Целитель

      Дождь и туман. Казалось бы, как эти два явления могут сосуществовать одновременно, но это было именно так. Мощный ливень лил, как из ведра, но при этом из любого окна в замке «Хогвартс» было решительно невозможно увидеть ничего, дальше ста метров именно из-за тумана.       Гермиона стояла у окна напротив входа в Больничное Крыло и пыталась взглядом уловить хоть какие-нибудь интересные детали снаружи чтобы отвлечься от неприятных мыслей. Но мысли эти пустили крепкие корни в сознании юной девушки, прорастая печалью и грустью. Причина тому проста — Гектор со своей девушкой уже третий день не приходят в сознание, лежат на своих койках и… и всё.       — Ты как? — раздался голос Гарри сбоку.       Парень только подошёл и встал рядом. День выходной, занятий нет, и, казалось бы, нужно организовать очередное собрание их новенького клуба забастовщиков против несправедливого гонения магглорождённых и полукровок, но как-то всё не клеится последние дни.       — Нормально.       — Уверена?       Гермиона помолчала несколько секунд, собирая мысли в кучу.       — Нет, Гарри, вообще не уверена, — посмотрела она на своего однокурсника.       Раньше они дружили так, что не разлей вода, но после всё изменилось. Сейчас же Гарри, возможно под влиянием Гектора, преображался в куда более осмысленно ведущего себя человека, волшебника. И даже почти перестал общаться с Роном, из которого его врождённый кретинизм бьёт ключом, и с каждым днём всё больше и больше.       — Как они?       — Пока спят, — тихо ответила Гермиона.       — М-да…       Оба стали разглядывать темнеющее небо и горизонт — время шло к вечеру.       — Третьи сутки спят, — добавила Гермиона, а лицо несло на себе следы лёгкой паники. — Я даже не думала, что он однажды окажется в больничном крыле так надолго. Не снова.       Некоторое время они молчали, наблюдая за темнеющим вечерним небом.       — Не думала, что окажусь в той же ситуации, что и на первом-втором курсе.       — Хм?       — Ты уже забыл? — слабо возмутилась Гермиона. Слабо, но искренне. — Гектор с лета перед нашим первым курсом лежал в больничном крыле под надзором мадам Помфри и целители Сметвика. Кажется… О последнем я не уверена.       — Ах, точно, ты говорила… Но только на третьем курсе.       — Да… А я даже не навещала его. Так погрязла в новом мире магии, в учебниках и книгах.       — И потому ты сейчас тратишь всё своё свободное время, стоя здесь?       В запретном лесу сверкнула вспышка голубого света, медленно угасая.       — Вон, смотри, опять эти «маски» из Отдела Тайн что-то творят с аномалией.       — Аномалия, — Гермиона выразила интонациями своё отношение к этой самой «аномалии». Крайне пренебрежительное и обвинительное. — Уверена, что это связано с состоянием Гектора и этой Гринграсс. Или вообще, они сами её создали.       — Кстати, я выяснил, что там за аномалия.       Одной этой фразой Гарри надеялся хоть немного отвлечь Гермиону от неприятных мыслей, ведь последние три дня, стоило только Гектору и Дафне попасть в больничное крыло — к слову, совершенно неясным и никому неизвестным образом — Гермиона только и делает, что проводит всё своё свободное время либо у дверей крыла, либо внутри. Отвлечь получилось слабо, но Гарри считал, что даже незначительный результат — уже результат.       — И что? — немного безразлично спросила Гермиона, продолжая изучать просторы шотландских гор и природы за окном.       — Через магическую пелену так никто и не проник, — Гарри, довольный тем, что Гермиона зацепилась за возможность услышать новое, заговорил с энтузиазмом, словно о любимом квиддиче. — Говорят, там проглядывается какая-то арка. Ну, как Арка Смерти в Отделе Тайн. Знаешь такую?       — П-ф, — фыркнула Гермиона, но вопреки обыденности, в этом действии не было эмоций, скорее лишь привычка. — Разумеется знаю. Она указана во многих книгах о загадках и тайнах магии. Как и о реликвиях британских островов.       — Во-от, — протянул Гарри, продолжая, как и Гермиона, смотреть в окно, словно силясь разглядеть что-то одному ему ведомое. — В Отделе Тайн арка побитая вся такая, словно из стены вырезали, даже выбили. А там, говорят, проглядывается четкий контур специально созданной арки. И…       Гарри замолчал на миг, подбирая слова.       — …нехорошее там место, говорят. Тонкс, ну ты помнишь, виделись однажды, сказала, мол: «Провоняло всё смертью там. Страшная, чёрная магия, не иначе».       — Понятно.       — Тебе совсем не интересно?       — Не знаю.       — Арка появилась в тот же вечер, в который Гектор и Дафна попали в больничное крыло. Возможно это как-то связано…       — Думаешь, — Гермиона впервые в этот вечер посмотрела на Гарри, отвернувшись от окна, — они как-то в этом виноваты?       Гарри отчётливо услышал еле уловимые нотки агрессии и упрёка в её словах.       — Вряд ли. Пострадали от чьих-то действий? Правда… — Гарри задумался на миг, растрепав свои и без того непослушные торчащие в разные стороны чёрные волосы, — я даже представить не могу себе тех, кто мог бы довести Гектора до такого состояния.       — Что ты имеешь в виду?       — Ты не знаешь? Ну, в общем, я обещал не говорить, так что могу сказать лишь одно — он абсурдно сильный и способный волшебник. Из тех, кого я знаю, я бы поставил его первым после Дамблдора. Нет, вторым. Есть ещё кое-кто, но о ней я тоже не могу ничего сказать.       — О «ней»?       Похоже, разговор и в самом деле смог отвлечь Гермиону от мрачных мыслей, хотя то, куда он сворачивал, Гарри не нравилось. Точнее, вызывало некоторый дискомфорт, а пятая точка по неясным причинам испытывала напряжение, словно вот-вот получит жалящее, а лицо — летучемышинный сглаз. Из всех знакомых Гарри девочек, только Джинни могла бы посоперничать с Гермионой в силе и качестве этого сглаза.       — Ничего предосудительного, — замахал руками Гарри. — Это взрослая волшебница с не менее абсурдными силой и навыками, как и Гектор. Тут я, кстати, не знаю, кто круче — Дамблдор, или она. Ни разу не видел директора в деле в полную силу, но… одно её магическое присутствие давало понять, что она — вершина пищевой цепочки.       — Надо же, какие ты знаешь слова, — лёгкое ехидство в голосе Гермионы точно дало понять Гарри, что из цикла неприятных и тяжелых мыслей она вырвана, и теперь нужно отвлекать её дальнейшим разговором.       — Вернёмся к аномалии. В общем, исследуют её, значит, трое невыразимцев…       Два десятка минут Гарри максимально подробно, но ещё и с нужными эмоциями и жестами рассказывал о том, что видел он, другие ребята, что слышали, чем делились — всё, что касалось внезапной аномалией. Это работало, Гермиона отвлекалась, начала думать, анализировать — Гарри не раз в былые времена видел это её задумчивое выражение лица, когда её лучше не беспокоить, а иначе влетит. Однако тема для разговора начала иссякать.       — …в общем, говорят, жутчайшая тёмная магия это, и всё вокруг она постепенно затягивает.       — Но как же Хогвартс?       — Там не волнуйся, — отмахнулся Гарри. — невыразимцы экранировали аномалию, нет ни прямого, ни косвенного воздействия на нас. Но по округе постепенно распространяется влияние этой магии. Зашло далеко, но, по подслушанным разговорам Авроров, которые тоже здесь, шерстят лес, скорость распространения падает в… как же там… по какой-то там поненте…       — По экспоненте, — Гермиона с ухмылкой покачала головой, демонстрируя максимально возможное наигранное разочарование в интеллектуальных способностях товарища. — И вообще, меня беспокоит вопрос — Как Гектор и эта Гринграсс оказались в Больничном Крыле?       — Ну-ну… Мадам Помфри обмолвилась, что они просто «оказались». Когда? Не знает, кто привёл? Не знает. Но к диагностике и лечению она приступила сразу, и сразу же вызвала Сметвика. Это то, что она говорила мадам Спраут.       — Но как? Мадам Помфри мне сказала, как близкому родственнику, что вышла из своей этой ординаторской сразу, как почувствовала возмущение магии. Диагностика показала, что Гектор и Гринграсс уже были без сознания минимум десять минут. Да какой там «без сознания»! — Гермиона буквально вспыхнула. — Самая настоящая кома!       — Тише, ночь на дворе…       — Как будто тебя это когда-то останавливало! И не ночь, Гарри, и вечер. Поздний.       — Ну… — Гарри решил не развивать тему того, стоит ли орать благим матом возле больничного крыла поздним вечером, и вернулся к теме разговора. — Если отбросить абсурдное количество навыков, способностей и силы самого Гектора… Аварийный порт-ключ? Я читал о таких.       Гермиона не удержалась от удивлённо-скептического загиба собственной брови в лучших традициях директора Снейпа — не иначе у Гектора подхватила.       — Что? — Гарри поправил очки-велосипеды на носу. — Я умею читать. И искать информацию. Благодаря тебе, кстати.       Лесть не сработала по крайней мере по внешним признакам, хотя что творилось в уме юной девушки — даже Бог не знает.       — В общем, — продолжил мысль Гарри, — есть ещё одно допустимое предположение. Домовики. Я много общался с Добби и понял, что домовики просто с ума сходят от сильных волшебников. Гектор сильный. Наверняка какой-то из домовиков так или иначе приглядывал за ним.       — С чего бы? — Гермиона натуральным образом ощетинилась, но быстро взяла себя в руки и свела эту вспышку на нет.       — Ну, как и сказал, их сильно клинит, после встреч с сильными волшебниками. Они буквально прилипают к ним. Как банный лист. Тот же Добби не исключение. Он до сих пор называет меня «Гарри Поттер Сэр», но видно, что он увлечён преследованием другого. Раньше я не понимал, кого, а сейчас, вот, есть догадки.       — И откуда ты это знаешь? Стой, не говори — пообщался с домовиками замка на кухне?       — Разумеется.       — Добби! — внезапно выкрикнул Гарри, от чего даже привычная к его выходкам Гермиона подскочила на месте.       Лёгкий, почти бесшумный хлопок домовиковой аппарации сразу же привлёк взгляды молодых волшебников в сторону источника звука. Там стоял ряженый, как сумасшедший клоун на Хэллоуин, Добби. Был и заношенный прздничный колпак на его голове, нелепые обрезки вместо штанов, покосившийся разноцветный жилет со звёздами и единорогами, штопаный в пяти местах минимум, нелепые носки разной длины — один из них вообще смотрелся как гольв, явно уходя по тонкой домовиковой ножке чуть ли не до шеи. В общем, тот ещё образ. А вкупе с его поразительно сумасшедшим счастливым выражением мордочки — хоть оно и лицо, на ну ни как не получалось назвать это лицом даже в мыслях — говорило о тотальном фанатизме по отношению к Поттеру и невменяемости средней степени тяжести, чем бы там эта степень ни характеризовалась.       — Гарри Поттер Сэр звал Добби? — спросил домовик, сложив ручки вместе и глядя на Гарри так, словно он уже осыпал домовика всеми богатствами мира, а в душевой у домовика вместо воды течёт амброзия.       — Привет… Добби, — Гарри почти незаметно промедлил с ответом, но быстро сориентировался — ему было не привыкать к стилю одежды чудного домовика. — Слушай, дружище, ты не знаешь, кто-то из домовиков Хогвартса переносил Гектора Грейнджера и Дафну Гринграсс в больничное крыло?       — Гарри Поттер Сэр! — прикрикнул домовик, ещё плотнее сложив руки на груди — обычная реакция, когда Гарри называл его другом. — Добби знает.       Домовик закивал головой, оглянулся по сторонам и чуть подался вперёд в жесте, словно сейчас расскажет тайну.       — Добби иногда присматривает за Гарри Поттером Сэром, — пояснил домовик виновато. — И…       — Надеюсь, не как на втором курсе… — Гарри потёр предплечье правой руки.       — Нет-нет! — тут же замотал головой Добби, от чего его длинные уши начали лупить его по лицу. — Совсем не так! Добби просто должен был, если будет опасно, сказать Директору Носу. Или перенести сразу к Жестокой Врачихе…       — Хорошо, Добби, — Гарри потёр переносицу, приподняв очки пальцами. — А причём тут Гектор?       — Гектор Грейнджер Сэр — могу-учий волшебник! Директор «Уставший Нос» сказал, что если Гектор Грейнджер Сэр попадёт в беду, будет ранен, не сможет двигаться и… и… потеряет сознание, вот! Если это случится — немедленно его к Жестокой…       — Ты можешь не называть прозвищами других людей? — Гермиона прервала словоизлияния домовика, глядя на него с укором, но со смешинкой во взгляде.       — Добби очень виноват, добрейшая Гермиона, — домовик даже схватил свои длинные уши за кончики и прижал их к себе так, словно хотел на них повеситься. — Добби обязательно себя накажет, раздав все заработанные галлеоны другим эльфам…       Гарри с Гермионой переглянулись с недоумением на лицах, и если Гермиона в итоге лишь устало покачала головой, то Гарри ухмыльнулся и взъерошил волосы. В принципе, он мог бы их и не трогать — хуже они не стали.       — И с каких пор, — медленно проговорил парень, — для домовиков стала наказанием лишение денег? Они же не Малфои…       — Так он ещё и других домовиков накажет. Тех, которым свобода нужна, как нюхлеру уголь.       — Ладно, мы поняли, что Добби перенёс сюда Гектора и Гринграсс, — кивнула Гермиона.       Гарри всё понял правильно и отпустил домовика, опершись о подоконник.       — Будем что-то делать?       — Не думаю, что наши действия как-то могут ему помочь, — покачала головой Гермиона. — Главное — не привлекать внимания.       — Как и всегда. Мы только и делаем, что не привлекаем внимания.       — Значит… — задумчиво сказала Гермиона, на манер Гарри присев на подоконник, — Гектор и Гринграсс были рядом с аномалией в момент её появления.       — С чего ты взяла?       — Всё понятно по контексту, — отмахнулась девушка. — Если не понял — думай сам. Я тебе не нянька.       — Ладно-ладно, зачем ругаться? — Гарри примирительно поднял руки перед собой. — Но… может они и виноваты в появлении аномалии?       — Всё может быть. Гениальный ум Гектора мог привести их куда угодно. Но если кто-то виноват в их состоянии, я… я!..       — То ты ничего не сделаешь, — покачал головой Гарри. — Я уже говорил, Гектор абсурдно силён. Абсурдно.       — И артефакты у него есть на все случаи жизни, — тихо добавила Гермиона.       — Вот. Сама всё знаешь. Давай лучше спросим, пока время визитов не кончилось, нужно ли что-то ему и этой Гринграсс.       Гарри с Гермионой подошли к дверям Больничного крыла, постучались и зашли внутрь. Пусть за окнами уже стемнело, но до отбоя было время — посещать пациентов не воспрещалось. Были исключения, конечно, но не в этот раз — в Болньичном крыле не было никого, кроме Гектора и Дафны.       — А, мисс Грейнджер, мистер Поттер, — мадам Помфри сразу их заметила и сухо поздоровалась. — Вы довольно поздно. Неужели надоело отирать пороги снаружи?       — Эм… — Гермиона аж замялась с ответом. — В каком-то роде.       Она посмотрела на ближайшую койку с не полностью задёрнутой ширмой — можно было разглядеть плечи и голову Гектора. В больничной пижаме, всё как полагается. Разве что волосы на висках и до самого затылка были седые, небольшая полоска, пальца три шириной — одновременно ужасно, но вместе с этим и как-то даже стильно. Ещё и седина такая капитальная, буквально белая, а не еле живая полупрозрачная, как бывает от старости.       А вот ширма кровати Дафны задёрнута была полностью, но Гермиона уже знала, что это никак не связано с состоянием слизеринки — просто девушек принято огораживать полностью.       — Как Гектор? — Гермиона сделала шаг вперёд навстречу мадам Помфри.       — Стабильно. Думаю, к утру он уже будет бодрствовать и чувствовать себя прекрасно. А вот вам я бы порекомендовала отправиться в свою гостиную — комендантский час наступит буквально через десять минут.       Некоторый укол обиды на саму себя испытала Гермиона, а причина проста — она слишком много времени простояла у окна, вместо того чтобы зайти и как следует расспросить мадам Помфри о состоянии брата. Опять. С другой стороны, мадам Помфри могла бы и послать Гермиону куда подальше, и была бы в своём праве, честно говоря.       Так что Гермионе и Гарри оставалось лишь покинуть Больничное крыло, кинув прощальный взгляд на бессознательного Гектора.       — Что думаешь делать?       — Не знаю, Гарри.       Они стремительно шли по каменным, тёмным коридорам Хогвартса, направляясь до главной башни, а потом и в гостиную Гриффиндора.       — Думаю, — продолжила мысль Гермиона, — следует дождаться утра и расспросить самого Гектора. И попытаться лучше узнать, что это за аномалия. Уверена, именно из-за неё они в таком состоянии.       — Но опасности жизни нет, и даже здоровью, — добавил Гарри. — Так что считай, они отсыпаются после учебного марафона — я вообще не помню, что бы видел их не за книгой или не за практикой.       Они шли довольно тихо, пусть и не скрываясь — уроки профессора Хант давали свои плоды тем, кто стремился получить навыки и знания, пусть и через довольно жесткое преподавание. На одном из поворотов тёмных коридоров, буквально в нескольких десятках шагов от Главной Башни, ребята услышали какой-то шум и возню, тут же поспешив в сторону источника этого шума.       — …охренели в конец?! — донёсся до них тихий, но очень эмоциональный жесткий голос Малфоя. — На мелкоту наезжаете?       — Не лезь не в своё дело, Малфой, — раздался гневный голос Нотта.       Гермиона и Гарри уже практически добрались до нужного поворота, как раздался характерные свисты и удары заклинаний о защиту, и почти сразу же пронёсся полный боли стон, а за ним второй, третий.       Выбежав в коридор, Гермиона и Гарри, держа палочки наготове, увидели неожиданную картину.       Малфой во всей своей красе, в слизеринской форме, в расслабленной позе, чем-то копируя Гектора, стоял и защищал двух второкурсников, девочку и мальчика, один с Гриффиндора, другая с Хаффлпаффа. А у соседней стены валялись самую малость поломанные и стонущие тела слизеринцев. Поломанность их заключалась в неестественно выгнутых руках и ногах, струйках крови из носа, да и вообще, только Нотт оставался в сознании.       Никто не заметил появления Гермионы и Гарри, но девушка явно собиралась исправить это недоразумение, да и значок старосты буквально требовал вмешательства ровно до того момента, пока Гарри, стоявший на шаг впереди, не остановил её банально вытянутой в сторону рукой.       — Слушаем, — максимально тихим шепотом сказал он.       Малфой обернулся на мелких учеников.       — В порядке?       — Д-да, сэр… — ответил парнишка с Гриффиндора.       Малфой и вправду выглядел как «сэр», а не очередной ученик, а полюбившиеся ему в последнее время чёрные одежды в виде водолазки и костюма, пусть и плохо различимых под распахнутой школьной мантией, придавали некоей авторитетности.       — Тогда быстренько по своим гостиным.       После своих слов Малфой вновь посмотрел на малость поломанного Нотта, пока малышня в спешке покидала место событий.       — Тео, мой недалёкий «теперь-уже-не-друг». Что тебе поручил Он? Не отсвечивать! Не устраивать всю эту ерунду! — слова Малфоя звучали тихо, но вместе с его медленный и уверенным приближением к отползающему Нотту они звучали громко, как раскат грома, пусть и тихо, как шепот змеи. — А что ты делаешь? Собираешь группы для угнетений? Нападаешь на малолеток? Издеваешься над учениками? А «Его» приказ не выполнен ни на йоту?       До Нотта стала доходить боль от поломанных конечностей, так что лицо его кривилось от это боли, пробирали судороги и невольно текли слёзы.       — Знаешь, — Малфой присел перед Ноттом на корточки, поигрывая палочкой в руках, — когда очнётся Грейнджер, а он очнётся, и узнает, что твоя компания безмозглых баранов напала не просто на детей, а на хаффов… В общем, что я тебе рассказываю — ты покойник. Как и вся твоя семья. Ах, я же забыл! Гектор вас уже похоронил экономически и подкосил политически!       Малфой ехидно ухмыльнулся, даже не пытаясь как-то помочь однокурснику.       — Но ты не переживай. В честь нашей разрушенной, но старой дружбы, я составлю хорошую эпитафию. Как считаешь, стоит восхвалять все прегрешения твои и твоей семьи? Напомню, что «свершений» вами сделано не мало, любой Пожиратель обзавидуется.       На этом их односторонний разговор подошёл к концу, и Малфой смело направился прочь.       — Найдём другой коридор, — прошептал Гарри и повёл Гермиону в сторону одного из тайных проходов.       — Но им нужна помощь! — столь же тихо, но крайне возмущённо прошептала она.       — Обойдутся. От переломов в Хогвартсе ещё никто не умирал.        ***       Тяжелые свинцовые веки отказывались подниматься. Свет утреннего солнца, пробивавшийся через окно, вызывал головную боль. Хотя, голова болела и без этого света. Не сильно, но тяжесть была удивительная. Осколок памяти дварфа имел богатый опыт в похмельных синдромах, но даже он не мог похвастать воспоминаниями о столь обширном состоянии нестояния — даже шевелиться не было сил. Кажется, такое утро, но не из-за алкоголя, а по здоровью, было у меня-основы, жившем в двадцатом-двадцать первом веках.       С трудом поборов тяжесть собственных век, я наконец открыл глаза, тут же сощурившись — в окно и впрямь светило солнце, только-только взошедшие из-за шотландских гор. Кто я? Где я? Что вообще… А, понятно… Ох, я уже и забыл, что обычно просыпаются не мгновенно, а порой и вовсе приходится тратить некоторое время на осознание того, сколько времени, когда ты проснулся, какой день, что делать вообще надо?       Попробовав привстать на кровати, находившейся явно в Больничном Крыле Хогвартса, я с трудом преуспел в этом деле, попутно укладывая подушку так, чтобы в итоге мне оказаться хоть немного в полусидячем положении.       Следующий этап — восстановление полностью отключившихся связей с артефактами… Артефакты! Дафна!       Сразу, как вернулись воспоминания о нашем эксперименте, я распространил чувствительность к энергиям по Больничному Крылу, и тут же почувствовал Дафну, погружённую в здоровый сон — она была на соседней койке, отгороженной ширмой.       Так, тут вроде бы всё хорошо. Артефакты…       Они нашлись сразу, стоило только мне перевести взгляд на прикроватную тумбочку справа от меня. Там стояла большая шкатулка, исписанная рунами. Кажется, что-то связанное с экранированием и изоляцией, если верить первичному анализу. Но именно там я почувствовал все свои артефакты.       Только я хотел было протянуть руки к шкатулке, как ширма перед моей кроватью полностью и резко открылась, явив строгую мадам Помфри, одетую по форме — бордово-белый наряд, смахивающий на костюм сестры милосердия.       — Мистер Грейнджер, — сухо заговорила она. — Вижу, вы проснулись. Никаких артефактов…       Она явно поняла мои стремления заполучить обратно свои артефакты.       — Надеюсь вы, мистер Грейнджер, прекрасно понимаете, что магия крови запрещена территории Англии для применения всем, кроме лицензированных мастеров?       — Надеюсь, вы ограничены в распространении личной информации врачебной этикой? — с полуулыбкой ответил я.       — Разумеется. Хорошо, что ваши артефакты реагируют на стандартный рунный контракт о «Намерениях». Иначе они могли бы осложнить процесс вашего лечения. И нет, мистер Грейнджер, я понятия не имею, какую функцию они несут.       — Хорошо… Наверное. Могу я их вернуть?       — Только после диагностики и сразу перед выпиской. Вдруг потребуется магическое вмешательство? А я, будучи мастером-целителем, не склонна к экспериментам с пациентами.       — Чудненько…       Мадам Помфри резво принялась выводить вокруг меня различные диагностические чары и заклинания, большую часть из которых я и сам знал, а оставшиеся — явно авторские.       Результат показал, что я здоров, неплохо бы выпить укрепляющее и, в принципе, могу валить отсюда на все четыре стороны — по крайней мере именно об этом говорил взгляд этой строгой мадам.       — Что с Дафной? — не преминул я задать животрепещущий вопрос.       — Всё великолепно, мистер Грейнджер. Она проснётся буквально через пять-десять минут, если верить магии.       Полагаю, имеется в виду рунические цепочки на койках, смешанные с чарами.       Встав с кровати, переодевшись и надев все свои артефакты, я тут же подключился к сети паучков, почувствовал чешуйчатый браслет из треугольничков, ощутил готовность лука стрелять-убивать-разрушать-тушить-фаршировать, отклик от кольца-допуска к колдовству в доме родителей, и прочее.       Поток информации на миг захлестнул мозг, но миг этот длился ровно в соответствии со своим названием — крайне недолго. Обработав всю информацию, я ненароком чуть нахмурил брови. Стоило только выпасть из жизни на четверо суток, как в замке начались какие-то непонятные брожения, активности и прочее. Да, не массового характера, но пресекать нужно на корню. Я-феникс пока всё ещё находился в стадии превращения, поэтому беспокоить его полуматериальную оболочку, участвующую в создании, теперь уже, как выясняется, не пойми чего, я не стал.       Пока приводил в порядок себя, свои мысли, восприятие, настраивал артефакты заново, очнулась Дафна. Поначалу ей тоже было тяжело, но состояние быстро пришло в норму само по себе, а как только она переоделась и надела мой браслет, то остатки недомогания вообще исчезли.       Мы вышли из больничного крыла. Вокруг никого не было, так что Дафна позволила себе резко броситься ко мне и, обвив руками шею, прижаться так плотно, насколько это вообще было возможно. Без слов, без лишних действий. Мы просто так стояли — она обнимала меня, я её. А смысл прост — она тоже прекрасно помнила произошедшее. Если в смерти нет эмоций, то вот конкретно сейчас она быстро переживала всё то, что должна была пережить тогда, во время инцидента.       Невольно я включил режим «узбагоителя», прижимал её одной рукой к себе, другой поглаживал, приговаривал всякую обыденную ерунду, при этом ощущая сильный эмоциональный шторм от девушки, постепенно сходивший на нет. И да, есть один момент. Дафна обзавелось полностью седой, даже белой, тонкой прядкой. Причёска у неё немного пышная, с левым пробором, а прядка росла как раз над левым глазом, часть её уходила на левый бок, часть — на правый.       У меня, к слову, тоже прибавилось седых, я бы даже сказал, густо-белых волос — виски на уровне глаз, до затылка, там соединяясь.       На самом деле в этом нет ничего удивительного. Прямой контакт с носителем и источником энергии смерти, тем более такой силы, планетарный, не проходит бесследно. Это в этом мире могут удивляться подобному, а вот что осколок эльфа, что дварфа, что пары архимагов — последние лишь бесполезные осколки, к слову, слишком мелкие — с уверенностью могли сказать, что такой контакт меняет человека. Внутри, снаружи, ментально, магически — не важно.       Почему же я, как волшебник, не изменился в плане цветовой гаммы или ещё чего, когда прививал себе сродство с различными энергетическими планами? Ну, человек здесь, в этом мире, является довольно слабым магическим существом. История человечества насчитывает всего-ничего, а как более-менее разумной расы — вообще ни о чём. В том же самом мире эльфа, человеческому социуму было более ста двадцати тысяч лет, и магия, как явление, способность и просто физиологическая функция, укоренились в людях слишком глубоко. Здесь же всё «новички» в этом деле.       Если бы не разум, интеллект, то по меркам магической опасности человека можно было бы причислить ко второму, максимум третьему классу. Из-за этой слабости волшебник довольно плохо сопротивляется воздействию заклинаний, чар, магии и энергий в целом. Отсюда и поседевшие волосы…       — Ну-ну… — хотел я было сказать что-то успокаивающее.       — Не нунукай мне тут, — тихо буркнула Дафна, продолжая меня обнимать, попутно чуть ли не в шею дыша. — У тебя плохо работает то, что необходимо делать без полного контроля мыслей, без прагматизма. А я уверена, если ты перестанешь контролировать свои мысли… задохнёшься в собственных противоречиях.       — Тогда постоим ещё. Я, честно сказать, тоже в шоке и тоже хочу хотя бы минутку тепла, тишины и покоя.       Так и стояли. Долго стояли. Практически не шевелясь. Лишь я поглаживал Дафну, да бормотал что-то приятно-успокаивающее, воспользовавшись воспоминаниями эльфийского осколка — бабником он не был ни в какой мере, но за тысячу с небольшим лет оказывался в долгосрочном и не очень обществе нескольких дамочек, разница в характерах которых покрывала чуть ли не весь возможный спектр поведенческих матриц девушек.       Вскоре Дафна полностью успокоила в себе то, что требовало успокоения, пробудила то, что требовала пробуждение, отстранилась от меня с лёгкой улыбкой и взглянула в окно.       — Ох, — выдохнула она. — Утро.       Потянувшись за палочкой, Дафна явно ненароком наколдовала Темпус.       Цифры светились над её рукой, замершей на полпути к палочке. Я замер, глядя на подобное. Она никогда, по известной мне информации, никогда вообще не пыталась осваивать беспалочковую магию кроме азов перемещения предметов и Люмоса!        — Занятно… — проговорила Дафна и, уставилась на меня в шоке. — Я даже заговорила, как этот… некто.       — Так и вправду «занятно», — не мог я не улыбнуться ободряюще. — Погостили у Смерти — научились беспалочковой магии.       — Ты и так это умел, — Дафна жестом свернула руку в кулак, а цифры осыпались лёгкими, незаметными блёстками, тут же испарившимися. — А вот я — нет. Знала бы я твой предел, может и могла бы попросить исполнить что-то этакое для эксперимента.       — Хм… Тогда исполни «этакое» сама.       — Тогда… — Дафна элегантно повела рукой в воздухе создавая плывущую огненную плеть, привязанную к пальцам.       Дерзко взмахнув рукой пару раз, заставив плеть отплясывать что-то странное и должное быть элегантным, Дафна сжала руку в кулак, развеивая магию и поморщилась.       — Огонь даётся очень плохо.       Ещё пара экспериментов с относительно сложными заклинаниями и чарами дали понимание того, что всё, связанное со стихиями, даётся плохо, а вот магия, не имеющая стихийного окраса — неплохо. Более того, Дафна даже смогла трансфигурировать из воздуха какую-то большую кружку, с которой я её никогда не видел.       Девушка правильно интерпретировала мой удивлённый взгляд и пояснила:       — Любимая домашняя кружка, — небрежным жестом руки она отбросила её в сторону, заставив исчезнуть. — Я знаю её тактильно лучше всего, и прекрасно понимаю, что такое керамика. Но… Это странно.       Не знаю, в какой момент мы стали фанатиками магических исследований, но моя тут же озвученная идея с быстрой проверкой ментальных способностей нашла свой отклик — Дафна тут же отвечала на мои вопросы, сформулированные в виде: «Такое-то и вот такое-то уравнение, вот система, скажи ответ». И Дафна эти ответы выдавала чуть ли не раньше окончания моей фразы.       — О! — удивилась она настолько искренне, что теперь и я был удивлён. — Неужели, я стала умнее?       Я подошёл к ней и протянул руку к плечу, но не коснулся.       — Позволишь?       — Ты мог бы и не спрашивать.       Положив руку на её плечо, я сосредоточился и выпустил через ладонь слабые неуловимые волны магии, ожидая ответную реакцию — описать это можно на основе резонанса и эхолокации, наиболее близкие понятия, из доступных. А если без понятий, то сводится всё к «почувствуй Силу, Люк».       Ощущения магии в Дафне разительно отличались от оных, должных исходить от обычных местных волшебников. Разумеется, если не брать в расчёт таких уникальных индивидуумов, которые умудрились изменить, улучшить или исказить себя, например Эмбер. В общем, помимо нейтральной энергии, плавно текущей в небольших количествах, что свойственно спокойному состоянию волшебника, присутствовала ещё и энергия смерти, явно привязанная к голове Дафны, и её глазу в частности. Именно со стороны этого глаза росла седая прядка.       Тогда что же значит целая «просека» седых волос у меня на висках? Я вообще теперь похож на героя каких-то комиксов в коллекции Джастина!       Убрав руку с плеча Дафны, сосредоточился на себе. И… Ничего!       Я вообще не чувствую энергию смерти, будто её и нет во мне. Хотя, с другой стороны, эта энергия не убийства и насилия, тяжелой смерти, боли и прочего. Это скорее обратная сторона огня Феникса, олицетворяющего пламя жизни. Даже цикл жизни феникса напоминает монетку. Вот он живёт, монетка обращена одной стороной к наблюдателям. Монетка медленно переворачивается, феникс угасает и опадает пеплом, умирая — монетка перевернулась, явив нам смерть, но её никто не видит, эту сторону, словно она прозрачная. Все видят лишь конец жизни. Но вот монетка переворачивается вновь, и феникс возвращается из пепла.       — Дафна, — я открыл глаза, потратив на самодиагностику и обследование буквально миг. — Сосредоточься на желании увидеть незримое.       — Э-м… Ладно, — легко согласилась она, а на лице читалось, что даже просить не следует о таком пустяке.       Пару мгновений ничего не происходило, но в следующий миг я ощутил лёгкий холод, прошедшийся по мне, словно луч сканирующего оборудования, а левый глаз Дафны чуть посерел и, кажется, словно даже дымкой покрылся.       — О! — Дафна уже который раз за сегодня открыто и ярко удивляется.       Она подалась вперёд, чуть ближе, всматриваясь в моё лицо.       — Вижу. Занятно… Вот же, привязалось словечко, — но несмотря на возмущение, она не позволила себе дрогнуть, как сделали бы остальные. — У меня есть мысль, что я вижу магию, ибо ничем иным это быть не может. Наколдуй что-нибудь без палочки.       — Хорошо, — я просто поднял руку и наколдовал огонёк на кончике пальца. — Пойдёт?       — Да, — еле заметно кивнула Дафна. — Кажется, я очень плохо вижу разную магию, словно она ускользает от зрения. Но в заклинании или явлении вижу чуточку чётче. В тебе, в голове, клубится и течёт что-то серое, но из остального тела словно выдавливается чем-то другим, не могу уловить.       Хм…       — Похоже, это и вправду магия, — кивнул я, а Дафна перестала источать из левого глаза энергию смерти. — Но ограничено восприятие лишь магией смерти, а остальное — лишь чуть-чуть. Надо будет сегодня в Выручай-Комнате поэкспериментировать с этим, понять, чем нас так любезно наградила смерть.       — И понять, — Дафна подошла ко мне, взяла под локоть и повела в сторону Главной Башни, а значит и на завтрак в Большой Зал, — что же нам сделать-то нужно? Терзают смутные сомнения, что от поручения Смерти отказываться — крайне неразумная идея.       Большой Зал — место скопления учеников с поводом и без. Конкретно в это утреннее время повод был простой и банальный — время завтрака. Такое время пропускали лишь единицы. Больше половины учеников Хогвартса находились сейчас здесь, не особо задорно стуча столовыми приборами о посуду, хотя из-за количества учеников могло показаться иначе. Единственные, кто присутствовал практически в полном составе — слизеринцы.       Когда я направился в сторону стола своего факультета, одновременно с этим желая пожелать Дафне хорошего дня — слишком уж обыденным было то, что принимала пищу она со своими — заметил, что девушка шла вместе со мной. На мой взгляд, сопровождавшийся вопросительно выгнутой бровью, она лишь состроила схожее выражение лица и спросила:       — Не рад?       — Отнюдь, более чем рад.       Мы вместе прошли к моему привычному месту за столом факультета. Многие из наших обращали на меня внимание, улыбались, явно радуясь моему возвращению из Больничного Крыла, да и против Дафны никто ничего против не имел. Однокурсники подвинулись за столом, освобождая места для двоих — эти места мы и заняли.       — Всем привет, доброго утра, — поздоровался я со всеми, кивая и улыбаясь.       — Доброго, — вторила мне Дафна, присаживаясь рядом.       Не успели ребята ответить, как перед нами появились столовые приборы и тарелки — готовый завтрак, и пустые для личной сервировки из общих чаш.       Ребята быстренько поздоровались, порадовались моему возвращению.       — Гектор… — Эрни, сидевший вместе с Ханной и Захарией напротив меня за столом, не сводил взгляд с моей головы, и даже умудрился промахнуться вилкой с наколотым кусочком бекона мимо своего рта, ткнув им в щёку. — Вот же…       — Да?       — У тебя белые волосы появились. И… ну-у… — он совершенно «незаметно» кивнул в сторону Дафны, ещё и взглядом показал.       — Насколько же непрозрачно тонкий намёк, — Дафна выдала вежливую полуулыбку. — Ещё тоньше было бы просто пальцем показать.       — Ну прошу прощения, Гринграсс, — покачал головой Эрни, со схожей полуулыбкой, на пару секунд показывая, что тоже воспитывался в семье «священных двадцати восьми», — за лёгкий флёр гриффиндорства в моём поведении.       — Ну началось, — притворно понурилась Ханна, — оставьте это для официальных приёмов. У нас дружественный приём пищи и разговоры о текущих событиях, ситуациях и прочее.       — Ты права, Ханна, — более открыто улыбнулась Дафна. — Просто сработала привычка, когда садишься за стол в Большом Зале, готовиться острым словцом пронзать и резать.       — Тогда, завтракаем и общаемся, — подвёл я итог. — И да, есть теперь у меня такая специфическая седина.       — Как и у меня, — добавила Дафна. — И занятно то, что мне даже идёт. Серебро всегда красит слизеринца.       Довольно быстро расправившись с завтраком, мы перешли к размеренному чаепитию — нечасто всех учеников балуют чаем, так что упускать такую возможность не следует, да и времени ещё полно до начала занятий. А там, где чай, там и разговоры.       — Итак, — начала Ханна, — позвольте мне озвучить вопрос, интересующий, как мне кажется, всех. Что случилось, Гектор? Дафна?       — Если коротко, — я сделал глоток чая из простенькой чашки — других для чая не держат, фарфор тем более. — Мы проводили один из экспериментов, результатом которого было именно то явление, которое мы хотели получить… Но совсем иной природы. Это ощутимо пошатнуло моё понимание мироустройства, честно говоря.       — А седина? — Захария полюбопытствовал сразу, как только я закончил говорить.       Отвечать я не очень хотел, ведь уже успел поднести ко рту небольшое пирожное с заварным кремом. Дафна это заметила, так что решила ответить сама.       — Мадам Помфри сказала, что мы долгое время находились под катастрофически мощным давлением магии. Начало этого воздействия вызвало потерю сознания, так что о дальнейшем сказать мне нечего. Три дня организм приходил в себя, а это… — Дафна провела кончиками пальцев по белой прядке, — …последствия.       — Да, — я вернулся к беседе, расправившись с мелкой пироженкой. — Мадам Помфри объяснила, что воздействие огромного потока сырой магии не может пройти без последствий. Нам, можно сказать повезло, что отделались лишь тремя днями без сознания и небольшими изменениями стиля.       — Хм… — Захария посмотрел на меня, вытянул перед глазами прядку своих блондинистых вихр, скрывавших свою длину как раз за счёт хаотичного скручивания во всех направлениях, — А мне пойдёт такой белый? Почти платина.       Не говоря ни слова, я коротким жестом кисти, словно заправский псионик из мира далёкого будущего, окрасил волосы Захарии в точно такой же цвет, что и моя почти белая седина на висках.       — О! — Удивился он. — Хм… А-ацтой!       Остальные ребята заулыбались или даже тихо посмеивались, а я отменил магический эффект, возвращая волосам Захарии привычный цвет.       — Зато вам идёт, — он вновь посмотрел на нас с Дафной.       — Красоту ничем не испортишь, — покивал я, но заметив на себе взгляды ребят, полные наигранного укора, закончил фразу. — И это я о Дафне, если кто не понял.       — Хитрец, — усмехнулась Дафна.       — Ну а вы что можете мне рассказать? — я обвёл взглядом ребят вокруг, в том числе и с других курсов — кто-то всё равно слушал или слышал наш разговор. — А то есть такое чувство, словно что-то произошло за эти три дня.       Все сразу посмотрели на чуть смутившуюся Сьюзен, от чего она даже начала теребить свою толстую косу рыжих волос. Почему на неё? Она самая информированная после меня, когда дело касается как слухов, фактов или событий внутри Хогвартса, так и за его пределами.       — Ну-у… Есть кое-что, — скромно начала она, но быстро обрела уверенность, стоило только произнести первые слова. — В самом Хогвартсе изменений мало. Известно, что буквально вчера вечером Нотт с компаний фанатиков хотели «проучить» нашего второкурсника.       — Хм… Ты сделала упор на слово «хотели», — уточнил я с предельно вежливым выражением лица, которое, по какой-то причине, вызвало у всех легкое беспокойство.       — Ты только не делай необдуманных действий, — сидящий слева Захария легонько хлопнул меня ладонью по плечу для привлечения внимания.       — Разумеется.       С моего чешуйчатого браслета слетел маленький треугольничек и, никем не замеченный, пролетел под столами, поднялся под потолок в тёмном углу и завис точно над Ноттом. Небольшое волевое усилие, передача энергии шторма и…       Вспышка Баубиллиус Максима озарила зал, раздался громкий, оглушающе резкий щелчок, словно от хлыста. Разряд молнии попал точно в Нотта. Миг, и тот падает со своего места, потеряв сознание, волосы стоят дыбом, одежда и кожа в подпалинах, а вверх устремляются тонкие струйки дыма.       Молния магическая, не настоящая, а убить этим заклинанием крайне проблематично — разве что мелких грызунов получится отправить на тот свет, и то не факт. А вот вырубить и поставить кучу ожогов — это легко.       В Зале все зашумели, особенно слизеринцы. Во всеобщей панике никто не заметил и без того скрытный треугольничек, быстро вернувшийся на мой браслет.       Паника длилась две секунды, а прервана была громким голосом Снейпа, явно усиленным Сонорусом.       — Тихо! — он не кричал, тон был спокойный и вкрадчивый, но дрессированные уроками зельеварения ученики чуть ли не сразу замолкли, тут же упав на свои места.       Мадам Помфри тоже завтракала за столом персонала, как и все работники школы, кроме Филча, но это инициатива самого завхоза, так что никакой дискриминации. Медиведьма тут же поспешила к Нотту, помахала палочкой, облегченно вздохнула и, наколдовав носилки и перенеся на них парня, направилась в Больничное крыло, левитируя бессознательного слизеринца перед собой.       Всё как-то само собой вернулось на свои места, у ребят появились темы для разговора, а остатки сладких десертов пошли в расход с ещё большей скоростью. Времени на остаток завтрака оставалось немного, так что профессора скоро всех погонят на занятия. Некоторые ученики, к слову, итак уже покинули Зал, или покидают прямо сейчас.       — М-да, — покачала головой Ханна, глядя на меня с какой-то улыбкой. — Не удивительно, что пока ты в замке и в сознании, никто ничего не спешит предпринимать.       — Сделали пугало из нашего добряка Гектора, — покачала головой Сьюзен, опять смущаясь.       — Ничего себе, добряк, — тихо возмутился Эрни, но явно притворно. — Молния с потолка — вершина милосердия.       — Ну, — продолжила мысль Сьюзен, — зато он без сознания. А можно было тут же пробудить его Энервейтом. С ожогами и последствиями такой атаки — мучения гарантированы.       — Если смотреть с такой стороны, — Дафна задумалась и повернулась ко мне. — Ты и вправду хафф. Доброй души волшебник, целителем стать хочешь, людям помогать.       — Людям можно помогать разными способами, — пожал я плечами. — Так что там с «хотели»?       — Помешал Малфой, если верить информации. Раскидал их, как кутят.       — Растёт над собой, — кивнул я, — похвально. Сильно раскидал?       — Они полночи провели в больничном крыле под Костеростом, — продолжила Сьюзен. — Отпустили с рассветом. В общем, чуть раньше вас.       — Не везёт парню, — сочувствие Эрни было настолько наигранным, что казалось больше злорадством. — Только вышел — и тут же обратно.       — Боюсь, — Дафна положила свою руку поверх моей, — если Нотт со своей медленно растущей компанией не угомонится, он вообще может не покинуть больничное крыло дольше, чем на час.       По рефлекторно мною выставленному невидимому куполу против прослушки, которым я прикрыл весь стол факультета, мазнуло чьё-то навязчивое внимание.       — Закрываем тему и говорим о нейтральном, — сказал я. — Сейчас купол обойдут особо любопытные. Кто-то из преподавателей.       — Купол? — хором удивились почти все, кроме Дафны и Ханны.       — И когда успел? — задумчиво протянул Захария, прислушиваясь и присматриваясь к окружению, но «купола» так и не заметил. — А ну и ладно, раз говорит, что есть, значит есть.       — Что-то ещё интересное? — вновь обратился я ко всем остальным.       — На берегу озера какая-то аномалия, — продолжала говорить опять Сьюзен. — Тётя сказала, что там очень плотная Тёмно-магическая завеса, вытянутый кверху купол. Ни пробиться толком, ни узнать что-то. Сейчас над аномалией работают Невыразимцы из Отдела Тайн. Говорят, что-то происходит с Аркой Смерти. Ну, вы знаете. И говорят, это всё как-то связано.       В этот момент моя защита оказалась пробита, хотя правильнее сказать, её обошли. Я тут же убрал купол — добавь эффект оглушения и лёгкой сенсорной перегрузки для любопытных! Сделал пакость, и на душе сразу легче.       — И вот ещё, — Ханна решила добавить что-то важное. — Вокруг аномалии на сто метров создали зону отчуждения, стоят мощные охранные и сигнальные чары, дежурят кто-то из ДМП и два аврора посменно. Всем ученикам Хогвартса категорически запрещено даже думать о том, чтобы приблизиться. Правда, боюсь, толку от запрета будет мало — на первом курсе никого не испугала «Страшная Смерть» в Запретном Коридоре. А тут просто «нельзя».       Дафна незаметно чуть сжала мою руку. Я на неё не смотрел, так что причин такого жеста не знаю.       — А что с Аркой? Если не секрет.       — По большей части секрет, — ответила Сьюзен и допила остатки своего чая, отставляя чашку в сторону. — Тётя мне практически ничего не сказала. Кроме одного — похоже на нашу аномалию, но в десятки раз слабее.       — Не только это, — добавил Эрни, нахмурившись и задумавшись. — Отец почти каждый день посещает министерство — дела, бизнес, договора, разрешения, международное там всякое… Говорит, пару раз замечал, что вот вчера у кого-то голова болела, кто работает ближе к залу с Аркой, а сегодня — ведёт себя странно и дёргано. Что-то там происходит.       — Занятно… — высказала мысль Дафна, но тут же осеклась, а лицо её показало лёгкое недовольство.       — Вот, в общем, и все события, — подвела итог Сьюзен, растеряла уверенность и немного смутилась. — Извини, если мало информации.       — Не расстраивайся, — улыбнулся я девушке. — Твоя информация очень даже полезная.       — Так, народ… — стоило только Ханне сказать эти слова, как все десерты и посуда исчезли. — Вот как я время подгадала-то. Не пора бы нам отправиться на занятия?       На протяжении всего учебного времени я размышлял о том, что же могло такого произойти с аркой, построенной Дафной, и Аркой в министерстве. Нет, понятно, что каким-то образом руны стали автономными, но этого быть не должно. Контур в нашей арке выстроен так, чтобы не пропускать энергию из того места, с которым установится связь — эта базовая техника безопасности при работе со стационарными и портативными генераторами портальных переходов. Да, такого понятия в этом мире нет, но я-то об этом знаю, и всё было учтено.       Фоновой магии вокруг Хогвартса не хватило бы для напитки рун ни при каких обстоятельствах. Для поддержания разрыва завесы тоже. Ошибка, приведшая к подобному — надо, кстати, своими глазами увидеть, к чему именно — могла произойти только из-за проекции арки в план смерти. Но и это было предусмотрено. Или…       Хм, возможно в Самайн Грань истончается сама по себе в достаточной мере, чтобы проецировать в план смерти особо мощные магические конструкты. А наш конструкт был очень даже мощным даже в моём понимании.       Хорошо, допустим. Но при чём тут Арка Смерти в министерстве? Тут надо думать, проверять, экспериментировать.       Собственно, ради экспериментов или хотя бы визуального наблюдения за получившейся аномалией я и отправился после ужина не в библиотеку, не в гостиную или Выручай Комнату, а наружу, не забыв одеться должным образом — в начале ноября в горах Шотландии уже холодно вечером и ночью, а влажность усугубляет это дело. Разумеется, пригласил и Дафну, ведь мы собирались сегодня проверять свои силы, но, как выяснилось, есть более приоритетные вещи.       Выбравшись с территории замка затемно, под чарами невидимости, мы остановились на миг за воротами.       — Добавлю рун для большей безопасности, — Дафна взмахнула палочкой, вокруг нас закружилась еле видимая цепочка рун, светящихся голубым.       Чёткое ощущение того, что мы стали окончательно невидимыми, неслышимыми и не «нюхательными», я улыбнулся.       — Думаешь, нужно?       — Не стоит недооценивать Невыразимцев, да и авроров.       Мысленно я сделал себе пометочку, что авроры может быть и не имеют моих артефактов, зато оперативники ДМП наверняка. По крайней мере некоторые из них. Да, артефакты не идеальны, но даже тот небогатый функционал — в моём понимании «небогатый» — который я им предоставил, уже является хорошим подспорьем. Не хватало ещё глупо попасться — столько будет малозначительных, но неприятных и, возможно, затяжных проблем, что можно будет только диву даваться.       Мы смело двинулись по спуску вниз, туда, где был тот самый берег озера, скрытый от взоров со многих сторон, кроме воды. В замке пока ещё горел свет, на небе красовалась постепенно убывающая луна, но всё ещё яркая, так что до границы леса мы дошли легко, без проблем, а там уже привычный светящийся ночной туман давал более чем достаточно света. По крайней мере Дафна видела всё отлично, возможно не без помощи рун, заклинаний или своих новых способностей — очень странных, к слову, и до сих пор мне непонятных — а моё зрение и так намного лучше человеческого.       По мере движения по лесу, уже практически пологому, а не спуску, появлялось ощущение холода, от которого не выходило скрыться. Но, к удивлению, он не беспокоил ни меня, ни Дафну. Словно это было незначительное изменение.       — Постой, — шепотом, что бессмысленно под таким сокрытием, сказала Дафна. — Я вижу странное.       — Да? Что именно? — я не скрывал беспокойства в голосе.       — Помнишь, я видела странную магию в области твоей головы?       — Да.       — Сейчас я вижу что-то похожее, но намного менее концентрированное. И оно словно тянется ручейками. Медленно. Вот, например…       Дафна протянула руку вбок, сделала шаг и словно собиралась чего-то коснуться. Ну а я был готов в любой момент сделать… да что угодно — все возможности мозга сейчас полностью пущены на обработку информации, анализ, подбор возможно нужных заклинаний и прочее. Отключился от паучков — высвободил кучу ресурсов.       Под рукой Дафны слабо засветилась серым дымная струйка, туманный ручеек.       — А теперь вижу и вторым глазом, — тихо заметила она.       Голос её стал максимально безликим и сосредоточенным — врубила окклюменцию на полную катушку, отстраняясь от любых чувств и личных ощущений. Нечасто я видел её в таком взвинченном и сосредоточенном состоянии.       — Что ты чувствуешь?       — Не знаю, — качнула она. — Не могу интерпретировать. Словно касаюсь вязкого плотного воздуха, но это не воздух, а магия. Чистая, не стремящаяся ни к чему. Занятно.       Она даже не стала возмущаться своим новым непрошенным словом-паразитом.       — Теперь и мне «занятно». А откуда ручеек?       — От арки. Она там…       Дафна убрала руку от ручейка и указала в сторону берега, до которого ещё метров двести.       — Идём дальше? — уточнил я, тоже отключая лишние эмоции.       — Да.       И мы пошли.       Буквально через сто метров до выхода на берег, Дафна сообщила, что количество ручейков кратно увеличилось, а их плотность стала чуть-чуть выше. Ну а ещё мы заметили аврора или кого-то из ДМП. Коричневое пальто, шляпа, шарф — от маггла не отличишь.       — Хм… — теперь уже я задумчиво смотрел на этого волшебника. — Ты видишь слабую серую дымку вокруг него, словно шлейф?       — Нет. Похоже, ты видишь что-то своё. Но тоже серое.       — Да…       Аврор — буду условно называть его так — прохаживался вдоль одному ему известной границы, иногда потирая виски и явно страдая от головной боли. Только сейчас я разглядел, что в этой серой дымке еле-еле виднеется какой-то силуэт.       Худой, без нижних конечностей, словно почти исчезнувший призрак. Лицо разглядеть невозможно, но если оно и есть, то мало отличается от мумии. Но что важнее, иссохшие руки этого почти мёртвого призрака касались головы аврора. Эта фигура буквально прилипла к аврору со спины, голова фигуры находилась чуть выше оной у аврора и словно бы фигура что-то шептала волшебнику. Мне даже казалось, что я слышу далёкий-далёкий шепот, который потерялся бы на грани восприятия даже в абсолютной тишине.       — А призрачную фигуру? — вновь спросил я Дафну.       — Тоже нет. Занятно.       Мы решились подойти поближе, буквально на десяток метров. Именно в этот момент почти невидимый призрак дёрнулся, резко обернулся к нам. Мгновение, и он рывком отдёрнул руки от аврора и словно бы вынул из него поток чего-то, поглощая. Аврор рухнул, как подкошенный, а призрак стал намного чётче, более видимый, хотя из-за дымки деталей не прибавилось.       — Защиту. Всю, — коротко отрезал я.       Дафна вскинула палочку создавая вокруг нас и на земле десяток рунных цепочек, светящихся ярко голубым — магии вбухала нехило. Именно в этот момент призрак резво сорвался в нашу сторону.       Палочка уже была у меня в руках, направленная на призрака. На кончике палочки засветилась метровая схема эльфийского заклинания для изгнания духов, призраков и прочей нематериальной нежити.       Призрак коснулся мгновенно появившихся барьеров Дафны. Часть барьеров рухнули, часть были им пройдены. Тревожно.       — Вижу, — коротко объявила Дафна, закрутив чертовски быстрый и сложный жест палочкой.       Моё заклинание наконец сработало. Из печати мгновенно вылетели желтые призрачные цепи чтобы сковать призрака, но не оказали на него никакого воздействия. Мгновенно отменив каст, я сконцентрировал волю и сформулировал условия для Протего Дьяболика, чтобы наложить его на свободную руку, как почувствовал наконец-то ту новую энергию в своей голове, которую видела Дафна.       — Попляшем…       Именно её и обычную магию я влил в Протего Дьяболика, мою левую руку от локтя до кончиков пальцев охватило серое пламя с оттенками голубого, и этой рукой я схватил призрака за горло.       Вой, писк, рёв — всё это издал призрак одновременно, открыв уродливую пасть и схватив мою руку одной конечностью, а вторую протягивая к моему лицу, желая разорвать, разодрать, или что там должна значить столь агрессивно движущаяся пятерня иссушенных пальцев.       Эффективность моих действий стояла под большим сомнением. Пламя Протего явно обжигало призрака, доставляя адские мучения, но не более того. Нужно его устранить.       Словно озарение, искра, вспышка — пришло понимание простой печати на неизвестном языке. Что делать, как и зачем, а главное — какой будет результат. Одним движением вернув палочку в кобуру, я сформировал небольшую — с ладонь — печать в правой руке, напитав её только лишь новой для себя энергией. Замах, и жестким шлепком ладони о лоб призрака я нанёс эту печать на него. А что? Он меня напугал, пусть я и не испугался.       Призрак завопил и того пуще, а из печати на его лбу начало изливаться огромное количество энергии, но не потоком, фоном или как-то ещё, а извилистыми ручейками, устремившимися к нам с Дафной. Умом я понимал, что это теперь уже просто энергия, но дёрнулся.       Что я почувствовал? Ничего. Вообще. Ровно так же отреагировала и Дафна.       Процесс был не быстрый, занял секунд десять. Призрак полностью испарился, оставив после себя лишь светящуюся чёрным точку. Миг, и она рассыпалась уже в белую пыль, испаряясь.       — Повернись, — сказала Дафна.       Я тут же повернулся. Она вглядывалась в меня своим левым глазом, слегка туманно-серым.       — Непонятная энергия в тебе стала плотнее. Полагаю, если она есть и во мне, то ситуация аналогичная.       Режим «ледянная королева» всё ещё активен, что логично. Цели мы пока не достигли.       — Предлагаю оставить разведку на другой день, — столь же спокойно отметил я. — Сначала нужно проанализировать ситуацию и побольше узнать о том, что с нами происходит, и как это нам пригодится.       — Согласна. Возвращаемся.       Вернулись мы в Хогвартс тем же путём. До отбоя было ещё время, калитка в воротах была открыта, в отличие от самих ворот, так что проскользнули мы легко и незаметно, несмотря на пристально бдящего Филча, стоявшего в уголке и поглаживавшего кошку.       Сняли все скрывающие чары друг с друга мы только у гостиной Слизерина. Дафна опустила самоконтроль до обыденного уровня, как и я, так что сейчас не походила на бездушную машину, а скорее на взволнованную, немного переживающую, возможно малость напуганную, но всё же обычную сдержанную девушку.       — Это было…       — Занятно, — с улыбкой добавил я и тут же притянул девушку в свои объятия.       Ответ с её стороны был абсолютно симметричный.       — Завтра, — буркнула она мне практически в шею — высокая она, всё-таки, да ещё и сапожки на каблучке, — мы точно отправимся разбираться, что к чему. Попытка разведки сегодня была излишне безрассудной.       — Согласен.       Быстро поговорив о том о сём, мы решили расходиться — нужно выспаться и обдумать многое. Поцелуй на «доброй ночи», и вот Дафна скрылась в проходе в гостиную своего факультета, а я неспешно пошёл по коридорам замка — всё равно ещё дежурить сегодня, я же староста. Заодно и подумаю. А может и не подумаю. Слишком уж странно и непонятно это всё из-за отсутствия должного объёма информации и знаний. А я такое не люблю.