Целитель

      Бывает так, что ты живёшь себе спокойно, не видя чего-то вокруг от слова совсем, но вот, в один прекрасный день, тебе буквально указывают на это «что-то» пальцем, и приходит понимание: «Да, этого «что-то» вокруг действительно много, на каждом шагу!». Подобное со мной не раз случалось в прошлой жизни, например, при покупке какого-нибудь авто в редком цвете. Вот сел ты за руль, поехал по городу, и словно по волшебству начинаешь замечать на дорогах множество таких же моделей, но хуже того то, что ещё больше автомобилей, оказывается, в таком же «редком» цвете. К чему все эти разговоры?       Спасибо Ханне, я теперь стал замечать повышенное внимание к своей персоне. Разумеется, оно несёт далеко не однозначный оттенок, и далеко не все поглядывали с разной степени интересом — были и те, чей взгляд выражал отнюдь не радостные чувства и отношение. Особенно часто такие взгляды можно получить от радикально настроенных чистокровных. Радикально не в плане какого-то террора, но сильной антипатии, неприятия и чуть ли не ненависти наряду с очевиднейшим нежеланием признавать в магглорождённых не то что равных, а хотя бы разумных существ одного вида. Проще говоря, кто бы что ни говорил, но расизм местного пошиба цветёт и пахнет в рядах молодых волшебников, и мне кажется, что взрослые имеют ровно такие же взгляды на жизнь, разве что лучше контролируют свои эмоции, демонстрируя что-то близкое к нейтралитету.       Эх, как порою хорошо мало знать, ничего не видеть и не понимать — выбрал задачу для решения, прикинулся электричкой, и всё, вижу цель, не вижу препятствий. Просто проламываешь себе путь в этой жизни, а уж если не обделён способностями, то вообще всё сильно упрощается, знай только прикладывай труд, старание и упорство. Правильно говорят: «Много знаешь — плохо спишь». Ну и прочие другие интерпретации, и вариации фраз с похожим смыслом. Ты просто теряешься в этих знаниях, в понимании мира вокруг, в понимании всех интриг, движений социума и прочее — чем больше подобных знаний, тем тяжелее сделать правильный выбор, а выбрать, как известно, хочется наилучший вариант, с чем бы этот выбор ни был связан.       Но, как бы то ни было, на данный момент у меня не так уж и много различных выборов, целей, и тому подобного. Например, в воскресенье, второго октября, второй день после выборов чемпионов Турнира, я провёл не в отдыхе и общении, как хотелось бы, да и было бы привычно по графику, нет — в раздумьях, мозговом штурме и экспериментах. Для этой цели я даже нашёл очередной неиспользуемый кабинет, но уже не рядом с нашей гостиной, а чуть ли не на другом конце замка, благо подобных помещений было довольно много.       Суть раздумий и экспериментов заключалась в необходимости создания средства наблюдения за происходящим в замке. Да, безусловно, эльфы использовали животных, но у меня есть вполне чёткое понимание того, что я, всё-таки, не эльф, не гном, не хрень какая неведомая, осколки которых есть в моём «ассортименте» — я человек, а воспоминания осколков всё равно не несут полезной информации по этому вопросу. Вся эта «осколочная» тема вообще уже почти полностью сгладилась, и откуда-то из глубин сознания и подсознания не всплывают желания и повадки, свойственные тем или иным разумным. Теперь их куцые воспоминания для меня действительно почти как просто фильм.       В общем, ломал голову над реализацией идеи и пришёл к логичному и, казалось бы, даже очевидному решению — трансфигурация! Да-да, опять и опять трансфигурация. Просто прикинув свои потребности, пришёл к выводу — а зачем настоящие животные? Во-первых, у них у самих есть целый ряд своих собственных потребностей, что с точки зрения практичности является крайне нежелательным. Во-вторых, точной методики создания животного-наблюдателя у меня нет, а значит нужны будут эксперименты, но калечить всяких птичек-синичек и прочих неразумных мне не хочется — у самого есть крохотные осколки, принадлежавшие той или иной живности, и уж у кого, но у меня нет сомнений в наличии у даже самых примитивных животных души и простейшего разума, пусть и своеобразного. Нет, я не стал от этого каким-то активистом за сохранение жизней животных и всякое такое, но причинять вред без необходимости и только потому, что могу — ну, это бред.       Вот и пришёл к очевидному — трансфигурация. В ней есть огромный раздел, посвящённый превращению неживого в живое, живого в живое, а различных тонкостей и нюансов там, даже в пределах учебной программы — море бескрайнее. Но есть несколько простых и понятных постулатов. Превращение неживого в живое является неким подобием големостроения. То есть, неодушевлённый предмет превращается в подобие живого, имеющего форму и подвижность живого, а степень схожести этой якобы живой копии с оригиналом зависит от желания и глубины понимания анатомии и биологии самого волшебника, хотя в готовых заклинаниях эта схожесть зависит, по большей части, от формул. Поведенческая же модель закладывается сознанием и подсознанием волшебника. Не проблема превратить что-то в крысу, кошку или другое существо, поведение которого нам так или иначе знакомо и отложено на подсознании. А вот если нужно превратить что-то в какую-нибудь шестипупую хвостолапку, то внешне, за счёт формул, эта шестипупая хвостолапка получится, но поведенческая модель будет сугубо произвольная, как подскажет фантазия волшебника. Если вообще подскажет. С превращением живого в живое тоже много нюансов, и тема это существенно отличается, но сейчас она мне не нужна.       Итак. Идея — создание големов. Мелких, способных везде пролезать, скрываться, а если их засекут, то они не должны вызвать подозрения или удивления. Конечно же сама по себе напрашивается модель паука. Какой-нибудь неказистый, маленький, вездесущий, не ядовитый, в общем — что-то самое обыкновенное.       Поведенческую модель можно вывести, строго контролируя своё сознание в процессе трансфигурации, а вот «сенсоры» — отдельная и сложная тема. Ну, может быть и не сложная, но нужных чар или рунных цепочек я не знаю. А значит, скорее всего, придётся создать рунные цепочки.       Касательно передачи данных — тут я тоже нужного не знаю, но пару раз мне попадались в дополнительной литературе упоминания о неких чарах, позволяющих двум зачарованным предметам обмениваться информацией. Самих чар, как и их названия, указано не было, но это не значит, что я не смогу их найти — метод поиска информации, каким я воспользовался, ища упоминания о Малфоях, всё ещё актуален.       В итоге, я практически всё воскресенье провёл в попытках скорректировать формулу одного из заклинаний трансфигурации так, чтобы на выходе получался паучок. Безусловно, я мог бы отбросить эти попытки и пойти наиболее лёгким путём, банально воспользовавшись навыками колдовства на одной лишь воле, но разве это приблизит меня к пониманию местной магии, к наработке опыта? Нет. Вот и ломал себе голову…              ***       Начало первой учебной недели октября никак не отличалось и не выделялось из намеченной тенденции. По крайней мере, это касается меня. Зарядка, пробежка, как теперь повелось, не по лестницам Главной Башни, а на улице, вежливые кивки занимавшимся на свежем воздухе ребятам из Дурмстранга, душ, и вот, свежий и бодрый, я вместе с ребятами с факультета уже сижу на завтраке в Большом Зале и с большим удовольствием уплетаю всё, до чего могу дотянуться, и даже овсянка не избежала участи стать моей добычей.       — Как ты можешь столько всего есть?       Джастин уныло ковырялся в яичнице, без особого желания расправившись с мясной частью завтрака.       — Да ещё и в такую унылую погоду…       — Погода, как и всегда, — констатировал я факт, беря в руки кружку с соком. — А в еде я вообще непритязателен. В конце концов, я молодой растущий организм, и мне нужно много энергии и строительных материалов. Не на святом же духе тело строится.       — Эх…       — Народ. А вы не знаете чар, с помощью которых можно связать один предмет с другим? Информацию передавать там, текст…       — Типа, — оживился темой Захария, — на листке пишешь, на другом появляется?       — Ага.       — Протеевы чары, это все знают.       — А сами чары знает кто?       — Не, вряд ли, — отмахнулся Захария. — Это, по-моему, вообще вне школьной программы.       — Ясно. Спасибо.       Отметив для себя, что сегодня после занятий нужно будет поискать в библиотеке схему создания этих чар со всеми их нюансами, с чистой совестью отправился на эти самые занятия. График занятий, кстати, за две недели присутствия здесь гостей из других школ, слегка скорректировали для всеобщего удобства, но, ничего страшного или критичного — просто поменяли некоторые предметы. Вот сейчас, например, мы все дружно двигались на Гербологию, хотя раньше она была в пятницу — теперь на её месте Английский и Литература. И таких мелочей набралось довольно много, но мало повлияло на учёбу — спустя неделю уже и не заметим разницы.       В общем, занятия, как последнее время повелось, были насыщены материалом, а преподаватели не поскупились на домашние задания, что окончательно утвердило меня в мысли об их стремлении не оставить нам ни минуты свободного времени для праздного шатания в стенах школы.       Только вечером, на ужине, многие вздохнули свободно, наслаждаясь едой и передавая слухи, появившиеся за день. Слухов было немного, и крутились они вокруг двух тем: кто сплоховал на занятиях и в каком виде попал в больничное крыло; что происходит вокруг чемпионов Турнира. С первым всё просто и понятно — ученики допускают ошибки или же устраивают друг другу различные подлянки, и каждое из таких событий обычно заканчивается в больничном крыле, а пациент выглядит достаточно забавно и ужасающе одновременно, но это быстро лечится. Со вторым, в принципе, тоже всё понятно — тему чемпионов и их популярности мозолить будут ещё долго.       Однако, что я, что другие ученики, способны приглядеться, всмотреться и отметить существенную разницу между популярностью Крама или Диггори, с оной, но касательно Флёр Делакур. Если за парнями тупо бегают девочки стайками, то у мисс Делакур всё и легче, и сложнее. Наши девушки пока что воспринимают французскую вейлу в штыки, а парни не бегают за ней, нет — они просто жестко тупят при её появлении. Учитывая то, что сама Делакур явно сдерживает свои силы, это прям показатель мощи воздействия вейл на ближней дистанции, или же показатель неспособности подростков контролировать себя. Нет, конечно же это всё не столь очевидно, слюни никто не пускает, но внимание на себя Делакур оттягивает мощно, чего стоят только множественные случаи, когда парень с девушкой своей гуляли просто по замку или во внутреннем дворе, проходит рядом Делакур, а парень провожает её взглядом. Вроде бы и не виноват, давайте будем честными, но гармонию в отношения со своей девушкой подобные случаи не приносят.       В общем, разговоры за ужином не открыли для меня ничего нового, и после этого обязательного мероприятия я тут же отправился в библиотеку — руки так и чесались поискать нужные мне книги, пока окончательно не наступил вечер или, ещё хуже, отбой.       Поздоровавшись с мадам Пинс, решил слегка сократить область поиска.       — Не подскажете, где я могу почитать о Протеевых чарах и их аналогах?       Мадам Пинс внимательно глянула на меня поверх очков и кивнула.       — Следуйте за мной, мистер Грейнджер.       Библиотекарша быстро провела меня через ряды шкафов, не обращая внимания на тихий-тихий гомон голосов, обсуждающих что-то — да, обычно в это время, в начале октября, библиотека вновь начинает пользоваться популярностью, а учитывая, что здесь зачастую скрывается Крам, то посещаемость, особенно в лице девушек, ощутимо возросла. Жаль только, что они тут не за знаниями — наверняка это раздражает мадам Пинс, но пока те не шумят, библиотекарь мер не принимает.       Мы подошли к одному из шкафов, и мадам Пинс указала на среднюю полку, располагавшуюся на уровне груди.       — Здесь, мистер Грейнджер, вы сможете найти информацию по интересующей вас теме.       Не успел я кивнуть, выражая благодарность, как мадам Пинс поспешила оставить меня наедине с фолиантами и книгами, и отправилась, как мне кажется, одним своим видом напомнить некоторым посетителям о необходимости сохранять тишину и порядок в библиотеке.       Взяв наугад первую попавшуюся книгу, поискал в ней оглавление — не нашёл. Литература за этот век и конец прошлого, обычно, может похвастать подобным, а вот более старые рукописи — нет. Но, не важно. Положив книгу на стол, что стоял рядом, вытащил ещё около семи штук и положил рядом, сел и принялся за изучение, банально пролистывая, мгновенно запоминая, но и попутно ища нужное, чтобы почитать и осознать, ведь понимание и запоминание — абсолютно разные вещи.       Прошло всего десять минут, за которые я запомнил довольно много интересной с виду информации, и вот моё увлекательное чтение прервали.       — Гектор?       Оторвав взгляд от книги, заметил Гермиону, что шла ко мне.       — Ага, привет.       — Нечасто тебя увидишь в библиотеке.       Не скрывая своего удивления, я уставился на сестрёнку, что села рядом за стол, а книга, которую она положила, отличалась крупными размерами и крайне старым видом.       — Каждый день, если тебе интересно. Знаешь что-нибудь о Протеевых чарах?       — Каких?       — Протеевых.       Гермиона на секунду задумалась, заправив за ухо прядь волос.       — Где-то читала, могу найти, если нужно…       — Не стоит, — остановил я благородный порыв сестры. — Я тут уже набрал литературы, где так или иначе упоминаются или описываются эти чары.       — Это должно быть что-то действительно сложное, вне школьной программы.       Во взгляде Гермионы читалось очевидное сомнение в том, справлюсь ли я с этой задачей.       — А тебе зачем?       — Для экспериментов, очевидно же, — улыбнулся я.       Неодобрительно покачав головой, Гермиона открыла свою здоровенную книгу где-то на середине, и принялась продираться сквозь не особо каллиграфический рукописный текст на староанглийском.       — О чём читаешь?       — О домовиках, конечно же, — сестрёнка повернулась ко мне. — Представляешь, на протяжении всей истории их существования среди волшебников, к ним относятся, как к рабам, игрушкам. Ни зарплаты, ни отпусков, ни каких-либо других, актуальных для того или иного времени преференций.       — Воу, полегче, — улыбнулся я напору Гермионы. — Ты хоть почитала о самих домовиках, а не об истории?       — Так разве это важно…       — Конечно важно. Ладно, давай по порядку. — я отодвинул свою книгу чуть в сторону. — Зачем деньги домовикам? Нет, не так — зачем деньги вообще волшебникам?       Взгляд сестрёнки выражал явное сомнение в моих умственных способностях, но она быстро справилась с собой, начав отвечать.       — Деньги — эквивалент стоимости товаров и труда, на которые они обмениваются. Разумеется, они крайне важны, — с важным видом начала вещать Гермиона, но я решил её перебить.       — Зачем?       — Как это, «зачем»? Чтобы покупать ту же еду…       — Зачем?       — Гектор! Не задавай глупых вопросов! — тихо, чтобы нас не выгнала мадам Пинс, возмутилась сестрёнка.       — А это не глупый вопрос. Мы — волшебники. Сконцентрируй внимание на этом, придумай любую потребность и скажи, может ли волшебник обеспечить себя без денег?       Гермиона подзависла, начав обдумывать мои слова, а я, воспользовавшись моментом, вернулся к изучению книги. Несколько минут Гермиона старательно обдумывала мною сказанное, а потом вдруг закрыла свою книгу.       — Нужно поискать литературу, — она быстренько взяла книгу и, словно зомби, ушла с ней в неизвестные глубины местной обители знаний.       — Забавно, — с ухмылкой, я почесал голову, ведь сам не ожидал подобного эффекта.       С другой стороны, мне даже интересно, какую информацию нароет Гермиона, и к каким выводам придёт, а в том, что эти выводы будут, я не сомневаюсь.       Снова оказавшись в спокойной обстановке, с чистой совестью запоминал страницы книг одну за другой, пока не обратил внимание на забавный факт. Для начала стоит отметить, что библиотека выстроена крайне симметрично по большей своей части, а это значит, что почти везде есть этакие сквозные коридоры вдоль шкафов — от «левой» стены с окнами, до «правой», за которой уже коридоры замка. Так вот, вдоль этих коридоров порой стоят небольшие столики, за которыми можно сидеть и читать книги прямо у шкафов — одним из таких я пользуюсь. Моё же внимание привлекла группа девушек на другом конце коридора, довольно далеко. Они имитировали крайне полезную деятельность, занятость, сидя за таким столиком и листая книжку, но на самом деле поглядывали на меня. Поглядывали, что-то быстро обсуждали, хихикали, а как только я смотрел в их сторону, сразу притворялись крайне увлечёнными чтением посетительницами библиотеки.       — Беда…       Вообще, вся эта движуха с девичьим вниманием к моей персоне заставила задуматься о моем личном отношении к этому вопросу. Ну, то есть, де-факто я являюсь отнюдь не просто четырнадцатилетним парнем, и это факт. Но, опять же, из-за этого факта, из-за того, что память моей прошлой жизни, той, личность из которой я считаю этаким «ядром» души, далеко не полноценна. Отсутствуют огромные пласты памяти, и я даже не могу сказать, сколько лет я прожил. Да ещё и все воспоминания из осколков имеют некую двоякость. Из-за их обрывочности и неполноценности, они вообще не кажутся моими — неспроста же я сравниваю их с фильмами, сериалами. Как и в фильмах или сериалах, в этих воспоминаниях нет очень и очень многого, а порой и вообще явно отсутствуют целые серии и сезоны, так сказать.       В итоге я даже могу задаться вопросом — а являюсь ли я самим собой? Формулировка диковата, а тема слишком абстрактна, но задуматься над этим можно. Вдруг «Я» — просто Гектор Грейнджер, а дураком после болезни не являюсь в том числе и за счёт совершенно чужих воспоминаний. Типа, как метафизический конфликт личностей при копировании сознания человека в машину, как делали военные из жизни осколка-пилота — однажды проснуться и понять, что ты всего лишь копия, это жутко.       С другой стороны, имеет ли всё это хоть какое-то значение? На самом деле, вообще никакого. Почему? Я тот, кто есть сейчас и от этого зависит то, кем стану потом, а дожить до этого «потом» позволит имеющийся в наличии опыт, понимание и принятые именно сейчас решения. Могу ли я считать себя взрослым в теле подростка? Да, но это будет самообман. Какой взрослый? Что ещё за «взрослый»? На худой конец, хотя бы как меня звали? Есть только Гектор Грейнджер, если уж на то пошло.       Книга, которую я читал, хотя правильнее сказать «запоминал», внезапно кончилась, и, отложив её в сторону, я взял новую, открыв на первой странице, попутно продолжая размышлять.       Рассмотрим вопрос моего самосознания с другой стороны. Позволяет ли мне имеющийся в закромах опыт считать себя взрослым? Если отбросить психологическое желание превосходства над другими — нет. Ну, то есть, в зависимости от условий, в которых человек рос, он может оказаться действительно взрослым и в четырнадцать, и раньше — просто жизнь заставит. А можно и к старости подойти, так и не усвоив ничего из жизни, с уровнем ответственности и сознательности подростка, но общество будет считать тебя старцем. Я уверен, что даже среди учеников Хогвартса найдутся ребята, которые в различных жизненных ситуациях опередят меня в адекватности своих решений. Так что вопрос моей «взрослости» рассматривать со стороны опыта не имеет смысла, да и опыт этот, надо быть честным с собой, хромает на обе ноги.       Тогда, что насчёт моей «взрослости» в вопросах, скажем так, романтического характера? Ну, то есть, при прочих равных, зачастую романтический интерес вызывают люди из примерно одинаковой возрастной категории. Именно романтический, а не сексуальный. С последним-то всё просто — красивая девушка вильнула бёдрами и всё, интерес и порыв влечения к ней гарантирован, а вот то, как успешно человек справится с этим порывом, и будет ли справляться вообще, дело и проблема лично каждого.       Что же, проанализируем. Для начала, поддамся самообману и в таком вот состоянии отвечу на вопрос — на какой возраст я, так сказать, претендую? Ну, если потешить самолюбие, лет на тридцать пять… Самый «тот» возраст — и достаточно опытен, и довольно многое видел, есть какие-то успехи, но ещё не стар и всё ещё здоров. Примерно в таком свете видится человек этого возраста. С кем я знаком и общался из примерно этой возрастной категории? Миссис Малфой? Ну, я не чувствовал себя «на равных», и виной тому, как мне кажется, чёткое понимание того, кем я являюсь и как меня видят окружающие — парень четырнадцати лет. С другой стороны, было бы здорово, если бы моя жена, а она будет, так как не вижу я себя бабником, будет выглядеть столь же шикарно в этом возрасте…       Стоп! Вот и мысль — я чувствую и ощущаю себя младше миссис Малфой, её вполне чётко воспринимаю старше, хоть и красивой. Тут понятно. Берём другую крайность. Кто хотя бы внешне интересен из «младшей» категории? Ну, именно из младших в плане внешности есть большой потенциал у Джинни Уизли, с её-то правильными чертами лица и огненным цветом волос, правда, явно нужна коррекция здоровья и тогда, я уверен, года через три-четыре, она будет «зажигать и гасить, есть сердца». Но, Мерлин всемогущий, сейчас я её не вижу, как объект какого-то романтического интереса, а это как раз возраст, когда подобные мысли начинают брать в осаду разум подростка. Капитальную такую осаду. Следовательно, это точно не та возрастная категория.       Дафна? Хм…       Как ни странно, но эта мысль заставила меня задуматься, причём крепко. Особых романтических порывов я не ощущаю, хотя вон, в прошлом году, сам инициировал нечто подобное. Нахождение в её обществе не вызывает у меня каких-то проблем, дискомфорта от общения с, якобы, маленькой девочкой и всякое подобное. Внешне она чётко воспринимается как девушка…       — П-ф-ф… — не сдержавшись, фыркнул я, чем привлёк внимание всё ещё имитирующих крайнюю занятость девушек, сидевших за столом в конце прохода.       Причины моего смешка в том, что я вспомнил недавно виденную Джинни Уизли в обычной одежде, брюках, с косичками и вязаной шапке с балаболками. Помимо того, что шапка смотрелась на ней, как какой-то горшочек, так ещё и эти косички, и возраст… В голове сам по себе всплывал вопрос: «Мальчик-мальчик, а зачем тебе эти косички». Собственно, так воспринимается вся «младшая» категория женского коллектива школы. Хотя уже мои однокурсницы являются вполне очевидными девушками, а самая «девушка» — Ханна Аббот. Она, похоже, уже полностью сформировалась, в принципе, как и я среди парней. Конечно же, будут ещё различные нюансы — до двадцати пяти лет скелет вообще довольно активно формируется. Но, скажем так, при прочих равных, уже почти всё сформировано и расти куда-то ввысь или вширь Ханна уже не будет.       Занятно, всё-таки, устроена психика. Разница, казалось бы, в один год, но в сверстницах я вижу девушек, хоть и молодых, а на курс младше — однозначно лишь детишек. Как же всё-таки тонка эта грань? Но, как бы то ни было, я ощущаю себя старше, чем на четырнадцать лет. Воспользуемся той же методикой и рассмотрим кого-то из старших. В голову тут же приходит Романова. Да-а… Тут уже поинтереснее, но, как мне кажется, дело всё в той же разнице в пару лет. Это, всё-таки, возраст активного роста как физически, так и ментально, и эти смешные пара лет способны всё перевернуть с ног на голову.       Проанализировав свои собственные выводы, а заодно и покончив с очередной книгой, взял следующую. Какие выводы? Не ошибусь, если оценю психологический возраст своей личности из осколков на уровне лет восемнадцати или около того. Опыт и воспоминания, общий объём которых довольно большой, не играют в этом никакой роли. Просто именно где-то на этом возрастном уровне я вижу себя в мире.       — Зараза… — и вновь я не сдержался, а причина тому проста.       — Польщена, и тоже рада тебя видеть…       — О, нет, это я не о тебе, Гринграсс, а о мыслях, что посетили мою голову за миг до твоего появления.       — И что же это за мысли, если не секрет?       Дафна села за стол рядом со мной, с важным видом положив две одинаковые книжки по рунам на стол и пододвинув одну мне.       — Как и обещала, копия моей.       — Спасибо, — улыбнувшись, убрал книгу в рюкзак, что висел на крючке под столешницей. — А мысли… Об отношениях.       — О-о… Неожиданно. Мне даже любопытно, что это конкретно за мысли.       — Я не уверен в разумности их озвучивать.       — Жаль, но дело твоё. Всё-таки, ты мог бы задать интересующие тебя вопросы.       — Хорошо. Рано или поздно я закончу школу, возможно, найду себе мастера и тому подобное, а вместе с этим, стану специалистом в каком-нибудь направлении, скорее всего, как и планирую, целителем. В общем, вырасту.       — Поразительная прозорливость, — Дафна даже немного ехидно улыбнулась и приосанилась, готовясь слушать.       — Сам в удивлении. Однако, из взросления вытекает такая вещь, как отношения из категории «мужчина — женщина».       — Обычно так и бывает, ты прав, Грейнджер, — всё ещё ехидничала Дафна.       — Грубо говоря, я не вижу себя этаким ловеласом-бабником…       — Грубовато, — хмыкнула Дафна.       — Уж прости, не до куртуазных обращений. Не та обстановка.       — Прощаю, — Дафна величественно повела рукой в воздухе, сохраняя на лице всё то же ехидное выражение.       — Появляется очевидный вопрос, я бы даже сказал — проблема. Терзают смутные сомнения, что стань я хоть Мерлином во плоти, но влюбись я в чистокровную, то… То всё, собственно.       — Очень ёмко ты закончил фразу, — лицо Дафны на краткий миг стало ледяной маской, но я знаю, что не оскорбил её или что-то подобное — она так делает, когда что-то выбивает её из колеи.       — Других фраз просто нет. Это просто тупик какой-то, а учитывая, что чистокровных подавляющее большинство, то шанс влюбиться именно в такую чертовски велик.       — Это… Печальная история, на самом деле, — Дафна действительно стала задумчивой и серьёзной. — Если важным считать обязательное одобрение родственников и отсутствие недобрых помыслов с их стороны, то… То будь ты Мерлин, тогда можно рассчитывать на благосклонность куда большей части чистокровных, чем будь ты просто «хороший волшебник Гектор Грейнджер».       — Я чувствую «Но» в твоих словах.       — Оно там есть, — кивнула Дафна. — Есть целый ряд семей, отношение которых к магглорождённым далеко от хороших. Очень далеко. Многие древние и благородные дома категорически не приемлют подобных мезальянсов, как брак с магглорождённым. В основном, это семьи из списка Священных Двадцати Восьми. Ты, Грейнджер, довольно рассудителен, а выводы строишь на доказательствах, потому я постараюсь не оперировать вещами, твёрдых доказательств которым не имею… Так…       Дафна задумалась, явно подбирая слова.       — Из-за своей древности, эти семьи связаны кровными узами как порой друг с другом, так и с менее родовитыми, но поддерживающими концепцию Чистоты Крови в её радикальной, идеальной форме. Ощутимо меньшее число семей из списка священных придерживаются более мягкой формы концепции Чистоты Крови. Если коротко, то суть такого отношения в том, что магглорождённые вполне имеют право на ассимиляцию в нашем обществе, могут быть коллегами и вполне хорошими волшебниками, если захотят, конечно. Но опять же, никаких браков быть не может в принципе.       — А какого рода тогда ассимиляция?       — О, тут всё просто, — отмахнулась Дафна. — Магглорождённый вступает в брак с магглорождённым, а их ребёнок уже полукровка. Полукровка с полукровкой или чистокровным — ребёнок чистокровный. Пара поколений на так называемое в наших кругах «закрепление чистоты крови», и такая семья уже более чем приличная, а при должном старании — уважаемая. Так, в принципе, и образуются новые рода.       — Ясненько.       — К таким вот, условно нейтральным, относится и моя семья. По крайней мере, исходя из разговоров. Семьи же, не входящие в список, делятся на три лагеря. Одни туда стремятся попасть когда-нибудь, или в аналогичный список, который рано или поздно будет составлен. Таких довольно много, и настроения их, сам понимаешь, радикальные.       — Стараются соответствовать ожиданиям общества.       — Хм, возможно, и так, — кивнула Дафна. — Вторые, их немного, ещё более радикально относятся к магглорождённым, чем радикалы из «двадцати восьми». Если верить разговорам в обществе и мыслям отца, то они так себя ведут из-за непомерной гордости и неприязни к магглорождённым, а особенно к тем, кто пытается гнуть свою «линию морали» и продвигать своё видение, как должно всё быть устроено. При этом, такие магглорождённые зачастую вообще не разбираются в сути вещей. Как говорит отец: «Если что-то как-то работает, то работает оно именно так неспроста». А такие молодые чистокровные радикальные семьи ненавидят магглорождённых и магглов, ибо сами совсем недавно отказались от всего маггловского, сами через многое прошли, чтобы добиться хоть какого-то уважения, а тут вылезают всякие без рода и племени, устраивают какие-то нелепые реформы, так ещё и псевдо-промаггловская политика министерства не добавляет хорошего настроения.       — Псевдо-промаггловская? — я улыбнулся, услышав подобную фразу. — Это как, вообще?       Дафна тоже немного улыбнулась.       — Ну, это когда де-юре политика промаггловская, поддержка магглорождённых, равенство, братство и прочее, а де-факто — дело с мёртвой точки не движется вообще, ни туда, ни сюда, а законы принимаются двоякие и непонятные, лишь бы активисты замолчали хотя бы на годик.       — Хм. Всё то же самое, что и у магглов, честное слово. Ничего нового.       — Да? — Дафна действительно удивилась.       — Разве может быть иначе? Неволшебники, волшебники, какая разница, ведь и те и другие — люди. Магия или технология, они лишь делают облик общества разным, а инструменты контроля социума везде одинаковы. Деньги, образование, знания, медицина, власть, влияние, СМИ, политика и прочее. Отличаются лишь частности, а глобально — те же яйца, только в профиль.       Дафна задумалась, удивилась, явно представила куриное яйцо и в мыслях повернула в «профиль». Почему я так подумал? Потому что последовал вопрос:       — А разве у яйца есть профиль и анфас? Оно же одинаково со всех сторон… Ха, хитрая фраза.       — Именно. Значит, шансов особо немного?       — Ну, тут от случая к случаю, — Дафна явно вспомнила какие-то истории, или сделала вид, что вспомнила. — Если чистокровным является парень, и хочет заключить брак с магглорождённой, то одобрение семьи практически невозможно получить. Дело в том, что нужно магглорождённую принять в семью, а там всякие механизмы наследия и прочее, фамилия, взаимоотношения с другими семьями… Я даже не знаю, как правильно и коротко сформулировать, ведь никогда не приходилось как-то резюмировать подобные очевидные для нас вещи.       — Да я понял саму суть. Чистокровный парень не может взять магглорождённую в жены из-за факта необходимости принять её в семью. Ну, а на семье, фамилии и чистокровности вообще основываются взаимоотношения с окружающим миром.       — Да, именно, — улыбнулась Дафна. — Если без подробностей, то лучше и не скажешь.       — А если мой случай? Я, как ты понимаешь, очевидно, не девушка.       — Да, я заметила, — довольно ярко, но лишь на миг улыбнулась Дафна, быстро вернув себе более привычную, несколько скупую мимику. — Тут всё и проще, и сложнее. Если не рассматривать социальную составляющую, а только внутрисемейные дела, то девушка может банально уйти из семьи. Правда, я не представляю… Ты ведь знаешь Уизли?       — Да. Даже в гостях был. Очень находчиво они выкручиваются, обеспечивая семью всем необходимым.       — А ты знаешь, что миссис Уизли, в девичестве — Пруэтт?       — Конечно. Я уделил много времени изучению семей английского магмира.       — Это очень и очень влиятельная семья, от которой почти никого не осталось. Возможно даже, уже никого. Но суть не в этом. Я не знаю точных причин, но уже пару поколений, как Уизли, ненамного менее влиятельная семья в прошлом, рухнула на самое дно. Вот прям дно, как оно есть. Среди чистокровных, радикальных и не очень, к Уизли отношение, конечно, как к чистокровным, но на самом-самом низком уровне.       — Я понял, к чему ты клонишь. Как Молли, тогда ещё Пруэтт, согласилась лишиться вообще всего?       — Да. Я… Я не представляю. Это действительно очень и очень много. Наверное, она очень сильно любит своего мужа.       — Ага, — улыбка вновь выползла на моё лицо. — Я это видел. Жаль немного, что сам мистер Уизли несколько… Своеобразен.       — Не могу судить, не знакома. Зато знакома, пусть и не близко, через родителей, с Андромедой Тонкс, в девичестве Блэк. Она сбежала из семьи и вышла замуж за магглорождённого. Учитывая, из какой семьи она сбежала, я даже представить боюсь, какой был скандал. Конечно, тоже многого лишилась, но, вроде бы, семья получилась целеустремлённая, старательная, обществом воспринимается на уровне обычной новой семьи. Кроме радикалов, конечно же.       — Радикалы… — я задумался. — А ведь по сути своей, от семей из списка Священных Двадцати Восьми многие, так или иначе, доживают последние годы.       — Что ты имеешь в виду?       Несмотря на строгий взгляд Дафны, в нём не было укора или негатива — лишь желание срочно узнать ответ — я научился распознавать эти её маленькие нюансы мимики.       — Ну, например, Блэк. По факту, остался один только Сириус. После двенадцати лет Азкабана, да ещё, если я правильно понял, плевать он хотел на чистоту крови. Лестрейндж — все в Азкабане. Да и чтобы восстановить своё славное имя в обществе, даже если они оттуда выберутся, нужно будет всё общество перевернуть вверх тормашками. Например, устроить очередную попытку революции. Да ещё и неизвестно, как там будут дела со здоровьем и потомством. Крауч — не думаю, что после всего пережитого, мистер Крауч сподобится вновь жениться. Печальная история у мужика.       — Это да, — кивнула Дафна. — Так недоглядеть… Так подставиться.       — Ты знаешь?       — Все знают, — пожала плечами Дафна. — Очень громкое дело.       — Кэрроу — в Азкабане. Ситуация схожая с Лестрейнджами. Можно ещё парочку найти. Ещё есть те, кого просто мало осталось, или последние в семье, или просто те, кому стоит совершить серьёзную ошибку, и они с грохотом упадут на дно и не факт, что потом выберутся живыми.       — Я не перестаю удивляться, — улыбнулась Дафна. — Ты порою проявляешь удивительную осведомлённость о магическом мире, но не знаешь очевидных вещей.       — Ничего удивительного. Для осведомлённости есть библиотека — тут есть всё. А различные «очевидные вещи» на то и очевидны — о них не пишут в книгах.       — И всё-таки, — Дафна вновь вернула немного ехидцы своему выражению лица. — С чего вдруг такой интерес? И не говори, что ради информации и для оценки возможного будущего.       — Да всё просто, я же говорю. Сидел, думал, оценивал свой интерес к девушкам и пришёл к мысли, что имею желание начать как-то выстраивать отношения с кем-то. Вот и задумался — а с кем имеет смысл выстраивать отношения? Ну, то есть, вот влюблюсь в чистокровную, окажутся чувства взаимными. Может даже будем встречаться, всякое такое. Год, два, три, выпустимся из Хогвартса, а что дальше? К чему мне нужно стремиться, чтобы прийти в дом к этой чистокровной девушке, заявить её родителям, мол, так и так, у нас любовь, прошу у вас её руки и сердца, и чтобы родители, желательно с радостью, согласились? То есть, к чему стремиться, помимо желания стать целителем — им я стану в любом случае? Причём, чтобы согласились действительно с радостью, а не от безысходности из-за того, что я сломал весь мир об колено и теперь пришёл в их дом и неизвестно, чем дело закончится в случае отказа… Хотя, сломать мир об колено ради возлюбленной, звучит…       — По-гриффиндорски, — улыбнулась мрачневшая в ходе моей речи Дафна. — Я не знаю. На ум приходит только одно — выгода. Выгода, превосходящая некоторую потерю лица семьи при подобном мезальянсе.       — Хм… Выгода. Полагаю, дело не в деньгах? А то это было бы слишком просто.       — Тут уже нужно смотреть, чем интересуется и живёт конкретная семья. То, что выгодно одной, может быть абсолютно неинтересно другой.       На этом разговор как-то утих сам собой, и мы просто занимались своими учебными делами. Девушки, кстати, что сидели за столом в конце прохода, при появлении Дафны состроили какие-то обиженные физиономии и удалились. Забавно. Но как бы эти забавные вещи не стали причиной отнюдь не забавных последствий.              ***       Две недели — срок немалый.       Нет, честно, это очень много времени, особенно, если ты занят сложным, но увлекательным делом, а я таких взвалил на себя целых три, самым безрезультативным из которых оказались попытки найти информацию о том, что творится в мире на Хэллоуин. Конечно же есть информация о традиционных праздниках обычных людей и волшебников, их истории и прочее, но ни слова ни о какой магической составляющей просто нет. Пусто. Глухо. Как в танке! А я ненавижу танки…       Второй проект, которым я занялся — попытка вырастить эльфийскую универсальную ткань из растений. Идея эта зародилась ещё в момент покупки парадной мантии и костюма, который, кстати, являлся магической интерпретацией смокинга, конечно, со своими стилистическими решениями, но всё равно, смокинг. Однако я отказался от мысли создать абсолютно эльфийский парадный костюм — больно уж он не вписывается… Да вообще ни в какие рамки! Нет, всё прилично, закрыто и прочее, но таких стилистических решений никто вообще не видел и не делал — их просто не поймут. А обязательная атрибутика, должная показать статус носящего? Я не имею морального права надевать эту атрибутику, ведь не являюсь эльфом, а значит и не мастер нескольких магических направлений, ни ещё что либо, а без этой атрибутики парадные эльфийские костюмы — как галстук-бабочка на голый торс. Пусть этого никто не поймёт, но буду знать я.       В общем, решил, что если выращу ткань, то просто сделаю из неё смокинг, немного стилизованный под гладкие линии. И конечно же, я не знаю точных методик, не помню, не могу воссоздать аутентично, но у меня есть мозги, а сам я, как и все местные, оперирую внутренней энергией, позволяющей колдовать на одной воле и фантазии, а значит могу сделать очень близкое подобие эльфийской ткани. Да, Сметвик мне запретил оперировать большими объёмами энергии и нагружать тем самым мозг, но он не знал всех масштабов этих манипуляций — мне столько и не нужно даже близко.       Первым делом, во вторник утром, сразу после завтрака и до начала занятий, я спешно направился к Хагриду в его хижину, неподалёку от которой «припаркована» была карета Шармбатона. Карета, кстати, ненамного меньше хижины Хагрида, а это очень приличные габариты — и как я раньше не сравнил их в размерах?       Из печной трубы этого монструозного одноэтажного каменного дома валил дым — топил печку, холодает. Постучавшись в дверь, я тут же получил низкий громкий лай в качестве ответа.       — Тихо, Клык, — бурчал Хагрид за дверью. — Только и можешь, что гостей пугать, а как защищать, так под лавку…       Дверь распахнулась, явив мне на удивление опрятно выглядящего здоровяка. Распушистые космы причёсаны и собраны в пучок на затылке, борода вычесана, всё отлично.       — А, Гектор, утро, значится, доброе, — пробасил Хагрид. — А ты чего так рано? У вас же вот-вот занятия, значит.       — Я на минутку, только спросить.       — Ну, дык, спрашивай.       — У тебя есть немного шерсти единорога?       — Есть, как не быть-то? Тебе сколько?       — Эм… — я показал руками, словно хвастаюсь уловом на рыбалке, пусть и плохеньким. — Ну, вот так, как-то…       — Понял. В дом не приглашаю, у меня тут… бардак страшный. Обождёшь?       — Как тебе удобней.       И минуты не прошло, как Хагрид снова выглянул из-за двери и протянул мне приличного размера пучок шерсти. Поблагодарив здоровяка, я поспешил на занятия, и только после ужина смог вернуться к практической части своего проекта. Там, по сути, всё просто — нужен любой кустик или деревце, но только очень молодое, побег буквально. Для этого мне пришлось побегать по подлеску у Запретного Леса, укутав себя магией для невидимости.       Найдя нужное деревце в глухом, никем и никогда не посещаемом, совершенно непримечательном месте, быстро и аккуратно с помощью магии развесил по веточкам шерсть единорога, предварительно сбрызнув её своей кровью, и начал постепенно укутывать деревце нейтральной энергией, и энергией жизни в равных пропорциях. Опыт подобной работы в этом мире у меня есть, нужен только правильный и чёткий образ. И образ этот тоже есть — несколько часов потратил на его составление и всесторонние проверки, ограничения, описание функций и свойств, требуемых мне, дабы избежать вообще любых случайностей.       Пятнадцать минут работы, и есть первый результат — шерсть единорога окутала собой веточки, срастаясь с ними, проникая внутрь. Визуально ничего не изменилось.       Вот так и прошло создание особого деревца, которое быстро подрастёт и будет давать особые «яблочки» в любое время года. Нужно только каждый день в течение месяца-полутора, как пойдёт, приходить и повторять процедуру с напиткой энергии с соответствующим мыслеобразом. Это я и делал день ото дня.       Третий проект — паучки-шпионы. С ними всё оказалось довольно просто. Уже под конец первой полноценной недели октября, я правильно скорректировал арифмантическую формулу для заклинания трансфигурации, получая на выходе небольшого такого паучка с лапками средней длины, двумя глазами и чутким слухом. Ну, надеюсь, что чутким — в этом мне уже будут помогать руны. Паучок, по сути, совсем не органический, но трансфигурация прощает многие несоответствия, хоть каменным делай, хоть железным — будет подвижным, как живой. Рунные цепочки пока что в разработке — это дело сложное, и я не думаю, что закончу раньше конца ноября. Дело в том, что нужно создать систему снятия зрительной и слуховой информации и передачу этой информации через Протеевы чары на приёмный артефакт. С ним я, кстати, пока не определился, и дизайн его будет зависеть от многого. Например, от того, каким образом артефакт будет передавать информацию в мой мозг или сознание. Для решения этого вопроса я планировал подойти к профессору Грюму, но…       Грюм слишком неординарен — это мягкая характеристика. Он, кстати, на занятиях в первую полноценную неделю октября, решил учить нас сопротивляться Импе́рио. Ну, по его словам, решил не он, и вообще, к самой идее он относится двояко — вроде бы и нужно наглядно показать и помочь выработать сопротивление этому заклинанию, а с другой — нужно же сначала это заклинание применить к ребёнку. Но, похоже, для себя он решил всё в простом стиле — виновато начальство. Эту же мысль он довёл до нас, если у нас есть претензии, а если мы не хотим абсолютно безболезненно и без последствий учиться такому полезному навыку, то можем валить на все четыре стороны.       В итоге, все согласились. Занятие проходило вполне адекватно. Грюм вызывал нас «к доске» по одному, накладывал Импе́рио и озвучивал свой приказ. Разумеется, все выполняли в точности, или практически в точности, показывая минимальное сопротивление. Сами приказы были простецкие и ничуть не обидные. Поприседать, попрыгать, состроить какие-то рожицы. Грюм умудрялся подбирать приказы индивидуально так, что просто так каждый отдельный ученик не стал бы делать добровольно. Например, Малфою он приказал восхвалять Поттера и Дамблдора, искренне и с чувством — от неестественности происходящего похохатывали все! Уизли — превозносить Малфоя. Вечно держащую аристократично-ледяное выражение на лице Дафну — строить рожицы и кривляться. Многие оказались в шоке от того, насколько у девушки богатая мимика. Ну и всякое подобное.       Неплохо справился Поттер. Грюм заставил его запрыгнуть на стул. Тот сопротивлялся, постепенно сдаваясь, но в итоге прыгнул. Недостаточно высоко, запнулся о стул и упал. Но Грюм его похвалил. Разумеется, подошла и моя очередь.       Импе́рио — действительно мощное и интересное заклинание. Оно отправляет твоё сознание в далёкие дали, испытывать блаженство и тотальный пофигизм ко всему. Грюм, похоже, оценил мою физическую подготовку — не иначе как с помощью своего волшебного глаза, что, честно сказать, несколько смущает. В общем, он приказал ходить на руках. Сопротивляться? Я поначалу не видел смысла. Но, к своему собственному удивлению, довольно быстро вернул себе способность мыслить, остановившись на полпути — как раз опёрся руками о пол. Поднялся, встал. Получил двадцать баллов для факультета за первое удачное сопротивление Импе́рио на курсе.       По окончании занятия, я остался в кабинете.       — Что-то нужно, салага? — хмыкнул Грюм, кряхтя развалившись в кресле за столом преподавателя.       — Да, сэр. Я работаю над интересным мне проектом, и зашёл в тупик.       — Бывает, что сказать, — профессор стукнул палочкой по заварнику, стоявшему на столе среди разной мелочи, и тот почти сразу закипел.       — Мне нужны какие-то чары, руны или другой метод, который позволит передавать зрительную и слуховую информацию от артефакта мне в мозг или сознание.       — Хм… — Грюм налил себе чашечку чая и сделал глоток, поморщившись от кипятка — от этого движения шрамы на его лице пугающе исказились. — Зачем? Шпионить? Не удивлюсь, если, учитывая возраст, планируешь разместить их в душевой девочек.       — Не для этого, — улыбнулся я.       — А зря. Я бы в четырнадцать так и поступил. Почему обратился ко мне? Есть Флитвик, Бабблинг. Вон, можешь вообще к Дамблдору пойти. Старик вечно сетует, что скучает по преподавательской работе. Пусть помается, глядишь, перестанет скучать и начнёт, наконец, нормально работать там, где сидит.       — Вы ещё сердитесь на него из-за дементоров в прошлом году?       — Найди того, салага, кто не сердится, — хмыкнул Грюм, делая очередной глоток чая. — Так что, почему ко мне?       — Если верить слухам о вас, вы параноик, сэр. Без обид.       — Даже если ты параноик, это ещё не значит, что тебя не преследуют.       — Согласен, но дело в другом. Я ни за что не поверю, что вы, будучи параноиком, позволили бы кому-то надеть вам на голову артефакт, принципы работы которого не знаете досконально и не сможете повторить.       — Ха, верно мыслишь, салага, — Грюм покрутил искусственным глазом в накладной глазнице, — я прекрасно знаю, как сделать эту штуку. Но вопрос открыт — зачем?       — А для чего нужна штука, способная видеть и слышать, передавая в мозг? Сбор информации.       — Всё-таки в душевую, — ухмылялся Грюм, что делало его лицо действительно пугающим.       — Нет, ну, может быть там тоже, но не для этих целей.       — Угу, не для этих. Ты же целителем хочешь стать, если я правильно слышал разговоры? Вот и будешь в душевой, анатомию изучать. Ха. В общем, так. Я тебе расскажу, как сделать рунные цепочки для передачи информации напрямую в сознание и расскажу, что есть что в этой цепочке. С тебя, салага, как только станешь квалифицированным целителем, бесплатно подлатать меня.       — Подлатать? Я думал, подобное возможно в Мунго…       — А… — отмахнулся Грюм. — У меня банально нет денег. Служишь-служишь стране, а потом тебя выбрасывают к Мордреду, лишь бы о провалах не напоминал своим изуродованным видом. Уверен, многие в верхах жалеют, что я не сдох. Зато как новичков тренировать, так это к ветеранам. На поддержание себя в текущем состоянии уходит немало, о лечении даже не задумываешься. Да и не лечится некоторое, только деньги жрёт. Потому и говорю, подлатать, а не излечить. Не думаю, что последнее вообще возможно.       — Договорились.       — Тогда, где-то в конце октября, после первого тура. До — никак. Занят безопасностью.       — Понял, сэр, спасибо. Всего доброго.       — Пока что не за что, салага.       Так, в принципе, в перспективе решил ещё одну проблему проекта «Паук». В итоге, есть формула трансфигурации паука, в разработке рунная цепочка для создания «сенсоров», вскоре узнаю рунную цепочку для передачи информации в сознание, и останется только разобраться с ограничениями этой передачи и подобными фишками, но это не раньше получения информации от Грюма.       В общем, как-то так шло время. Две недели я каждый вечер бегал к волшебному кустику в подлеске Запретного Леса, колдовал над ним, и возвращался обратно, работать над проектами в свободное время, или же заниматься остальными делами в соответствии с графиком. Почему я говорю о двух неделях? Потому что вот прямо сейчас стою в тёмном Запретном Лесу, весь такой невидимый и неслышимый, на дворе семнадцатое октября, а перед глазами чуть ли не вся жизнь пробежала, и я в шоке.       Шок мой вызван открывшемся мне зрелищем и огромной железной арматуриной, что просвистела прямо перед моим носом похлеще пушечного снаряда — вот до чего любопытство доводит, причиной которому был услышанной в лесу шум и блики огня. Тут, в Запретном Лесу, на специально зачищенной опушке, разместился большой лагерь волшебников, но не это меня смутило. Смутили меня три гигантские железные клетки, внутри которых бесновались настоящие драконы! Ну, не совсем настоящие, всего лишь виверны, и они не идут ни в какое сравнение с драконами из памяти осколков, но… Но какая разница! Эти действительно огромные крылатые рептилии бесновались так, что разнесли бы Хогвартс, впусти их кто внутрь. Клетки их, похоже, нехило зачарованы, но даже так, пролетевший мимо моей головы железный прут был явно оттуда выбит одной из тварей. А уж струи огня, что они изрыгали, впечатляли ничуть не меньше! Приблизительная дальность — пятнадцать-семнадцать метров!       Три дракона, три чемпиона — логика очевидна даже для идиота. Я бегом направился из Запретного Леса обратно в замок, и даже сам не заметил, как оказался в гостиной факультета. Тут, как всегда, мило, немного шумно, дружелюбно. По-хорошему, у меня сейчас по графику выполнение домашки с ребятами, но есть более приоритетная задача. Высмотрев среди ребят Седрика, что вместе со своими однокурсниками что-то весело обсуждал на одном из диванов, я быстро подошёл к ним.       — Привет, народ, — кивнул я, сохраняя серьёзное выражение лица. — Седрик, есть разговор.       Староста, не будь дурак, сообразил, что серьёзную мину я держать не буду без надобности, а потому быстро кивнул и мы отошли в сторону, зачаровывая пространство вокруг от подслушивания.       — Что-то случилось?       — Мы в дерьме!