Целитель

      Четвёртое июля. Такой же обычный день, как и все остальные. Правда, это мой день рождения, но меня не особо тянет его праздновать, да и немногие знают об этой дате. Блин, да я как Гермиона в этом плане. Сестрёнка тоже никому в школе особо и не говорила, что у неё день рождение в сентябре, да и не празднует особо.       Однако утром, после своих физических упражнений на заднем дворе и прочих сопутствующих мероприятий типа того же душа, я обнаружил внизу, в столовой, семейное собрание вокруг тортика. Без лишних украшательств, без пафоса.       — Всё-таки от поздравлений мне не отвертеться, — улыбнулся я, взглянув на свой, в принципе, домашний наряд из простых штанов да футболки. — А я не при параде.       — Да ладно тебе, — улыбнулись родители. — Мы уже поняли, что ты, как и Гермиона, не особо жалуешь подобные праздники.       — Есть такое, — я сел за стол.       — Но без небольшой формальности тоже никуда, так уж в доме заведено, — улыбалась мама. — Так что, с днём рождения.       — Выпьем же чаю! — Гермиона с плохо скрываемым предвкушением взглянула на тортик.       — Ага-ага, — покивал я, начав резать торт, — время без пяти минут пить чай.       После небольшого чаепития в мирной семейной обстановке, нами было решено съездить в Лондон, в торговый центр, и прикупить мне всякого необходимого. Мои попытки показать самостоятельность, обеспечив финансовый вопрос закупок претерпели полное фиаско перед неизменным аргументом родителей:       — Нам не нужны деньги своих детей для реализации своих капризов, — говорил отец.       — Но вы ведь мне хотите что-то купить.       — Но ведь это мы хотим, а не ты. И не только тебе, но и Гермионе.       Так мы всей семьёй и отправились в Лондон по магазинам. Можно, конечно, и в Кроули всё купить, но такой подход не воодушевляет родителей, которые в Лондоне бывают лишь по делам да ради нечастых личных увеселений. А тут такой шикарный повод пройтись вообще везде — нельзя упускать! В общем, практически до обеда, до времени встречи с Дафной, я с семьёй провели в забеге по магазинам. Родители развлекали себя тем, что всячески наряжали меня, или по крайней мере пытались. Гермиона думала, что мне это доставляет неудобство и по-родственному так радовалась, мол: «Не мне одной страдать».       Особо забавным в Гермионе я нахожу её истовое отрицание некоторых «типично женских» ценностей. Например, всё та же одежда. Сестрёнка под предлогом практичности обожает надевать различный унисекс, постоянно пытается, зачастую удачно благодаря оценке собственных сил, выглядеть самостоятельной и самодостаточной… А вот различные «девичьи» ценности или что-то мягко-ванильно-романтичное она пытается пресекать на корню, но только если успеет поймать эти свои настроения за хвост. Вопрос лишь в том — кому и что он пытается доказать? Учитывая её идеальную память и довольно неплохо варящие мозги — доказывает что-то она только себе самой.       К обеду я был вынужден оставить компанию суетных родственников и отправиться на встречу с Дафной. Правда, отец предложил подвезти меня до Дырявого Котла просто потому что мы были рядом от паба. Но мне кажется, что родителям просто интересно, что это за «Дафна» такая, и они надеются, что мы выйдем в немагическую часть Лондона. Это, конечно, не точно, но вполне имеет место быть.       Отец припарковал Рэнджик через дорогу от Дырявого Котла.       — Вот и приехали, — он повернулся к нам с Гермионой, сидящим сзади.       — Спасибо, конечно, — я поправил рукава лёгкой летней тканевой курточки тёмно-синего цвета, подтянул лямку рюкзака и взглянул на родителей. — Но это было не обязательно. Я мог бы и просто телепортироваться.       — Но так ведь не интересно?       — Зато вы могли бы больше времени потратить на Миону.       — Меня?       — А то больно ты довольная была сегодня, что не тебя наряжают во всякое.       — Эм…       — Отличная идея, — улыбнулась нам мама с переднего сиденья.       — Но… — Гермиона на краткий миг выглядела загнанным зверьком. — У меня всё есть, мне ничего не надо…       — Но ты же ведь не хочешь расстроить родителей? — улыбнулся я и поспешил покинуть машину, махнув на прощание.       — Засада… — донесся до меня голос сестрёнки.       Посмотрев по сторонам и убедившись в отсутствии машин, я лёгким шагом перешёл дорогу и зашёл в наш волшебный паб.       Неизменно мрачная атмосфера средневековой таверны, небольшое количество отдельно сидящих за столиками волшебников, попивавших чай или что покрепче. Некоторые же заскочили сюда на обед, или же просто поделиться слухами и своими личными страданиями. Забавно было то, что на фоне всеобщей мрачности на Косой Аллее и непосредственно в Дырявом Котле, волшебники на фоне этой мрачности стали выглядеть приличнее и опрятнее. А учитывая, что это в основном одни и те же волшебники, что годами толком не следили за собой, спихивая всё на какие-то свои причины, возникают два закономерных вопроса — по какому поводу «парад», и откуда деньги?       Но, честно говоря, мне совершенно плевать на успехи этих людей. По-хорошему, мне вообще на многое плевать, хотя стоило бы больше… вдохновляться жизнью, так сказать. Наверное. А может быть и нет. Нового для себя в этом плане я вряд ли открою, а многие развлечения юности — пустая трата времени ради того, чтобы потешить центр удовольствия мозга и посодействовать гормональным взрывам, которые в моём случае сильно стабилизированы, а взросление проходит плавно, без всяких скачков химии в теле.       Пройдя мимо барной стойки и вежливо кивнув бессменному бармену Тому, я направился на задний двор паба, а уже оттуда — на Косую Аллею.       Мрачно. Слишком мрачно. Тут гулять не тянет совсем. Может стоит пройтись по улице мощным таким Патронусом, чтобы навеять не это серое мрачное уныние, а что-то хорошее?       Оглядевшись, я двинулся по улице к кафе Фортескью. Не было нужды привычно лавировать среди волшебников — их было немного. Цветастые одежды самых разных стилей и фасонов не радовали глаз, попутно вгоняя в смятение — все одевались консервативно и практично.       Зайдя в кафе, тут же заприметил Дафну за одним из столиков. Девушка явно поддалась общему мрачному тренду, хотя и раньше не была замечена в ношении ярких и броских цветов. Платье и мантия тёмных оттенков синего, распущенные чёрные волосы, чашечка чая в руке.       — Привет, — я с улыбкой на лице подсел за её столик. — Отлично выглядишь, впрочем, как и всегда.       — Спасибо, — с улыбкой кивнула Дафна. — Ты, я вижу, одет сегодня как обычный человек.       — Да. С семьёй ездили за покупками. Одежда входит в их число.       — Не наблюдала за тобой ранее стремление к смене одежды. Хотя, в своеобразном чувстве стиля тебе не откажешь.       — Что-то не так с моим чувством стиля?       — Наоборот. Может быть я и не особо интересуюсь модой и одеждами, но некоторое понимание привили родители. Мода изменчива. Классика — вечна.       — Согласен, — не мог я не согласиться с этим утверждением, ибо верным оно было во всех мирах и временах, где жили мои осколки. — Потому я и предпочитаю тёмно-синие цвета, костюмы или как минимум что-то, перекликающиеся с костюмами.       Моя новая курточка, например, довольно строго дизайна, без всяких следов модных нынче веяний. Одежда — вообще не то, за чем действительно стоит следить в плане стилей и дизайнов. В идеале она должна нравиться тебе, соответствовать твоим представлениям, и даже если в итоге получится наряд безумного шляпника, то ты будешь смотреться в нём органично. Ну и конечно же есть ещё один немаловажный фактор — красивый и здоровый человек смотрится органично в чём угодно. Больного же, а от того и страшного, крайне тяжело исправить одеждой.       — Куда-то не туда мои мысли потекли от разговора об одежде, — улыбнулся я и закал чашечку чая с почти не сладкими пирожными, а десерт, разумеется, мороженое. — Надеюсь, ты не против немного перекусить. Путешествия по Лондону с семьёй — довольно изматывающее дело.       — Специально не обедала, чтобы составить тебе компанию, — кивнула Дафна. — Знала, что ты захочешь перекусить.       Вскоре нам подали заказ. За чаем и пирожными мы обсуждали разговаривали на различные отвлечённые темы, будь то ситуация вокруг или слух об очередной выходке тех или иных волшебников.       — Вижу, Пэнси решила провести время с твоей сестрой?       — А ты внимателен, — с лёгкой ноткой насмешки Дафна спрятала улыбку за чашечкой чая. — Да, она решила остаться с Асторией дома. Они удивительно ладят друг с другом. Это даже вызывает лёгкую… ревность.       — Ревность?       — Да. Причём я сама понять не могу, кого к кому, — Дафна задумчиво взглянула в окно кафе, но не увидев там, на серых улицах ровным счётом ничего, за что мог бы зацепиться взгляд, вновь посмотрела на меня. — То ли сестру к лучшей подруге, то ли лучшую подругу к сестре.       — Может быть, всё сразу?       — Хм? — Дафна задумалась, взяв чашечку обеими руками. — В таком ключе я об этом не думала.       После перекуса мы покинули кафе Фортескью, вот только мрачность Косой Аллеи напрочь убивала всё хорошее настроение.       — На других улицах не лучше, — отметила Дафна, когда мы проходили мимо лавки Олливандера.       — Реальная угроза нависла над нашей прогулкой. Может быть тогда в обычный Лондон, раз на магических улочках можно разве что скончаться от уныния?       — Можно, но разве я одета подходящим образом?       Взглянув ещё раз на Дафну, я нашёл лишь один элемент одежды, не соответствующий понятию «обычный» — мантия. Но учитывая, что она выполнена на французский манер, приталенная, по фигуре, и вообще, больше похожа на тончайшее пальто или накидку, то проблем нет и в этом плане.       — Я же уже говорил, кажется, что даже просто опрятная одежда будет выглядеть вполне нормально в обычном мире. Поверь на слово — там чудиков ничуть не меньше, и даже если мы будем выделяться, всем, в основном, будет плевать. Но можно просто снять мантию. Или вообще скрыться под магглоотталкивающими.       — Действительно, — согласилась Дафна, разгладив несуществующие складки на рукавах. — Слишком привычно думать так, как… как принято думать. Пойдём?       Улыбнувшись, Дафна взяла меня за руку, и мы пошли к Дырявому Котлу. Вот только не дошли.       — Гектор! — эти два голоса можно узнать где и когда угодно.       У магазина близнецов, пока ещё закрытого и не готового принимать посетителей, стояли, собственно, сами близнецы с огромными коробками в руках. Не было похоже, что коробки тяжелые — наверняка на них чары облегчения веса или нечто подобное.       — Привет, парни, — махнул я им свободной рукой и глянул на Дафну, — Подойдём?       — Почему бы и нет. Это, кажется, всяко интересней, чем идти по этим унылым улочкам.       Пока мы шли тот десяток метров, что разделял нас с близнецами, они поставили коробки на порог и обернулись к нам. Выглядели они… абсолютно одинаково в своих коричневых костюмах. Если раньше они целенаправленно вносили в свои образы детали, по которым их можно было узнать, а потом, когда люди привыкали, «менялись» нюансами в образах, то теперь, похоже, у них новое кредо — абсолютная идентичность.       — Привет-привет, голубки, — протянул руку Фред, затем Джордж, а я, разумеется, пожал их. — Прогуливаетесь по этим мрачным каменным улочкам?       Дафну они тоже поприветствовали, хоть и лишь кивками.       — Как фамильярно, — Дафна по привычке надела маску безэмоциональности, но не на сто процентов — где-то на семьдесят, так что без особого труда можно было разглядеть лёгкую ехидную ухмылку.       — Нас не проведёшь, — близнецы улыбались, но говорил только Фред. — Мы видим потенциальных покупателей насквозь…       — …иначе бы нам плохо пришлось…       — …и если бы юная леди относилась к подобному и в самом деле негативно…       — …мы бы вели себя сугубо в рамках этикета.       — Как вас, оболтусов, вообще терпят с этой манерой речи, — не скрывая улыбки покачал я головой.       — А как ты всё время знаешь, кто из нас Фред, а кто Джордж? — вопрос Фреда был риторическим, и я на него уже отвечал не раз — чувствую.       — Чувствую, — всё же ответил я, а сами близнецы одновременно со мной сказали: «Чувствует». — А вы сами себе грузчики, я погляжу?       — Так камин только завтра подключат к сети, — посетовал Джордж. — С этими бюрократическими проволочками повеситься можно. Ещё и всеобщее напряжение, в министерстве все заняты больше обычного.       — Так аппарировали бы, — не поняла проблемы Дафна.       — Нет уж, спасибо, — близнецы замотали головами и переглянулись, — смерти нашей они хотят.       — Не тянете? — ухмылка вылезла на моё лицо.       — Тянуть-то тянем, — ответил Джордж. — Вот только грузы большие, тяжеленные, всё магическое по самое не балуйся. Лично я не горю желанием увидеть по прибытию содержимое коробки вместо своих внутренностей.       — Ты, кстати, — Фред подался вперёд. — Заглядывай, перетрём делишки наши.       — Так может сейчас зайдём? Заодно и похвастаетесь.       — Э-нет, брат-магнат, наш магазин — произведение искусства!..       — …одно дело приглашать партнёра на разговор…       — …другое дело — показывать неоконченное произведение девушкам…       — …друзьям…       — …друзьям девушек…       — …девушками друзей…       — …родителям своим или друзей…       — …и уж тем более родителям девушек.       — В общем, только будучи один могу я заглянуть в вашу святая святых, так?       — Без обид, — вновь синхронно ответили они, взглянув на Дафну, а мысль продолжил Джордж. — Но как только всё будет готово — милости просим в качестве первых, эксклюзивных посетителей.       — А чего вы, кстати, сами-то всё таскаете? — взгляд мой упал на коробки на крыльце магазина. — У вас же дома есть один бездельник? Взяли бы разнорабочим на время стройки, заодно и денег бы Рон подзаработал.       Близнецы переглянулись и без злобы, с юмором произнесли.       — Он думает, что самый умный, — и обернулись к нам, но заговорил лишь Фред, — Рончик — неисправимый лентяй и увалень. Его может заставить работать только мама, и то под страхом лишения провианта…       — …а сам-то он провиант добыть не сможет, — закончил мысль Джордж. — Мы пытались, деньги предлагали, но ему лениво, видите ли, журналы сами себя не почитают, квиддич сам себя не поиграет…       — …тем более он, типа, тренируется с Джинни. Ну ничего, попросит скидку. По-братски.       Близнецы коварно улыбнулись.       — Я-то думал вы над ним подшучивать любите.       — А ведь и вправду, — маска Дафны изменилась на коварно улыбающуюся, отражающую лишь часть истинных её мыслей. В такие вот моменты понимаешь, к насколько «ближнему кругу» тебя причисляет человек, и это подкупает. — Некоторые случаи стали легендами всей школы.       — Сам виноват, — пожал плечами Фред. — Но мы решили, что прикалываться над ним смысла больше нет. Он от жадности своей и лени будет просить скидку на наши товары обязательно. Вот тут мы и отыграемся за его полнейшее нежелание помочь.       — Ладно бы за просто так просили! — возмутился Джордж. — В общем, никто нам не помогает, кроме мамы. Но её помощь намного важнее. Кто ещё может приготовить самые лучшие домашние блюда?       — Кстати, Гектор, — Фред с куда более серьёзным лицом подошёл ближе, а Джордж наколдовал невидимый и не искажающий пространство купол чар приватности. — Есть важная инфа.       — Внимательно слушаю, — я тоже перешёл на серьёзный лад.       — Из надёжного источника, сам знаешь откуда…       Я кивнул.       — …нам известно кое-что очень важное. Сам-Знаешь-Кто пытается «взять» министра и министерство шантажом.       — Какого рода?       — Просто. Либо Крауч складывает полномочия в пользу Сам-Знаешь-Кого и распускает весь свой аппарат так же в пользу его сторонников, либо Сам-Знаешь-Кто и Пожиратели Смерти начнут массово убивать магглов.       — Массово? — я непроизвольно нахмурился. — Известны предполагаемые масштабы, или места?       — Ничего сказать нельзя, — покачал головой Фред. — Весь Аврорат и ДМП с ног сбились в поисках Сам-Знаешь-Кого и… и вообще всех! Оборотни, великаны, дементоры, всякая мелкая нечисть — все, как в воду канули.       — Говорят, — в разговор вступил Джордж, — что дементоры ещё хоть немного себя проявляют, но без смертей. То тут полетают, наведут уныние, то там. Чарли, брат наш…       Близнецы явно хотели что-то объяснить, но я помню Чарли.       — Помню. Магозоолог, в Румынском драконьем заповеднике работает.       — Да, точно, — одновременно кивнули близнецы, но мысль продолжил тот, кто начал — Джордж, — Он пишет, что, учитывая огромную популяцию дементоров и массовые плохие настроения, вечно плохую погоду, они явно размножаются. Туман нынче на островах необычный. Нужно опасаться тумана и быть наготове. И вообще…       — Да, верно говорите — и вообще, — согласился я. — Я передам своим товарищам, кто в обычном мире живёт. Крауч ни за что не сдаст позиции перед Тёмным Лордом. А Тёмный Лорд не обесценит своё слово. Это… проблемно. Как давно Тёмный Лорд выдвинул такой ультиматум, и почему никто ничего не знает?       — Как давно? — близнецы переглянулись.       Дафна чуть крепче сжала мою руку, выказывая поддержку. Мило, хоть я в этом и не нуждаюсь. Но тут важен сам факт, как мне кажется.       — Узнали мы сегодня, — Джордж задумчиво потёр подбородок. — Информатор узнал вчера. Вчера же информация пошла от министра Крауча. Если представить, что Сам-Знаешь-Кто проворачивает свои делишки ночью…       — Ясно. Не думаю, что Тёмный Лорд даст времени на размышление больше недели.       — Почему ты так думаешь? — Дафна повернула ко мне голову и взглянула в глаза.       Близнецы тоже были заинтересованы ответом на этот вопрос.       — Я бы не дал больше. Ладно парни, не будем вас больше задерживать. Я постараюсь заглянуть к вам на днях, — похлопав подвернувшегося под руку Фреда по плечу, я с Дафной пошёл к Дырявому котлу. — И обязательно пишите, как будете готовы открыться. Мы придём со сладостями и чаем.       — Может вискарик? — крикнул вслед Фред.       — Не, не люблю туманить разум.       Когда мы отошли на пару метров, Дафна спросила:       — Я знаю, почему я не люблю «туманить разум». А твои причины?       — Всё, что я имею, получено с его помощью. Да чего уж тут — я жив благодаря ему. Обесценивать его, напиваясь — не лучшая форма благодарности самому себе.       Дырявый Котёл встретил нас небольшим запустением. Время обеда прошло, завсегдатаи отправились по своим делам, и лишь немногие постояльцы — на втором и третьем этажах есть комнаты для аренды — сидели за отдельными столиками занимаясь своими делами. Бармен даже не посмотрел толком в нашу сторону, и тем более стал спрашивать, куда и зачем мы идём, так что вышли мы в обычный Лондон без каких-либо проблем.       — Уехали, — тихо констатировал я факт, не найдя взглядом машину родителей через дорогу.       — Кто?       — Родители с сестрой. Они вызвались меня подвезти сюда, хотя в этом не было никакого смысла. Я даже подумал, что они надеялись увидеть тебя. Больно уж им интересно, что это за Дафна такая, о которой я то и дело упоминаю, и которую не очень любит моя сестра.       — Да? — хитро улыбнулась девушка, мельком глядя на магазины в первых этажах домов. — Значит, ты часто упоминаешь обо мне при родителях?       — Спрашивают — я говорю. А Гермиона дуется.       — Ну, когда у неё будет парень, ты тоже будешь не на седьмом небе от счастья. Я вот даже представить не могу себе, что буду делать, когда у Астории появится молодой человек, — Дафна выглядела задумчивой, но одновременно с тем улыбалась как-то маниакально.       — Конец ему придёт, судя по твоему лицу.       — Не исключено.       Отодвинув неуместные сейчас мысли о всяких угрозах, в который раз похвалив себя за то, что выдал родителям и Гермионе всю мыслимую защиту, я отправился с Дафной на прогулку по городу, попутно радуясь тому, что она пусть и верхами, но знакома с обычным миром, вопреки расхожему мнению об осведомлённости волшебников касательно этих вопросов.        ***       Куда стоит пойти гулять по Лондону? Тяжело сделать выбор, когда тебе самому-то не особо интересно всё вокруг. Вместе с осколками пришли и образы, смутное понимание тех или иных вопросов, вещей, явлений. Смутное, но достаточное, чтобы погасить поверхностный интерес. К чему интерес? К моде, или технологиям, или ярким краскам каких-нибудь клубов там, не тянет за новыми впечатлениями обычной жизни, хотя тут я немного лукавлю — в кино бы я сходил. Лет через двадцать — если ради картинки, а ради сюжета… Хотя, уже сейчас есть интересные фильмы.       Гуляя по Лондону, от улочки к улочке, от одного магазинчика к другому, я краем глаза наблюдал за тем, к чему Дафна испытывает наибольший интерес. Или хотя бы просто испытывает его. Таких вещей в обычном мире было не так уж и много, ведь девушка, пусть и волшебница из потомственной семьи, живёт практически на окраине обычного городка, и в целом многое видела. Может она и не понимает различных бытовых нюансов, но на уровне концепции понимает многое — это я заметил ещё в прошлую прогулку по обычному городу.       Но магазины… Для девушек это в той или иной мере всегда интересно. Да и для парней, признаться честно, тоже, просто категории интересов разные. Просто «особи мужского пола», и я в том числе, не склонны к пустым шатаниям, целенаправленно идя туда, куда надо, если вопрос касается магазинов. Единственное, что может сбить нас с маршрута — магазин, занимающийся продажей того, чем мы увлекаемся сильнее прочего. Интерес девушек же зачастую намного шире: «Ой, а тут что? А там? А тут вещи странные, смотри. А тут безделушки. А там новый магазин, нужно посмотреть. А там, вон, «то», а тут вот «это». Я всё хочу, мне всё здесь надо».       Так вот мы и гуляли по городу, и даже добрались до довольно большого торгово-развлекательного центра. Вот уже в таких местах Дафна выглядела действительно удивлённой, с интересом поглядывая не столько по витринам бутиков и прилавкам, сколько в целом на объёмы… да вообще всего.       — Одно дело — иметь представление, понимать в мыслях, — говорила она, когда мы присели отдохнуть с напитками в руках у фонтана в холле торгового центра, — а другое — видеть своими глазами.       — Например?       — Например, просто количество людей. Вот умом ты понимаешь, что обычных людей очень-очень много, понимаешь, насколько велики цифры населения в большом городе — спасибо всяким географическим энциклопедиям в Хогвартсе…       — Да, меня тоже радует наполненность нашей обители знаний.       — Во-от. А другое — видеть эти нескончаемые огромные толпы людей, — Дафна обвела взглядом эти самые толпы, хаотично перемещающиеся по центру. — Или взять хотя бы тот продуктовый магазин.       — Супермаркет.       — Супер-не-супер, но площади огромные, — улыбнулась Дафна. — Просто тонны еды в одном месте!       Благодаря простеньким чарам отвлечения внимания, никто из проходящих мимо людей не заметит наши разговоры и не обратит на нас внимания, но при этом и не врежется в нас или не посчитает, что на нашем месте никого нет — хорошие чары. Под такими можно легко перебегать дорогу, и никто тебя не собьёт. Странный эффект — ты видишь человека, осознаёшь его присутствие, существование, его действия, но при этом и не видишь.       — Ну, это просто большой магазин. Их множество в городе. А про количество небольших, сравнимых с привычными нам по Косой Аллее — вообще не пересчитать.       — Об этом я и говорю. На одной только площади того супермаркета без труда поместятся все магазины и лавки Косой Аллеи, Лютного и соседних улочек, как и мелкие фирмы, — Дафна задумчиво сделала глоток фруктового напитка, потянув тот через трубочку. — Просто…       — Магазины, лавочки и фирмы на Косой Аллее и соседних улочках полностью перекрывают нужды всего магического населения страны?       — Да! Именно так. И всё это умещается просто в большом продуктовом магазине у обычных людей.       — Ну, не в простом, — я улыбнулся, покачав картонный стакан в руке. — Всё же, Лондон — столица. Самое большое население в стране. А подобные магазины — самые большие. Понимаешь, обычные люди не обладают такой самодостаточностью, какой могут обладать волшебники.       — Могут? — Дафна зацепилась за это слово, взглянув на меня с ухмылкой.       Шум торгового центра совершенно не мешал спокойно общаться, хотя какофония звуков была та ещё.       — Да, могут. Обычным людям приходиться фокусироваться на одном двух родах деятельности, и этой деятельностью зарабатывать деньги. И уже за деньги снабжать себя и семью. То есть, тот подход, который среди волшебников используются более-менее состоятельные, а остальные в той или иной мере обеспечивают себя магией… В общем, этот подход является чуть ли не единственным возможным для многих обычных людей.       — А как же деревни и мелкие города? Я сама видела, как люди выращивают что-то для себя. Огороды там, сады, животных разводят.       — Я тебе больше скажу — это доступно далеко не всем. Конечно, есть такие места, где без такого вот домашнего хозяйства никак, но если мы рассматриваем города, где живёт большая часть населения, то подобный подход почти неуместен. А число людей, живущих в городах, стремительно растёт. В начале века, например, около десяти процентов населения Земли жили в городах. Сейчас — должно быть около сорока. А еда…       Задумавшись на миг, я тоже обвёл взглядом толпы людей вокруг.       — В производстве еды задействованы огромные мощности. Людей становится больше, натурального продукта меньше. Но это всё лирика. У волшебников таких проблем нет. Правда, и мощных производств у нас нет, насколько я знаю. Так, ручной труд.       — Думаю, — Дафна на миг стала серьёзной, важно кивнув своим мыслям. — Дело в спросе. Нам не нужны такие объёмы продукции. Ты знаешь, сколько семей занимаются производством продуктов?       Дафна взглянула на меня с вопросом во взгляде, без шуточек и подколов.       — Читал о нескольких, самых значимых.       — Я имею в виду, на продажу. Двенадцать, Гектор. Двенадцать семей и штат наёмных волшебников. А продукция продаётся в трёх магазинах. Три небольших магазина, в которых под одной крышей торгуют все эти семьи. Чтобы не создавать лишнюю конкуренцию, каждая занимается своей категорией продуктов. Есть, правда, пара магазинов, где продаётся импорт типа специй, пряностей и прочее. Многие выращивают что-то незначительное. Даже у Малфоев есть курятник.       — И «павлинник», — кивнул я с улыбкой.       — И «павлинник», — с такой же улыбкой согласилась со мной Дафна. — Совершенно жуткие птицы.       — Не ты ли шутила, мол: «Малфоям они очень идут — красивые с виду, но как клюв откроют, хоть вешайся»?       — Я не так говорила, но смысл примерно тот же.       Покончив с напитками, мы отправились дальше гулять по Лондону, однако время в таких прогулках летит незаметно — надо бы девушку вернуть домой. Да и избыток впечатлений тоже утомляет.       На подходе Дырявому Котлу, переход через который должен символизировать завершение прогулки, я не мог не заметить один нюанс.       — Честно сказать, я думал, что ты больше уделишь внимания разнице в деталях. Технологии там, радикально отличающиеся от волшебных, ещё что-то такое. МакМиллану и Аббот, например, это сразу бросалось в глаза и об этом они говорили довольно долго.       — Не имеет значения, — покачала головой Дафна, поёжившись от прохладного ветерка — погода в принципе начала портиться сильно. — Достаточно понимания, для чего нужно то или иное. А вникать в детали совершенно незнакомых тебе концепций, без базовых знаний, без опыта жизни в таких условиях — никакого времени не хватит, только голова разболится.       — В твоих словах есть смысл.       — Вот, например, — Дафна кивнула в сторону одной из проезжавших по улице машин. — Я вижу автомобиль. Я знаю, что на нём ездят. Рулём управляют, куда едут. Едут на колёсах. Учитывая, что магии нет, всё надо делать руками, ногами. Вроде бы там как раз ногами регулируется скорость.       — И торможение.       — И торможение, — кивнула Дафна. — Этого достаточно, как мне кажется, чтобы понять простую вещь — в машину садишься, и едешь. Если пассажир — нет проблем. Если управляешь сам — наверняка учат. Как с метлой или чем-нибудь ещё. Очевидно, что есть правила…       Дафна кивнула на знаки дорожного движения, разметку на асфальте, светофор.       — Да, я их не знаю, — продолжила она мысль. — Кроме очевидного — той светящейся штуки.       — Светофор.       — Пусть будет «светофор». Явно нужно ориентироваться на тот, что смотрит на тебя во время твоего движения. Красный — стоять. Зелёный — можно двигаться. Жёлтый… Тут я теряюсь в догадках.       — Да, тут знать надо. Скажу, что далеко не каждый человек, сам не ездящий за рулём, осознаёт значение. У него разные смыслы. От ситуации зависит.       — Вот я и говорю… Знание принципов и нюансов лично мне не даст ничего, кроме удовлетворения любопытства. Но мне не особо интересно. Кто-то может и начнёт ломать себе голову над тем, как работает этот светофор, но… Логика, Гектор. Логика.       — И что подсказывает тебе логика?       Мы дошли до Дырявого Котла и зашли внутрь. Посетителей немного — наверное ещё не все покончили с работой, или чем там занимаются местные завсегдатаи. Судя по запахам готовящейся еды — эта самая еда пока не готова, но пахнет ароматно. Не обращая ни на кого внимания, мы подошли к камину, рыжее пламя в котором горело довольно слабо.       — Логика подсказывает, что, как и многое, работает от электричества. Какие-нибудь особые лампы внутри, а всё это регулируется кем-нибудь откуда-нибудь. Я представления не имею, откуда берётся электричество, но мне оно надо?       — Поверь, многие руководствуются похожими принципами, — улыбнулся я. — И эти же многие так же не имеют представления, как работает всё, что их окружает.       — Вот видишь, — улыбнулась она. — Что тут интересно — так это разница в масштабах, подходах. Хотя, вот что я бы не отказалась узнать — как без магии летает по небу огромный кусок металла.       — Ты о самолётах? Там всё не просто.       — Было бы странно, будь это просто. Но не будем об обычных людях. Как ты думаешь, родители будут сильно возмущаться, если я приглашу тебя в гости?       — А тебе нравится действовать им на нервы.       — А им нравится жить в стереотипах. Они, конечно, хороши, но только когда работают. И это явно не твой случай. Вот я и наслаждаюсь тем треском, с которым ломаются их шаблоны. Ещё пару лет назад я бы и не подумала, что это может быть настолько забавным.       Дафна не дала мне ответить, быстро поцеловав на прощание, и, ловко кинув в камин пригоршню летучего пороха, хитро улыбнулась, беззвучно — не иначе благодаря каким-то чарам — произнесла адрес и улетела. Вот только я по губам умею читать и теперь знаю адрес камина их дома.       Обратил ли на нас кто-нибудь в пабе внимание? Да не особо. Ну гуляли, ну улетела каминов девушка домой — подумаешь, невидаль какая.       Улыбнувшись мыслям, отправился на Косую Аллею — нужно разослать предупреждения ребятам, кто живёт среди обычных людей. Для этого лучше всего подходит рассылка из почтового отделения. Правда, совсем уж идеальным вариантом был бы банальный обмен телефонами, но когда живёшь по десять месяцев в волшебном замке, где единственными техническими устройствами, вершиной физики и познания мира являются петли на дверях, как-то мысль о телефонах приходит в голову в последнюю очередь.       Добравшись по мрачной улочке до отделения почты, я зашёл внутрь и приветственно кивнул среднего возраста волшебнице, неизменно работающей здесь, сколько я помню это заведение. Повсюду совы, смотрящие на меня в ожидании.       Быстро написав письма, я разослал их знакомым, заплатив за это небольшую сумму денег. Теперь можно заняться и кое-чем интересным, и под этим я подразумеваю слежку в лице одного волшебного существа. Слежка эта идёт буквально с того момента как я первый раз зашёл сегодня на Косую Аллею, причём «шпион» держится на приличном удалении, и если бы не прогулка по обычному Лондону, где явной магии вокруг практически нет, я бы так и не почувствовал его, не смог бы вычленить из общего фона однотипную сигнатуру, появляющуюся тут и там.       Покинув почту, я прошёлся по Косой Аллее, и решил в итоге действовать довольно простым образом. Вышел в обычный Лондон через Дырявый Котёл, прошёлся по улочке метров сто, убедившись, что «хвост» тоже покинул Дырявый Котёл и продолжает следовать за мной в невидимости. Оглядевшись, обновил отвод глаз, без палочки наколдовал магглоотталкивающие и свернул в первую попавшуюся подворотню. «Хвост» увеличил скорость.       Достав палочку, чтобы действовать аккуратно, но оставить максимум привычных для местных волшебников следов, я, поморщившись от неоправданно больших трат магии, аппарировал на знакомый мне пустырь в чистом поле, недалеко от какой-то рощи — пролетал как-то над этим местом в виде феникса, всё запомнил.       Магический след от аппарации остался настолько явный, что не заметить его просто невозможно, а «пройти» по нему вдоль пространственного прокола — и того проще. Если ты вообще хоть сколько-нибудь способный волшебник.       Отойдя в сторону на десяток метров и максимально скрыв себя магией вообще ото всех, я стал фокусировать в мыслях образ и ощущения от антиаппарационных чар над Хогвартсом — нормального аналога им я не знал, и единственный на данный момент способ предотвратить побег возможного преследователя кроется в моих способностях к волевой магии.       Ждём.        ***       Поле, лучи солнца пробиваются через тучи, но не здесь — там, далеко. Ветер колышет травы, до чуткого слуха доносится шелест листвы из рощи неподалёку. Я стою невидимый посреди этого великолепия и ожидаю появления потенциального противника. Жду, готовый к любому повороту событий.       Мгновенно появившееся искажение пространства от аппарации явило полноватую рыжую женщину в чёрных одеждах. Лицо её выражало нескрываемую злобу, а не менее злобный взгляд начал лихорадочно шарить по окрестностям. Вот она резко обернулась, чтобы посмотреть за спину. В этот момент из двух воронок аппарации появились откровенные оборванцы в каких-то далеко не новых одеждах. Выглядели они как какие-то типичные сказочные разбойники — неопрятные, потасканные жизнью, с хищным взглядом и животными чертами. Оборотней, поддавшихся зверю, слишком легко узнать из толпы.       Куда важнее то, что от дамочки, внешность которой по непонятным причинам казалась мне феноменально отталкивающей, хотя объективно особо отталкивающего ничего в ней не было, ощущалось присутствие Чёрной Метки на руке.       — Найдите эту грязнокровную тварь! — истерически завопила женщина, закрутив палочкой петлю. — Он больше не аппарировал.       — Уже ищем, мадама… — осклабился один из оборотней и чуть ли не припал к земле, принюхиваясь.       Второй же оборотень принюхивался сугубо к воздуху. Дамочка, рыжие волосы которой были собраны на затылке в плотный пучок, взмахнула палочкой.       — Гоменум Ревелио, — произнесла она.       Волна поисковой магии разошлась в стороны, а я буквально кожей чувствовал, как она проходит мимо меня, никак не реагируя — зря я что ли скрывал себя с параноидальной силой?       Оборотни, ставшие зверем, более не могут считаться людьми — лишь крайне опасными животными. И если обычное, даже очень опасное животное, остаётся животным, то такие оборотни намного хуже и опаснее. Чтобы понять степень опасности, нужно представить смесь из животных инстинктов, искажённых магией и направленных на убийство, и добавить сюда человеческую хитрость и смекалку, напрочь выкорчевав какие-то моральные принципы.       Можно ли обратить процесс? По крайней мере, мне неизвестны случаи подобного. И всё это значит лишь одно.       Направив палочку на троицу преследователей, первым делом я активировал заготовленное подобие антиаппарационного барьера. Тут же, не дожидаясь эффекта от возможного осознания противником ситуации, направил смесь из тёмной магии и энергии шторма в палочку, воспользовавшись заклинанием от Малфоя. Сектумсемпра. Произносить вслух мне не обязательно — просто беззвучно пошевелил губами.       Хлёсткий щелчок, как от кончика кнута у самого уха, и оборотень, что припал к земле, буквально выпотрошился, а все его внутренности и часть мышц вывалились под него, расплескавшись по траве. Кажется, даже мозг выдавило через ровные, словно вырезанные клинком, трещины в черепушке.       Не давая противникам опомниться, повторил заклинание на втором оборотне — тут картина была ярче, ведь он стоял на ногах. Его туловище буквально вспучило под нетронутой одеждой, и этот вспученный пузырь из мелко порубленных внутренних органов, мышц и нескольких костей буквально вылился из одежды под ноги единым потоком. Пару мгновений оборотень, от которого остался, по сути, лишь каркас, как от разделанной курочки, только одетый, постоял на месте, и лишь потом из мышц ушёл остаток напряжения и тот начал заваливаться, глядя в пустоту стекленеющими глазами.       — Дерьмо! — крикнула дамочка и крутнулась на пятке, но вместо аппарации лишь упала в невысокую траву.       На миг в её глазах мелькнуло непонимание, но потом его заменила лютая злоба. Дамочка вскочила очень резво, учитывая её полноту. В вытянутой руке она держала палочку, то и дело крутясь в разные стороны, ожидая нападения.       — Где ты, мразь?! — она крикнула в пустоту, пару раз дёрнувшись из стороны в сторону. — Я тебя найду, выпотрошу и заставлю жрать собственные кишки!       Какая ретивая дамочка. Учитывая, что она себя сейчас не сдерживает, попутно колдуя в случайных направлениях, я легко могу ощутить всю ту гниль от убийств и пыток магическими способами, что искажают психику и магию, делая её по-настоящему тёмной, энергией смерти, а не то, что принято считать в этом мире за тьму. Пропащая душа, пропащая волшебница, несущая только смерть и разрушение ради собственного удовольствия. Ну или ещё по каким-то причинам, что вряд ли.       Вот только я бы хотел знать, с какого перепуга я удостоился внимания со стороны подобных личностей?       Сконцентрировавшись, я указал палочкой на бешеную злую дамочку, что мечется на пятачке пространства туда-сюда в попытках случайными заклинаниями, расходящимися конусами, задеть невидимого меня, я решил воспользоваться результатом одного из моих экспериментов. Немного энергии шторма для простого заклинания…       — Баубиллиус, — беззвучно, одними губами произнёс я заклинание.       С кончика палочки практически мгновенно даже для моего восприятия, сорвалась молния, угодив точно в волшебницу. Очередной звучный щелчок от пробоя воздуха мощной но короткой электрической дугой буквально оглушил меня — молния-то не чисто магическая, которая просто сверкает и даже урона не наносит, а почти настоящая, благодаря энергии шторма.       Дамочка резко, рывком упала на пол из-за обширных судорог по всему телу. Скрутило её знатно.       — Экспелиармус, Силенцио, Инкарцеро, — быстро и чётко я лишил волшебницу мобильности, палочки и возможности говорить, использовав при этом вполне стандартные способы.       Магии влил я не мало, женщину спеленало до состояния куколки какого-то насекомого. Подумав, добавил ещё банальный Петрификус Тоталус, чтобы она не могла шевелиться в принципе.       Подойдя к ней, я так и не снял с себя невидимость. Из-за вороха применённых заклинаний взгляд дамочки был блуждающий и практически бессознательный, а застывшая маска злобы на лице вызывала отвращение и гадливость. Направив палочку ей в лицо, задал вопрос, попутно невербально колдуя Легилименс.       — Кто ты и зачем хочешь убить того грязнокровку? — обезличенное обращения поможет подстегнуть мысли в нужном направлении.       Чужое сознание — потёмки. Пусть в оригинале говорится там о душе, но суть остаётся верной. Ассоциации, мысли, логические связи, вызванные моим вопросом — всё это порождало визуальные образы в моей голове. Образы, которые нужно не просто уметь понять, но и абстрагироваться от них и от магии волшебника, которого «читаешь», уметь различать грань между своим, и чужим, не давая чуждому влиять на себя.       Нотт был прост и по-своему глуп, потому было не сложно. Здесь же в голове бардак, а жизненный опыт наряду с извращённым от магии смерти сознанием превращал процедуру чтения образов в довольно увлекательную, но непонятную хрень. Но я справился, вычленив то, что мне нужно.       Алекто Кэрроу, сестра недавно встреченного мною волшебника. Если я правильно понял, то в данный момент сам Амикус благополучно занят тем, что «отдаёт концы» из-за отражённого мною проклятья из его кольца. Главное, делает это очень уверенно и поспешно, а целителей почему-то не вызывают. Алекто узнала у него, как так вышло, а тот и предположил, что единственный вариант, единственный возможный виновник — это я.       Как меня нашли? Один из тех оборотней тусовался в Дырявом Котле и увидел меня утром. Он сразу сообщил, и он же следил за мной большую часть времени. Сама волшебница и второй оборотень присоединились к слежке лишь пару часов назад и вместе они просто выжидали удачного момента.       Волшебница сопротивлялась моему ментальному воздействию, но мне, честно сказать, было плевать на возможность обходить это виртуозно и филигранно — давил силой, и давил без сожалений.       — Скольких ты убила и запытала?       Ответ на этот вопрос интересен был мне, но количество мелькавших ассоциаций и образов способно было удивить. Много. Были даже вполне обычные волшебники. По большей же части, если я правильно интерпретировал ощущения от мелькавших воспоминаний — обычные люди, которых всегда можно «безопасно» пытать, калечить и убивать, ведь никто не бросится искать следы убийства в магический мир. Или пропажи без вести.       — Я, конечно, не святой, — отстранившись от сознания волшебницы, я оглядел трупы оборотней, и саму волшебницу. — Но диких и опасных животных нужно отстреливать.       Волшебница не знала, куда смотреть, ведь я по-прежнему оставался невидимым.       — Прискорбно, — продолжил я свою мысль, — что некоторые опасные животные так поразительно похожи на людей.       Я буквально дёрнул кончиком палочки, попутно создавая в голове нужные образы и напитывая их магией, а голова Кэрроу отделилась от тела. Кровь мощными импульсами выплёскивалась из среза, и тонкий, но мощный поток красной жидкости бил на пару метров вперёд, в траву, заливая всё вокруг. Пожалуй, это единственный минус обезглавливания. Ну и не считая того, что пару секунд человек остаётся в сознании.       Пока я дожидался окончательной смерти тела, чтобы можно было легко убрать всё парой вариаций Эванеско, вдруг подумал — а насколько я «не человек»? Ну, то есть, я ведь тоже убиваю, причём без колебаний, и даже причину нашёл — ликвидация опасных человекоподобных магических зверей.       Размышлять о своей человечности, по сути, нет смысла, ведь то, каким должен быть человек, меняется от эпохи и культуры. В одно время и в определённом обществе, действительно «человек» — безжалостный воин, что приносит в набегах пользу добычу для племени. В другое — добродетельный и толерантный ко всему раб системы. Или, например, набожный праведник. Но если ты выбиваешься из актуальных норм общества, делает ли это тебя менее человечным? Становится ли солдат, что убивает за идеалы и родину, убийцей, недостойным прощения? Почему крестоносец, выкашивающий инаковерующих, считался в христианском обществе героем? Где истинная человечность?       А нет её.       — Эванеско, — взмахом палочки и приличным по мощности магическим импульсом я заставил следы моих деяний исчезнуть. — Хреновый из меня целитель.       С другой стороны, задача целителя — помогать людям. А помогать можно по-разному — лечить больных, или убивать негодяев. Человечность… Каждый определяет её для себя сам. В моём же случае стоит воспользоваться простой старой истиной — кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет.       Развернувшись, я аппарировал прочь, качественно заметая следы. Потом ещё и ещё, чтобы наверняка. И лишь после этого я аппарировал недалеко от дома, возле всё того же минимаркета. По дороге домой я размышлял о довольно сложном лично для меня вопросе, так как осколки разных существ имеют довольно противоречивые мнения на этот счёт.       Вопрос простой, на самом деле — стоит ли мне, с моими-то возможности, выслеживать и устранять тех сторонников Тёмного Лорда, кого с моей точки зрения можно назвать человекоподобным волшебным существом, опасным, беспринципным и аморальным? Тут дело не в общественном мнении — никто не узнает, что это был бы я. Тут дело в другом…       С точки зрения гнома, нужно сидеть на попе ровно, укреплять оборону, а вот если непосредственно в твой дом придут — распылить на атомы.       С точки зрения эльфа — угроза лесу должна быть устранена любой ценой, ибо когда враг ступит на территорию, можно поплатиться за промедление жертвами среди своих.       Различные ничтожные по размерам осколки всяких тварей имеют простую логику и ассоциативные цепочки — по возможности, избегать угрозу, а если не получится, то драться до конца. Правда, у парочки осколков есть иное, и вполне при этом чёткое представление о том, что врага нужно выследить, загнать и уничтожить. Даже если он тебе не угрожает. Просто, потому что так надо.       И только та основа, вокруг которой всё это склеено, собрано и кое-как работает, основа, принадлежащая человеку, изначальному мне, попросту призывает никуда не спешить и действовать по обстоятельствам. А лучше — сбежать. Ведь это в какой-то мере разумно. Зачем драться, когда можно не драться?       Домой я вернулся как раз к ужину. Семья сидела за столом, меня дожидаться явно не собирались.       — Привет, — махнул я рукой, как только зашёл в столовую. — М-м-м, как вкусно пахнет.       — Проголодался? — улыбнулась мама. — Присаживайся, сейчас накрою.       Мама встала из-за стола и быстренько организовала тарелки и приборы.       — Только руки вымою.       Разобравшись с вопросом гигиены, я вернулся в столовую и сел рядом с Гермионой. Мне тут уже в тарелку положили всего и побольше, мясо разное, овощи печёные, в общем, всё как полагается для сытного, совершенно не здорового ужина.       — Как погуляли? — сестрёнка задала вопрос, даже не дав мне пробу с еды снять.       — Дай брату поесть, — упрекнула мама. — Видишь, какой голодный.       — Он всегда голодный, — фыркнула Гермиона, улыбаясь. — Ну так как?       — Неплохо, — кивнул я и всё-таки быстренько зажевал кусочек мяса.       — У тебя всегда такие нейтральные ответы, — покачала головой сестрёнка, а родители лишь согласно кивнули, но лица их выражали: «Лучше так, чем никак». — Да и не видела я, чтобы ты эмоции свои демонстрировал действительно ярко. Всё в каких-то пределах, рамках. Наверняка это всё слизеринская ледышка виновата.       — Тут скорее мы сошлись на взаимном умении держать себя в определённых рамках.       — А к чему это? Ну, кроме, — Гермиона покрутила десертной ложечкой в воздухе, — образа крутого и холодного парня?       — Магия творится на эмоциях и образах.       — На знаниях заклинаний, — тут же начала отрицать Гермиона.       — И на знаниях заклинаний, — согласился я, но частично, ведь опровергнуть это тоже невозможно просто потому, что это работает. Правда, я так и не понял, на каких принципах — сама глубинная суть подобного несколько ускользает от меня.       — Всё-таки, на знаниях, — упёрлась сестрёнка. Родителям тут сказать нечего, и они просто с довольными лицами наблюдают за нашим диалогом.       — А до Хогвартса ты много заклинания знала?       — Это другое, — качнула она головой. — Это спонтанные детские выбросы. Они могут проявляться в абсолютно произвольной форме.       — Ага. Вот только эту «произвольную» форму ты задаёшь образами из своей головы, а провоцируешь процесс вспышкой эмоций, будь то радость или злость — не важно.       — Ну, если посмотреть с такой точки зрения, — задумалась она на миг. — Тем не менее, никто и нигде об этом не пишет и не говорит. Скорее всего, подобное совершенно не интересно волшебникам, или этим нельзя управлять.       — Так же нельзя, как нельзя без многолетних практик взять под контроль мысли, сознание и эмоции. Попробуй не думать ни о чём. Чтобы ни один образ не всплыл в голове, ни единого слова не произнёс внутренний голос, чтобы вообще ничего не происходило. Попробуй и ужаснись — это практически невозможно.       — Обязательно попробую. Но к чему это всё?       — К тому, что меня можно считать сильным волшебником. Моё сознание и тело способно выплеснуть за раз просто море магии. Там, где многим придётся сильно напрячься, я справлюсь играючи, — видя зарождающееся возражение на лице сестрёнки, я поспешил добавить: — Не в плане искусности или знания, а в плане голой мощи.       — Допустим, — Гермиона решила подождать со своими контраргументами.       — Для создания двух одинаковых спонтанных магических воздействий нужно одинаковое количество магии вне зависимости от колдующего.       — Тоже звучит логично, и более того, так оно и есть, — согласилась Гермиона. — От того трансфигурация и считается очень сложной. Не только в плане необходимых знаний.       — Да, затратная дисциплина, и не каждому дано сосредоточиться в нужной мере, — это если отбросить некоторые не особо важные нюансы. — Но сейчас не об этом. Давай представим, что объём магии, который способен высвободить средний волшебник в единицу времени — сто. Мой — пять сотен. Это условно, не возмущайся.       — Допустим, — кивнула Гермиона и подцепила ложечкой кусочек пирожного.       — Для какого-нибудь спонтанного колдовства достаточно… пусть будет тридцать. Какая-нибудь сильная эмоция способна спровоцировать всплеск равный двадцати процентам максимальной мощности. Смекаешь?       — Кажется, да, — сестрёнка съела кусочек пирожного и отложила ложечку в сторону. — Двадцать процентов для среднего волшебника — двадцать единиц. Для тебя — сто.       — Именно. Банальный пример — сколько раз ты видела реально злого, бесящегося Рона?       — Было несколько раз, — задумалась Гермиона.       — Что-то происходило вокруг во время подобного?       — Нет. Если не считать, что он в такие моменты всех раздражает или вгоняет в ступор.       — Во-от. Если бы я отпускал эмоции на такой же уровень, могли бы и головы полететь.       — Почему именно головы? — немного ужаснулась сестрёнка. — Выбросы не особо опасны. Обычно.       — И тут мы возвращаемся к вопросу: «Магия, и роль мысли в колдовстве». Магия — нейтральна. Это просто энергия. Ей вообще плевать, что воплощать в жизнь — чудеса или кошмары. Именно мы и наша мысль задаём магии то направление, в котором она должна двигаться. Чем яснее, точнее и непреклонней наша мысль, тем с большей эффективностью будет использована магия.       — Тут даже мне нечего добавить — вот как правильно звучит, — улыбнулся отец, которому, как старшему, просто жизненно важно вставить свои пять кнатов.       — Не совсем понятно, к чему ты клонишь, — Гермиона поспешила доесть пирожное, словно от течения нашей беседы зависит её вкус.       — К простому, на самом деле, — я же ещё с основными блюдами не расправился, потому позволил себе для начала съесть пару кусочков мяса и немного овощей, и только после этого продолжил мысль. — Из-за сильных эмоций можно ненамеренно допустить в мысли определённые образы. Например, от злости или ещё чего, так легко себе на краткий миг представить какой-то вред человеку. Например, резко проворачивающуюся голову вокруг своей оси. Или как человек ломается напополам, без крови, без всякого такого — просто сама фигура. Или вообще простейшее — мощный удар в нос.       Гермиона нахмурилась.       — Я несколько раз представляла, как некоторые личности… получали бы в нос. Малфой например.       — Вот видишь. А клоню я к тому, что подобная простейшая, но чёткая мысль, при ранее оговоренных нами условиях, способно мгновенно создать эффект удара. А ударом в нос при должной сноровке можно легко убить человека. Если не веришь мне — спроси родителей. Анатомия костей черепа позволяет провернуть подобное, а с магией — вообще не вопрос.       Гермиона резко обернулась к родителям, сидевшим напротив, а те лишь кивнули с важным видом.       — Ты поэтому такой… Слишком чёрствый?       — Не чёрствый, — улыбнулся я. — Просто диапазон, в котором колеблются мои эмоции, я сознательно уменьшаю. А для сильных волшебников это автоматически способствует стабилизации различных настроений, эмоциональных скачков, степень влияния гормонов на разум и всё такое прочее. Спокойное сознание — спокойное течение магии в теле. Спокойное течение магии в теле — плавное протекание процессов. Плавное протекание процессов — спокойное сознание. Круг, в котором всё связано. Как только меняется одна величина — меняются и другие.       — Ладно, такое может быть, — согласилась Гермиона. — Но почему тогда никого не учат использовать подобные вещи? Это давало бы намного больше возможностей волшебникам.       — Это намного сложнее, — пожал я плечами. — Тем более, я уверен, есть другие причины.       — Тут, мне кажется, — заговорил отец, давая мне передышку и возможность поесть наконец-то, чем я тут же постарался воспользоваться, — даже я вижу определённый смысл. Вот как мне кажется…       Отец подался вперёд за столом.       — …Все волшебники, рождённые в обычных семьях, обязаны пройти обучение. Что происходит в случае, если они отказываются — я не знаю, у нас даже мыслей подобных не было. Так?       Я кивнул, не отрываясь от еды. Гермиона тоже лишь кивнула.       — Ваша профессор МакГонагалл говорила, что необученный волшебник опасен. Не только для всех вокруг, но и для себя. Если учесть, что мысли Гектора имеют под собой реальное основание, а после того, как ты отправилась учиться, никаких спонтанных вещей не происходило… Ведь не происходило?       — Кстати, нет, — Гермиона мотнула головой. — Я даже не задумывалась об этом. Не происходило ничего.       — Отлично, — чуть улыбнулся отец. — Учитывая все эти факторы, можно прийти к простой мысли. Обучение волшебству по вашим методикам является не только обучением, но и психологическим ограничением.       — Ограничением?       — Да, — отец улыбнулся чуть шире, а заметив лёгкую улыбку на моём жующем лице, лишь утвердился в своих мыслях. — Скорее всего, ненавязчиво внушается мысль, что колдовать без палочки — невозможно. Колдовство без палочки — удел великих волшебников. Для колдовства нужно провести ряд точнейших манипуляций. И другие мысли благополучно вбиваются в голову. Как итог — эта мысль всегда присутствует на задворках сознания, всегда мелькает в голове и даже при сильных эмоциаональных всплесках она не даёт этой вашей магии двинуться в каком-то конкретном направлении. Она, магия ваша, скорее всего просто развеивается, распыляется, не найдя заданного направления.       — Именно, — согласился я, покончив с мясом и теперь куда в более спокойном и размеренном темпе уплетал всё остальное. — Магия — просто энергия. Она не имеет окраса, оттенка, направленности, своей воли и прочего. Наша магия — не как в сказках или настольных играх, где есть всякие «магии огня, воды и всякого такого»…       Пусть на самом деле, в глобальном плане, это и не совсем так, но конкретно в наших реалиях — именно так. Магия волшебников нейтральна. Значит можно ограничиться такими мыслями.       — …Если бы у нас была какая-нибудь магия огня, например, — продолжал я мысль, — то спонтанный выброс такой магии в любом случае не заканчивался бы ничем — что-нибудь бы точно пыхнуло. А наша магия… Хм… Правильно было бы сказать — «магия всего». В общем, без хоть немного заданного направления она просто рассеивается на совершенно всё. Учитывая, какое огромное количество процессов и явлений происходит в нас и вокруг нас ежесекундно, каким огромным энергетическим потенциалом обладает пространство и материя, то от такого вот выброса не происходит ровным счётом ничего. Его просто недостаточно, катастрофически недостаточно, чтобы одновременно воплотить вообще всё, сдвинуть «вообще всё» с места.       — Звучит как полный бред, — Гермиона с большим сомнением уставилась в полупустую чашку с чаем.       — Ты учишься в школе чародейства и волшебства, — с улыбкой говорила мама, — и для тебя разговоры о метафизических материях являются бредом?       — Ха, — улыбнулся я, взглянув на маму. — Просто в книгах это не написано, а мы с вами не являемся авторитетными источниками информации на подобную тему.       По-братски погладив Гермиону по голове, из-за чего она надулась, как хомяк, я улыбнулся и сказал:       — Тяжело быть тобой, Миона.       — Вот ну не надо этого, — она убрала голову из-под «удара».       — Впрочем, — я вернулся к еде. — Каждый волшебник сам выстраивает в своей голове свою схему колдовства, концепцию. И если в неё что-то не вписывается, то случайно ты этого всё равно не сделаешь. Просто потому, что в твоём сознании это невозможно. Невозможно в сознании — не воплотится и в магии. Правда, от одной вещи я хочу тебя предостеречь, и ещё одну — посоветовать.       — Валяй, самый лучший дуэлянт Хогвартса.       — Язвишь? Язви. Колдовство, о котором читала в книгах Блэка — не используй. Выставь себе в голове табу, чтобы даже случайно не всплыло в голове. С твоей памятью, я уверен, ты можешь пересказать все книги слово в слово. А значит и в случае эмоционального всплеска, обиды на кого-то, есть вероятность того, что тексты и формулы мелькнут в голове, направив магию… не туда, куда бы ты хотела на самом деле.       — Я эту гадость в жизни использовать не буду…       — Какую гадость? — тут же поинтересовался отец, а мамы выглядела обеспокоенной.       Проигнорировав слова каждого, я продолжил:       — А совет мой прост — изучай техники для контроля сознания. Они совсем не обязаны быть магическими — это не важно. Читай, сиди, изучай. И ещё кое-что.       Взглянув без всяких шуток на родителей и сестрёнку, тем самым привлекая внимание и попутно намекая, что время шуток подошло к концу, я выдержал пару секунд молчания.       — У меня есть информация из надёжного источника. Всякие Тёмные Лорды, шляющиеся по землям магмира, выдвинули ультиматум министру магии.       Гермиона тут же вся превратилась в один такой сгусток внимания.       — Что за ультиматум?       — Либо министр Крауч складывает с себя полномочия в пользу Тёмного Лорда и распускает свой аппарат, либо Тёмный Лорд со своей бандой начнёт массовые убийства. Обычных людей, разумеется. А может быть и не только. Крауч полномочия не сложит — это факт. Так что…       Из рюкзака, который по привычке положил рядом с собой, я достал кольцо, разрешающее колдовать в доме, и вручил Гермионе.       — Я защитил наш дом и немного вокруг него. Тут невозможно колдовать. Капнешь крови на кольцо, чтобы только ты могла им пользоваться.       — Не тёмная ли это магия…       — Ты не хочешь иметь возможность защитить родителей?       — Мы, вообще-то, здесь, — заметил отец. — И что насчёт убийств?       Начался самый обычный, типичный для таких ситуаций, разбор полётов. Кто, куда, кого, зачем, а не стоит ли нам уехать? Из-за этого разговора я вспомнил свои недавние мысли о том, что одна из граней моего «Я» видит отличный вариант в том, чтобы уехать. Та грань моего «Я», которая была просто человеком. Без способностей. Без сил. Без какого-либо влияния. Человека, который в подобных ситуациях мог только лишь пойти и умереть, если захочет оказать сопротивление силам, несопоставимым с собственными. Не герой, но и не трус. Просто разумный. И это действительно разумная мысль для многих, адекватная мысль.       Вроде бы минут через двадцать семейного совета начала проклёвываться какая-то адекватная мысль на этом собрании.       — Я никуда не поеду, — констатировал я факт. — Так, на всякий случай говорю. У меня хватит сил защитить себя и тех, кто рядом. Тем более, в случае массового пиз… кхм… В случае катастрофы, мне будет проще и легче держаться с волшебниками. Так что я в любом случае остаюсь. В определённых пределах защищены и вы.       — Мы, вообще-то, ещё ничего не решили, — заметил отец. — Мы даже не решили, стоит ли вам отправляться в Хогвартс. В конце концов, обязательный минимум образования вы получили.       — Пап! — возмутилась Гермиона, а лишь покивал.       — Разумно.       — Гектор!       — А что? — я взглянул на возмущённую Гермиону. — Это и вправду разумно для обычных людей. Просто, будучи обычным человеком, можно хоть обложиться новейшими средствами защиты, самообороны, поставить станковые пулемёты по периметру, системы наблюдения, датчики всякие… На пара простых заклинаний, и ни одна система наблюдения не увидит волшебника. Ни один обычный человек не увидит волшебника. И это не изменить. Нельзя защититься от угрозы, которую не можешь ни увидеть, ни пощупать, ни даже обратить на неё внимания.       — Но… — хотела что-то возразить Гермиона, но я продолжил говорить.       — Какими бы ни были папа и мама решительными, подготовленными — особенно отец после военной службы, — кстати, довольно долгой. — Это просто не имеет смысла…       — Это довольно неприятно слышать, — сухо заметил отец. — Какими бы мы были родителями…       — Эксперимент, — прервал я все размышления. — Я сейчас парой простых чар скрою себя от простых людей, встану вот здесь и буду стоять.       Я указал рукой за спинку стула Гермионы.       — Твоя задача, папа, найти меня. Хоть на ощупь, хоть ещё как. Можешь даже попытаться кинуть что-нибудь в меня.       — Давай, — решительно кивнул он.       — Какие глупости, — покачала головой Гермиона, а мама, хоть и была обеспокоена вообще всем, лишь улыбнулась ей и сказала:       — Мальчишки.       Я встал из-за стола и отошёл за спинку стула Гермионы. Сама она развернулась на стуле боком, чтобы видеть меня и то, что будет делать отец.       — Готов?       — Да, — кивнул отец.       Без палочек и прочего, я скрыл себя посредством магглоотталкивающих чар и чар отвода глаз.       — Хм… — взгляд отца блуждал мимо того места, где я стоял.       — Удивительно, — аналогичная ситуация была с мамой.       — Ты уже скрыл себя? — спросила Гермиона.       — С кем ты говоришь, дочка? — удивился отец, после чего сильно так удивился. — Хм. А где Гектор? Бред какой-то в голове.       Гермиона встала со стула и указала рукой на меня.       — Он здесь.       — Где? — отец попытался смотреть в мою сторону, как раз куда указывает Гермиона. — Интересная магия.       — Удивительно, — ещё раз сказала мама. — Задавая себе вопрос: «Где Гектор», я знаю, что он — не здесь. Но при этом я помню по разговору, что должен быть здесь. Но я верю, что его здесь нет. Голова болит от такого…       Мама потёрла виски.       — Пап. Иди сюда, — сказала Гермиона, показав рукой на место в метре от меня. Отец пошёл.       — Гектор, а ты скажи что-нибудь.       — Я могу говорить что угодно, но они этого не услышат. Я могу орать, петь песни, плясать. Могу направить палочку на них, и они даже не заметят этого.       Гермиона явно видела по выражениям лиц родителей, что мои слова они не слышали. Отец же встал туда, куда сказала Гермиона. Теперь мы стояли на одной линии, но, когда отец хотел было ответить что-то Гермионе, он неосознанно отошёл чуть вбок, чтобы её видеть — я стоял на линии обзора.       — Зачем ты отошёл? — спросила Гермиона.       — Отошёл? Я не заметил, — нахмурился отец.       — Отошёл-отошёл, — улыбнулась мама.       — Странно.       — Короче, пап, Гектор прямо перед тобой. Вытяни руку.       Он вытягивает руку и… мимо меня.       — Ты специально? — нахмурилась сестрёнка.       — Что не так-то? — возмутился отец.       — Левее…       Отец попытался следовать указаниям Гермионы, но непроизвольно то сгибал руку, то ещё что-то делал, но так или иначе не мог меня коснуться ни при каких обстоятельствах, причём сам своих действий не замечал совершенно.       — Бред, — нахмурился он. — Вы с мамой говорите, что я что-то делаю, но я точно знаю, что этого не делал.       — Магия, — констатировал я, хотя слышать меня могла лишь Гермиона. — Пусть кинет в меня что-нибудь.       В ходе нескольких попыток попасть в меня конфетами в фантиках, Гермиона приняла решение ограничить площадь прицеливания, иначе все конфеты летели то вправо, то влево, при этом отец был уверен, что кидает точно туда, куда просит Гермиона. Сестрёнка поставила справа и слева от меня стулья, вплотную, и наказала отцу кидать в пространство между стульями. Итог — конфеты летят выше моей головы, между ног, между ногой и стулом — куда угодно, только не в меня.       Под конец эксперимента я развеял магию, став наконец видимым для родственников.       — Понятно теперь? — обратился я ко всем. — Просто разумным для вас было бы уехать на время. Просто чтобы не оказаться случайной или намеренной жертвой. Касательно меня — я сам та ещё угроза, и это не бахвальство. Плюс у меня есть куча средств защиты и ряд навыков, позволяющих сбежать от кого и куда угодно. Как и у Гермионы. В любом случае, свою позицию я высказал, и я остаюсь. По ряду причин. А с этой упёртой разбирайтесь сами. Но следуйте голосу разума — оставшись здесь, вы ничем не поможете, зато беспокойства за вас прибавится стократно.       Я с улыбкой растрепал и без того растрёпанную причёску сестрёнки, взял свой рюкзак и направился в свою комнату. Нужно решать вопрос с Адским Пламенем — единственным доступным мне средством уничтожения души. Да, это не совсем уничтожение, скорее очищение от всего наносного, от всего «нажитого», но это именно то, что нужно. Но у кого узнать? Может всё-таки стоит спросить эту Эмбер? Только под договор, а то чёрт его знает, что взбредёт в голову волшебнице, практикующей Тёмную Магию?       Сидя в комнате, я обдумал эту мысль и так, и эдак, и в итоге принял решение. Написал письмо на имя той дамочки, что Эмбер указала в качестве контакта, подозвал Хрустика, лениво расколупывающего какую-то плетёную из веток штуку, и отправил с ним письмо. Посмотрим, что из всего этого выйдет.