Целитель

      «Ученикам запрещается ходить в урочное время в неопрятной школьной форме».       «Ученикам запрещается украшать, изменять крой и стилизовать стандартную школьную форму».       «Ученикам запрещено изменять список элементов гардероба, относящегося к школьной форме».       «Ученикам запрещено в любое время дня и ночи проявлять взаимоотношения, не установленные действующими правилами Хогвартса и директивами министерства магии Англии».       И таких вот «запрещается» становилось всё больше и больше. Амбридж лично следила за тем, чтобы всё выполнялось неукоснительно. Первую половину октября она делала это с большим энтузиазмом — взмахом палочки разнимала влюблённые парочки, которые могли как целоваться в коридоре, так и даже попросту держаться за руки. Или, например, при помощи бытовых чар одним взмахом палочки приводила неопрятную форму ученика в норму — сама заправлялась рубашка, застёгивалась верхняя пуговка и аккуратно затягивался галстук.       Но «инспектору» это дело быстро надоело, и она начала уже штрафовать, снимая баллы. Ближе к концу октября появилось объявление о наборе в Инспекционную Дружину Хогвартса. Судя по этому объявлению, тем, кто решит присоединиться к этой чудесной организации под руководством Амбридж, полагаются дополнительные баллы. Но вот же незадача — Амбридж насолила всем, в том числе и слизеринцам, банально закрыв Дуэльный Клуб. Да, лично она не закрывала это чудесное место, но вынудила Флитвика своими декретами. В общем, нет у неё поддержки в Хогвартсе, как я и просил многих, и это её бесит, раздражает, заставляет нервничать и злиться — это видно с каждым днём всё лучше и лучше в её словах и движениях.       Сама же обстановка в Хогвартсе… Ну, что я могу сказать? Она напряженная, и напряжение это растёт — ученики просто не готовы принять столь строгую дисциплину, правила, пусть даже далеко не каждый пользовался разными вольностями. Например, далеко не все обожают практические занятия, есть исключения, но даже они возмущены их отсутствием — и такое повсеместно.       Наш новообразованный клуб собирался один или два раза в неделю, и дела там шли вполне неплохо. Уизли продвигали свою «Забастовочную» продукцию — ходили в клубе и, по словам Гермионы, в гостиной факультета, таская туда-сюда ларцы и коробки, предлагая различные сладости с самыми разными эффектами. Разумеется, для каждого эффекта идёт в комплекте противоядие, да и предлагали не за бесплатно. Например, кровопролитные батончики, которые «проливают» на самом деле не кровь, всякие блевательные батончики, опухательные леденцы, языкораздувательный мармелад, лихорадочный леденец и прочую ерунду, позволяющую по тем или иным причинам прогулять урок-другой. Такие товары пользовались популярностью не только среди гриффиндорцев, хотя они относились к основной массе покупателей — дух явного бунтарства, именно такого вот, «на всю катушку», присутствовал только у них. Остальные ждали, когда уже чаша весов прегрешений Амбридж перевесит… Что бы там ни было на другой чаше, но перевесит, в общем.       Школьная жизнь вне переделов гостиной стала окончательно унылой — ученики делают вид, что подчинились, смирились, и следуют декретам, злясь всё сильнее. Но благодаря этой согласованной модели поведения вокруг не происходит вообще ничего явно. Но мои паучки, разбросанные по замку, позволяли знать кто, в каком количестве, где и когда собираются, как пытаются обезопасить свои места для маленьких групп от вторжения Амбридж, и чем они занимаются. Ничего предосудительного — в основном, ученики занимаются, тем, что им запрещено делать, либо же своими клубными увлечениями, не прошедшими «аттестацию» розовой жабы.       Так вот, занятия нашего Клуба Общепрактического Волшебства протекали довольно интересно, если наблюдать со стороны. То, что я заметил на первом занятии, оказалось отнюдь не обманом и не иллюзией — собравшиеся здесь ученики имели крайне скудное представление о боевом или условно боевом применении магии. Но это не показатель. Думается мне, что причина банальна — тем, кто имеет представление о такой магии, немного практикуется в ЗоТИ и каких-нибудь схожих по характеру дисциплинах, просто нет никакой необходимости посещать подобный клуб. Например, для меня, Драко, Дафны, да и самого Поттера. Тот, похоже, как для ученика, неплохо поднаторел в этой дисциплине за прошлый год, пока старался проследить за Каркаровым, попутно изучая магию ради этой цели, в том числе, и касательно защиты себя любимого. Однако, вместе с ним занимался и Рон, если верить их словам, но вот у него дела не очень.       В нашем КОВ-клубе уже к ноябрю наметились две быстро прогрессирующих кандидатуры. Хотя, наверное, всё же три. Гермиона, Джинни и странная белокурая девочка Луна Лавгуд. Касательно последней сразу хочется отметить, что у неё великолепно получается именно защитная магия, но всё, что так или иначе является атакующей, контратакующей или хоть как-нибудь взаимодействующей с другими волшебниками, хоть как-то наносящее вред — не её.       Джинни Уизли — огненно-рыжая девочка, в этом году в ускоренных темпах становящаяся похожа на девушку, а не на странное бесполое создание в юбке, но с красивым лицом. Она, как и легко было догадаться по общей черте всех Уизли, по лёгкости на подъём, вспыльчивости и моментальной отходчивости, пусть и с элементами злопамятности, легко и непринуждённо всё разрушает. Редукто, изученное членами клуба, довольно быстро стало её любимым заклинанием, а её исполнение этого заклинания является самым сильным среди всех нас, за исключением всё того же Драко, Дафны и меня. Но мы и не показываем максимум, всегда отрабатывая то, что говорит Поттер. Почему?       — Тебе не хочется показать что-то этакое? — спросил как-то Малфой, когда мы во время собрания клуба стояли у одного из книжных шкафов и читали интересную нам литературу. Дафна, кстати, тоже была рядом, изучая по книгам нюансы боевого применения зелий — от непосредственно целевого применения в виде зелья, до этаких гранат.       — А зачем? — не отвлекаясь от чтения, и сопоставляя в голове информацию из книги оной из сборной солянки от Снейпа по контрпроклятьям, ответил я. — Чтобы просто похвастаться? Типа, смотрите, чего могу, а вы — дно?       — Почему бы и нет? — с лёгкой усмешкой пожал плечами Малфой.       — Скажи, — Дафна оторвалась от чтения, глянув на Драко. — А зачем ты учишь всю эту боевую магию? Помнится, до того, как Гектор начал раскатывать тебя по дуэльному помосту раз за разом, ты даже не особо-то и думал о подобном.       Малфой явно не горел желанием отвечать, и я получил возможность пару секунд понаблюдать за кучей учеников, отрабатывающих в парах друг с другом поочерёдно безопасное для всех Разоружающее и Протего — сейчас черёд именно такой тренировки, а не повального изучения новых заклинаний, как любит Гермиона.       — Естественно, чтобы показать превосходство чистокровных.       — Ну, хоть что-то не меняется, — улыбнулся я. — Потому ты и удивляешься, почему я не пытаюсь показать своё превосходство среди тех, кто начал хоть как-то плотно изучать защитную и атакующую магию буквально месяц назад, да?       — Не понимаю. Почему бы не показать это превосходство?       — В этом нет смысла. Я изучал различную магию подобного рода не для превосходства…       — То-то ты меня то и дело подначивал недостаточностью моих навыков, — Малфой продолжал ухмыляться, хотя во взгляде читалось недовольство.       — Это всё игра, имеющая под собой смысл. Здесь же смысла не будет. Во-первых, пока что они всё делают правильно.       — Оно и видно.       — Ты не перебивай, а подумай. Они, все эти ребята, Поттер, Уизли и даже моя сестра, поставили себе цель — научиться защищаться, и сделать это в кратчайшие сроки. Как думаешь, какой способ лучший?       — Сразу и не скажешь, — Малфой задумался, или сделал такой вид.       — Я скажу — изучить базовые заклинания максимально широкого спектра применения, и сделать это на рефлекторном уровне, с небольшим налётом понимания. Вот, возьмём, например, Гермиону…       Мы посмотрели на мою сестрёнку, что активно обсуждала что-то с группой девочек, показывая жесты палочкой.       — Она знает целую кучу самых разных заклинаний и может их выполнить. Это отлично подходит для школы, для демонстрации, для экзаменов. Но подходит ли для боя? Когда счёт времени идёт на доли секунды. Что важнее — знать кучу защитных заклинаний, и в случае нападения на тебя, сначала понять, что в тебя летит, потом подобрать нужное заклинание, подходящее для защиты наилучшим образом?       — Звучит сомнительно, если честно. Мои наставники твердили, чтобы я отрабатывал одно и то же заклинание по паре сотен раз, при этом в меня кидали самые разные заклинания для стимула, — поёжился Драко.       — И правильно делали. Невербальное безжестовое заклинание летит до цели максимум секунду. По цвету и форме далеко не всегда можно понять, что именно в тебя летит. Попытка понять это и подобрать нужное заклинание — практически гарантированный путь в могилу. Ну или куда там тебя хочет загнать враг. Здесь нужны отработанные рефлексы, когда ты на один только намёк на угрозу, на начало формирования заклинания, уже ставишь Протего в той или иной его форме. В большинстве случаев это тебе поможет, а если враг хочет тебя убить — он в любом случае придумает такое заклинание, от которого ты не защитишься. Например, Авада.       — Думаешь, правильно, что они отрабатывают одно по одному, изредка разнообразя это дело?       — Да. Бой — не дуэль. Дуэль — битва умов. Бой — битва выучки, навыков, рефлексов. Чем больше ты знаешь заклинаний, просто знаешь, тем хуже тебе в бою — ты начинаешь выбирать. Но и в обратное скатываться не стоит — одно-два отработанных заклинания тоже не могут быть эффективными.       — Но ты ведь применял множество заклинаний, самых разных, — удивился некоей противоречивости моих слов поступкам, а Дафна просто покачала головой, уже зная ответ.       — Я просто могу очень быстро думать. Пока ты делаешь замах, я могу проанализировать возможные заклинания, которыми ты будешь атаковать, придумать себе план на ужин, представить, как пройдёт вечер в гостиной, просчитать в голове пару уравнений, накидать план на завтрашний день, а когда с твоей палочки наконец-то сорвётся заклинание, полностью изучить его, сопоставить с известной мне информацией, подобрать нужную защиту и создать её.       — Эх, — наигранно печально вздохнул Малфой. — Я-то думал, что твой секрет, Грейнджер, в многочисленных тайных тренировках.       — Они тоже играют свою роль, — улыбнулся я. — Не тайные, вполне явные, как я и говорил, по полтора-два часа в день. Но «корень зла» — в моих мозгах. Проще говоря, мне не нужно вбивать себе в голову заклинания до уровня рефлексов. Как бы ни сложилась ситуация, я попросту почти всегда успею её понять и принять нужные меры.       — Ты страшный враг, Гектор, — улыбнулась Дафна. — В прямом столкновении тебя просто невозможно «продавить».       — Только если знаниями. Кстати, как дела среди семей?       — Пока не ясно, — покачала головой девушка, вновь берясь за чтение. — Некоторые семьи уже дали «добро» через своих детей. Некоторые молчат.       — По крайней мере, — Драко тоже вернулся к чтению, — нет тех, кто поддерживает Амбридж в её начинаниях.       И это хорошо.       За день до первого матча по квиддичу в этом году, важному для гриффиндорцев и слизеринцев, ведь это игра между ними, вечными непримиримыми соперниками, я получил информацию о полной поддержке хоть сколько-нибудь влиятельных семей. Поддержки не меня, но возможного дела против Амбридж, а значит, и против Фаджа. Малфой, как и предлагал, смог через связи отца подключить к этому делу прессу, а точнее — непосредственно Скиттер. Эта дамочка за счёт всеобщего родительского недовольства, уже готова взять интервью непосредственно у Амелии Боунс касательно дела, и опубликовать материал ровно в день слушания. При этом руководство Пророка отнюдь не против — туда уже занесли небольшое «пожертвование».       Вот на фоне этой информации я объявил среди старост внеочередное собрание в пустом кабинете, состоявшееся вечером пятницы сразу после ужина.       Вновь, как и в первый раз, мы стояли в абсолютно пустой аудитории, глядя друг на друга.       — Итак, господа, — с улыбкой я оглядел всех присутствующих, и даже Рон Уизли, похоже, втянулся в роль старосты и перестал хотя бы частично отлынивать от своих обязанностей. — Я собрал всех вас для того, чтобы сказать — дело сдвинулось с мёртвой точки.       — А поподробнее? Если тебе не трудно, — Гермиона устало помассировала пальцем висок.       — У дела против Амбридж, которое готово в любой момент попасть на стол Визенгамота, есть всесторонняя поддержка значимых волшебников. Можно сказать, три четверти Визенгамота проголосуют нужным образом, а любители надавить на политиков иным образом уже стоят под дверью кабинета министра.       — Не нравится мне это, — Гермиона неодобряюще покачала головой, вызвав усмешки у Драко и Пэнси.       — Да вообще плевать на неё, — отмахнулся Малфой. — Грейнджер правильно говорил — от неё больше вреда, чем пользы. Не наша бы всешкольная договорённость, я бы может и вступил в этот её Патруль Нравов…       — Инспекционная Дружина, — Падма Патил поправила старосту Слизерина.       — Вообще без разницы.       — И что теперь? — Рон не особо понимал, а может просто не желал понимать.       — Теперь… — я выдержал небольшую драматическую паузу. — Теперь нам нужно согласие жертв Амбридж на дачу показаний под Веритасерумом для большей их ликвидности.       — Это будет непросто, — Пэнси покачала головой. — Многие боятся Веритасерума не просто так. Волшебник под действием этого зелья отвечает на любой услышанный вопрос. При некоторых обстоятельствах это может приводить к травмам мозга, трудно поддающимся лечению. Или психическим расстройствам.       — Потому составлением списка будет заниматься лично Амелия Боунс, — кивнул я, ведь Сьюзен этот вопрос уже решила, причём как-то мимоходом. — А дача показаний будет проходить «при закрытых дверях», так сказать.       — А директор такое разрешит? — Гольдштейн был заинтересован удивительно неподходящим для его факультета вопросом.       — Это всё можно провернуть тайно. Народ, — я посмотрел на каждого из присутствующих. — Ваша задача убедить жертв Амбридж на дачу показаний под Веритасерумом. У кого на факультете сколько накопилось таких ребят?       — Трое у нас, — Малфой сложил руки на груди. — Все с седьмого курса.       — Тоже трое, — кивнул Гольдштейн. — Шестой и седьмой курсы.       — У нас четверо, — Ханна, казалось, вспоминала, не напутала ли чего-то, поправив при этом прядь блондинистых волос, заправив её за ухо. — Да, четверо. Четвёртый, шестой и двое с седьмого.       Все уставились на Гермиону — на Рона надежды не было. Но именно в этом вопросе, когда Гермионе ответить было нечего, Рон улыбнулся.       — Шестеро. Даже тут мы всех уделали.       — Нашёл чем гордиться, — хмыкнула Пэнси.       — Че? — возмутился Рон. — Да это настоящие герои — добровольно нарвались на отработку к Амбридж, раскрутив её на нужное признание. Так что не надо тут, вот.       — Гриффиндорцы получили больше всех отработок, — Малфой откровенно издевался над своим рыжим коллегой. — Надо же, какая неожиданность?!       — Ты договоришься, вот честное слово, — набычился Рон, но быстро взял себя в руки. — Правда, на Веритасерум вряд ли согласятся, это да.       — А ты их спроси, — улыбнулся я. — «Че, струсили?»       — Мы не трусы! — возмутился Рон, и тут до него дошло, вызвав улыбку на лице, и он даже почесал голову. — А че, идея ведь, нечего сказать.       Итогом собрания было то, что все старосты согласились поговорить с жертвами Амбридж, и на этом мы разошлись.       Разговор… Был простой. Достаточно было подойти к Герберту и его однокурсникам, задав простой вопрос: «Показания под Веритасерумом дадите? Родители дадут добро?». Ответом было полное согласие, пусть и на разный манер высказанное.       А утром субботы, на завтраке, когда вся школа находилась в предвкушении предстоящего матча, а у некоторых игроков из сборных Гриффиндора и Слизерина даже кусок в горло не лез из-за напряжения, случилось важное событие.       Двери Большого Зала распахнулись, явив нам всем на обозрение процессию из большого числа волшебников во главе с Амелией Боунс — видел я эту даму как на колдофото, так и однажды на каникулах, когда она забирала Сьюзен из гостей у дома Финч-Флетчли. Несколько волшебников были в алых мантиях авроров, но большинство — в гражданской одежде. Среди них, как бельмо на глазу, несмотря на идеальное соответствие «обычному гражданину», был рослый такой дядька, плечистый, в деловом костюме и плотно запахнутом сером плаще, а на голове его была обычная шляпа. И вот глядя на него мне представлялся этакий Инспектор Гаджет на максималках — казалось, что, если он напряжет мышцы, одежда разлетится в стороны под подозрительно знакомый мотивчик с арабскими нюансами в нотах: «Ай-яй-яй-я-а-ай!».       Появление такой вот процессии, разумеется, привлекло внимание всех присутствующих в Большом Зале ребят, и некоторые даже повставали с мест, чтобы рассмотреть всё получше. Волшебники целеустремлённо двигались в сторону преподавательского стола, а стоило им подойти, как двое авроров в алых мантиях тут же взяли под арест недоумевающую Амбридж, а Амелия Бонус, скрывшись под чарами приватности, объясняла ситуацию важно покачивавшему головой Дамблдору. Занятно то, что ни один профессор даже не шелохнулся в попытках защитить «коллегу», а на лице Трелони вообще сверкала яркая улыбка. По губам профессора Прорицания можно было прочитать: «А я говорила, сука ты розовая».       Накинув на Амбридж чары заглушения, авроры увели вяло, но яро сопротивляющуюся дамочку прочь, а через пару минут с места встал Дамблдор.       — Дорогие мои ученики. По обстоятельствам непреодолимой силы, матч по квиддичу переносится на завтра, — тишина была ему ответом, но директор не собирался ждать, пока до учеников дойдёт смысл сказанного. — Те из вас, кого уважаемые авроры и сотрудники ДМП попросят пройти для дачи показаний — прошу вас следовать за ними. Уверяю, что вам ничего не грозит, а при даче показаний будут присутствовать как ваш декан, так и кто-то из вашей родни по возможности.       Директор сел на место, авроры и сотрудники ДМП отправились к столам каждого из факультетов, а зал буквально взорвался в негодовании, смешанном с непониманием. Конечно, некоторые догадывались, но сейчас мысли ребят были о квиддиче и о том, что будет матч только лишь завтра.       — Думаешь, — Джастин чуть наклонился в мою сторону. — Из этого что-то получится?       — Посмотрим, друг мой. Посмотрим.        ***       Как выяснилось, посмотреть было на что.       Правда, для этого пришлось воспользоваться паучками, предварительно засев в гостиной на своём кресле. Тот ещё наверное видок со стороны был — сижу весь такой, закинул ногу на ногу, подпёр рукой голову, и сижу, смотрю в пространство с задумчивым видом, аки правитель какой — осанка и определённая моторика из-за осколков эльфа и длительных тренировок дают о себе знать. Хм… Знали бы все вокруг, что во время таких вот «восседаний на троне» я получаю информацию со всего Хогвартса…       В общем, ситуация сложилась следующая. Из-за отмены игры по квиддичу, всем резко стало нечего делать, но при этом было жутко интересно, что происходит в замке, как проходит дача показаний в паре аудиторий, на время занятых аврорами, и что творится в покоях и кабинете Амбридж, куда в компании Амелии Боунс сопроводили эту розовую жабу для обыска имущества и прочих процедур. И если о даче показаний все рано или поздно всё узнают, ведь слухи имеют свойство разноситься быстрее скорости света, то вот об обыске…       Авроры завели Амбридж в кабинет и приступили к тщательному наведению хаоса, переворачивая всё вокруг под тщательным руководством мадам Боунс, и даже тарелки с котиками не избежали участи быть снятыми со стен и проверенными на самую различную магию.       Мадам Боунс махнула палочкой в сторону Амбридж, и, судя по результату, она сняла Силенцио.       — Что вы себе позволяете!!! — завопила пищащим голосом Амбридж, чуть ли не раздуваясь от гнева.       — Всё, что от нас требует наш долг, — невозмутимо ответила Боунс.       Всё-таки строгая она дама, а немного угловатые и острые черты лица вкупе с причёской в виде тугого пучка на затылке, лишь подчёркивали некую суровость и ощущение безысходности, должное появиться у задержанных. Однако Амбридж таким не проймёшь, да и она сейчас на взводе.       — Вы хотя бы понимаете, кого вы задерживаете, да ещё и в такой грубой форме?! — продолжала возмущаться Амбридж, растеряв всю свою напускную приторную дружелюбность. — Господин Корнелиус, на минутку, наш министр магии, просто так это дело не оставит!!!       На последнем слове она аж взвизгнула, доведя громкость и тон своего голоса чуть ли не до ультразвука.       Я сидел в кресле в гостиной, наблюдал за этой картиной от паучка и улыбался.       — К вашему сожалению, обвиняемая Амбридж, — Боунс даже ухмыльнулась, — ни вы, ни господин пока-ещё-министр Фадж не обладает ни дипломатическим иммунитетом, ни неприкосновенностью. И уж тем более не являетесь неподсудными.       — Это восстание против власти?! — взвизгнула Амбридж в очередной раз, но вырываться не пыталась — авроры крепко держали её за руки, и были готовы в любой момент применить магию.       — Отнюдь.       — Вы, — Амбридж повернула голову к одному аврору, взглянув снизу вверх, потом к другому. — Немедленно отпустите меня. Я — официальный представитель министра магии и министерства в целом! Если вы не подчинитесь, вылетите с работы с волчьим билетом — не успеете и «Люмос» сказать!       — Я бы на вашем месте побеспокоилась о том, что присутствующие здесь авроры и сотрудники ДМП так или иначе являются родственниками детей, которых вы подвергли пыткам и нанесли телесные волшебные травмы посредством Тёмной Магии.       Авроры подтверждающе кивнули, уставившись на Амбридж своим самым суровым взглядом, пока двое сотрудников ДМП продолжали обыск, наводя тем самым всё больший хаос в этом ужасном, приторно-розовом помещении.       — Также, — ухмылялась Боунс, — я рекомендую вам подумать о том, что вы будете говорить во время суда. Хотя, чего это я, в самом деле? Ведь мистер Скримджер уже подписал разрешение на допрос во время суда с применением Веритасерума. Погорячилась, можете не думать.       Один из сотрудников ДМП закончил с выворачиванием потрохов рабочего стола Амбридж.       — Мадам Боунс, — обратился он к главе ДМП.       — Да, Майерс? — обернулась она, не глядя взмахнув палочкой, запуская в Амбридж Силенцио.       — Вам следует взглянуть.       Мадам Боунс подошла к Майерсу, а тот указал на десятка два бережно сложенных писем, шкатулку с Кровавым Пером и пару небольших тёмно-зелёных пузатых флакончиков.       — Что здесь?       — Переписка с министром, если верить верхнему письму, — бодро ответил Майерс, и кивнул на шкатулку, при этом держа в руках палочку и явно порываясь что-то сделать. — Кровавое Перо. Нестандартное. Самодел. Не очень качественный Тёмный Артефакт. Ощущаются множественные следы применения.       — Что в склянках?       — Тяжело сказать сразу, — чуть усомнился в своих словах Майерс. — Учитывая крайне малый объём одной единицы, отсутствие запаха, прозрачность и, наверняка, отсутствие вкуса, готов поспорить, что это либо Веритасерум, либо напиток Живой Смерти. Я не могу придумать применение последнему в пределах школы, разве что Амбридж хочет убить тут всех. А вот первое…       — Прекрасно, — кивнула Боунс. — Подготовьте улики. Этого, вкупе с заявлениями, медицинскими освидетельствованиями и показаний пострадавших с Веритасерумом будет достаточно.       Краем глаза я заметил, как в гостиную вернулся Герберт. Оборвав связь с паучком, я обратился к парню:       — Ты быстро.       — А? — он глянул на меня. — Да. Сейчас давали показания быстро. Похоже, тянуть с судом не собираются. Показания под Веритасерумом будем давать уже там. Они даже уже взяли разрешение у родителей и обговорили вопросы. Я и не думал, что ДМП может работать так быстро.       Герберт быстрым шагом пошёл в мужское крыло, а буквально через пару секунд, не успел я обратно подключиться к интересующим меня паучкам, в гостиную зашла мадам Спраут.       — Мистер Грейнджер, — обратилась она ко мне без привычной лёгкой и доброй улыбки, но с беспокойством на лице. — Собирайтесь. Через час нам нужно быть в министерстве.       — Что-то случилось? — поинтересовался я, вставая с кресла.       — Мисс Аббот и вы, как старосты, будете присутствовать и свидетельствовать по делу.       — Ясно. Сколько у меня времени?       — Не больше двадцати минут. Ещё по самому министерству блуждать придётся.       Кивнув, я отправился в свою комнату чтобы переодеться в свой костюм из чудо-ткани, придав всему комплекту строгий вид — черно-синяя деловая тройка и тёмно-синяя строгая мантия по фигуре. Почему? Ну так официальному мероприятию — подобающий наряд.       Через семь минут я спустился в гостиную. Учеников здесь поприбавилось, все что-то обсуждали или разговаривали с мадам Спраут, а рядом с ней стояла Ханна. Как и я, она предпочла строгое длинное чёрное платье и такую же строгую и столь же чёрную мантию.       — Я готов.       — Хорошо, мистер Грейнджер.       Мадам Спраут развернулась, и будучи явно задумчивой, поспешила покинуть гостиную даже не глядя, идём ли мы с Ханной за ней. Мы шли, чего уж тут. Практически молча мы проделали путь до кабинета директора, но перед самой нишей, в которой не было сейчас гаргульи, лишь винтовая лестница наверх, декан заговорила.       — Постарайтесь отвечать честно, без утаек, — важным и обеспокоенным тоном говорила она, немного суетливо поправляя рукава мантии, шляпку, под которой почти полностью прятались кудри с частой проседью. — Не давайте повод применить к вам Веритасерум, ведь вопросы не оговорены, а импровизация в этом деле — не лучшее решение.       — А как же разрешение от родителей или опекунов? — тут же спросила Ханна, когда мы уже начали подниматься по лестнице.       — Ваш официальный представитель, мисс Аббот, и без того будет присутствовать в составе Визенгамота полного собрания. А ваш, мистер Грейнджер…       Мадам Спраут остановилась на секунду, и обернулась ко мне практически на пороге кабинета.       — …В подобных вопросах, это директор Дамблдор, под чьей ответственностью вы и находитесь на протяжении учебного года. Не думаю, что он будет против, если вам нечего скрывать касательно дела.       — Нечего, мэм, — кивнул я, и мы зашли в кабинет.       Директор, как и всегда, сидел за своим столом. Откинувшись на спинку довольно жесткого, но удобного на вид кресла, он смотрел на остальных деканов и старост — толпа собралась немаленькая.       — А, Помона, вы вовремя, — скупо улыбнулся он. — Теперь, полагаю, вы можете отправляться.       Глянув на других старост и деканов, среди которых лишь немногие сохраняли каменное лицо и спокойствие, мы подошли к ним, а Снейп, как тот, кто желал покинуть этот кабинет как можно скорее, взял пригоршню летучего пороха с подставки рядом с камином, кинул в пламя, и оно стало зелёным.       — Алгоритм всем известен, смею надеяться, — сухо и тихо заговорил Снейп.       — Не стоит настолько принижать умственные способности собравшихся, Северус, — отчитала его МакГонагалл.       — Предпочту быть уверенным в результате. Адрес: «Атриум министерства магии».       Он первым зашёл в камин и чётко, спокойно произнёс:       — Атриум министерства магии.       Бросив остатки летучего пороха под ноги, Снейп исчез в зелёном пламенном вихре. Следующим отправились Драко с Пэнси, потом кроха-профессор, Флитвик, с Энтони и Падмой, следом МакГонагалл со своими подопечными, и только после этого — мы.       Миг переноса, и вот мы уже выходим посреди огромного и протяженного зала, заполненного спешащими волшебниками всех мастей. Под крайне высокими арочными сводами сновали туда-сюда бумажные самолётики. Вдоль стен тянулись, казалось, бесконечные ряды каминов с золотой отделкой, смотрящейся ярко и вычурно на фоне чёрных стен и тёмного паркета под ногами. Во всей этой толпе был оплот спокойствия в лице ожидавших нашего появления трёх деканов других факультетов, к которым мы и подошли. Ученики же… Мои сверстники с большим энтузиазмом осматривали всё вокруг. Только Драко, Пэнси и Ханна старались выглядеть максимально спокойно, словно поход в министерство, и уж тем более на заседание Визенгамота ради рассмотрения удивительно быстро добравшегося до них судебного разбирательства — обычное, наскучившее и совершенно неинтересное дело.       — Куда дальше? — тут же задал я вопрос, непроизвольно беря на себя бремя лидерства среди сверстников.       Подобный маневр сами по себе выполнили МакГонагалл и Снейп, в жестах, движениях, в уверенности которых так и читалось что-то такое.       — Следуйте за нами, — коротко бросила МакГонагалл, но голос её был прекрасно слышен в общем гуле, гомоне разговоров и шуршаний одежд других волшебников.       Она со Снейпом, словно ледокол, уверенно повела нас сквозь ряды волшебников в одной ей известном направлении. Мы всё шли, а огромный коридор с каминами, как и занятые волшебники, всё не кончались и не кончались. То и дело камины озаряли зелёными всполохами всё вокруг, но вообще никто из присутствующих, в том числе и мы, и глазом не повели.       Вот мы миновали огромный зал, в стенах которого словно однотипные башенки, плотно пристроенные друг к другу, росли вверх на десяток, а порой и больше, этажей, окна офисов — там горел мягкий желтый свет. Мы прошли мимо одного фонтана с золотыми статуями разных волшебных животных, мимо другого, уже с волшебницей, и оказались в другом зале — в точной копии первого, только статуи в очередных фонтанах были другие. Ещё пара минут, и мы наконец пришли в небольшое, по сравнению с залами, помещение. Оно было тупиковым и заканчивалось стеной полумесяцем, а там, в чёрной каменной стене, были кабинки лифтов. Расположены они были настолько близко друг к другу, насколько вообще было возможно, а вместо привычных мне глухих дверей там были чёрные решётки, раздвигающиеся в стороны.       К счастью, все мы не могли влезть в один лифт даже при желании, а потому разбились на две группы — с нами, с мадам Спраут и Ханной, отправились МакГонагалл с Роном и Гермионой.       — Как думаете, — по-заговорщически тихо заговорил Рон. — Чего там будет?       — Суд будет, мистер Уизли, — строго ответила МакГонагалл. — Не отвлекайте остальных от размышлений своими вопросами.       — Извините… — повинился рыжий.       Лифт ехал вниз. Похоже, мы под землёй. Хотя, почему я сомневаюсь, когда так это и есть?       — Я немного волнуюсь, — тихо пожаловалась стоящая рядом Гермиона, немного нервно поправив прядь волос. — Мне кажется, что я неуместно одета.       — Хм? — взглянув на сестрёнку, убедился, что пусть на ней и джинсы, тонкая водолазка и осеннее полупальто, выглядела она вполне опрятно.       — Смотря с какой стороны посмотреть, — улыбнулся я ободряюще и, кажется, это помогло.       — Ваш брат прав, мисс Грейнджер, — не оборачиваясь, продолжая стоять спиной к нам и лицом к лифту, кивнула МакГонагалл. — Но, с другой стороны, вам не помешало бы проникнуться большим уважением к стилю одежды, предполагаемой к ношению уважающими себя волшебниками.       Лифт остановился, решётки разъехались в стороны, и мы вышли в очередной зал с чёрной плиткой на стенах и неярким, но более чем достаточным голубоватым освещением. Рядом с нами из такого же лифта вышли профессора Снейп и Флитвик со своими подопечными.       — Не будем задерживаться, — сухо заговорил Снейп, а в пустом зале — никого кроме нашей группы здесь не было — его голос разнёсся тусклым эхом.       Пройдя буквально пару коридоров, мы дошли до большого открытого зала. В глаза бросался гладкий до зеркальности каменный пол со сложным геометрическим рисунком, уходящие вверх ряды амфитеатра, трибуна председателя и десятка полтора волшебников в чёрных мантиях и с ромбовидными головными уборами. Пока что, судя по всему, здесь собрались ещё не все.       — За мной, — коротко бросил Снейп, и мы последовали за ним на совсем другие места, более скромные, больше даже похожие на трибуны — просто лавки амфитеатром.       Там, на этих лавках, уже сидели несколько волшебников в разных одеждах, оживлённо, но тихо что-то обсуждая. Рассевшись по местам, мы стали ждать.       Довольно быстро зал начал заполняться волшебниками. Одни из них поднимались на места к своим коллегам — они были одеты столь же строго и мрачно, представители Визенгамота. Другие же занимали места среди зрителей, свидетелей и прочих «остальных». Вот начали подтягиваться «жертвы» из числа учеников — они прибивались поближе к нам.       Вскоре оказались заняты все места для членов Визенгамота — пятьдесят немолодых, а порой и откровенно дряхлых волшебников. Рядом с трибуной председателя, исполняющего обязанности просто «ведущего» в случае судебного слушания, была трибуна поменьше. За ней, за второй трибуной, стоял крайне серьёзного вида тщедушный волшебник с лицом самой настоящей канцелярской крысы — щепетильно раскладывал бумаги, готовил письменные принадлежности и старался при этом выглядеть чрезвычайно важно. Не иначе как секретарь.       В зал зашёл знакомый мне мистер Крауч. Как и прежде, он носил свой строгий тёмный деловой костюм в полосочку, рукава и края брюк которого выглядывали из-за плотно запахнутой чёрной мантии с белой оторочкой. Быстрым шагом мистер Крауч дошёл до трибуны председателя и занял за ней место, глянув на бумаги перед ним. Ровно в этот же момент зашла Амелия Боунс и ещё один волшебник, выглядящий столь же серьёзно, как и Крауч, и даже придерживавшийся такого же стиля в одежде, разве что волосы его были волнистые, без седины и свисали до плеч. Они заняли места за спиной Крауча.       Именно в этот момент стихли разговоры. Краем глаза я отметил присутствие среди зрителей мистера Малфоя — яркое пятно его платиновых волос на фоне чёрных одежд довольно трудно пропустить мимо взгляда. Не менее ярко, но всё-таки в куда более деловом стиле, чем во время Турнира, была одета Скиттер, притаившаяся на самых верхних рядах. Похоже, все действительно в сборе.       — Итак, — Крауч стукнул молотком, призывая к тишине и порядку. — Слушание от пятого ноября тысяча девятьсот девяносто пятого года по делу о применении тёмной магии объявляю открытым. Введите обвиняемую.       Как только Крауч произнёс эти слова, посреди зала, на просторном свободном пятаке, где как раз и был сложный геометрический рисунок на полу, появился один стул с высокой прямой спинкой и кандалами в области лодыжек и кистей рук. В зал вошли двое авроров в алых мантиях, ведя под руки Амбридж. Сейчас она была не столь агрессивно настроена, да и вообще выглядела как-то непривычно бледной.       Её усадили за стул, кандалы на котором тут же закрылись, лишая розовую жабу свободы движения.       — Обвиняемая Долорес Джейн Амбридж. Вам вменяется создание Тёмного Артефакта с функцией причинения физического и морального вреда использующему его волшебнику. Вам вменяется использование этого артефакта на несовершеннолетних учениках Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Вам вменяется использование ваших должностных полномочий в целях принуждения учеников к самоистязанию Тёмной Магией.       Крауч читал всё с листа и с каждым словом пусть немного, но удивлялся всё больше.       — Обвиняемая, — он посмотрел на Амбридж, выглядящую теперь откровенно загнанной. — Вам есть что сказать относительно выдвинутых вам обвинений?       — Это… — голос её дрогнул, — это всё поклёп.       — Что-то более весомое? Нет? — Крауч опустил взгляд в бумаги. — Итак. К делу прилагаются… Протоколы опроса свидетелей. Результаты медицинской экспертизы сразу после получения травм посредством обозначенного выше Тёмного Артефакта… Вот, самодельное Кровавое Перо. Улики прилагаются к делу…       Крауч посмотрел на секретаря, и тот с важным видом передал ему контейнер. Крауч открыл его и продемонстрировал всем это самое перо, а следом и маленькие пузатые флаконы с Веритасерумом.       — Флаконы с использовавшимся Веритасерумом прилагаются, — резюмировал Крауч, положив всё обратно и вернувшись к бумагам. — Результаты анализа Пера и количества зелья… Прилагаются.       Похоже, он даже был не в курсе дела, но очень чётко и быстро ориентировался прямо на ходу — сказывается практика той же самой работы во время противостояния с Тёмным Лордом.       — Итак, — продолжил говорить Крауч, читая и тут же анализируя содержимое документов. — Анализ подтвердил, что Кровавое Перо, изъятое у Долорес Джейн Амбридж, является некачественным, но сильным Тёмным Артефактом кустарного производства. Также анализ подтвердил его многократное, больше сорока раз…       На этой цифре зал возмущённо загудел, а Крауч тут же ударил пару раз молотком.       — Тишина! Больше сорока раз, применение данного артефакта в течение последнего месяца…       — Когда она успевала-то? — сидевшая рядом Гермиона тихо прошептала, склонившись немного ко мне, а лицо её выражало лёгкий шок. — Кошмар.       — …Учитывая свидетельские показания, прецедентов было больше. Анализ остатков Веритасерума во флаконах, изъятых у Долорес Джейн Амбридж, показал отсутствие девяти капель, что соразмерно трём полноценным его применениям или девяти — в лёгкой форме без потери самосознания допрашиваемого.       Крауч взмахнул палочкой, а на столах перед членами Визенгамота появилось по увесистой стопке бумаг.       — Уважаемые члены Визенгамота могут ознакомиться с материалами дела.       Всего восемь человек из пятидесяти решили так и поступить, начав быстро, но вдумчиво изучать бумаги. Остальные либо проигнорировали факт их появления, либо же быстро проходились по ним беглым взглядом.       Крауч выдержал паузу буквально в минуту, позволяя желавшим ознакомиться с документами, а в это время зрители и прочие «непричастные» к непосредственному делопроизводству тихо зашептались, обсуждая услышанное.       — Итак, — стукнул молотком Крауч. — Вопрос к уважаемым членам Визенгамота — мы будем проводить повторный опрос свидетелей под Веритасерумом для окончательного выяснения подробностей?       Десяток секунд совещания, и слово взял волшебник, чудом ещё не рассыпавшийся песком от старости, вот только голос его был громким и ясным.       — Мы выбрали вслепую несколько свидетелей, которых можно опросить подобным образом. Вот имена… — волшебник передал список Краучу. — Так же хотелось бы слышать слова некоторых старост факультетов.       Все свидетели, как я понимаю, уже присутствовали в зале, сидя на местах для зрителей.       — Герберт Флит, — назвал имя нашего теперь уже загонщика Крауч, а внизу, на просторном пятаке, появился ещё один стул, только в этот раз без кандалов.       Герберт, сидевший где-то сбоку от меня, быстро и уверенно спустился с трибун и сел на стул. Один из авроров, до этого момента стоявший в стороне, принёс небольшой круглый столик с двумя стаканами воды и двумя флакончиками.       — Герберт Флит, — Крауч внимательно посмотрел на парня, от чего тот слегка вздрогнул. — Сейчас вам дадут стакан с водой, в которой растворят три капли Веритасерума. После того, как вы выпьете раствор, вам будет задан ряд вопросов. Не пытайтесь осознать, что именно вы отвечаете, не пытайтесь препятствовать ответу. Вам всё ясно?       — Да, сэр, — кивнул Герберт.       Аврор отмерил три капли зелья и подал стакан с получившимся раствором парню. Тот взял его, выдохнул и быстро выпил залпом. Буквально пара секунд, и Герберт стал выглядеть так, словно попал под Империо — вид глупый, безэмоциональный, отстранённый. Крауч взмахнул палочкой, и я увидел, как вокруг Герберта и мистера Крауча появились на миг купола какой-то защиты, тут же исчезнувшие.       — Одностороннее заглушение, — пояснила мне Гермиона тихим-тихим шепотом. — Я читала, что так волшебники могут говорить друг с другом, и слышать будут только друг друга, но их будут слышать все.       Назначение и смысл подобных манипуляций стали мне ясны, ведь под Веритасерумом волшебник ответит на любой вопрос, который ему зададут. Однако, неправильно заданный вопрос может капитально заклинить мозг, а если он касается какой-то информации, хранящейся, например, под Непреложным Обетом, то волшебник может быть и ответит, что вряд ли, но его может капитально переклинить или даже убить.       — Ваше полное имя?       — Герберт Джонатан Флит.       — Обучаетесь ли вы в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс?       — Да.       — На каком курсе?       — Седьмой.       — Проверка окончена. Герберт Джонатан Флит, заставляла ли вас Долорес Амбридж использовать представленное ранее Кровавое Перо?       — Да.       — Во время его использования вы получали усиливающуюся травму руки?       — Да.       — Действовали ли вы по своей воле, используя это перо?       — Нет.       — Кто вас заставил это сделать?       — Долорес Джейн Амбридж, — похоже, полное имя не пролетело мимо сознания нашего загонщика.       — Она заставила вас использовать представленное ранее Кровавое Перо под предлогом отработки?       — Да.       — Вы проходили медицинское освидетельствование у медиведьмы Хогвартса, Поппи Помфри?       — Да.       — Какую степень тяжести полученных вами травм из-за использования Кровавого Пера зафиксировала Поппи Помфри?       — Травмы от Тёмной Магии средней степени тяжести с ментальным принуждением второго класса.       — Допрос окончен.       Аврор сделал другой раствор в новом стакане и подал его Герберту.       — Выпейте, — сказал Крауч, и Герберт тут же залпом выпил стакан.       Пара секунд, и взгляд парня прояснился, стал осмысленным, а лицо перестало походить на восковую маску.       — Можете занять своё место среди свидетелей, — кивнул ему Крауч.       — Сэр, — кивнул в ответ Герберт и быстро вернулся к нам, получив пару подбадривающих хлопков по спине от других «жертв» с нашего факультета.       Точно так же проходил опрос других свидетелей, и заняло это без малого пятнадцать минут.       — Гектор Эрих Грейнджер.       Крауч назвал моё имя. Забавно, но моё второе имя, данное в честь кого-то по материнской линии, использовалось так редко, что я даже забыл о его наличии. Ну, не забыл, но как-то не сопоставлял «Эрих» со мной.       Встав с места, я спустился вниз и занял место свидетеля.       — Представьтесь, — Крауч смотрел на меня своим пронзительным взглядом, но это лишь заставило меня приосаниться, начав держаться ещё более уверенно и свободно.       — Гектор Эрих Грейнджер, ученик пятого курса Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, староста факультета Хаффлпафф.       — Скажите, мистер Грейнджер, вы подозревали о том, какую именно деятельность проводит подсудимая в стенах школы?       — Догадывался, сэр, — кивнул я. — Практически в первый же день мне довелось во время патрулирования повстречать одного ученика, возвращавшегося с отработок. Судя по его отсутствию здесь, он пожелал остаться неназванным.       — Несмотря на его желание, — строго заговорил Крауч, — вам придётся назвать его имя.       — Гарри Поттер, — пожал я плечами.       Подобная информация вызвала возмущение среди присутствующих, пусть часть недовольных и делала это явно наигранно.       — Тишина! — стукнул молотком Крауч. — Продолжайте.       — Я заметил следы травмы на его руке и настоял на том, чтобы он показал мне руку. Мне показалось странным, что парень до крови порезал себе руку, выцарапав там слова, потому я применил пару диагностических чар. Выявил следы Тёмной Магии. Выяснил причины появления подобных травм.       — И даже не отправили пострадавшего в больничное крыло.       — Ему пятнадцать лет, сэр, — я улыбнулся уголком губ. — Если мистер Поттер за пять лет обучения не усвоил, что при получении травм нужно обратиться к нашей медиведьме - это сугубо его личные проблемы.       — То есть, вы в самом начале учебного года знали о том, что Долорес Джейн Амбридж применяет Тёмную Магию, Тёмный Артефакт в качестве наказания, буквально для пытки? И при этом не сообщили в Департамент Магического Правопорядка или Аврорат?       — Да, — невозмутимо кивнул я. — Долорес Амбридж неоднократно заявляла, что действует в школе сугубо с одобрения самого министра, по его наставлению и с его всеобщего одобрения. Многие тонкости законов мне пока ещё неизвестны, и я посчитал куда более эффективным проведение профилактической беседы с факультетом.       — На тему?       — Не нарываться, а если уж нарвался — немедленно идти в больничное крыло для оказания помощи. Помимо прочего я считаю важным уточнить, что даже пожелай я отправить заявление в Аврорат или ДМП, мне бы это не удалось. Долорес Амбридж каким-то образом блокировала нежелательную ей переписку учеников как с родителями, так и с кем бы то ни было ещё. Да и как я уже сказал, я посчитал неуместным писать заявление, ведь Амбридж действовала сугубо с разрешения министра Фаджа и при полной его поддержке любых её действий.       — В этом мы ещё разберёмся. Свободны, — Крауч стукнул молотком, а я отправился на своё место.       — Сдал Гаричку с потрохами, — Ханна с улыбкой прошептала.       — А нечего прятаться, когда мы тут всем фронтом идём против супостата.       Заседание продолжилось, и теперь вызвали Малфоя. Ох и разошёлся же Драко. Соловьём пел о том, какие бесчинства творила Амбридж, как всех принуждала к содействию, а в случае отказа — провоцировала на отработки, где нещадно пытала. В общем, все увидели сходство Драко с Люциусом — тоже тот ещё любитель почесать языком.       Самое забавное началось тогда, когда пришла пора допрашивать Амбридж. Она даже посопротивлялась попыткам влить в неё Веритасерум — то ли от страха, то ли ещё что, но не в этом суть. Она признала всё. Вообще всё. Более того, она заверила всех, что ненавидит детей, и если бы для достижения целей пришлось бы использовать Круциатус — она бы без сомнений использовала его. Именно на этой великолепной ноте в зал ворвался всклокоченный Фадж, растерявший размеренность и важность.       — Что здесь происходит?! Почему без моего ведома? — возмущался он, а увидев Амбридж на стуле для обвиняемых, одновременно и сбледнул, и возмутился. — На каком основании ты, Бартемиус, занимаешь моё место?       — Вы, Корнелиус Фадж, — Крауч смотрел на министра столь же строго и сердито, как и на Амбридж. — Временно отстранены от исполнения обязанностей на посту Верховного Чародея Визенгамота в связи с личной заинтересованностью в текущем деле. Сами знаете, таков закон.       — Закон можно и изменить, Бартемиус, — прошипел бледный Фадж. — Я здесь Министр Магии!       Взглянув на Скиттер, я лишь улыбнулся — эта белокурая дамочка строчила строки в блокноте сама, за её спиной скрипело самопишущее перо, оставляя записи на парящем в воздухе ещё одном блокноте, а сама репортёрша даже высунула от усердия язык, то и дело стреляя горящим взглядом то на одного волшебника, то на другого. Думается мне, вся желтая пресса Англии уже сегодня вечером будет пестреть яркими заголовками её статей.       — Вы, верно, забыли, — нахмурился Крауч, — что это выборная должность. Как можно изменить законы, так можно сместить и министра. А теперь либо займите место среди зрителей, либо покиньте зал Визенгамота.       — Я этого так не оставлю! — погрозил Фадж, резко развернулся и пошёл прочь.       Ухмыльнувшись, я тихо прошептал, чтобы услышали лишь те, кто рядом:       — Амбридж точно так и сказала.       Когда бывшая профессор Амбридж выпила противоядие от Веритасерума и вернула себе контроль над мыслями и телом, то сбледнула пуще прежнего и, казалось, вот-вот картинно потеряет сознание. А может быть и вполне натурально — кто знает этих людей, немного шизанутых, с тонкой душевной организацией?       — Итак, — продолжил Крауч. — Время вынести решение по делу о Тёмной Магии и прочим преступлениям против волшебников. Уважаемые члены Визенгамота. Кто за то, чтобы признать Долорес Джейн Амбридж виновной по всем пунктам?       Практически все подняли свои руки, а я с трудом подавил улыбку.       — Кто против?       Ни одной руки.       — Большинством голосов членов Визенгамота полного собрания принято решение признать Долорес Джейн Амбридж по вменённым ей обвинениям виновной по всем пунктам и приговорить к заключению в Азкабане на срок в один год. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.       Крауч стукнул молотком, подводя черту под заседанием. Засверкали вспышки колдокамер, запечатлевающих момент шока на лице Амбридж, всеобщие улыбки собравшихся — никто не сочувствовал этой дамочке — и то, как Авроры уводят норовящую потерять сознание Амбридж прочь.       Ученики, зрители и деканы начали вставать с мест, потихоньку двигаясь на выход. Как только мы покинули зал, я заметил, что многие взрослые предпочли пообщаться друг с другом, отойдя в сторонку, но наши деканы не давали нам особой возможности расслабиться, ведя в сторону лифтов. Краем сознания я отмечал, что запрыгнувший в волосы Амбридж паучок исправно передаёт информацию. Какую? К примеру, о том, что Фадж перехватил конвой чтобы обмолвиться парой слов. Каких? «Я что-нибудь придумаю, ты главное молчи». Разумеется, что после такой фразы я постараюсь сделать так, чтобы паучок ни за что не потерял их из виду.       Уже находясь в лифте и выслушивая радостные мысли вслух в исполнении Уизли, я размышлял о том, кого поставят на должность преподавателя по ЗоТИ? Что будет с нашим клубом? Да и вообще… Такой ход не может не ударить по Фаджу, хотя тот выкрутится, разумеется. Но вот кто и как воспользуется предоставившейся возможностью подгадить действующему министру — вот в чём вопрос.