Целитель

      Обычно говорят, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Согласен ли я с этим утверждением? И да, и нет. Безусловно, помочь кому-то, особенно если это совсем не трудно самому, или по другим каким причинам — дело хорошее. Но пытаться помогать, спасать тех, кто не желает быть спасённым?       Вспомнилась давняя моральная дилемма врачей — эвтаназия. Ну, не только она, но именно эвтаназия наиболее чётко даёт представление о вопросе, что должен делать врач, целитель. Должен ли он, например, помочь безболезненно и легко уйти тому, для кого по тем или иным причинам, по состоянию здоровья, есть только один исход, порой мучительный и довольно долгий? Должен ли целитель поддерживать в пациенте жизнь любой ценой, даже если его абсолютно невозможно вылечить, а единственный путь при таком «продлении» — медленное, и с каждым днём всё более мучительное угасание?       Подобных, да и других моральных проблем, можно откопать невероятное множество, но, как мне кажется, в первую очередь во всех поступках стоит руководствоваться своим внутренним моральным компасом, прикладывая силы к тому, чтобы не позволять ему сбиться. Да, «корректировки курса» от изменяющихся условий более чем допустимы, но и только — так мне кажется.       Конечно же есть и другие позиции, взгляды на жизнь, на вещи. Например, кто-то будет не согласен со мной, кто-то скажет, мол: «Есть возможность — бери всё что хочешь, не оглядывайся на других». Считаю ли я эту позицию правильной? Да. Как и любую другую. Вообще любую. Я понимаю и принимаю самые разные взгляды на жизнь, разумных, на их и свои действия, но это не значит, что я приму такие позиции, как руководство к действию.       Позволять себе всё, без всякой оглядки на других — легко. Хорошо ли, если ты выбираешь лёгкий путь? Да — отвечу я. Можно учитывать мнения, эмоции и прочие нюансы, окружающих тебя людей, планируя свои поступки, позволяя себе что-то или наоборот, не позволяя. Это сложно, и даже очень. Почти невозможно добиваться целей, никого при этом не ущемив. Это сложный путь. Хорошо ли, когда ты его выбираешь? И я снова отвечу «Да». Любой путь хорош, пока он удовлетворяет идущего по нему.       Примерно такие мысли были в моей голове, пока я левитировал за собой бессознательное тело Нотта, быстро двигаясь в Хогвартс, а его товарищи за мной не поспевали. Ощущения магии, отклик от посыла «узнай, насколько всё серьёзно?», говорили мне, что его состояние вполне неплохое, и подвергся он ментальному воздействию, отключившись. Но я решил проявить публичную доброту и обеспокоенность, «спасая» парня.       Этим же я руководствовался и занося его в больничное крыло, и помогая мадам Помфри, когда держал его за ноги, чтобы тот не брыкался. Почему наша медиведьма позволила мне присутствовать? Полагаю, причиной тому являются мои многочисленные заявления, что я хочу стать целителем, да и случай с Ноттом был не особо сложным — в этом она убедилась, проведя быструю диагностику. Из кармана Нотта была извлечена с помощью магии брошка, был вызван профессор Снейп, как эксперт в подобных «неоднозначных» предметах, было выслушано его экспертное мнение и добавлен список зелий, которые нужно выпить Теодору, как только он очнётся. Эту роль — поить парня — отвели мне, мол: «Назвался груздём — полезай в кузовок». Остальных выпроводили прочь.       Ждать пришлось недолго, и Нотт довольно быстро очнулся. После небольшой вступительной речи, я начал подавать ему зелья, и он их пил. Думаю, не стой у кровати ещё и мадам Помфри, черта с два бы он взял что-то из моих рук. С последним зельем парень снова отрубился, а мадам Помфри поблагодарила меня за помощь и выпроводила прочь.       За дверьми больничного крыла я тут же встретил Дафну, ожидавшую меня. Или вестей о Нотте. Или все варианты сразу.       — Как он? — с небольшим беспокойством спросила она, и беспокойство это было натуральным, но слабым.       — Неплохо. Ничего особенного, — улыбнулся я и мы пошли к главной башне, к подземельям, ведь нужно переодеться к праздничному ужину по поводу прибытия учеников, что уезжали на каникулы. — Беспокоишься?       — Разумеется. Может он мне и неприятен, но я давно его знаю. Было бы грустно, если бы случилось что-то серьёзное.       — Хм… Знаешь, — мы подошли к лестницам, по которым ходили редкие ученики, и я наколдовал на нас чары приватности, область которых перемещалась бы вместе с нами.       От Дафны не скрылся подобный маневр, да и сам я не скрывал это, и девушка с большим вниманием стала слушать, ожидая некую тайну.       — Я знал, что Нотт планировал при посильной помощи других ребят подлить мне некое зелье и подсунуть Тёмномагическую вещицу.       — То есть… — Дафна выдержала паузу, пока мы спускались, ступенька за ступенькой. — Полагаю, он употребил то, что предназначалось тебе?       — Да.       — И наверняка, не без твоей посильной помощи?       Хоть Дафна и попыталась выглядеть не особо заинтересованной, но создавалось впечатление, что она словно бы застыла в ожидании, хотя мы просто шли.       — Я лишь вернул ему то, что он приготовил мне.       Облегчение и лёгкая улыбка — вот, что я увидел на лице девушки.       — Но ты мог поступить и жестче? Но даже помог ему.       — Конечно мог, — кивнул я, а мы, тем временем, миновали очередной лестничный пролёт. — Но зачем? Будь нам лет по двадцать хотя бы, я бы действительно ответил максимально жестко, но не смертельно. Пускай Нотт не нравится мне и строит всякие козни, но он чей-то любимый сын, внук, возможно даже парень. Наказать можно разными способами.       — Занятные мысли… Я бы, наверное, очень сильно разозлилась и наверняка очень сильно бы его травмировала за подобное. Правда, если перестараться, проблем не избежать. А что сказал профессор Снейп?       — Залетел в больничное крыло, — ухмыльнулся я, — быстро проверил брошку, отмахнулся, мол, глупости всякие, пусть и тёмные, проверил Нотта, убедился, что всё нормально и ушёл. Правда, тихо выругался… Что-то о малолетних идиотах… Думаю, Нотту ещё предстоит узнать много нового о себе.       — Я уверена, — с улыбкой кивнула Дафна, правда улыбка эта быстро исчезла, когда, спустившись к подземельям, мы встретили других учеников.       Через полчаса я уже сидел в Большом Зале, пировал с остальными учениками, в том числе и только что вернувшимися с каникул — Хогвартс в полном составе. Только-только прибывшие ребята с энтузиазмом рассказывали о проведённых каникулах и праздниках, и разве что первокурсники были более замкнуты, общаясь в основном между собой. Старшие же курсы просвещали остальных, рассказывая подробности Святочного Бала и прочие новости школы. В общем, радовались все в той или иной мере, и только Нотту предстоит до утра пролежать в больничном крыле. Не рой другому яму, как говорится.              ***       Странно. Это всё решительно странно.       Нет, на самом деле ничего сверхъестественного не произошло, но больно уж быстро пролетело время. Вот, казалось, все мы разошлись после вечернего пира в честь начала нового полугодия, а вот уже и февраль подходит к концу, и на дворе день перед вторым испытанием. Виной тому, безусловно, профессора в общем, и Снейп в частности.       Зельевар взялся за нас с Дафной всерьёз. Каждый божий день, кроме воскресенья, мы минимум по два часа занимались зельями. Нарезали, давили, рубили, рвали, варили… Изучали один справочник за другим, запоминали, делали записи. Варили непосредственно с самим Снейпом, повторяя его действия и отвечая, почему именно так происходит процесс, а не иначе. И эта постоянная свистопляска не кончалась! Практически не оставалось времени на себя — впритык его хватало, для выполнения домашних заданий и прочих тренировок, и то, по большей части, в воскресенье.       В начале февраля Снейп перестал давать рецепты зелий, а просто клал перед нами ингредиенты, лишь в общих чертах описывая необходимый результат на каждом этапе варки. Мы сами должны были решать, что, в каком виде и сколько класть в котёл. Получаться стало несколько хуже, но судя по лицу профессора, он ожидал результативности уровня Лонгботтома.       Нужно ли говорить, что в феврале мы с Дафной выглядели, как зомби? Ну, девушка-то неплохо скрывала это лёгкими косметическими приблудами, хотя если внимательно присмотреться, можно было заметить следы усталости и измотанности. Я держался получше, но абсолютно каждый вечер я сидел в гостиной и минимум час занимался тем, что просто наблюдал за жизнью факультета. Это успокаивало и расслабляло. С Дафной, кстати, у нас не было времени ни на одну глупость. Мне даже кажется, что Снейп что-то знает, и принял такие вот меры для борьбы с глупостями учеников. И кстати, у меня не проходило ощущение, что он куда-то спешит. Сильно спешит.       К середине февраля я умудрился по паре раз побеседовать с каждым из профессоров, что ведут у нас предметы. Рассказывал, что мне нужен допуск в запретную секцию, ведь я хочу стать целителем, а там много нужного мне материала. На вопрос о том, к чему такая спешка, ведь вся жизнь впереди, я отвечал просто: «Пока я здесь, в Хогвартсе, и могу посещать библиотеку». Для всех это так или иначе расставляло точки над «i», и разве что МакГонагалл не сразу поняла, о чём речь, но согласилась, что я довольно ответственный и разумный молодой волшебник, и, если директор спросит, она ничего против иметь не будет.       На меня немного обиделась Гермиона — мало помогаю, не ценю её стремление к исправлению несправедливости. Ну, обижаться я не стал, продолжая помогать с её проектом столько, сколько мог — два часа в неделю. Не больше. Её товарищи, Поттер и Уизли, с которыми отношения у неё довольно посредственные стали, умудрились, если верить слухам, получить люлей от ребят из Дурмстранга за проникновение на корабль. Если верить, опять же, всяким слухам, то эта парочка отправилась раскрывать коварные планы Каркарова, что просто обязан различными нечестными путями, по мнению Поттера и Уизли, заполучить некое преимущество для Крама, а значит и победу в Турнире. Глупость? Ну, исключать такую возможность не стоит в любом случае, ведь чисто теоретически, это может быть правдой. Но с точки зрения вероятности — вряд ли.       Но всё рано или поздно заканчивается.       Утро двадцать третьего февраля началось с осознания вчерашнего разговора со Снейпом как раз сразу после очередного занятия. То была среда, и без того тяжелый день. Мы с Дафной прилично вымотались, варя каждый в двух котлах зелья без рецепта, попутно конспектируя записи и выстраивая теоретическую выкладку по взаимодействию панциря какой-то прыг-скок-каракатицы с порошком зуба древесной змеи-хамелеона.       По окончании того занятия, мы с Дафной тупо сидели за столом, глядя на то, как Снейп оценивает результаты наших трудов.       — Что же, — заговорил профессор тихим голосом, переведя на нас взгляд. — Вижу, что вы не лишены целеустремлённости.       Дафна как-то заторможенно кивнула. Профессор приманил стул и сел напротив нас.       — Вижу, что этой целеустремлённости достаточно, чтобы преодолевать трудности, несмотря ни на что. Это я хотел увидеть.       — То есть, — я устало подался вперёд, упершись локтями в стол, — это была проверка, профессор?       — Именно, — спокойно кивнул он.       — Эх… — из Дафны словно бы воздух выпустили, но через миг она вернула себе гордую осанку. — Я уже начала опасаться, что так и будет продолжаться. До конца жизни.       — Ага, — кивнул я. — И конец этот становился с каждым днём всё более осязаемым.       — Мне нужно было точно понять, — всё так же спокойно говорил Снейп, — что ваше желание учиться не является сиюминутной блажью, или целью, которую бы хотели достигнуть просто так, между делом. Теперь я вижу, что вы действительно хотите учиться, и представляю, какой именно темп вы можете выдержать. Это дало мне возможность составить адекватную программу индивидуального обучения, что не затронет успеваемость по другим предметам, но и не загонит вас в гроб.       — Ясно… — кивнула Дафна. — Хорошо. Понятно… Мы свободны?       — Да, — кивнул Снейп. — На сегодня, как и на всю неделю. Надеюсь, вы помните, что завтра — выходной?       — Да? — удивились мы одновременно.       — Вы прослушали объявление директора? Похоже, я переоценил ваши способности.       Я-то не прослушал, но действительно ощутимо утомился — никогда ещё так не уставал. Не удивлюсь, если узнаю, что Дафна держалась на зельях… Хотя, в принципе, подобный темп приходилось держать в университете на последних курсах, но там-то организм повзрослее будет, повыносливее как физически, так и ментально, да и более-менее закалён пройденным путём.       — Директор объявил, — продолжил Снейп, — что завтра — день, в который Хогвартс могут посетить родители учеников. Вообще, это организовано только ради возможности родителям чемпионов встретиться со своими чадами и провести с ними весь день. Старинная традиция. Директор же решил, что было бы неплохо дать возможность вообще всем родителям прийти в этот день.       — Неудивительно, — кивнул я, продолжая опираться локтями о стол. — На турнире часто гибли чемпионы. Было бы вообще идеально, чтобы перед каждым состязанием родители чемпионов могли встретиться со своими детьми.       На несколько секунд воцарилось молчание.       — Нагонять безысходность — моя прерогатива, — ухмыльнулся Снейп. — Смею заверить, что меры безопасности продуманы настолько далеко, насколько это вообще возможно. На этом Турнире Трёх Волшебников вероятность смерти чемпиона настолько низка, что находится за гранью возможного. А сейчас — по своим комнатам, спать.       Мы с Дафной довольно вяло покинули кабинет зельеварения, и я решил проводить девушку до её гостиной. Но, как оказалось, у слизеринцев есть правило — держать в тайне местоположение входа. Ну, технически, кому надо, те знают, где этот вход. Так что распрощаться нам пришлось на развилке подземелий — Дафне в одну сторону, а мне в другую.       — Я буду спа-а-ать, — с трудом она сдержала зевок, сомкнув челюсть. — Дня два, наверное. Хотя нет…       Она задумалась.       — Четыре. Завтра четверг, выходной, потом пятница, испытание, тоже выходной, — начала она перечислять, мечтательно глядя в никуда. — А потом суббота… воскресенье… прелесть.       Дафна обернулась ко мне, взгляд её прояснился, и она явно собиралась сделать глупость, но вокруг пока ещё ходили ученики — не слишком поздно. А идти куда-то у неё явно не было сил, да и желания. Судя по взгляду, она это точно поняла. Я укутал нас магией с посылом для мощного отвода глаз, и пространство вокруг нас немного поплыло.       — Хм? — Дафна с сомнением оглядела творенье моей магии. — Это что?       — Мощный отвод глаз. Нас увидит только Грюм своим глазом, и то вряд ли.       — О-о, чудесно…       Она с улыбкой, пусть и уставшей, но искренней, тут же прижалась ко мне, явно собираясь сделать какую-то глупость, и отказывать ей в этой глупости я не собирался — сам увлёкся. И увлёкся на целых минут пять, не меньше. Всё-таки, всё-таки не нужно врать себе, ведь кто я, если разобраться? Парень Гектор Грейнджер, которому нравится симпатичная девушка Дафна, а всё остальное — плоды моего малость безумного сознания, продукта души из осколков. Не нужно считать себя тем, кем ты не являешься.       — Нужно идти спать, — Дафна отстранилась, улыбнувшись. — Иначе я сама уже не дойду.       — Спокойной ночи…       …       Да, тяжелым был вчерашний день. Но сейчас я вновь полон сил!       После всех своих утренних тренировок и процедур, после завтрака в Большом Зале, я планировал заняться чем-нибудь продуктивным, но директор слегка скорректировал мои планы. Он объявил, что вот прямо сейчас уже прибывают родители, и порекомендовал ученикам не разбредаться и не прятаться по тайным углам замка, стараясь заняться своими делами. Мы и вправду не успели ничего сделать — уже на выходе из Большого Зала начали попадаться разномастные взрослые волшебники, ученики спешили к ним, радостно обнимая и что-то рассказывая.       Не без труда я добрался до холла, где тоже уже были волшебники, а вдоль стен можно было заметить авроров или сотрудников ДМП — они хоть и были в гражданском, но характерные движения, взгляды, расстановка сил для лучшего охвата пространства… Это всё легко читалось. А возможно, они просто присутствовали здесь, как и остальные, в роли обычных родителей, а поведение — профессиональная деформация.       — Мистер Грейнджер, — послышался сбоку знакомый голос, и я обернулся.       Чету Малфой я заметил ещё на входе в холл, но не придал значения, ведь какое мне до этого дело? Однако они подошли, и мистер Малфой даже первым заговорил. Выглядели они, кстати, как и всегда — достойно и достаточно элегантно. Мистер Малфой в тёмных дорогих одеждах и чёрной мантии, а миссис Малфой — всё так же шикарна в более светлом платье, но тёмной мантии.       — Мистер Малфой, — кивнул я с вежливой улыбкой. — Леди Малфой. Рад видеть вас в добром здравии.       — Взаимно, мистер Грейнджер, — сдержанно улыбнулся Люциус, да и Нарцисса тоже, чем слегка меня удивила. Конечно, не было во взгляде доброжелательности какой-то, или ещё чего, но не было и враждебности или презрения. Нейтральность. — До меня дошли слухи, что вы стали личным учеником профессора зельеварения.       — Да, это так, — вновь кивнул я, соглашаясь. — Надеюсь не подвести профессора Снейпа в этом своём начинании.       — Это похвально. Профессор Снейп — отличный мастер-зельевар… — мистер Малфой как-то даже показательно держал в руках свёрнутый в трубку свежий выпуск Пророка. Интересно, что там? — Прежде он ещё не брал учеников. Постарайтесь не подвести его, мистер Грейнджер.       — Безусловно. Правда, последнее время я работаю над тем, чтобы выудить из директора допуск в Запретную Секцию.       — Даже так? — слегка удивился мистер Малфой. — И зачем же, если не секрет?       — Вы знаете, там очень много полезных книг, редкой информации, сложных знаний. Они мне необходимы в будущем, и нужно пользоваться возможностью, пока я ученик Хогвартса. Где мне потом знания брать?       — Это действительно очень и очень сложная тема, — понимающе кивнул Люциус, и мне показалось, что он стал что-то усиленно обдумывать, как, кстати, и миссис Малфой. — И как ваши успехи на этом нелёгком поприще?       — Вы о выпрашивании допуска? Думаю, со дня на день получу. А профессор Снейп, надеюсь, не откажет помочь понять особо сложные темы или отрекомендовать более приемлемые пути их освоения.       — Что же… — Люциус приосанился пуще прежнего, хотя казалось, что больше уже некуда. — Мне кажется, в моих силах оказать некоторое влияние на профессора Снейпа, чтобы он не отказал вам в такой малости, как помощь в понимании. Или хотя бы рекомендации.       — Не стоит утруждать себя, — улыбнулся я. — Не возьмём крепость нахрапом — так возьмём измором.       Поулыбавшись друг другу, мы пошли каждый по своим делам. Причиной тому, как мне кажется, послужило появление Драко с компанией — в его сторону стрельнул взглядом Люциус, и личинка Малфоя, а иначе не назвать этого «Люциуса на минималках», тут же направился к нам. Ну а я, из вежливости, не стал мешать семейной встрече. Интересно, что ещё произойдёт в этот чудесный день встреч?       ***       Хогвартс был переполнен людьми.       Волшебники всех возрастов, достатка и цветов нарядов тут и там бродили вместе со своими детьми. Эти компании были везде — гуляли по коридорам, галереям, сидели в Большом Зале, явно предаваясь ностальгии, ведь в большинстве своём дети учились там же, где и родители.       Выйдя на улицу, а точнее, во внутренний двор, я вдохнул довольно тёплый воздух полной грудью. Правда, это единственная вольность, которую я себе позволил. Внезапный наплыв людей вызывал лёгкий дискомфорт, выбивая из привычной колеи. Но, с другой стороны, только сейчас появилось ощущение заполненности Хогвартса людьми. Вот именно столько юных волшебников хотелось бы видеть обучающимися в стенах этого замка, сколько сейчас здесь волшебников всего. Интересно, основатели строили Хогвартс «на вырост», или раньше было больше волшебников?       За пределами замка уже давно стаял снег. Это заставило меня почувствовать себя черепашкой из старинного мультика — она была столь медлительна, что каждый раз, выходя на улицу, была одета и подготовлена к прошлому сезону. Довольно печальный, кстати, мультик, если вдуматься.       Снег стаял, но зелень и не думала появляться. Февраль — месяц стабильной серости, осенней пожухлости, мрачности, холодных, пробирающих до костей дождей и грязи. Хорошо, что конкретно сейчас этой грязи почти не было, а лес вокруг всё-таки хвойный. Да, он тёмный и мрачный в это время года, но будь он лиственный, то пришлось любоваться вообще голыми деревьями.       Моё любование прервалось учениками и родителями, что посчитали своим долгом прогуляться не только по замку, но и снаружи. А ведь сейчас разрешено и в Хогсмид сходить. Даже немного жаль, что Дафна решила отсыпаться. С другой стороны, у неё есть сестрёнка, белокурый ангелок-Астория, явно не одобряющая не то что нашу дружбу, а вообще факт общения. Вот она-то и вытащит Дафну из постели, если в числе прочих гостей прибудут и их родители.       Я стоял чуть с краю от тропинки, что вела от замка вниз, к далёкому Хогсмиду, по пологому склону, мимо избушки Хагрида, мимо опушки Запретного Леса. По этой тропинке бодро вышагивали группы учеников со своими родителями. Но, что в замке, что здесь и сейчас, нельзя было не заметить, что далеко не всех ребят навестили родственники — некоторые шли в компании своих друзей и их родителей, а некоторые просто страдали бездельем, наслаждаясь неожиданным выходным. Разумеется, моих с Гермионой родителей можно было не ждать.       Вот появились Гарри с Роном. Они выглядели счастливыми, радостно общаясь с миссис Уизли и двумя её старшими сыновьями. Где-то в отдалении Флёр обнимала девочку лет двенадцати, стоя в компании невысокого и полноватого мужичка с шикарными усами, и довольно эффектной женщины-блондинки. Крам шёл по тропинке вместе с солидной парой немолодых, но и не старых волшебников, сдержанно указывая рукой то в одну сторону, что-то говоря, то в другую. Стоя здесь, чуть в отдалении, я видел довольно много и других знакомых лиц, но знакомы они мне были лишь по перрону в Лондоне, где эти же волшебники встречали учеников после окончания учебного года.       Я просто стоял, дышал свежим воздухом, осматривал окрестности, судя по всему, всё ещё не отойдя от учебного марафона, устроенного Снейпом. Даже мне то и дело мерещился то разделочный нож в руках, то нейтральная к магии и различной химии палочка для помешивания, то бурлящий котёл. Стоило только о чём-то задуматься, или прикрыть глаза, как перед глазами появлялся этот котёл, в котором каждый раз по-разному что-то бурлило, постоянно меняя цвета и формы пузырьков. Всё-таки я сам для себя выбрал оптимальный режим обучения, дающий отличную нагрузку, великолепную успеваемость, но и отлично чередовавшийся с отдыхом, а самое важное, что отдых был подходящим именно мне, а не банальное плевание в потолок, лёжа на диване.       Постепенно все эти юные и не очень волшебники разбрелись по всей территории Хогвартса. Не удивлюсь, если несколько из них забрались и в Запретный Лес — там, как ни крути, можно найти несколько занятных ингредиентов для зелий, да и вообще, местная природа довольно богата на что-то интересное.       Из ворот замка довольно быстро вышел Седрик, тут же начав оглядываться, ища кого-то взглядом, а когда увидел меня, стоящего поодаль от тропинки, тут же пошёл в моём направлении.       — Привет, — махнул он рукой, чуть ли не подбежав. — Думал, что уже не найду тебя сегодня.       — Привет, староста. Что-то случилось?       — Не совсем, — Седрик встал рядом со мной, как и я, глядя на окрестности замка. — Хм… Интересное место для обзора ты выбрал. И вид хороший, и видно абсолютно всё.       — Ты пришёл меня похвалить?       — Эй, не ёрничай, — улыбнулся староста. — Хотя, наверно, не самое приятное чувство, когда… Ну…       — Всех родители навестили, а мои не могут даже в теории? — ухмыльнулся я, глянув на Седрика, не знавшего, как эту мысль высказать более тактично.       — Как-то так, да. Но я не для этого здесь. Отец протащил кольца.       — Хм?       — Кольца для аппарации.       — И года не прошло, — опять ухмыльнулся я.       — Какой-то ты сегодня колючий.       — Слишком много общался с профессором Снейпом, наверное, — пожал я одним плечом.       — Возможно, — кивнул Седрик. — Так что, будешь тренироваться в аппарации? Сегодня вечером, в одном из классов. Скорее всего, прямо напротив гостиной.       — Конечно, — кивнул я и вдохнул побольше свежего воздуха. — Завтра испытание.       — Есть такое, — Седрик стал малость напряжённым.       — Я спросил у директора. Он говорит, что в контракте Кубка прописано соревнование по поиску на время и без ограничений.       — Зачем же тогда такое недвусмысленное послание? — тень возмущения пролегла на лице Седрика. — Только чтобы мы шевелились активнее?       — Возможно. Кстати, я тут мимоходом обдумал всякое разное, касающееся этого состязания. Как думаешь, где будут прятать похищенных людей?       — Ну, — Седрик задумался. — Учитывая, что их якобы русалки украдут, то у них в городе.       — Я тоже так подумал. В литературе о Хогвартсе говорится об этом городе и даётся чёткое его описание. Чуть ли не схематичное. Самое массивное и выделяющееся место там — статуя на центральной площади.       — Логично.       — Седрик, а нам известно, где именно находится город русалок?       — Разумеется.       — И где площадь?       — Конечно.       — Наверняка, стартовая точка заплыва будет не над городом.       — Ха, разумеется, — улыбнулся Седрик. — Иначе само состязание несколько потеряет смысловую нагрузку. Если, например, стартануть от берега, то пока доберёшься до города русалок, повстречаешь кучу всякой живности и растений. Не самую дружелюбную, но и не особо опасную. Те же гриндилоу.       — Вот и я об этом думал. Ну, не то чтобы прям «думал», так, фоном, в перерывах. А что тебе мешает призвать метлу, долететь до точки над озером, строго вертикально над городом и площадью, раз уж мы знаем точное его местоположение. Наколдовать головной пузырь, трансфигурировать булыжник потяжелее, и буквально ястребом спикировать вниз. Итого — пять-семь минут путь туда. Быстро освободить заложника, и вместе с ним, «верхом» на Асцендио вернуться вертикально вверх и добраться до финиша на метле?       — Эм… Об этом я не думал… Сказано, в воду, значит в воду… И ведь действительно! — Седрик был явно рад открывшимся перспективам. — Хоть с собой можно взять только палочку, можно же призвать что угодно. Как в прошлый раз. Сократить расстояние и время по воздуху. Спасибо, Гектор. Это важная и правильная идея.       — Да не за что.       — А ты, кстати, не волнуешься за Гермиону?       — Директор пояснил детали, контракт вообще силы не имеет в этом смысле. Ну а прочие нюансы безопасности — не думаю, что после такой подготовки и стольких надежд на международное сотрудничество, что выйдет на новый уровень, и прочее… Не думаю, что организаторы не продумали нюансы безопасности вовлечённых.       — Возможно… — Седрик увидел своего отца, что вышел из ворот замка и начал оглядываться. — Ладно, Гектор, я побежал. Не скучай!       Староста махнул мне рукой и поспешил в сторону отца. Мистер Диггори, стоило только ему увидеть сына, сразу же заулыбался. Стоило Седрику добежать до отца, как тот сразу же похлопал его по плечу, и они отправились по тропинке в направлении Хогсмида.       — Подслушивать нехорошо, — обратился я в никуда, продолжая смотреть на замок и волшебников, словно муравьи, разбредающихся по округе по всем направлениям.       Конечно же, я не видел того, кто стоит неподалёку, в паре метров от меня, но неопределённый контур видит паучок, что тусуется на астрономической башне. Для его глаз это слишком большое расстояние, и точно понять, кто рядом, практически невозможно — я себя-то толком разглядеть не могу.       — Не хотела прерывать столь важную беседу, — с леди Малфой словно стекла невидимая плёнка.       — Неожиданно, — кивнул я в приветствии, отвернулся и вновь стал наблюдать за перемещениями волшебников, мелкими деталями их общения, вслушиваясь в звуки природы, шорох ветра, и в приносимые этим ветром кусочки разговоров и смеха.       — Что именно? — леди Малфой встала в полутора метрах от меня, устремив взгляд на горы.       — Я предполагал, что вы предпочтёте провести время с Драко.       — Это семейный момент, такой визит. Однако, мой муж слишком уж быстро перевёл встречу из семейной в деловую, собрав целый консилиум из товарищей Драко и парочки отцов. Их жены оказались слишком заняты и не пришли сегодня, а общаться с профессорами я не имею никакого желания.       Глянув одним глазком на эту действительно эффектную блондинку, заметил привычное нейтральное выражение лица и довольно цепкий взгляд, направленный на всё вокруг. Но были и нотки ностальгии, что неудивительно — леди Малфой, как и почти все из присутствующих здесь взрослых волшебников, потратили пять или семь лет своей жизни в Хогвартсе, захватив самый противоречивый и сложный её период, детство, юношество. Неудивительно, что этот замок вызывает те или иные воспоминания.       — И что вас привело именно сюда?       — Раньше, точно на том месте, где мы сейчас стоим, была небольшая каменная площадка. Естественного происхождения. После одного случая, она была разрушена заклинанием. До этого же, это было неплохим местом, чтобы осматривать замок и округу. Здесь были ещё небольшие кусты, насыпь. Было трудно подобраться сзади к этому месту. Сидя здесь, можно было ощутить себя, словно сидишь в засаде, всё видишь, всё знаешь, а тебя не видит никто.       — Хм-м… Похоже, у каждого волшебника есть своя увлекательная история о Хогвартсе, — улыбнулся я, не глядя на леди Малфой. — Так зачем вы здесь?       — Хм?       — Сходу я не вижу ни одной причины, чтобы мы вот так мило стояли на небольшом холмике у рощи, беседовали о былых деньках и смотрели на Хогвартс и просторы вокруг.       — Это так, — спокойно кивнула леди Малфой. — Я просто пришла на давно полюбившееся мне место, но оно оказалось занято. Однако, и лично к вам, мистер Грейнджер, у меня есть один вопрос, буквально не дающий покоя. Как вы отражаете шуточные невидимые проклятья?       — Нет ничего проще, — улыбнулся я и поднял руку ладонью вверх. — Ваши проклятья я ощущал на подлёте.       Сконцентрировавшись, создал визуальный эффект на основе Лю́моса — этакую овальную амёбу, что парила над рукой.       — Представьте, что это, — я кивнул на слегка светящуюся аморфную штуку размером с мячик, — энергетическая составляющая нашего тела. Не знаю, как её называют, и называют ли как-то вообще. Хотя, как мне кажется, правильнее было бы сказать, что наше тело есть материальное проявление этой энергии в материальном мире. Но, это частности…       Видя на лице леди Малфой лёгкое непонимание и несоответствие того, что она хотела услышать тому, что слышит, я решил перейти непосредственно к сути.       — Проклятие, — на основе всё того же Лю́моса, я создал крохотный красный шарик, который начал сближаться с желтоватой амёбой, — вторгается в энергетику и прорастает за счёт агрессивности своей.       Красная сфера «воткнулась» в амёбу и начала прорастать там, словно корни дерева.       — Вместе с этим, проклятье тем или иным образом влияет на энергетику, а через неё — на тело, поведение, образ мысли, и прочую деятельность тела. Ощутив те простенькие проклятья на подлёте, я перехватил их, правда, чуть-чуть они успели прорасти. Но я их попросту выдавил из своей энергетики и послал отправителю. Я даже не знал, что это были вы.       — Очень необычно, — улыбнулась леди Малфой, но улыбка была не искренняя.       Нет, она не скрывала за ней какой-то негатив, презрение или какие-то другие эмоции. Просто не искренне — возможно, она даже не хотела улыбаться. Эх, лицемерное общение высших кругов общества или тех, кто себя к ним причисляет заслуженно, или из заблуждений.       — Вы мне не верите?       — Подобное — слишком маловероятно для вас.       И понимай, как хочешь.       — Вы спросили — я ответил, — развеяв иллюзию, я вновь посмотрел вдаль.       — И вы ничуть не переживаете, мистер Грейнджер, что рассказываете такие секреты своих способностей, буквально, первой встречной?       — А особенно учитывая, — с ухмылкой я обернулся к леди Малфой, — происхождение и различные нюансы прошлого этой самой «первой встречной»? Ничуть. Я не делаю из подобного секретов. Если кому-то интересны нюансы колдовства, какие-то методики, которые вдруг знаю я, то я с удовольствием поделюсь.       — Это может оказаться очень недальновидной стратегией.       — Лучше, когда ты скрываешь, обманываешь, интригуешь, манипулируешь информацией в угоду себе?       — На подобном подходе держится власть и влияние в обществе волшебников, — судя по тону, это была констатация факта.       Резкий порыв холодного ветра изрядно нас потрепал, но закончился так же быстро, как и начался.       — Обман и ложь — прерогатива слабых и боязливых. Как маленький ребёнок невинно обманет родителя, опасаясь наказания. Как слабый обманет сильного, чтобы ввести его в заблуждение по той или иной причине. Как тот, что хранит знание, недоскажет или соврёт просящему, опасаясь, что просящий воспользуется знанием лучше хранящего.       — Вы считаете себя сильным, мистер Грейнджер? — леди Малфой даже чуть наклонила голову, а улыбка её была полна демонстративным любопытством и лёгкой насмешкой.       — Я к этому стремлюсь, — кивнул я. — Но я предпочитаю быть сильным среди сильных, а не среди слабаков, а учитывая, что сила волшебника идёт от ума — то не среди дураков. В том, чтобы быть сильнее слабака и дурака, нет ни достижения, ни чести, ни повода для радости или гордости. Если я рассказал вам этот свой маленький секрет, а вы, как волшебница, превзошли меня в использовании этого трюка, то это покажет моё недостаточное усердие.       — Интересная позиция. Но для тех, кто ищет силу и могущество, всегда остаётся Тёмная Магия. Не так ли?       — Знаете, — я улыбнулся, а очередной порыв холодного ветра немного подпортил настроение. — Предлагаю вернуться в замок. Погода перестала располагать к прогулкам.       Само собой я отставил локоть в сторону, предлагая леди опору в нелёгком путешествии по склонам близ Хогвартса. Разумеется, ей помощь была не нужна, но хороший тон пёр сам собой, словно отзеркаливая манерность того круга, в котором я общаюсь в данный момент.       Шаг за шагом, мы направились к замку.       — Не так давно, кажется, в прошлом году, — я продолжил так и не начавшийся ответ. — У меня состоялся один разговор. Мол, волшебники, как люди в целом, обладают крайне недостаточным умом, интеллектом, а мозг наш слаб, чтобы мы пользовались магией без всяких костылей типа палочки, сложных вычислений и формул, должных помочь нам претворить желаемое в действительное.       — Это крайне распространённая теория среди волшебников, — кивнула Нарцисса, когда мы прошли мимо разрозненной группы учеников с их родителями, при этом мы оба вежливо кивнули знакомым. — Хотя, правильнее было бы сказать, что эта теория даже имеет доказательства.       — Именно. Тёмная Магия в моём представлении — ещё один костыль. Использование негативных эмоций в колдовстве для его многопланового усиления — лёгкий путь, исключающий развитие волшебника, как существа. Как личность. Развитие живого организма. Лёгкий путь, вместо труда и саморазвития. Как мне кажется, это просто тупик.       — Тупик?       — Да…       Мы зашли во внутренний двор и двинулись по нему в холл.       — …У жизни, как процесса, есть лишь один смысл — постоянное развитие. Это является некоей самоцелью жизни вообще. Не именно моей, вашей, или любого другого волшебника вокруг нас, — я обвёл взглядом тех немногих, кто решил провести время во внутреннем дворе. — А глобально, как явления. Эволюция — инструмент, позволяющий появляться более развитым и приспособленным особям. Они, в свою очередь, являясь более развитыми, чем предыдущее поколение, лучше выживают, дают больше потомства. Более развитые в своём же поколении являются более сильными и получают, опять же, больше возможностей для размножения, передавая свои лучшие, только-только приобретённые превосходящие качества другим поколениям. Менее развитые или просто, несущие неудачные комбинации признаков и качеств, являются менее приспособленными, слабее, умирают или просто не получают возможность размножаться, тем самым, не передавая свои неудачные признаки следующим поколениям.       Мы зашли в холл, но тут волшебников было совсем немного, и все были слишком заняты общением друг с другом, чтобы обращать внимание хоть на что-то вокруг, потому мы без всяких проблем продолжили движение в сторону Большого Зала.       — Спасибо, конечно, за такое занятное объяснение принципов эволюции. Но какое отношение это имеет к Тёмной Магии? — леди Малфой ухмыльнулась прям очень ядовито, а я, похоже, совсем не воспринимаю подобное в негативном ключе, и даже наоборот — позитивно.       — Всё та же история о костылях. Волшебник, слабый сам по себе, используя Тёмную Магию, победил более развитого и талантливого, с лучшим набором признаков и качеств. Не важно, в каком смысле «победил», важен результат. А он, результат, прост — побеждённый на дне, и его набор удачных, превосходящих признаков не передастся следующим поколениям.       — То есть, он изолирован от возможности размножаться? — усмехнулась леди Малфой.       — Ну, мы же в социуме живём, — ухмыльнулся в ответ. — Даже на дне можно найти эту возможность. Но вот партнёр будет совсем не из лучших — они все там, ближе к вершине. Пока практикующий Тёмную Магию не «победил» их всех. Теперь, представляем, что это не единичный случай, а концепция общества, и получается, что появление сильного волшебника среди практиков Тёмной Магии является больше случайностью, чем природной закономерностью.       — Печальная картина вырисовывается, — продолжала усмехаться леди Малфой. — Как же тогда все эти волшебники вообще выживают?       — О, всё просто. Тому причиной само общество. Выживание отдельных особей уже давно перестало слишком сильно зависеть от признаков и качеств, от эволюции. Деньги, бизнес и прочее. Даже полного бесталанного идиота и тугодума, неспособного сообразить, за какой конец нужно брать волшебную палочку, можно рано или поздно обучить парочке простых действий. Выполняя эти действия, тугодум и идиот будет выполнять простую работу, получать галлеоны, сидеть по выходным в каком-нибудь Дырявом Котле и обсуждать тягости замера толщины стенок котлов с другими идиотами, и жаловаться, какие все вокруг идиоты, а он один — роза среди навоза.       Леди Малфой впервые улыбнулась более открыто, и даже немного посмеялась, прикрыв рот ладошкой.       — Ваши слова, мистер Грейнджер, напоминают слова моего отца. Правда, он аргументировал это сугубо несоблюдением чистокровных обычаев, но ваша теория куда более правдоподобна. Правда, в ней прослеживаются и довольно неприятные, и даже опасные для озвучивания в обществе, мнения.       — Так и есть. Мы, люди, хотим того или нет, являемся частью огромного и сложного природного механизма. Процессы, лежащие в основе нас, нашего развития, не терпят компромиссов. Это жестокая и неизменная правда. По крайней мере пока. Социум же может просто не принимать реалии, превозмогая их. Что-то из этого хорошо, а что-то плохо.       Мы почти дошли до Большого Зала, и я решил закругляться с этой темой для разговоров.       — У обычных людей, например, много различных социальных механизмов, мнений и прочего. Вот, к примеру, существует ряд врождённых заболеваний, негативно влияющих как на внешность, так и на умственные способности. По тем или иным нормам общества, таких людей стараются так или иначе вписать в это общество. Разумеется, они размножаются, распространяя и закрепляя не самые лучшие признаки и качества. Это же касается и медицины. Великое благо для человека, и не менее великое горе для биологического вида. Она позволяет сохранять жизни и здоровье особям с неудачными комбинациями признаков, нежизнеспособными комбинациями. Разумеется, это закрепляется в наследственности, накапливается. И мне, на самом деле, интересно, что произойдёт раньше — человечество научится корректировать свою наследственность, или выродится, превратившись в вид, способный выжить только обложившись «костылями» с ног до головы?       Именно на такой печальной ноте мы зашли в Большой Зал. За столами факультетов сидели некоторые из учеников в компании своих родителей, разговаривали и смеялись, или же очень серьёзно общались друг с другом. Кто-то стоял рядом, кто-то ходил туда-сюда. В общем, оживлённо, пусть и не особо многолюдно.       — Кстати, — я направился к столу Слизерина, заприметив за ним мистера Малфоя с сыном в компании других учеников и их родителей. — Раз ваша семья выразила желание посодействовать моему развитию, то я был бы благодарен знакомству с сильными волшебниками, не особо жадными до знаний. Именно волшебниками, а не любителями перетягивать министерское одеяло или попусту сотрясать воздух в бесконечных спорах в коридорах всё того же министерства.       — Хм… — леди Малфой глянула на меня с подозрением. — Так вы, мистер Грейнджер, поняли причину нашего общения?       — Мистер Малфой довольно бездарно провалил попытку под благовидным предлогом одолжить мне «знания». Логично предположить, что прекрасная леди куда лучше разговорит юнца.       — И как вы оцениваете успехи «прекрасной леди»?       — Восхищён. Но можно было и просто спросить. Предпочитаю честность на честность — так проще и эффективнее.       — Учту. Было приятно пообщаться, мистер Грейнджер…       Мы распрощались у стола слизеринцев, и если взрослые волшебники вообще не придали внимания происходящему, хотя скорее всего, попросту сделали вид, то вот ученики поглядывали с лёгким удивлением, подозрением и непониманием. Ещё бы — известные радикалы, и общаются с магглорождённым? Подозрительно!       Осмотрев Большой Зал и присутствующих здесь волшебников, я пришёл к выводу — тут делать мне решительно нечего. Вон, Гермиона, например, суетится с какой-то книжкой, и даже умудрилась заинтересовать чем-то близнецов Уизли — они сидели и читали. Вдумчиво. То есть, близнецы проигнорировали возможность пообщаться с семьёй и старшими братьями ради книжки? Неудивительно, что парочка учеников косятся на эту компанию с лютейшим недоверием и опасением.       И что делать?       В итоге, я практически весь день шлялся по замку, встречая тех или иных учеников с родителями. Разумеется, неоднократно я встречал и Авроров — некоторые даже были при исполнении, в красных мантиях, суровые и внимательные.       К нашим иностранным гостям тоже приехали родственники, пусть и лишь к единицам. Ну, хоть не только к чемпионам — уже хорошо. Вон, к Романовой приехали отец с матерью. Общение у них явно не особо клеилось, но в целом было всё вполне неплохо. Екатерина даже умудрилась выцепить меня в толпе и представила родителям, как талантливого дуэлянта, способного составить ей конкуренцию. Те посмотрели на меня, вынесли какое-то своё мнение, вежливо попрощались и отправились с дочерью дальше на прогулку, а судя по их лицам, когда я вновь их встретил через час, они умудрились и поссориться, и помириться.       Флёр носилась со своей мелкой сестричкой и родителями по всем окрестностям, весело что-то щебеча и показывая, напрочь игнорируя всех вокруг себя. Это было даже миленько, учитывая, что большую часть времени она ведёт себя как леди, а тут — самая типичная девчонка, радостная и восторженная.       В общем, я страдал от безделья, наблюдая за происходящим в замке, тем самым и отдыхая от учебного завала, организованного Снейпом и остальными преподавателями — никто не давал ученикам спуску.       Вечером, когда многие родители «улетели» по своим делам, а совсем немногие остались в гостинице Хогсмида, чтобы поприсутствовать завтра на состязании, или же поддержать своих детей-чемпионов, я встретил Седрика у дверей Большого Зала.       — Всё в силе?       — Разумеется, — кивнул он. — Пошли, ужин сейчас начнётся.       Это действительно было так, а Зал постепенно заполнялся учениками, умаявшимися за день как от общения с родителями, так и от постоянной беготни Хогвартс-Хогсмид.       — Гектор, — Джастин весело накладывал еду в свою тарелку. — А ты чем занимался?       — Бесцельно шлялся по замку, — я с не меньшим энтузиазмом «напал» на еду. — Ты?       — А, с парочкой ребят сидели в гостиной, играли в шахматы и плюй-камни. Ну, ещё пару журналов пролистали.       — Короче, тоже бездельничали.       — Ну а то! — хмыкнул он, и тут же немного погрустнел. — Моих-то родителей никто сюда не пригласит.       — Как и моих.       — Потому и спросил, — кивнул Джастин. — Ладно, дамы и господа. Приятного нам аппетита.       После сытного ужина, я встретился у входа гостиной с Седриком. Он огляделся по сторонам и кивнул мне следовать за ним. Через десяток метров мы зашли в неиспользуемый класс, что был напротив от того, где мы с ребятами обычно занимаемся магией. Обстановка тут была, как и везде — стулья, столы, доски и абсолютно голые стены без всякой индивидуальности. Похоже, каждый преподаватель оформляет используемые кабинеты так, как считает нужным, а по умолчанию они совершенно пусты, скучны и однообразны. Хотя, уверен, где-то есть специализированные классы, подразумевающие использование в качестве аудиторий только для одного единственного предмета.       Седрик подошёл к шкафу для книг, что стоял у стены, и вытащил из-за него большой чехол — круглый и плоский. В такой можно упаковать приличного размера хула-хуп, а судя по толщине — несколько. Положив чехол на одну из парт, Седрик быстро его открыл и достал на свет два кольца — красное и синее. Цвета были яркими и даже при плохом освещении их можно было бы легко разглядеть. Благо что сейчас свет в кабинете включен на максимум.       — Так, смотри, — Седрик положил красное кольцо на пол рядом с собой, и пошёл в другой конец класса, держа в руках синее. — Есть два кольца.       Седрик положил второе на пол и выпрямился, отряхнув руки.       — Для обучения аппарации нужно всё делать по простой схеме, — он подошёл ближе, объясняя. — Сам приём выполняется просто. Держишь в руках палочку. Точно представляешь место, в которое хочешь попасть. Важно представить не только его, но конкретно ту точку, в которую ты встанешь ногами.       — Понял.       — Как только представил, взмахни палочкой пошире, неважно как. Кажется, — Седрик задумался. — Ты говорил, что неплохо чувствуешь магию.       — Было дело.       — Взмах нужен, чтобы окутать себя своей магией через палочку.       — Логично.       — Сделаешь взмах. Следующая твоя задача — обернуться на пяточках на сто восемьдесят градусов, одновременно с этим произнося «Аппарейт».       — Усвоил.       — Для обучения это нужно делать из круга в круг. Стоишь в одном круге, и представляешь, как появишься в другом, при этом мысленно представляя обстановку и всё вокруг. Задача обучения — сделать первую удачную аппарацию и закрепить результат несколькими повторами. Этот навык отлично вбивается в сознание. Давай покажу.       Седрик зашёл внутрь красного круга, достал палочку и демонстративно сконцентрировался. Взмах рукой, начало движения на пяточках и:       — Аппарейт…       Последний слог улетел вместе с Седриком в пространственную воронку. Визуально казалось, будто человека реально засосало в воронку, исказив, как тряпку, исчезающую в каком-то унитазе — иначе и не сказать. Ровно в тот же миг Седрик появился в центре синего круга.       — Вот так вот, — с улыбкой кивнул он. — Давай. Теперь твоя очередь.       Седрик вышел из круга и отошёл на моё место, пока я заходил в красный.       — Готов?       — А чего нет-то… — улыбнулся я.       Быстро и качественно представив себе кабинет и пустой синий круг, пожелал оказаться там, представил его тем местом, где я появлюсь. Взмах палочкой, полностью окутал себя магией, начал движение на пяточке и произнёс:       — Аппарейт…       Как-то в прошлой жизни я, по настоянию друга, прыгнул с канатом с моста в обрыв. Канат, конечно, эластичный, но в момент его натяжения мне казалось, что из меня все внутренности вместе со скелетом вылетят по инерции. Тут было схожее ощущение, только тянули за центр живота, а вот куда — непонятно. Казалось, что во все стороны. Правильнее сказать, словно бы я резко начал уменьшаться, но всё содержимое тела по инерции стремилось остаться на месте и в итоге словно бы распирало.       Миг, и я стою в синем круге, смотрю на Седрика, а тот с улыбкой аплодирует.       — Прекрасно! — радовался он. — С первого раза. И никакого расщепа, оставленных конечностей или частичной аппарации.       — Хм? И ты не сказал о такой опасности?       — Ну, я же не инструктор, — пожал тот плечами, сохраняя на лице улыбку. — Слышал я… Или читал где? Не важно. В общем, что-то про «не думай о белой обезьяне».       — Я тоже такое слышал.       — Так вот, — продолжил мысль Седрик, сложив руки на груди. — Инструктора полчаса рассказывают о том, какие последствия могут быть при неправильной аппарации. Неудивительно, что первые попытки у всех провальные. Да и вообще, первая неудачная аппарация служит, словно бы, якорем — с каждой неудачной попыткой всё сложнее и сложнее переучиться на правильную.       — Хм… Ясно. Как говорится: «Я не знал, что тут можно помереть, потому и выжил».       — Ха-ха-ха, да, — посмеялся Седрик. — Как-то так. А теперь, то же самое, только в красный круг. Для закрепления.       И я повторил аппарацию по инструкции — пошла чуточку легче. Вообще, я точно помню то, как двигалась магия вокруг Седрика, когда он аппарировал передо мной летом. Сейчас же я на собственной шкуре прочувствовал нюансы и понял, какие визуальные образы нужно составлять. В принципе, всё в пределах ожидаемого, кроме лёгкой тошноты — вот она бесит.       Живот сильно забулькал и заурчал.       — Пройдёт, — отмахнулся Седрик, услышав это действо. — Вот повторишь десяток раз, и даже лёгкой тошноты не будет.       — Поверю на слово, — ухмыльнулся я и начал аппарировать из круга в круг, раз за разом.       Через двадцать минут — слишком уж увлёкся — Седрик остановил меня, и начал собирать круги, складывая их в чехол.       — Ну вот и всё, — подвёл итог староста, спрятав чехол за шкафом. — Теперь, по мелочам. Аппарация в Хогвартсе запрещена — это заложено в самом замке, а не просто «нельзя». Ну и, помни, когда будешь это делать вне Хогвартса — с тренировочными кольцами процесс существенно легче. Может показаться, что аппарация даётся очень тяжко и ты где-то ошибся, но это не так.       — Понял. Спасибо, Седрик.       — Да мелочь, — отмахнулся он, но протянутую руку пожал. — Я неплохо заработал, будучи посредником между тобой и близнецами. Кстати, об этом.       — Да?       — Ты не забыл, что я выпускаюсь в этом году?       — Действительно. Не забыл, но не учёл.       — Тебе, Гектор, нужно что-то придумать, чтобы выйти «на рынок» без меня. У меня есть мысль.       — Да? Рассказывай.       — Ну, я подам твою кандидатуру на рассмотрение в старосты, ты станешь старостой, и пользуясь этим статусом подойдёшь к близнецам. Типа, так и так, я теперь староста, а наш деятель хочет продолжить сотрудничество. Думаю, ни у кого мыслей не появится, что это ты.       — Даже учитывая мои успехи в колдовстве?       — Даже, — кивнул Седрик. — Я точно знаю, что в Хогвартсе нет книг по созданию артефактов — их просто неоткуда взять в стране. Не наше это, я же говорил уже. Скорее будут искать того, у кого есть связи с иностранцами-волшебниками, причём копать будут именно в Азию.       — Понятненько… Ладно, в любом случае, спасибо. Это полезный навык.       — Ещё бы!       На этом наш урок закончился, и мы отправились в гостиную. Лично я планировал посидеть с ребятами, поделать домашку — её никто не отменял. Однако, стоило только мне приземлиться в своё удобное кресло, поприветствовать однокурсников и открыть рюкзак, чтобы достать учебные принадлежности, как в гостиную зашла наш декан. По-доброму мне улыбнувшись, она подошла.       — Ребята, добрый вечер. Гектор, дорогуша, тебя вызывает директор.       — Да? Ну ладно, — пожал я плечами, закрыл рюкзак и перекинул через плечо, вставая с кресла.       Надеюсь, он рассмотрел уже мою кандидатуру на допуск к библиотеке. Сегодня, если слухи не врали, пока ученики гуляли тут и там со своими родителями, должен был состояться очередной педсовет — об этом говорил Седрик с другими выпускниками за завтраком. Что-то важное должны были обсудить, в том числе и допуск в запретную секцию для работ семикурсников по ЗоТИ. В основном, кстати, по этой теме только и ходят туда. Не зря же я разговаривал с каждым преподавателем о моей компетентности и адекватности. Вроде бы все только хвалить меня и могли.       Именно об этом я и думал по дороге в кабинет директора.       Горгульи в нише не было, и вход на винтовую лестницу был свободен. Быстренько поднявшись, я услышал тихие разговоры нескольких людей в кабинете. Мадам Спраут поднималась первой. Постучав, она открыла дверь.       — Директор, — сказала она. — Я привела мистера Грейнджера.       Мы зашли внутрь, а мадам Спраут отошла в сторону. Тут и министр, и другие директора, и Снейп.       — Ну и вот, — кивнул в мою сторону министр.       Краем глаза я отметил движение палочки сбоку. Спраут?       — Сом…       Чувства опасности не было, но его отлично симулировало сознание, проанализировав. Слишком расслабился. Вмиг раскочегарив всю доступную энергию, выпустил её, а затухающим сознанием хотел оказаться в другом месте для подготовки…              ***       Студенты с опаской прислушались к своим ощущениям. Многим показалось, что началось лёгкое землетрясение, но похоже, что это лишь игра воображения.              ***       Кабинет директора Хогвартса выглядел как после боестолкновения. Пожалуй, именно так можно охарактеризовать выбитые наружу окна, дымящиеся бумаги и книги, перевёрнутые шкафы и кресла. На стенах и мебели красовалась немыслимая чёрная дымящаяся паутина от мощных электрических дуг, что прошлись вокруг в дикой пляске.       Мадам Спраут отлетела к стене и сейчас находилась вниз головой в куче книг. Профессор Снейп с невозмутимым лицом смотрел на полностью дымящегося министра, лежащего на полу без сознания, а от костюма его остались лишь обгорелые лоскуты. Профессор думал: «Тушить, или не тушить — вот в чём вопрос». Каркаров успел неплохо защититься, вот только теперь он лысый, чумазый, со сгоревшим меховым рукавом на коричневой мантии. Всем стал очевиден и без того известный факт — за щетиной он прятал довольно неприятное и даже страшноватое лицо. Мадам Максим выглядела просто недовольной — с ней ничего не произошло.       Директор Дамблдор сидел в своём кресле. С невозмутимым видом он стряхнул со стола догоревшие остатки бумаг, и взглянул на бессознательного министра.       — А виновный, — заговорил он, привлекая к себе внимание, — всегда оказывается наказан. Говорил я, Корнелиус, давай по-человечески. Нет, сюрприз и приятную неожиданность подавай, чтобы похищенный ощутил всю гордость за честь участвовать в турнире.       — Директор, — Снейп прервал монолог Дамблдора. — Меня, безусловно, не побоюсь этого слова, радует текущее состояние неуважаемого министра магии, но есть куда более важный вопрос. Где мистер Грейнджер?       — Не беспокойся. Антиаппарационный барьер был пробит изнутри, и точка выхода тоже здесь же. Где-то внизу, на уровне подземелий. Фоукс…       Дамблдор обернулся к фениксу, невозмутимо сидящему на своей жёрдочке.       — Найди, пожалуйста, мистера Грейнджера.       — Курлык!       — Не хочешь? Но с ним всё в порядке?       — Курлык.       — Вот и славно.       — Дамбльдог… — Мадам Максим исказила фамилию директора во всех доступных ей слогах. — Но что делать с заложник? Месье Делакур-р дал понять, что не желает видеть милый Габр-ри́ в этой р-роли́…       — Мы, мадам Максим, отправимся на поиски мистера Грейнджера и, надеюсь, при повторной попытке сначала всё-таки поговорим, а потом будем колдовать. Надеюсь, наш почтенный министр магии изволит оставаться в бессознательном состоянии хотя бы до утра.       — Я передам ваши пожелания мадам Помфри, — кивнул Снейп, подхватывая магией тело Фаджа.       — Дерзкий мальчишка… — недовольно прошипел Каркаров, с недовольством стряхивая пепел от волос с головы.       — Игорь, — ухмыльнулся Дамблдор. — Тебе очень идёт новый образ. Знаешь, говорящий такой.       Дамблдор развернулся в кресле к разбитому окну и взглянул в ночное небо. Почему всегда всё так сложно?