▌█████████▀▀▀▀█████████▐ ▌████████░▀██▀░████████▐ ▌█░▀███████░░███████▀░█▐ ▌█░░░▀▀██▀░░░░▀██▀▀░░░█▐ ▌█▄░░░░░▀▄░░░░▄▀░░░░░▄█▐ ▌██▄░░░▄░▀▀░░▀▀░▄░░░▄██▐ ▌████░▀░░░░░░░░░░▀░████▐ ▌█████░░░░░░░░░░░░█████▐ ▌█████░░▀░░░░░░▀░░█████▐ ▌█████░░▄░░░░░░▄░░█████▐ ▌█████▄░█░░░░░░█░▄█████▐ ▌████████░░░░░░████████▐ ▌████████░░░░░░████████▐ ▌████████░░░░░░████████▐ ▌████████░░░░░░████████▐ ▌████████▀░██░▀█████
Сколько боли и страданий способен вынести человек? Чону его отец говорил, что совсем немного, именно поэтому он сотворил из него монстра. Монстра, что невзирая на боль и муки, продирался через шипы роз, заключенный в ¹терновый венок. Он знал, что за ним гонятся, знал, что его ищут, но им его не найти, ведь он больше не человек. Чонгук бежит, изредка оглядываясь. Сожжённая земля под его ногами трескалась и расходилась. Вся жизнь умирала рядом с его ступнями, он нёс с собой смерть, зная, что отныне та его верный друг и соратник. Зная, что вскоре он станет властителем этого ада. Перед глазами периодически всплывал образ: нежный, весь окутанный в белое, ослепительный своей красотой — когда-то Гук потерял эту красоту, потерял самого важного для себе человека. Сейчас же он готов подняться к небесам лишь бы отыскать тот светлый образ. Мелкие камни и хрупкие веточки, что трескались под его весом, больно вонзались в его плоть, раздирая её. Тёмные тени неслись за альфой следом, однако Чон не останавливался, продолжая свой путь. Вплоть до красного полотна, сотканного из крови грешников — ²Великая река, что навечно застыла в этом мире. Здесь вода не течёт, да и не вода это вовсе. Это боль, это страдания людские, это расплата за совершённые «грехи». «Если бы здесь был он.» — проносится в мыслях, а в голове уже образ невинного юноши в белых одеяниях, стоящий в этом болоте по колено. Гук видел будто на яву как белоснежная ткань с самого подола, который виднелся над лужей крови, окрашивался в бордовый, испещрёнными линиями поднимаясь всё выше и выше, пока весь образ не окрасился в этот цвет. А после из глаз этого ангелоподобного существа стали течь слёзы. Кровавые слёзы — слёзы раскаяния. Альфа остановился у самой кромки кровавой воды. Три тёмные фигуры остановились чуть поодаль от него. Три его верных друга, с которыми его связывают узы посильнее чем кровь. Первый, что стоял к нему ближе всего, весь опутан цепями, смотрящий на весь мир со злобой. В его глазах отражалось пламя, которым он готов был сжёчь весь мир. И имя ему было ³Месть. Он пришёл в этот мир, только ради того чтобы Чонгук звал его своей Надеждой. На расстоянии вытянутой руки от него находился второй, что стоял с короной на голове, его губы были окрашены в красный, ведь он продирался к месту на вершине, перегрызая другим глотки. Имя ему — ⁴Гордыня, и в руках у него кроваво-красное наливное яблоко. Третий же стоял дальше всех и глаза его были скрыты под ⁵повязкой, но видел он намного больше других, волосы были скрыты его под серо-грязном балахоном. В одной руке он держал меч, в другой же не было ничего. Имя ему было ⁵Справедливость. А чуть ниче повязки под левым глазом чернильными нитками у него на лице была вышита одна буква — «V». «⁶V — значит Vendetta», — шепчет ему его Надежда, в своей извращенной манере, а Справедливость молчит. Месть, Гордыня и Справедливость. Гук поднимет их из Ада, заберёт с собой на Землю и обрушит всю их силу на провинившихся. Вернее, на провинившегося. Чонгук медленно входит в кровавую воду, смотря на свою одержимость, на человека, нет, монстра, которого он хочет уничтожить. Омега смотрит на него в ответ, хочет, но не может отойти. Даже в его подсознании он всё ещё такой же красивый. Он такой, каким Гук запомнил его в их последнюю встречу, разве что теперь в его глазах не безумие, а страх. Потрескавшиеся и обескровленные губы омеги едва приоткрылись и произнесли приговор, который альфа услышал в детстве: — Маленький выродок, ты чудовище и ради моей счастливой жизни, жизни без тебя и твоего отца, ты спустишься в Ад. Вместо меня. Слышишь, вместо меня!!! Чудное видение, которое от произнесённого ещё больше пугается, ужас заполоняет всю радужку его глаз. Даже в собственном подсознании Гук не может примерить на него образ, который пример на себя он сам. Образ рассыпается, так как Чон не хочет его видеть, он растворяется, дымкой оседая на поверхности водной глади. Альфа отпускает свои руки, заключённые в ⁷терновые ветки. Холодно и омерзительно. Со дна он достаёт большую раковину, кровь возле неё превращается в воду. Звучат ⁸раскаты рога. Начало это или же конец? Сжимая реликвию в одной руке, он опускает их обе вдоль своего тела, смотря далеко в Небеса. «Где же ты, папа?» — Чонгук прикрывает глаза. «Скажи где ты, папа!» — под веками навеки вырезан образ невинного существа, что низвергло его в Ад. «Мне было так тяжело в этом мире» — в этом месте время течёт по-другому, для него прошли уже столетия с их прошлой встречи. «Ты слышишь меня, папа?!» — желание отомстить — это то, что держало его на плаву всё это время. «Я обязательно найду тебя, папа!» — Мы скоро встретимся и моя месть будет страшна…______d$$$$b_d$$$$$b _____$$$$$$$$$$$$$$$$$ ____$$$$$$P_$$$$$$$$$ _____V$P_______Y$$P ___________________d$$b ___$$$$_________$$$$$$ ___$$$$$$______$$$$$$$ ____Y$$$$$$$$$$$$$$$$P ______Y$P_$$$$$$$ __________Y$$$P_$ __________________$ _________________$ _________________$ ___________________$___$$$$_ _________________$__$$$$$$$$ __$$$$$$$_______$_$$$$$ _$$$$$$$$$_____$$$$$ $______$$$$__$ ________$$_$ _________$$$ __________$$ ___________$
Яркие мерцающие огни высоток коралловым полотном, подобно магме оседали внизу. Редкие просветы закатных лучей, сомкнутые между двух плит серо-грязно-голубых туч, отливали оранжевым. Ад, сама преисподняя, вид из большого панорамного окна слишком походил на Ад, будто бы Земля разверзлась и выпустила всех демонов наружу. Этот час настал. И только в вышине издевальчески голубое небо, точно Небеса, что насмехаются над страданиями людей. Стаи голубей и воронов летели куда-то на запад. Сотни птиц заполонили небо покидая это проклятое место. Юнги знает, что вся Земля проклята. Он сам её проклял, ещё тогда, семнадцать лет назад. Юнги проклял этот мир и больше никого не жалел. Тогда, много лет назад именно его кровь орошала эту почву. Теперь же, это он, тот кто забирает жизни. Теперь он, от упоминания имени которого дрожат от страха люди. Он добился всего этого сам, смог. Смог, после того как ему вырвали сердце. Шутка ли, что омега возглавил один из самых сильных мафиозных кланов этой страны? Для многих шутка, для Мина же это реальность. Только вот, какой ценой всё это? Ценной, которой он не мог расплатиться, но расплатиться пришлось. Омега знает, что дальше только смерть. Он идёт за ним, Юнги это чувствует, Юнги это ждёт. Его сын… Чимин стоит возле кожаного кресла папы, разглядывает документы. Старший омега не стал скрывать как он зарабатывает им деньги. Чимин рос в окружении всего этого, для него это в порядке вещей, он не мучается никакой моральной стороной, думая, что знает как устроен этот мир. Мин-старший усмехается, его сын всё ещё не знает и другой обратной стороны этого мира, более глубокой и тёмной чем поставки оружия и убийства людей по заказу. — Как дела в школе? — интересуется напоследок родитель, наливая себе в бокал вина. — Да… — не успевает начать Чимин, как за комнатой слышится возня и стоны боли. Юнги отпивает из сосуда глоток алкоголя, наблюдая за растерянностью своего сына. Люди омеги вбегают в кабинет, сразу же запирая её, вытаскивая из кобуры свои пистолеты. — Господин Мин, на нас напали, — объявляет один из его людей. Чимин в тревоге подходит к папе, не сводя взгляда с двери. Через пару секунд дерево поддаётся чужому натиску, являя всем присутствующим красивого молодого юношу, который входит в помещение с тремя другими: у одного на голове корона, другой скован цепями, а третий проходит с завязанными глазами. Чимин в шоке отшатывается ближе к родителю, наблюдая за тем как тот скрывает его за своей спиной. А Юнги смотрит на впереди стоящего, сжимая в руке бокал с вином, слыша как хрустит стекло. Губы вмиг пересыхают. Глупые людишки взводят свои пистолеты на цель и готовятся стрелять, у Мина не хватает времени сказать им чтобы они даже не пытались. Их судьба уже предрешена — смерть. Пули не успевают долететь до цели, как вмиг меняют траектории и убивают своих владельцев. Вся охрана омеги валиться на дорогой ковёр, окрашивая бежевый цвет в отвратительный бордовый, близкий к чернильному. Люди хрипят, испуская свой последний дух. Чимин поражённо застывает за старшим, вцепившись побелевшими пальцами за его рубашку. Альфа смотрит на омегу с запахом персиков и шоколада и приказывает кому-то из своих людей забрать того, парень со связанными глазами подходит к Чимину, хватая вырывающуюся омегу, который кричит: — Папа, — смотря на Юнги. Старший видит отчаяние с которым тот на него смотрит, но знает, что уже ничего не сможет предпринять. Он лишь качает головой, тяжёлым взглядом прослеживая как его сына уводят. — Ты не причинишь ему вреда, Чонгук, — говорит он, Гук на это заявление лишь усмехается. — Слишком большие требования для того, кто отправил меня в ад, — Мин даже не вздрагивает от заявления. Чон отбирает бокал у старшего, отпивая из него, а после не заботясь о чистоте, отпускает его. Сосуд с жидкостью окончательно разбивается, соприкоснувшись с полом. — Он твой брат, Чонгук, — прослеживает за бокалом глазами омега. — Которого я никогда не знал, потому что ты продал меня Дьяволу в обмен на счастье, — хрипит ему в ухо альфа, схватившись за чужой подбородок, заставляя посмотреть в свои глаза. — Да, — произносит лишь одними губами, смотря на Чона прямо, не пытаясь спрятать взгляда. — Я нашёл тебя, папа, из-под земли выбрался и нашёл. Ты и твой выродок отплатят мне за столетия в Аду, — обращением из детства альфа поласует итак израненное сердце старшего. Юнги смотрит на Гука лишь долю секунды и прижимает свою ладонь к тёплой щеке с бронзовой кожей. Как в детстве, как семнадцать лет назад. — Я знаю, что в тебе, где-то глубоко внутри всё ещё есть добро, — говорит он и приподнимается на носочках, собираясь поцеловать своего сына в лоб, но по итогу только хрипит, когда альфа без труда приподнимает его выше, схватившись одной рукой за шею, душа его. — Годы в аду вершат своё, я больше не тот ребёнок, которого ты бросил на произвол судьбы, — шипит Чонгук в лицо предателя. Но и после этого Юнги не дрожит перед ним. Он не боится, он принял свою участь, принял её ещё семнадцать лет назад, смотря как его сына забирали демоны, как его забирали в ад. Юнги видит как гнев и злость плещется в чужих зрачках. Пальцы на его шее сжимаются сильнее, но он не пытается освободиться, не пытается спастись. В два шага Чон доходит до стола омеги, опрокидывая хрупкое тело на деревянную поверхность. Разные бумаги разлетаются по кругу, оседая в луже чужой крови. Гордыня и Месть покидают помещение. Его сын подтаскивает его тело к себе ближе за бёдра, становясь между разведённых ног. Юнги пугается порыва Чона, упираясь своими ладошками в грудь альфы. Он не понимает зачем тот это делает. Сердце сжимается сильнее от тяжёлого взгляда младшего. — Что ты делаешь?! — пищит Мин, стараясь отодвинуть тело своего сына, его голос срывается и в обычных условиях он бы захотел провалиться под землю из-за стыда, но сейчас он хотел провалиться из-за дикой догадки, что приходит к нему в голову на собственный вопрос. — А ты как думаешь, папа? — пропивает его сын. Всё тело омеги вмиг покрывается мурашками. — Моя месть будет сладка, — вкрадчиво вещает альфа ему на ухо, опаляя то своим горячим дыханием. — Это неправильно, Чонгук, неправильно, — отворачивается от него омега, стараясь свести свои ноги вместе. — Неправильно — продавать своего сына. Смирись, я больше не человек, — шипит Чон, разрывая рубашку на теле своего родителя. Мин чувствует как прохладный воздух оглаживает его тело, он чувствует себя униженным когда слышит короткое утробное урчание зверя его сына. Он отворачивается тут же слыша рык недовольного младшего. Чонгук стискивает между своих пальцев его скулы, с силой и жестокостью поворачивая лицом к себе. Юнги тонет в глубине чужих глаз, чувствуя как его тело воспламеняется. Это безумие. Это ненормально. Ненормально ощущать как в заднице начинается выделяться смазка от одного нахождения этого альфы рядом с ним. — Смотри на меня, не смей отводить от меня взгляда, — Чонгук спускается прикосновением с лица по шее к ключицам, к груди омеги, прикасаясь поцелуями к нетронутой коже. Юнги снова пытается отстранить его от себя, за что в отместку получает укусы до крови, синяки и кровоподтёки. Чон приподнимается с желанного тела, смотря своими полностью чёрными глазами на старшего. Момент и он вгрызается поцелуем в губы напротив, не жалеет ни капли, терзая чужую плоть, упиваясь чужой кровью и звуками, что издаёт привлекающий всё его внимание рот. — Смотри на меня, не отводи взгляда, не сдерживайся, кричи, проклинай, умоляй, — отстраняется от него альфа, облизывая изящную фигурку своего папы взглядом, сжирая того своей похотью. — Т.Ы. М.О.Й, — выносит он ему свой вердикт, от которого душа омеги покидает его тело. Тело, что реагирует на заявление, резонируя с пыщащей силой плотью. Гук приподнимается на ногах, отступая от стола на шаг, оглядывая свою работу и ангела, который лежит распятый на дереве. Он восхитителен. Он превосходен. Он его. На эту ночь. На всю вечность. Ему не спрятаться от него. Ни в Аду, ни на Небесах, если нужно будет он достанет его и из Чистилища, он перероет всю Пустоту если это понадобится. Чон подхватывает чужое тело, вздернув его с горизонтальной поверхности к себе. Проходится губами по чувствительной коже шеи, забираясь едва ощутимыми прикосновениями омеге за ушко, вдыхает аромат около острых ключиц. Целует в губы, вновь ощущая как чужие руки пытаются его отстранить. Он грубым движением заламывает их за чужой спиной. — Ты принадлежишь мне, папа, — шепчет в порозовевшее ушко. Старший даже ничего осознать не успевает как его кожу пронзают два клыка. Он чувствует как яд распространяется по его венам, как отравляет каждую клеточку его организма. Юнги кричит, срывая голос. Он падает обратно на поверхность стола, когда его сын прекращает держать его. Он отбивает себе все кости, приложившись заодно и головой по краю стола. Но эта боль ничто, по сравнению с тем огнём, что охватывает всё его тело. Альфа отступает, следя за чужими муками. Мин умирает на столе, его рассудок туманиться, время то замедляется, то ускоряется. Реальность искажается. В следующий раз когда он открывает глаза, он видит перед собой образ Бога. Нет, скорее Дьявола. Чонгук ощущает на себе его взгляд с поволокой. Мин смотрит на него, на его мышцы, перекатывающиеся при каждом движении, на его обласканную кожу. — Нравится? — спрашивает, вставая между чужих бедёр, не получая ответа, потому что у старшего нет сил признаться, что да, нравится. Гук скользит прикосновениями по его ногам, приподнимая те. Чон прикусывает ляжки, оставляя на них засосы, улыбаясь в его кожу, омега чувствует это. Он неожиданно нежен с ним. Хотя Юнги этого не заслуживает. Чонгук возвращается к поцелуям, пальцами проникая в его тело. Мин морщится от боли, младший смеётся на это в его губы, немного замедляясь, проникая всё глубже и глубже, стараясь найти нужную точку. Пара толчков и старший вскрикивает, сжимаясь на чужих пальцах, непроизвольно начиная подмахивать — его тело предаёт его, потому что честнее него. А альфа как настоящий демон только и угождает ему, принося наслаждения, тараня простату папы. Юнги кричит от запредельного удовольствия, не понимая как может быть одновременно и так хорошо и так плохо. Внизу живота образуется комок, раскалённый до предела, что пульсирующей болью удовольствием расползается по его телу. Старший долго не выдерживает, изливаясь себе на живот, прикрывая глаза от переполняемых его эмоций. Гук пальцами собирает его сперму, смазывая себя и толкаясь в разомлевшее тело. Юнги скулит от сверхстимуляции, понимая, что снова начинает возбуждаться. Он в ужасе раскрывает свои глаза, когда понимает, что его сын продолжает входить в него, хотя тот чувствует себя уже переполненым. Он в панике останавливает Чона руками, а на вопросительно приподнятую бровь, хрипит: — Слишком большой…угх. Младший только усмехается на это, резко входя полностью, схватившись за аппетитные бёдра до следов, которые после такого точно останутся на коже. Мин стонет от боли и валится на спину. Он чувствует себя разорванным надвое, чувствует себя раскрытым до предела. Он чувствует как тело дрожит, как тело желает всего этого, приятной истомой накрывая его. Всего этого слишком много. Слишком много Гука, слишком много удовольствия, слишком много боли, слишком много сантиметров в нём. Он чувствует каждую неровность члена своего сына, и от осознания всего этого пиздеца он начинает задыхаться. Он понимает, что не может разлепить глаз. Экстаз накрывает его с головой, вместе со смирением с тем фактом, что он хочет большего. Он отключается на пару секунд, кончая на сухую. Когда в следующее мгновение он вдыхает, он понимает, что Чон прижимает свою ладонь к низу его живота. Машинально он делает тоже самое, поражённо застывая, ощущая как его живот выпирает. Чонгук же в полнейшем восторге, когда прикасается к себе через плоть чужого тела. Увиденное пьянит и дурманит мозг. Не размениваясь на нежность он начинает входить и выходить, чувствуя как гладкие мышцы омежей задницы всасывают его член внутрь. Он набирает скорости, втрахивая родителя в стол, сатанея от ощущений и стонов наслаждения Юнги. Юнги захлёбывается слюной, чувствуя пальцами на животе как в него входит и выходит Чонгуков член, странная мысль, что он не хочет чтобы альфа покидал его тело поражает его. Омега сходит с ума от сильных и глубоких толчков. Как только омега подходил к разрядке, Чон на пару секунд замедлялся, менял позу и снова начинал натягивать Юнги на свой член. — Изверг, — громыхал Мин каждый подобный раз, потому что окончательно посадил голос. Он уже несколько раз умер за этот вечер, а Чон кажется не насытиться никогда. Свой то оргазм он не откладывал, обкончав своего папу всего. — Он самый, — вторил ему Гук, действительно не насыщаясь. Он будто бы дорвался до желанного тела и хотел взять от него всё сполна. Омега рыдал, мучимый множеством отстроченных оргазмов и вот когда наконец Чонгук позволил ему ухватить свой кайф, он почувствовал как альфа спустил сперму ему внутрь. От тепла разлившегося в его теле он счастливо проскулил, подобно настоящей сучке в течку. Юнги потребовались все оставшиеся силы чтобы разлепить глаза и вздохнуть с восхищением. За спиной его сына было два больших чёрных крыла, что с лёгкостью могли укрыть омегу. Дрожащими руками он обнял его, ласково пройдясь кончиками пальцев по шёлковым перьям. Юнги знал, что это его последние мгновения, поэтому пересилив себя, он крепко прижал тело своего сына к своему. Он скрыл «Прости», произнесённое одними губами в его волосах. Чонгук ласково гладил омегу по волосам, ощущая робкие восхищённые прикосновения к своим крыльям. Его похолодевший взгляд был обращён в даль. В ладонь же скользнул кинжал. Он вновь заглянул в чужие глаза и вновь не увидел там страха, даже тогда, когда холодная сталь пронзила сердце хрупкого омеги. Единственное, что он услышал из едва приоткрытых окровавленных губ: — Наконец-то… Смерть окрасила омегу в трупно серый, открыв альфе доступ в подсознание старшего, в его воспоминания. Там мир его глазами, там вечные побои от мужа, за которого слабого омегу насильно выдали замуж. Там момент, когда Юнги узнаёт о своей беременности. Там альфа, что пинает беременного, услышав, что тот не собирается избавляться от своего ребёнка. Там отчаянный родитель, что всеми способами пытался защитить своё ещё не родившееся чадо. Там проворные журналисты, что каким-то образом упускают побои на теле омеги. Там приветливая улыбка альфы на публике. Там жестокость внутри семьи. Там его рождение. Там очередные побои, что сносил его папа, искренне улыбаясь ему, рассказывая очередную красивую историю. Там изнасилование и очередная беременность. Там отчуждённость и осознание того, что тот больше всего этого не выдержит. Там образ Дьявола, что заявился к омеги после того, как альфа спустил своего супруга с лестницы. Там сделка. Там кровь. Там расплата. Там насмешки: — Зачем мне твоя душа, я заберу с собой твоего сына. Там: — Мы так не договаривались, расплатой должна быть моя душа, не его. Там мольбы, там истерики, там молитвы и там в ответ глухая тишина. Там безумие. Там: — Маленький выродок, ты чудовище и ради моей счастливой жизни, жизни без тебя и твоего отца, ты спустишься в Ад. Вместо меня. Слышишь, вместо меня!!! И там: — Пожалуйста вернись и отомсти мне. А тут горячие слёзы, что оседают на бледном лице. Чонгук не помнит когда он плакал в последний раз.______d$$$$b_d$$$$$b _____$$$$$$$$$$$$$$$$$ ____$$$$$$P_$$$$$$$$$ _____V$P_______Y$$P ___________________d$$b ___$$$$_________$$$$$$ ___$$$$$$______$$$$$$$ ____Y$$$$$$$$$$$$$$$$P ______Y$P_$$$$$$$ __________Y$$$P_$ __________________$ _________________$ _________________$ ___________________$___$$$$_ _________________$__$$$$$$$$ __$$$$$$$_______$_$$$$$ _$$$$$$$$$_____$$$$$ $______$$$$__$ ________$$_$ _________$$$ __________$$ ___________$
Маленький омега истерил, стеклянными глазами смотря на своего родителя. Справедливость привёл его, когда парень потребовал правды. Месть торжественно улыбался, а Гордыня взирал на окровавленное тело с триумфом. Лишь один Чон не испытывал ничего. Он укрыл Юнги своим пиджаком, не желая показывать его красоты никому. Даже мёртвым он был красив. Его брат кричал, упав на колени, он попытался подползти к телу старшего омеги. Не дал ему этого сделать сам Гук, оторвав омегу от чужой кожи. — Ты убил его, убил его, — захлёбывался в слезах Чимин. — Да, — подтвердил альфа, смотря на чужое отчаяние. — Зачем?! ЗАЧЕМ? — вопрошал обезумевший. — Он сказал мне, — начал омега, махнув рукой за спину. — Сказал мне, что ты мой брат, так зачем ты убил нашего папу? На это Чонгуку не было что ответить, он лишь бросил на младшего беспристрастный взгляд, вернувшись в кресло у стола, на котором был распят омега. Справедливость увёл разбитого ребёнка, прижимая его тело к своему, шепча слова утешения. Гордыня проводил их хмурым взглядом, насторожившись, что Тэхён не стал причитать по поводу трупа. Месть же смотрела вдаль, чувствуя тяжёлую ауру Чона. — От чего же ты не рад? — спрашивает Хосок у альфы. — Понимаю, что Тэхён всё же был прав: вы оба бессмысленны, но вы оба мои друзья. Сокджин на услышанное нахмурился ещё сильнее, собираясь высказать Чонгуку всё, но его остановил Хосок, выведший упирающуюся Гордыню из кабинета. Чон слышал как гул их голосов утихал всё больше и больше, пока окружающая его действительность не накрыла его гробовой тишиной. Поглаживая холодную кожу на запястье омеги, он вспоминал о кое-чём, что всё никак не мог забыть: ⁹ •°•°•°•°•°•° Гуку всего пять лет, но он уже знает, что если папа говорит ему не выходить из своей комнаты, то на то действительно есть причина. Старший устало собирал все его игрушки, что альфа специально разбросал, только ради того чтобы побыть со своим родителем подольше. — Папа, — робко позвал он омегу, считая все свои пальчики на своих руках — они были короче чем у старшего — у того руки были большими, их очень приятно было ощущать в собственных волосах. — Да, Гуки, — отзывается Юнги, задвигая полку со всеми игрушками его сына в шкаф. — А расскажешь мне историю, — просит маленький альфа, наблюдая как папа подходит к его кровати. — Историю? — ласково спрашивает он, приседая на мягкий матрас. — Ну что ж, так и быть расскажу.«Говорят, что однажды собрались в одном уголке земли вместе все человеческие чувства и качества».
— Качества и чувства? — не удерживается и перебивает старшего мальчик, тут же прикрывая ладошками свой рот. — Да, качества и чувства, — треплет его по волосам старший, продолжая.«Когда СКУКА зевнула уже в третий раз, СУМАСШЕСТВИЕ предложило: — А давайте играть в прятки?!. ИНТРИГА приподняла бровь: — Прятки? Что это за игра?»
— А что такое «сумасшествие»? — не удерживается от вопроса альфочка, блестящими глазами смотря на своего папу, что печально смотрит на него. — Сумасшествие для каждого своё, сынок. Когда вырастешь расскажешь мне, что такое для тебя сумасшествие? — Хорошо, расскажу.«И СУМАСШЕСТВИЕ объяснило, что один из них, например, оно, водит — закрывает глаза и считает до миллиона, в то время как остальные прячутся».
Юнги подхватил подушку и взбил перья внутри неё. Он положил её у изголовья кровати, легонько похлопав по ней. Маленький Чонгуки счастливо опустился на неё, тонкими пальчиками вцепившись в одеяло, которым его накрыл папа.«Тот, кто будет найден последним, станет водить в следующий раз и так далее. ЭНТУЗИАЗМ затанцевал с ЭЙФОРИЕЙ, РАДОСТЬ так прыгала, что убедила СОМНЕНИЕ, вот только АПАТИЯ, которую никогда ничего не интересовало, отказалась участвовать в игре. ПРАВДА предпочла не прятаться, потому что в конце концов ее всегда находят. ГОРДОСТЬ сказала, что это совершенно дурацкая игра (ее ничего кроме себя самой не волновало). А ТРУСОСТИ очень не хотелось рисковать».
Омега ласково погладил пухлую щёчку сына.» — Раз, два, три…- начало счет СУМАСШЕСТВИЕ. Первой спряталась ЛЕНЬ, она укрылась за ближайшем камнем на дороге, ВЕРА поднялась на небеса, а ЗАВИСТЬ спряталась в тени ТРИУМФА, который собственными силами умудрился взобраться на верхушку самого высокого дерева».
Чонгук с интересом слушал очередную историю своего родителя, малыш не знал, откуда старший брал их, да и это не особо его волновало.«БЛАГОРОДСТВО очень долго не могло спрятаться, так как каждое место, которое оно находило казалось идеальным для его друзей: Кристально чистое озеро — для КРАСОТЫ. Расщелина дерева — так, это для СТРАХА. Крыло бабочки — для СЛАДОСТРАСТИЯ. Дуновение ветерка — ведь это для СВОБОДЫ! И оно замаскировалось в лучике солнца. ЭГОИЗМ, напротив, нашел только для себя теплое и уютное местечко. ЛОЖЬ спряталась на глубине океана (на самом деле она укрылась в радуге), а СТРАСТЬ и ЖЕЛАНИЕ затаились в жерле вулкана. ЗАБЫВЧИВОСТЬ, даже не помню где она спряталась, да это и не важно. Когда СУМАСШЕСТВИЕ досчитало до 999999, ЛЮБОВЬ все еще искала, где бы ей спрятаться, но все уже было занято. Но вдруг она увидела дивный розовый куст и решила укрыться среди его цветов. — Миллион, — сосчитало СУМАСШЕСТВИЕ и принялось искать».
Юнги присел на свои колени на полу, положив свою голову рядом с головой Гука. Они смотрели друг другу в глаза. Момент их единения и омега продолжил рассказ:«Первой оно, конечно же, нашло ЛЕНЬ. Потом услышало, как ВЕРА спорит с Богом, а о СТРАСТИ и ЖЕЛАНИИ оно узнало по тому, как дрожит вулкан. Затем СУМАСШЕСТВИЕ увидело ЗАВИСТЬ и догадалось где прячется ТРИУМФ. ЭГОИЗМ и искать было не нужно, потому что местом, где он прятался оказался улей пчел, которые решили выгнать непрошеного гостя. В поисках СУМАСШЕСТВИЕ подошло напиться к ручью и увидело КРАСОТУ. СОМНЕНИЕ сидело у забора, решая, с какой же стороны ему спрятаться. Итак все были найдены: ТАЛАНТ — в свежей и сочной траве, ПЕЧАЛЬ — в темной пещере, ЛОЖЬ — в радуге (если честно, то она пряталась на дне океана)».
Старший видел как его малыш начал зевать, но всё так же старался держать глаза открытыми. Юнги стал говорить всё тише и тише, повествую грустную историю.«Вот только ЛЮБОВЬ найти не могли… СУМАСШЕСТВИЕ искало за каждым деревом, в каждом ручейке, на вершине каждой горы и, наконец, он решило посмотреть в розовых кустах, и когда раздвигало ветки, услышало крик. Острые шипы роз поранили ЛЮБВИ глаза. СУМАСШЕСТВИЕ не знало что и делать, принялось извиняться, плакало, молило, просило прощения и в искупление своей вины пообещало ЛЮБВИ стать ее поводырем».
Юнги тихонько приподнялся с пола, собираясь уйти, однако тут маленькая ручка ловит его большую. Гуки не открывает глаз, но устало интересуется: — А что дальше? Омега целует его в лобик и заканчивает эту историю:«С тех пор ЛЮБОВЬ слепа, а СУМАСШЕСТВИЕ водит её за руку».
— Ты пообещал мне рассказать какое же оно для тебя, это сумасшествие, — тихо шепчет Юнги, стоя около двери детской спальни. Ответа он не слышит и выходит из чужой комнаты. •°•°•°•°•°•°•° Тогда его рука была слишком маленькой, сейчас ладошка омеги помещалась в его. Он губами прислонился к бледной ледяной коже. Альфа приподнялся, заглянув в спокойное лицо напротив. Он ласково погладил немного пухленькие щёчки Юнги, опускаясь к его лицу своим. — Вот какое для меня оно, это сумасшествие, — шепчет он в чужие губы, через мгновение прикасаясь к ним в невинном и нежном поцелуе. Дьявол обдурил не только омегу, но и альфу, натравив того самого близкого ему человека. Но есть кое-что, что не учёл ни его папа, ни сам Дьявол. Гук не разменивается на уготованную ему судьбу, он сам вершит её. Он тот, кто покорил себе весь Ад, он тот, кто покорит и Землю. Он тот, кто если это нужно вознесётся даже на Небеса вслед за Юнги. Он уже вкусил запретный плод и он оказался так сладок, что Чон хочет ещё. И он вкусит его ещё и будет вкушать всю оставшуюся вечность. Он сама Смерть, он сама Жизнь. Он чувствует как в чужой грудной клетке вновь начинает биться израненное сердце.⠠⣤⣄⣀⠄⠄⠄⠄⠄⠄⣰⣿⣿⣆⠄⠄⠄⠄⠄⠄⢀⣠⣤⠆ ⠄⠘⣿⣿⣷⣤⡀⠄⠄⣴⣿⣿⣿⣿⣦⠄⠄⢀⣤⣶⣿⣿⠏⠄ ⠄⠄⠸⣿⣿⡏⠄⠄⠄⠙⢿⣿⣿⣿⠋⠄⠄⠄⢘⣿⣿⡇⠄⠄ ⠄⠄⠄⢸⣿⣟⣖⣾⣷⣺⣿⣿⣿⣿⣳⣾⣿⣒⣻⣿⡟⠄⠄⠄ ⠄⠄⠄⠄⢻⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⠃⠄⠄⠄ ⠄⠄⠄⠄⢸⡟⠒⠿⠿⠿⠿⠿⠿⠿⠿⠿⠿⠟⠚⡇⠄⠄⠄⠄ ⠄⠄⠄⠄⠸⡇⡇⣀⡀⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⢀⡀⣘⡇⠄⠄⠄⠄ ⠄⠄⠄⠄⠄⠱⡏⣉⣍⣐⠄⢤⡀⠄⢀⣊⣈⣉⣯⠁⠄⠄⠄⠄ ⠄⠄⠄⠄⠄⢀⠿⣿⣿⣿⣷⡄⠄⢰⣿⣿⣿⡿⢹⡄⠄⠄⠄⠄ ⠄⠄⠄⠄⠄⠈⡇⠙⢿⣿⠛⢀⣄⡈⠻⠿⡿⠁⣸⠃⠄⠄⠄⠄ ⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠙⠺⣶⣤⠄⣿⣻⡇⢠⣤⣾⠑⠁⠄⠄⠄⠄⠄ ⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⡸⣷⠶⠦⡤⠴⣒⣿⢩⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄ ⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠳⣌⢿⡗⡗⣣⠟⡠⠊⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄ ⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠘⢦⣀⣀⣠⠎⠁⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄
Примечания: ¹ Терно́вый вене́ц — венец из ветвей растения с шипами, который, согласно Евангелиям, был возложен на голову Иисуса Христа римскими воинами во время его поругания/ у меня терновый венок, потому что это не совсем то и у Чонгука он не на голове, а на руках. ² Прототип этой реки — Ахеро́н — одна из пяти рек, протекающих в подземном царстве Аида. Согласно «Божественной комедии» Данте река Ахерон опоясывает первый круг Ада и, следовательно, все остальные; вытекающие из неё ручьи к пятому кругу становятся багрово-чёрными и впадают в болото Стикса, в котором казнятся гневные. Ещё ниже он становится Флегетоном — кольцеобразной рекой кипящей крови, в которую погружены насильники против ближнего. Пото́м, в виде кровавого ручья, продолжающего называться Флегетоном, он пересекает лес самоубийц и пустыню, где падает огненный дождь. Отсюда шумным водопадом он свергается вглубь, чтобы в центре земли превратиться в ледяное озеро Коцит. ³ В некоторых культурах месть является нормой, необходимым и благородным делом (например, кровная месть). В некоторых религиях (например, в христианстве) напротив, рекомендуется отвечать добром на зло, оставляя право на месть только Богу: «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя» У меня Месть закована в цепи, потому что Гук ещё не дал ей воли. ⁴ Гордыня — самый тяжкий из семи смертных грехов — именно этот грех привел к падению Люцифера, ставшего Сатаной. Гордыня считалась грехом за тысячи лет до христианства. У древних греков была Немезида — богиня мести и правосудия, каравшая за нарушение законов и чрезмерную гордыню. Обычно ее изображали грустной и задумчивой. Ибо вершить правосудие — не очень веселое занятие, а дел у Немезиды всегда было достаточно. У моей Гордыни в руке красное яблоко — запретный плод. В Книге Бытия рассказывается о грехопадении первых людей Адама и Евы после вкушения плодов древа познания добра и зла, которые находились под запретом Творца. А также это отсылка к кадра из клипа Джина «Awake». ⁵ Справедливость должна быть беспристрастна, т. е «не видеть» то что может вызвать какие-либо страсти которым подвержены люди, основным источником поглощения которых являются глаза, например, вопрошающая фраза которую говорят в качестве осуждения когда уже что-то произошло: «Где были твои глаза?», говорит сама за себя, о том что глаза воспринимали что-то другое не относящиеся к происшедшему, вот поэтому справедливость должна быть слепа, однако вместо зрения справедливость «опирается» на факты с помощью их уравновешиванья на обоюдно остром уме (у Фемиды это изображается в качестве меча, который по сути не должен быть карающим органом, а лишь определяющая степень вины). ⁶ V — значит Vendetta. Vendetta — кровавая месть — древнейший принцип, характерный для родоплеменного строя, согласно которому лицо, совершившее убийство, либо кто-нибудь из членов его семьи (рода, племени, клана, группировки) обязательно подлежит смерти в порядке возмездия. Для Хосока и Чонгука извращённого нахождением в Аду справедливость означает кровавую месть. Однако есть и другое выражение: «V — значит Victory», то есть справедливость восторжествует. ⁷ На руках у него оковы из тернового куста: прямая отсылка на терновый венец Иисуса, символ страданий. Гук входит в реку, где находит раковину, когда он берёт её в руки, оковы исчезают. ⁸ Звук рога может означать две вещи: а) Судный день; б) В древности так ознаменовывалось завершение битвы. ⁹ Очень красивая история, не моя конечно же, ясное дело. Хочу ещё заметить, что в этой истории, что Любовь, что Справедливость слепы. Именно поэтому Гук подпустил к себе Тэхёна. Он помнил тот рассказ Юнги.