. Минут десять ушло на светские разговоры о погоде, а я краем глаза поглядывал на стадион — вид отсюда был шикарен.       Стадион выстроили действительно огромный. Поле для квиддича было на треть больше, чем школьное, но кольца находились на всё той же высоте в пятнадцать метров. Высота трибун была явно выше дома в двадцать этажей, а может даже и тридцать — тяжело ощутить точные пропорции. По периметру самого высокого ряда трибун были яркие прожектора, заливавшие всё дневным светом, но не слепившие. Прямо напротив нашей ложи было огромное чёрное табло, по которому бежали рекламные объявления, и что меня удивило — читалось всё чётко, информация не терялась в освещении стадиона.       Места тут были разделены на три секции, но это ничего не значит — сугубо для удобства. Наши места были во втором ряду средней секции. Тут сидел министр, справа от него — мистер Малфой, потом Драко, а потом леди Малфой — эффектна, как всегда, и не любоваться ею было сложно. Справа от неё было моё место, и замыкающим в ряду оказался Седрик. Занятным во всём этом я считаю то, что в первом ряду перед нами сидели мистер Уизли со своими детьми и Гермиона, но, похоже, они успели выразить своё «Фи» Малфоям и теперь не оборачиваются в нашу сторону.       — Седрик…       — Да?       Мы говорили негромко — здесь, возможно из-за чар, шум стадиона не мешал разговаривать и слышать собеседника, хотя этот гул фанатов оставался достаточно чётким и громким, чтобы не чувствовать себя вне «спортивной атмосферы».       — Неужели для моего присутствия здесь оказалось достаточно моих навыков полёта и игры?       — Ты недооцениваешь значимость квиддича для всего мирового сообщества. Он чертовски популярен даже в арабских странах, куда мётлы окончательно пришли лет сто назад. Но проблема в том, что игроков мирового уровня в странах не так уж и много.       — Да? Но команд целая куча.       — Это да, — кивнул Седрик, глядя на стадион. — Но вот возьмём, к примеру сборную Ирландии. У них команда полтора состава. И то, запасные игроки сильно уступают основному составу. Нет больше в стране игроков нужного уровня навыков, способных проявить себя на мировом уровне. Примерно такая же история с Англией, Шотландией, да той же Болгарией.       — Это так важно?       — Успешные игроки могут добиться многого, если постараются. А ты, поверь, очень перспективный. Сейчас посмотришь на игру, и всё поймёшь.       Хмыкнув, я заговорил:       — Меня не очень-то интересует квиддич в этом плане.       — Ты только министру это не говори, — улыбнулся Седрик, а я краем глаза увидел, как леди Малфой повернула голову в мою сторону.       — В любом случае…       — О, я погляжу, все уже собрались! — в ложу влетел полноватый, высокий, но крепкий мужчина в мантии, с круглым раскрасневшимся лицом, а появлением своим он прервал все разговоры. — Министр Фадж! Команды готовы, талисманы готовы, пиротехники, в общем, всё отлично. Начинаем?       — Конечно, мистер Бэгмен, будьте любезны, — благосклонно, но с нотками раздражения, кивнул министр.       Бэгмен тут же встал перед ограждением, глядя на трибуны и бескрайнее множество волшебников на них, приложил палочку к горлу и наколдовал Соно́рус.       — Леди и джентльмены! — голос Бэгмена разнёсся по стадиону. — Добро пожаловать! Добро пожаловать на финал четыреста двадцать второго Чемпионата мира по квиддичу!       Зрители разразились криками, аплодисментами, пошла в ход различная спортивная атрибутика типа различных свистков, реяли флаги сборных, а реклама на огромном табло сменилась нулевым счётом Ирландия — Болгария.       — А теперь, без долгих предисловий, позвольте представить вам талисманы сборной Болгарии!       — Интересно, что будет на этот раз, — Седрик подался чуть вперёд, но почти тут же резко опустил голову так, чтобы не видеть происходящее. — Вейлы.       — Хм? — а я вот наоборот решил посмотреть.       И посмотреть было на что. На поле выбежали множество белокурых девушек в однотипных закрытых лёгких платьях и принялись медленно танцевать под музыку. Их движения и образы вызывали довольно любопытное магическое воздействие, напоминавшее пение сирен или танцы и грустные песни гиан. Первые заманивали моряков, чтобы сожрать, а вторые печалились о своей незавидной участи моногамных духов, среди которых почти нет мужчин. В общем, цель и суть такого воздействия вполне очевидна, а учитывая то немногое, что я знал о вейлах, среди которых мужчин нет в принципе, сомнений в назначении этого занятного природного магического механизма нет совсем.       — Надеюсь, — тихо проговорил Седрик, продолжая глядеть вниз так, чтобы в область зрения не попадало поле, — мне не придётся его оттаскивать…       — А надо? — я повернул голову к Седрику, при этом устраиваясь на кресле поудобнее.       Староста, как я привык его называть, с трудом сдержался, чтобы не посмотреть на меня, ведь если бы он это сделал, в его поле зрения попали бы вейлы, и, судя по всему, это нежелательно.       — Они на тебя не действуют?       — О, нет, очень даже действуют, — я вновь посмотрел на вейл, ускоряющих танец.       Краем глаза я видел заинтересованный взгляд леди Малфой, ожидавшей продолжения моей речи. Мистер Малфой держался неплохо, смотрел прямо, но трость свою сжал до побелевших костяшек пальцев, как и подлокотник другой рукой. Остальные мужчины и мальчишки, кто не отвёл взгляд или не обезопасил себя иным образом, превратились в пускающих слюни идиотов в худшем случае, а в лучшем — тянулись туда, на поле.       — М-да, — оглядевшись, усмехнулся я, будучи впечатлённым способностями этих существ и попутно ломая себе голову предполагаемыми причинами моей условной устойчивости.       Почему условной?       — Я прекрасно осознаю, какие желания побуждают эти существа, какие литературные и не очень образы. Ну и, конечно, осознаю, что, как и с кем я хочу сделать из-за этого воздействия. В подробностях…       — Гектор! — возмутился покрасневший Седрик.       — Ха-ха-ха, — не сдержался я, ещё раз осмотрев людей вокруг.       Гермиона пыталась достучаться до отупевших товарищей. Мистер Уизли нашёл крайне занимательным разглядывание пуговиц своего костюма, близнецы вообще замерли — мне были видных лишь их затылки, и мне было интересно, какие у них в этот момент лица. В общем, очень многие, молодые и в возрасте, подпали под влияние вейл. Драко, сидевший слева от леди Малфой, между ней и своим отцом, выглядел не лучше, лицо его растеряло все следы интеллекта, сознание пребывало где-то в грёзах и хорошо, что у него не текла слюна. Но он хотя бы не рвался вперёд.       — Хм, интересно, — начал говорить я, чем вновь вызвал на себя взгляд леди Малфой. — Драко не в курсе о мерах безопасности при встрече с вейлами, или решил проверить свою выдержку?       — Мой сын хотя бы не пытается выпрыгнуть из ложи, — гордо сказала леди Малфой, хотя мимолётный взгляд на сына выражал неодобрение. — А говорить о подобном как минимум неприлично.       — Справедливо, — кивнул я, глядя на то, как Гермиона схватила Рона и Гарри за одежду, чтобы удержать от необдуманных порывов, ведь они могли реально выскочить из ложи.       Внезапно танец вейл оборвался, зрители начали приходить в себя, негодовали остановкой зрелища, а кто-то даже срывал с себя атрибутику ирландцев.       — А теперь, — загрохотал усиленный магией голос Бэгмена, — Перед нами талисманы сборной Ирландии!       Неожиданно на поле влетела огромная зелёная комета, а мой острый глаз позволял с лёгкостью разглядеть, что состоит эта комета из множества крохотных бородатых человечков в зелёных камзолах.       — Лепреконы, — радостно и с явным облегчением, Седрик вернулся к просмотру шоу.       — Ага, — кивнул я.       Комета разделилась на две, они полетели через кольца обеих команд, а над полем появилась радуга. Болельщики были счастливы, а я был рад тому, что оказался среди довольно спокойных зрителей в лице Малфоев и прочих важных гостей. Ну, Уизли, конечно, не сильно обременяют себя сдержанностью, а потому радовались искренне и открыто.       Шары вновь слились над центром поля и преобразились в гигантский взлетающий клевер, из которого хлынул поток золотых монет. Это вообще привело многих в экстаз, а я боковым зрением увидел, как скривилась вся семья Малфоев. Мне под ноги тоже упала пара монеток, а одна как раз в руку.       — Лепреконское золото, — с видом знатока покивал улыбающийся Седрик, держа в руках одну из монет. — Исчезнет через часов десять, может раньше.       Это было мне известно, но видеть, как люди от жажды лёгких денег собирали монетки… Одновременно и забавно, и неприятно.       — Прям фестиваль пороков, — заявил я с улыбкой, а леди Малфой посмотрела на меня с немым вопросом во взгляде, и я решил пояснить. — Чревоугодие в лагере, где волшебники буквально обжирались всем, до чего могли дотянуться. Зависть на входе, когда сотрудники завидовали билетам. Похоть — буквально недавно. Жажда денег, сребролюбие — прямо сейчас. Готов поспорить, скоро мы увидим гордыню, а после матча — уныние, перерастающее во гнев.       — Интересная позиция, — хмыкнула леди Малфой, а Драко, слышавший разговор, скривился ещё больше, тут же получив тростью по ноге от отца, и напутствие «вести себя прилично».       — А вот и гордыня, — улыбнулся я, глядя через леди Малфой на Драко.       — Не думаю, что подобное сравнение уместно.       — О, со мной, даю вам честное слово, согласится абсолютно любой в Хогвартсе.       Но наши разговоры отошли на второй план, когда Бэгмен начал представлять участников сборной Болгарии. Они, в красных одеждах, один за другим вылетали из прохода на своей стороне поля, но самое большое внимание и овации толпы сорвал Виктор Крам. Даже я, не особо интересующийся квиддичем, хоть в него и играющий, знаю эту фамилию — талантливый юный ловец, ещё не окончивший школу. Внешность его суровая, нос хищный, взгляд острый, сам по себе кажется несколько нескладным, но словно бы родился с метлой в руках — такое он создаёт впечатление.       Потом на поле выпустили Ирландцев, и матч начался.       — Чувствуешь разницу? — Седрик с улыбкой следил за игрой.       — Ага. Всё несколько быстрее.       Игроки, да и бладжеры, летали действительно быстрее. У них было ощутимо больше места, они были резче, скорости больше, а маневры опаснее. Очевидной разницей было и то, что в отличие от школьного поля, здесь игра не ограничена строго вертикальной областью над ним, когда на любой высоте нельзя покидать границы поля — здесь вся чаша стадиона является игровым пространством. Не нужно говорить о том, как сильно это увеличивает площадь и объём игрового пространства, и какие свободы даёт игрокам.       Почти все вокруг меня сидели с различными вариациями омниноклей — средств оптического слежения на основе механики и чар.       — Одолжить? — протянул мне Седрик одно из устройств в виде монокуляра. — А то у меня много разных вариаций. Так и думал, что у тебя не будет.       — Нет, я и так всё вижу.       — Да врёт он всё, — возмутился Драко, подавшись чуть вперёд, чтобы посмотреть на меня через маму.       — Я вам не мешаю, молодые люди? — леди Малфой посмотрела сначала на него, потом на меня.       — Нисколько, леди, — улыбнулся я. — Да и всяко лучше, если боковым зрением я буду видеть вас.       — Хм?       — Мне правда нужно пояснять причины такой расстановки приоритетов?       — Грейнджер! — возмутился Драко, всё прекрасно слышавший.       Услышав свою фамилию, с переднего ряда обернулась Гермиона, и мы одновременно спросили: «Что?».       — Тц… Слишком много Грейнджер… — тихо возмутился Драко, но особые чары министерской ложи позволяли услышать собеседника, при этом не заглушая события на поле и шум болельщиков.       — Слишком много Грейнджер, — спародировал я Драко, и сделал это качественно, попутно вспоминая ещё кого-нибудь, кого больше, чем один волшебник. — Слишком много Уизли, слишком много Криви, слишком много Гринграсс... С подобными претензиями ты явно не по адресу.       — А да с чего бы это?       Меня позабавило, как мистер Малфой печально вздохнул, но прерывать не стал.       — Ну, знаешь ли, вопрос численного превосходства семьи Малфой над остальными находится вне зоны моей компетенции.       — Что?       — Молодые люди, — леди Малфой строго посмотрела на нас. — Настоятельно прошу вас прекратить это непотребство, иначе я приму меры.       Драко сглотнул и успокоился, а я хмыкнул и сел поудобнее, наблюдая за игрой.       — Вас что-то смущает, мистер Грейнджер? — спросила леди Малфой, Снейпообразно подняв одну бровь — они точно знакомы и общаются.       — Мне стала ясна одна из причин столь выдающейся выдержки мистера Малфоя перед чарами вейл.       А тем временем ирландцы отправили первый квоффл в кольца болгар. Зрители ликовали, а по стадиону прошла целая зелёная волна. Комментатор, в роли которого выступал мистер Бэгмен, воодушевлённо, но кратко рассказал о проведённой комбинации ирландских охотников.       В первые же пять минут игры мне стали ясны сильные и слабые стороны обеих команд. Скажем так, ирландцы сильны именно как команда, в то время как каждый отдельный болгарин лучше ирландца на аналогичной роли. Вот только командной игры у болгар почти нет — этакая команда звёзд.       На большом экране, где раньше были текстовые рекламы, транслировались особо острые моменты игры, игроки с квоффлом или голевые моменты. Талисманы команд поддерживали своих и неистовствовали в особо значимые моменты. В общем, вполне понятная игра, динамичная и интересная.       — Как думаешь, — заговорил Седрик, оторвавшись от наблюдения за игрой через омнинокль и повернувшись ко мне. — Смог бы ты заметить снитч на таком поле?       — Я и так его вижу, — пожал плечами я, чем вызвал удивление всех рядом со мной. — Что?       — Да брешешь ты опять, — возмутился Драко.       — Вон он, — я указал рукой на дальнюю часть поля, где носился практически невидимый золотой мячик. Его действительно было практически невозможно заметить, если не знать, куда смотреть, а смотреть нужно было практически на него.       — Да где?!       — Да вон.       — Молодые люди…       Мы вновь взяли себя в руки, хотя я и продолжал указывать рукой на перемещавшийся снитч, чтобы Драко и Седрик могли его отследить. Ну или попытаться.       — Вижу! — одновременно воскликнули они. — Как?       — Да потому и не хочу играть на роли ловца — для меня это дико скучно.       — Его ещё надо поймать.       — Ты знаешь, что это не проблема, не так ли? — ухмыльнулся я, подавшись вперёд, чтобы взглянуть на Драко через его маму.       Леди Малфой практически незаметно достала палочку из рукава и чуть-чуть шевельнула ей. Я ощутил лёгкое, незначительное и вообще, чуть ли не шутливое проклятьице, что попыталось развернуться в моей энергетике, но мгновенно и чуть ли не рефлекторно напрягая волю, собрал его в кучу и отправил обратно. Драко такими талантами не обладал, а потому мгновенно прилип к спинке кресла, при этом сохраняя идеальную осанку и принудительно глядя на поле. Точно та же судьба постигла леди Малфой, к её негодованию. Правда, очень хорошо скрытому негодованию.       Это не осталось незамеченным отцом Драко, и тот в своей высокомерной манере спросил:       — Мне стоит возмутиться?       — И в самом деле, — согласился я с ним, мол: «Да, стоит». — Разбрасывается кто-то всякими шутливыми проклятьями, и это на таком ответственном мероприятии. Проказники. А главное — уже не в первый раз, представляете?       — Действительно, — кивнул мистер Малфой, приосанился и посмотрел на поле. — Однако, я предлагаю оставить поиск виновных компетентным органам, а нам — насладиться игрой.       — Полностью с вами солидарен.       — Люциус-с… — тихо зашипела леди Малфой на мужа.       — Да, дорогая? Что-то случилось? Ах, не перестаю напоминать тебе, какая прекрасная у тебя осанка.       — Отец… — подобным же образом прошипел Драко. — Я не могу пошевелиться.       — Я не считаю это таким уж неудобством. По крайней мере, для меня.       Тем не менее, мистер Малфой стукнул тростью, и я ощутил, как леди Малфой расслабилась — с неё проклятьице точно спало. Но не с Драко. Ну, это не моё дело. Хотя я бы и сам снимать его не стал — больно уж он несдержан, не вписывается в образ Малфоев.       Но, сколько бы интересного не происходило в нашей ложе, игра продолжается, и болгары наконец-то забили первый мяч, а счёт стал тридцать к десяти в пользу Ирландии. На пару секунд затанцевали вейлы, отмечая этот гол, и вновь появилось это занятное воздействие, но крайне краткосрочное.       Игра шла, мы с Седриком с энтузиазмом смотрели и обсуждали её нюансы и в итоге пришли к выводу, что тактика игры Ирландии очень похожа на нашу, только если у нас есть ключевой охотник в моём лице, вокруг которого строится тактика, то у ирландцев каждый охотник одинаково хорош. А болгары по большей степени Гриффиндорцы — их тактика строится на индивидуальном мастерстве каждого игрока, а основная ставка на Крама.       Время шло, ирландцы забивали один гол за другим, и вот счёт стал уже сто тридцать к десяти — болгары не могли улучшить свои результаты. Это вынудило их играть жестче, а вейлы становились всё более напористы в моменты поддержки. Болгары стали нарушать. Вот им уже назначили штрафной, лепреконы летали над полем в своей половине в этаком флэш-мобе, складывая из себя различные слова. Вейлам это не нравилось, и они танцевали и пели более напористо, чуть не соблазнив судью. Он оказался достаточно сдержанным, чтобы держать себя относительно в руках, но не удержался от того, чтобы приземлиться на поле рядом с вейлами и начать позировать, словно бодибилдер, залихватски выкручивать усы, и вообще…       Для приведения судьи в чувство отправили колдомедика, и тот применил истинно магический метод лечения недугов — пнул судью. Судья решил, мол: «Хватит это терпеть», и попытался удалить группу поддержки болгар с поля, чем вызвал негодование сборной в красных одеждах. Двое загонщиков спустились на землю рядом с судьёй, начался спор, вылившийся в ещё два штрафных… Театр абсурда набирал обороты. Распалённые всей этой ситуацией, лепреконы начали откровенно издеваться над вейлами, хихикая и складывая из себя слова. Вейлы не остались в долгу, и создавали на ладонях огненные шарики, кидая их в лепреконов. При этом сами вейлы преобразились — их лица вытянулись, головы похожи на птичьи, а за спинами появились пары кожистых крыльев.       Пока внизу происходил весь этот абсурд, игра продолжала набирать обороты — болгары и впрямь очень похожи со слизеринцами и гриффиндорцами. Они стали очень жестко играть. Бладжеры летели по противникам, загонщики лупили битами по всему, до чего могли дотянуться, и это вовсе не обязательно должен быть бладжер. Ирландцы продолжали забивать.       В один прекрасный момент ирландский ловец резко метнулся в сторону, и это отличалось от обычной заманухи — он действительно увидел снитч. Крам бросился за ним, постепенно нагоняя. Вот Линч, а именно так звали ирландского ловца, начал выполнять финт Вронского, пикируя к земле. Конечно же, не просто так — туда попросту летел снитч. Крам за ним. Один раз за игру он уже поймал ловца соперника на этом трюке, и… Линч вновь не смог выйти из пике, грохнувшись о землю, а Крам поймал снитч.       — Крам поймал снитч!!! — кричал Бэгмен. — Но Ирландия выигрывает со счётом сто семьдесят против ста шестидесяти!!! Ну кто бы мог подумать!!!       — В принципе, — улыбался я, глядя на всеобщий хаос. — Я догадывался, что так будет.       — Да? — Седрик посмотрел на меня.       — Да. В первые минуты игры я понял, что именно представляют из себя команды, но Крам — куда более сильный и талантливый летун. Пусть снитч он заметил не первым, но он быстрее на той же метле и куда лучше ей управляет — это решило. Ты же знаешь, битва ловцов — битва летунов. Ну, если обстоятельства не выбьют обоих из погони за снитчем.       — Что же, они храбро сражались, — заговорил мужчина, сидевший рядом с Фаджем.       Кажется, это был министр магии Болгарии.       — Вы говорите по-английски! — возмутился Фадж. — И вы весь день смотрели, как я объясняюсь жестами!       — Ну, это было забавно, — улыбнулся министр магии Болгарии.       Потом внесли кубок в нашу ложу, зашли команды, всех поздравили, пожали руки, а я удивился тому, насколько неуклюж был Крам на земле — сутулый и с неявным дефектом стоп, из-за чего ходить ему было не особо удобно. Хотя, это может объяснить его талант к полёту — только там он чувствует себя свободным. Знал я подобных людей, а точнее не я, а осколок пилота — были парочка инвалидов, что асы в космосе, но не могут справить нужду без посторонней помощи.       После вручения призов, всяческих поздравлений и похвал, зрители начали расходиться, и мы в том числе. Довольно скоро мы оказались в общем потоке волшебников, двигавшихся к палаточному лагерю, а вокруг доносились возгласы радости, праздника и прочий начинающийся беспредел. Ничего необычного. Довольно быстро мы с Седриком добрались до нашей палатки, а по пути я встретил как минимум десяток волшебников, что до матча болели за Болгарию, а сейчас празднуют в зелёной атрибутике ирландцев среди их болельщиков — быстро же они сменили лагерь, нечего сказать.       — Ты как, тут останешься? — спросил меня Седрик. — Лично я пойду праздновать.       — Да, останусь. Умотался я за день.       — Ну, как знаешь.       Седрик быстренько свалил куда-то, а я зашёл в палатку и не раздеваясь лёг на свою застеленную кровать, размышляя об увиденном, а в особенности о чарах вейл — больно уж тема оказалась интересная. Не знаю, сколько времени я провёл в мыслях, но снаружи шум веселья изменился на отчётливую панику, крики и суету. Я немедля вскочил с кровати и вышел из палатки. В ночи люди в панике бежали в сторону леса. Там, впереди, под чёрным небом разгоралось зарево, но не костров, а пожаров — их выдавал дым. То и дело сверкали вспышки заклинаний в отдалении, крики, паника, взрывы.       Первая мысль — найти Гермиону. Но я тут же отбросил её из-за невозможности сделать подобное на такой огромной площади. Ну, ничего — там куча Уизли, да и взрослый волшебник. Так или иначе, но она в относительной безопасности. В куда меньшей безопасности я сам. Что бы там ни происходило, но лучше держаться с толпой — если что, «накроют» не сразу. Заглянув в палатку, магией покидал свои вещи в рюкзак — это не заняло и десятка секунд. Закинув рюкзак за плечо, выбежал из палатки — поток людей пока не прекращался, хоть и становился реже. Я устремился вместе со всеми к лесу.       Бежать было легко, но для пущего эффекта я снял тренировочный браслет и кинул в рюкзак. Меня не оставляли беспокойные мысли, а за спиной сверкали заклинания, разгорались пожары, гремели взрывы. Вот холм впереди, а там, выше, через метров сто пути, начинался подлесок. Буквально у первого же дерева я остановился и спрятался за ним, глядя на лагерь. Вид открывался не полноценный, но даже так можно было разглядеть несколько разраставшихся очагов какого-то беспредела, пожаров, взрывов и вспышек магии, особо тревожные из которых были зелёного цвета. Не сразу, но я понял, откуда тревожность — в воздухе витала энергия смерти. Не какой-то мистической, а рождённой из факта мучений и именно процесса принудительной гибели — однажды почуяв и осознав подобное, уже ни с чем не спутаешь. Пусть этот опыт и был в жизни осколков, но был.       Заставив энергию в теле улучшить и без того идеальное зрение, я разглядел множество групп людей в чёрных балахонах и масках — именно они творили весь беспредел и создавали хаос. Они сжигали и крушили лагерь, кидали взрывные и прочие заклинания под ноги убегавших, а в некоторых случаях и непосредственно в людей, наверняка убивая. Эта картина будоражила осколки гнома и эльфа, прошедших не через одну магическую битву. Руки сами тянулись дать отпор, жесткий. Совсем как другие разрозненные волшебники, что пытались противостоять этой чернобалахонной массе.       Двое балахонщиков, что были ближе ко мне, разнесли очередную палатку, а из образовавшегося завала, или откуда-то рядом, выбежала девушка. Один из балахонщиков кинул ей под ноги какое-то заклинание, что вспучило землю и уронило девушку. Второй явно хохотал — не могу с такого расстояния иначе интерпретировать эти судороги. Он направил в её сторону палочку и с той сорвался зелёный луч, но мимо — девушка активно ползла, пытаясь встать, но падая. Волшебник снова хохотал. Вот только из-за этого луча что-то изменилось в энергетике смерти. Бесит.       Эльф был целителем. Профессионалом, спасшим немало жизней. Но и загубил он своими руками жизней не меньше, если не больше. Больной? Лечим. Разбойник? Калечим. Эти чёрные ребята точно не относятся к лагерю добра, жвачки и розовых пони. Но… С такого расстояния, метров триста, я могу попасть только из одного оружия…       Нравится мне это или нет, но я активировал браслет-лук, а другой рукой, не задумываясь, словно рефлекс, которым лучник достаёт стрелу из колчана, трансфигурировал из воздуха простую оперённую стрелу, что должна распасться после выполнения своей прямой цели. Лук в руке, прицел, мысль: «Настигни и убей мою цель». Щелчок тетивы, свист, и стрела исчезла в свете луны, рассеянном в дыму, чтобы через миг пробить голову балахонщика насквозь. Пока стрела летела, я уже создавал вторую, а когда враг был повержен, вторая стрела отправилась за новой целью — вторым балахонщиком. Он, кстати, вообще не понял, как мне кажется, что случилось с его товарищем — так и умер в неведении от стрелы.       Краем глаза я заметил Седрика, тут же убирая лук — его нельзя светить, да и пользоваться им больше нельзя, иначе мне будет плохо. Особо спрятаться я не старался, потому он заметил меня и быстро подошёл, прячась у того же дерева и тяжело дыша.       — Фух… Я уж думал, что… с тобой что-то случилось, — он явно испытывал облегчение. — Давай двигать дальше в лес. Министерство скоро возьмёт всё под контроль.       Бои с одной стороны затихают, а балахонщиков становится меньше, но с другой… С другой всё не так радужно.       — Двигаем.       Я развернулся и двинулся дальше в лес, а Седрик за мной.       — Что происходит? — задал я вопрос, слыша движение уставшего парня и зная, что он идёт в паре метров сбоку.       — Так выглядели Пожиратели Смерти.       — Кто? Они разве не сгинули после падения Тёмного Лорда?       — Ты знаешь?       — Читал.       — Может быть подражатели. Да, скорее всего… Фух… Как ты идёшь так быстро, да ещё и без всякого шума?       — Не знаю, да и не важно. Вон, там кто-то есть.       Я указал на еле видимый источник света, и мы двинулись к нему. Через пару десятков метров из-за деревьев показался совсем неглубокий овражек, словно окоп. В нем притаилась группа совсем молодых волшебников и волшебниц, кто в чём, но по большей части, в ночнушках, пижамах и прочем… Хотя, какие, к чёрту, молодые? Сверстники Седрика. Аж целых пять штук…       Двое тут же вскочили, направив на нас палочки, но быстро поняли, что мы — не те ребята в балахонах.       — У нас раненые. У вас есть зелья? — тут же спросил взволнованный парень на грамотном английском, но с дичайшим акцентом, который я не мог однозначно приписать к какому-то конкретному языку.       — Эм, нет…       Мы с Седриком быстро подошли и спрыгнули в овражек. В свете Лю́моса, который держала раненая девушка, я видел травмы трёх ребят, что не вскочили. Явный перелом ноги у девушки с Лю́мосом, посечённый осколками парень без сознания, руки и ноги которого были грамотно перевязаны, лишая венозного кровотока — артерии не задеты. Ещё одна девушка явно повредила голову, зажимала рану, а светлые волосы были в крови. Под ней на земле были явные следы рвоты, да и тонкий шлейф соответствующего запаха намекал, да.       Я тут же опустился на колено рядом с девушкой с травмой головы, аккуратно приподнял её голову за подбородок — покраснение белков глаз, расфокусированное зрение, на свет Лю́моса реагирует не особо хорошо. Так… И как назло, я не знаю местной магии, способной помочь. Ну, а что там эльфийского? Малое и Среднее Исцеления? Ну да…       Коснувшись палочкой виска девушки, я вызвал настороженные взгляды тех, кто нас встретил.       — Ты знаешь, что делаешь?       — Я хочу стать целителем, — пожал я плечами и начал формировать контур заклинания из энергии жизни прямо в голове девушки, что было непросто, ведь приходилось преодолевать энергетическое сопротивление тела.       Однако сопротивление, хоть и было, по итогу оказалось слабым — я контролирую магию, выпуская её тончайшими нитями, и в силу вступает подобие площади контакта — чем меньше, тем легче. В отличие от моих модификаций, классическое исцеление работает быстро, но только с травмами, и желательно немагическими — как раз наш случай. Буквально пара секунд, и состояние девушки начало улучшаться, хотя я точно могу сказать, что она скинет из-за этого килограммчик.       — Ну вот, скоро станет легче, но очень захочется есть…       — Она не говорит на английском, — заговорил всё тот же парень со странным акцентом.       — Понял.       Переместившись к израненному парню, повторил маневр с созданием заклинания внутри тела. Это я делаю только для того, чтобы никто не видел формирование контура из разных символов и нитей — он имеет визуальное проявление. Пара секунд, и в тех местах, где одежда парня была порвана, можно было видеть, как раны затягиваются, а сам он приходит в сознание — объяснять ситуацию ему принялся тот, что говорил с акцентом.       Взявшись за осмотр ноги девушки, что всё ещё держала Лю́мос, я пришел к выводу, что без Костероста я не справлюсь. Точнее, не справится девушка. А вот убрать воспаление, обезболить, сделать репозицию, если кость немного сместилась и наложить шину — это можно, с этим справится именно Малое Исцеление.       — Трансфигурируй… — обратился я к Седрику, но усомнился в том, что он знает, что нужно. — Шину нужно наложить.       — А, знаю, понял, — кивнул он и трансфигурировал из ветоши под ногами бинты и пару дощечек. — Тоже ломал, мне отец фиксировал ногу и объяснял, зачем и почему. Зелий тогда не было.       Когда я немного подлатал девушку, Седрик вызвался наложить шину.       — Это не лечение, понимаешь? — спросил я девушку с Лю́мосом на палочке, и та молча кивнула.       — О, детишки! — среди деревьев в десятке метров от нас появились три балахонщика.       Я сам не понял как, но резко отступил в тень за кем-то из ребят, окутал себя магией с целью скрыться и быстро выбрался из овражка, двигаясь по дуге к противникам.       — Вот свезло! — сказал другой.       Ребята, кто был в сознании и состоянии что-то сделать, резко выхватили палочки, но тут же лишились их — балахонщики применили Экспелиа́рмус.       Даже повар-эльф превращается в реальную угрозу в лесу. Человек с навыками эльфа — проблемный противник. Волшебник с дырявой памятью старого эльфа — крайне неоднозначно. Но конкретно в данный момент эти волшебники, манера движений которых выдавала больше быдло преступное, чем именно волшебников, да и голоса с ухмылками, соответствующие… В общем, я видел лишь разбойников, которых эльф отправлял сотнями на тот свет. Видел врагов, что гном крушил молотом и располовинивал секирой. В них видишь врагов, обезличенных и опасных, способных навредить тем, кого ты сам волей-неволей назначил своими пациентами.       Лук сам оказался в одной руке, а стрела в другой. Враги почти на одной линии, и стрела умчалась в дальнего, пробив голову. Невнятный предсмертный «Бу-э…», и враг заваливается, а двое остальных поворачивают голову к нему.       Рывок вперёд, концентрация энергии жизни в руке, касание спины ближайшего балахонщика в области сердца — нити энергии жизни мгновенно опутывают сердце, повинуясь моей воле. Миг, и его тело познаёт другую сторону этой энергии — смерть, как биологический процесс и мгновенное гниение.       — Ар… — мужик с хрипом оседает.       Оставшийся балахонщик резко оборачивается в мою сторону с палочкой в руке.       — Бомбарда!       Словно на дуэли, я вскидываю руку, в которой уже покоилась палочка, а лук превратился обратно в браслет. Даже не думая, ставлю Проте́го Рефле́кто и умудряюсь поймать невидимый сгусток Бомбарды на щит, отправляя обратно. Грудь балахонщика с чавкающим звуком лопается, разбрасывая повсюду внутренности, кровь и кости, а сам он отлетает на пару метров назад.       Моё сердце бешено стучит, но пара вдохов, и всё приходит в норму.       — А-а-а, — только сейчас пискнула одна из девушек, а другая, при виде частично лопнувшего в кровавом фонтане врага, издала характерный рвотный звук.       — Надо двигаться дальше, — высказал я свою позицию. — Только не говорите ничего никому.       Только когда я подал голос, на меня обратили внимание. Кто понимал, те кивнули, а парень с акцентом быстро перевёл мои слова на французский и немецкий — полиглот, что ли? Ребята быстро вернули себе свои палочки, пару мгновений пройдясь по округе. Вопросов задавать не стали, встали и пошли — удивительная покорность. Седрик шёл рядом, оглядывался по сторонам, прислушивался, стараясь вычленить звуки опасности из постепенно стихающего шума там, за спиной, где мы оставили разрушенный лагерь. Пару раз он глядел на меня с укором, но мы молча продолжали идти по лесу в свете единственного Лю́моса. Просить выключить его как минимум неразумно, ведь если я способен двигаться в этой тьме, то остальные — нет.       Вскоре мы заметили много подобных свечений и поспешили на свет — довольно крупная группа волшебников организовала небольшой привал, лагерь, если угодно. Тут было и охранение, волшебники из которого проверили нас и пустили к остальным. Тут был один из наших министерских работников и успокаивал разновозрастную толпу волшебников, обещая помощь, как только ситуация «устаканится».       — Ты же хотел стать целителем, — спросил меня тихим шепотом Седрик, сохраняя крайнее серьёзное лицо. Серьёзное, но бледное.       — Да.       — Ты ведь их убил?       — Не уверен, — покачал я головой.       — Но целитель ведь должен помогать людям? Или я что-то упускаю?       — Есть много способов помочь людям. Можно лечить пациентов, а можно казнить негодяев.       — Но всё же… — Седрик огляделся, не слушает ли нас кто. — Спасибо, конечно, не пойми неправильно… Просто… Я не понимаю.       — Ты видел зелёные вспышки заклинаний? Видел, что делали эти люди, что хотели делать?       — Зелёные?       — Да. От них люди умирали.       Седрик побледнел пуще прежнего.       — Авада…       — Авада?       — Непростительное заклинание. Мгновенная смерть.       — Ну вот… Надеюсь, ты не винишь меня?       Пришлось даже изобразить лёгкий, но частый тремор рук, в одной из которых я продолжал держать палочку. Это было не особо сложно, ведь адреналин так или иначе даёт о себе знать.       — Нет. Нет, просто… — Седрик потёр руками лицо, устало оглядывая волшебников вокруг. — Это странно.       Через час, когда зарево пожаров стихло, появился телесный Патро́нус в виде какой-то вытянутой крысы и сообщил сотруднику министерства какую-то информацию. В итоге, под чутким руководством этого сотрудника и сохраняя охранение вокруг, мы одной кучкой двинулись вниз с холма.       — Нужно найти отца, — сказал Седрик, но отец нашёл его раньше.       — Сынок! — мистер Диггори буквально летел к нам через пепелище, а вместе с ним и несколько других волшебников. — Как же я рад!       Он обнял Седрика покрепче, и отпустил только, наверное, через полминуты. Обеспокоенно глянув на меня, мистер Диггори не сдержался, обнял и меня.       В общем, вскоре нас всех эвакуировали, правда мистер Диггори связался с мистером Уизли и сообщил, что я в безопасности. Мистер Уизли сообщил ту же информацию о Гермионе и остальных. Уже через полчаса наши группы встретились, а ещё через полчаса я отправился порталом вместе с семьёй Уизли в их дом. Все были подавлены и возмущены произошедшим, но, похоже, они ещё не в курсе, что людей там убивали, иначе не было бы всякого странного бреда в их словах, а особенно в словах Рона, обвиняющего во всех грехах Малфоев, и поднимающего тему необходимости надрать им всем зад и посадить в Азкабан.       Естественно, наше появление разбудило миссис Уизли, и та, как только узнала причины нашего внепланового возвращения, сразу начала готовить перекус, грела шоколад, в общем, занималась тем, что хорошо умела. Мы с Гермионой, выражавшей просто огромнейшее беспокойство и пытавшейся чуть ли не в пледик меня укутать, шоколадом напоить да спать уложить, чтобы кошмары не снились, сидели на диване возле камина. Рядом на полу сидел Рон и печально вздыхал. Напротив Рона, но в другом конце комнаты, на пол присел Гарри и тоже вздыхал.       — Но Крам, конечно, был на высоте, — улыбнулся Рон. — Как он!.. Ух!       — Он очень мужественно себя вёл, — покивала Гермиона.       Они ещё некоторое время обсуждали игру, быстро отвлекшись от произошедшего, а я думал… Думал о том, что в этом году мне предстоит много работы — я познал свою слабость в местной магии, а раскрывать хотя бы те «два с половиной» секрета я не хочу. Да, много работы.