Не сегодня

      Наигранно подбежав, мистер Пак протянул мне вещь нежно-голубого цвета, что действительно оказалась оставлена в раздевалке персонала из-за излишней торопливости. Недоверчивый взгляд в сторону стоящего рядом парня и тот уже набрал воздуха, чтобы что-то удивлённо сказать, как оказался перебит: — Спасибо, — практически молниеносно забрав шарф, — до завтра, — и выйдя из здания музея.       Фу-уф…       Свежий воздух сразу отрезвил мысли и даже допустил появление некоторого «стыда» — было невежливо столь резко уйти? Может, стоило согласиться это время провести с Паком, раз нашел и вернул шарф? А-а, да о чем я! Он всю выставку ни на шаг не отходил от меня! Вернее, бОльшую ее часть и сейчас тем более не стоило предлагать какое-то совместное времяпрепровождение. Мне нужно немного личного пространства. Просто необходимо. — Теперь мне понятно, как вы столь быстро исчезаете, — взглянув на говорящего и увидев знакомую маску на лице, я с облегчением выдохнула.       Улыбающийся взгляд, аристократично заведённые за спину руки… Голоса тоже превращаются в единую полосу шума и их различить столь же невозможно, сколько лица. — Извините, — теперь неловко только перед ним — оставила с Паком. — Мне… — но стоп, он говорил, что здесь не один. — Постойте, где ваш брат? Вам ведь удалось его найти? — Эм, да, — парень мельком обернулся, словно видя его через блики толстого стекла музея. — Он скоро выйдет, — хотя, на самом деле в этом не был уверен — скорее всего тот уже покинул здание. — На улице прохладно — может, вам стоит подождать его внутри? — морозный ветерок вынудил понежиться, застегивая белую молнию практически до самого конца. — Нет, не думаю, — что это — искра удивления в глазах? — На самом деле, у него сейчас есть дела — мы встретимся, через полчаса. — А-а, ясно, — быстро намотав шарф я снова поежилась, непонятно почему, не желая прощаться с незнакомцем. — Вы говорили, что хотите поехать домой… — Да, — о, прекрасно, что он так ловко сменил тему, избежав чувства неловкости. — Мне нужно к метро: так будет быстрее — получится избежать пробок. — До одной из станций можно дойти через парк, недалеко отсюда. — Получится немного дольше, чем через торговые центры, — сама не поняла, как смогла выпалить такое сразу услышав тихую усмешку. — Но не намного, — он только что предложил пойти с ним в парк? — Вы сочтёте за грубость, если я предложу проводить вас? — а, нет, вот это предложение.       Просто поразительно: манера, с которой он говорит, скорее близка к обходительной беседе, чем к простому разговору. Он так необычно воспитан или притворяется? Или сложности перевода, ведь английский, учитывая лёгкий акцент, не его родной язык. А может, в Корее все так воспитаны, ведь я ни с кем не знакомилась до этого? — Нет, это не будет грубостью, — как ни странно, мне действительно хочется, чтобы он проводил.       Сложно объяснить, но ещё сложнее осознать: если встречу его на улице — не смогу узнать даже по глазам.       Улыбнувшись ещё шире, что стало ясно по все тем же морщинкам возле глаз, парень облегчённо выдохнул, отступив в сторону, тем самым пропуская вперёд в нужном направлении. Сердце снова бьётся чаще — да что же это.?       Парк оказался действительно не так далеко, но намного больше, чем я могла представить: много деревьев, заасфальтированные дорожки вдоль неглубокой реки, извилисто петляющей среди островков и искусно построенных домиков цапель, скромные рождественские украшения, редкие выездные палатки с мясными пирожками и кофе, отдаленно играющая музыка из динамиков на фонарных столбах и редко встречающиеся парочки, идущие на достаточном расстоянии от нас, чтобы не обращать никакого внимания.       Ведомая незнакомцем в направлении, которое, по его мнению, однозначно указывало к станции метро, я все больше хотела задать вопрос, как именно он оказался на выставке, и почему его брат вошёл в число приглашенных, но разум оказывался сильнее, отговаривая узнать даже имя: зачем? Все равно не смогу узнать. — Кхкм, — поправив голос и набрав побольше воздуха, я подняла голову, взглянув на идущего рядом парня, как…       Оступившись о какой-то камень и потеряв равновесие, я едва не упала на колени, почувствовав крепкую хватку на поясе. Минутное замешательство и именно эта «хватка» позволила снова оказаться на ногах — незнакомец, с нескрываемым беспокойством и настороженностью во взгляде, приковано всматривался в мои черты нахмурившись. У меня дежавю… Я уже видела подобное и это беспокойство… — Вы в порядке? — бархатистый тембр вызвал рой мурашек по коже. — Да… Спасибо… — тонкий аромат его парфюма от сильного порыва ветра привел в чувства.       Вовремя заметив это, парень убрал руки, смутившись и поспешив отвести взгляд. Одновременно пойдя дальше, боясь повернуть голову, я решилась продолжить первой: — У меня такое чувство, что вы помогали мне подобным образом, но не могу понять, когда такое могло произойти. — Вы правы, мы уже виделись — вчера. Вы чуть не упали в коридоре, а мои друзья… — Так это были вы?! — поверить не могу — тот, что вернул мне пиджак — сейчас рядом и практически весь день находился поблизости! — Вы мне тогда помогли и вернули пиджак! — от ширины улыбки даже щеки заболели, что весьма развеселило парня, судя по смеху. — Я был удивлен увидев там кого-то из…незнакомых лиц, — а-а, ловко избежал сравнения вроде «вам подобных». — Как получилось, что вы попали в тот коридор? — Подруга дала мне коктейль, в который подлила банановый концентрат и мне стало плохо. — «Банановый концентрат?» — наши взгляды встретились. — У меня аллергия на бананы. — Как может быть аллергия на бананы? — Это действительно забавно. Сама не понимаю откуда, но у меня непереносимость. — Ваша подруга знала об этом? — утвердительно кивнула. — И пыталась отравить? — отрицательно покачала головой. — Тогда что она хотела сделать? — У нее сложная работа, и тот вечер был ее частью. Она так поступила, чтобы обезопасить меня. — Необычный…способ. — Мда, согласна, — перемявшись с ноги на ногу я почувствовала новую волну неловкости. — Она все равно за меня беспокоилась и я благополучно вернулась домой. — Рад это слышать. — Кстати, спасибо еще раз за пиджак — я действительно забыла о нем. Кхм, — ох, до чего же неловко. — Обычно я не так рассеяна — вероятно, остаточный аффект от «бананов», — и пожала плечами. — Вы не так рассеяны? — переспросил он, снова заведя руки за спину. — Нет, мне нужно быть максимально собранной, каждый день. — Вы преподаватель? — Мда. — В каком университете? — В Каннамском, — смутившись, зная, чем именно славится этот университет, я почесала бровь, отвернувшись и пойдя дальше. — О, вот как? — он только что задал утвердительный вопрос? — Тогда, я не ошибся, сказав, что вы умны. — Нет, что вы, не настолько, — усмехнувшись, я снова почувствовала неловкость. — Мне еще есть чему учиться. — Да, и первое — произношение название университета: «Kangnam University». — Кангнам? — Да, верно. — Кангнам… — не понимаю, почему произнесенное пониженным, бархатным тембром, произвело на меня такое впечатление. — А что на счет вас? Вы говорили, что «учитесь постоянно», но где? — Мое обучение связано скорее с тем, что больше всего люблю… — Свободное творчество? — Нет-нет, я учусь всему, чему только можно, в сфере…которую…люблю. Вернее, не так — я люблю делать то, что помогает людям, что вдохновляет их и показывает, насколько каждый уникален. — Вы-ы просто поразительны, — короткий взгляд стал длиннее, на что глаза юноши стали еще проницательнее, чем раньше. — Я не проявил должной вежливости, забыв представиться, — едва ли не прошептал он, машинально остановившись — это…так необычно: мы одновременно говорим и одновременно постоянно стараемся смотреть друг на друга.       Медленно сняв с себя маску, он с опаской поднял взгляд, будто чего-то опасаясь. Треугольные черты, прямой нос, чувственные губы… Сердце снова начало биться быстрее, но мне никак не удается понять почему. Внешность на сколько мне удается определить из той «мозаики», что выстраивается в сознании, очень симпатична, но в полной мере это понять сложно. Тот самый парень, что вчера помог и неожиданно встретился сегодня на выставке — кто бы мог подумать?! — Мое имя Ким Нам Джун, — даже это смог произнести как-то по-особенному… — А я — Джойс Харпер, — машинально протянув руку, я почувствовала, как он легко пожал ее, широко улыбнувшись — о-о, без маски его улыбка в глазах становится еще более яркой. — Для друзей — Джей. — Могу я звать вас Джойс? — это значит, что мы не друзья?       Хотя, в Корее понятие дружбы весьма специфично — все основывается на расчете, положении и как можно более выгодной партии в «приятельстве». Друзьями могут оставаться только юные поколения, еще не почувствовавшие горечь предательства и сожаления того, что доверились кому-то. — Вы уже дважды помогли мне: в клубе и музее. Можете звать меня Джойс, — дурацкая улыбка сама по себе появилась на лице. — Ах. Вы столь неординарны — мне не часто приходится встречать таких людей, — только я хотела спросить, «каких», как мысли словно оказались прочитаны. — Свободных в общении и…открытых. Подобным образом себя ведут только мои братья. — Братья? — понимая, что начинаем привлекать внимание парочек, мы одновременно пошли дальше, не спеша, придерживаясь дороги и определенного направления. — Вы говорили, что пришли вместе с братом — вы старше него? — Да, на три года. — Вы самый старший, среди братьев? — Нет, что вы. — Тогда сколько вам лет? — похож на одного из моих студентов, по возрасту. — По вашим меркам — двадцать шесть. — Неужели? Серьезно? — он старше моих студентов, но младше меня, а выглядит и говорит словно взрослый. — А вам? — Если измерять в одной единице, то двадцать семь. — О, вы старше меня? Я и подумать не мог, — однако тут же опомнился. — Простите, — быстро поклонившись, — с моей стороны действительно было допущено много грубости. Особенно вчера. — Что? — ох уж эта излишняя вежливость. — Нет-нет, пожалуйста, не надо — мне становится неловко, — точно! Здесь ко всем старшим относятся с почтением и уважением, даже если разница всего в несколько месяцев. — А? — Передо мной извиняются только студенты или незнакомые люди — когда извинения приносите вы, кажется, будто я в университете, а не…в парке. — Вы правда так считаете или произнесли то, что мне хотелось слышать? — добродушие в голосе не может не удивлять. — Вы один из немногих, с кем я говорю более часа — причин злиться или обижаться нет. — Тогда-а, могу я обратиться к вам… — На «ты?» — Да, — облегченное согласие, словно его было проще дать, чем закончить предыдущее предложение. — Да, — но и в моем голосе не меньше облегчения: эти манеры просто душат, даже на моем языке. — Замечательно, — широкая улыбка на его лице, придавала щекам милой пухлости с небольшими ямочками, а глаза превращались в источник доброты и лучиков солнца, что во всех смыслах вызвали тепло внутри груди. — Ты говоришь на корейском? — Эм… — признаться? — Я… Я понимаю корейский, но не все, что говорят на наречии. — Но все же, говоришь? — Немного. Для меня все равно корейский — сложный язык. — Все же, ты англичанка? — Американка. — И как давно в Корее? — Полгода. Еще через полгода вернусь домой, доделаю проект и буду его защищать. — А ты? — Я родился, — ох, глупый вопрос, — в Ильсане, — хотя, мог родиться и в любом другом месте — все нормально. — А чем занимаешься сейчас? — Оу, моя работа… Ну-у… Я-я-я… — тихий звонок, похожий на минус песни Dynamite, прервал Намджуна, вынудив принять вызов, говоря на другом языке. — Алло… — посторонившись, он постарался понизить тон. — Нет, ахах, я скоро буду… Я не заблудился-я… С чего ты это решил?.. Ох, он все преувеличи-ил… Скоро приду. Ахах, не беспокойся.       Ласковая улыбка, короткий жест и его внимание снова оказалось обращено ко мне. Даже сейчас черты мистера Кима представляли из себя некоторую мозаику, но бесспорно, она чем-то отличалась от остальных лиц. Добрый, открытый, не притворяется кем-либо и не ищет выгоды от общения со мной. — Все в порядке? — Да. Брат беспокоится, что я опоздаю на встречу. — А, вы говорили, что должны встретиться с ним через полчаса. — Нет, это другой брат. У нас что-то вроде «семейного…семейной работы». — В сфере работы с общественностью? — забавно, но мне кажется, что ему больше всего подходит связь с какими-либо общественными организациями, чем офисная работа. — Это скорее широкий спектр работы с развитием культуры страны и возможностью помогать людям самовыражаться. — Звучит очень ответственно. Если честно, я не представляю тебя в офисе за столом, разбирая бумаги и ставя подписи. — Я этим не занимаюсь. Вернее, иногда разбираю бумаги и ставлю подписи, но не часто. — Этим занимается один из братьев? — усмехнувшись, я повела головой. — Верно, — смущенно отведя взгляд, Намджун опустил голову, превратив свои шаги в более вальяжные, не похожие на «официальную прогулку» или скованность. — Но все же, тебе нравятся современные веяния музыки и искусство? — М? — Искусство — ты бы не пошел на выставку, испытывая отсутствие интереса к экспонатам. Скорее попросил кого-то из других братьев заменить, чем стал терпеть скучное общество VIP-персон. — А что же музыка? — искра заинтересованности во взгляде стала похожа на игру: неужели я ошиблась? — Ты скорее следуешь современным направлениям, только после того, как по-настоящему его почувствуешь. Сможешь определиться с уровнем, который подходит под собственное восприятие и только тогда станешь ее слушать на самом деле. — Оу! Это…необычно! Как ты только.? — вовремя осекшись, с неизменной улыбкой, Намджун решил перевести тему. — А ты? Любишь музыку, но равнодушна к искусству? Я заметил, как ты смотрела на экспонат, но тогда в клубе — не согласилась бы пойти с подругой, не любя шумные компании и громкую музыку. — Я не люблю клубы, — дурацкая улыбка сама по себе появилась на лице. — Редко в них хожу — слишком шумно и слишком мало свободного времени. А искусство… Я очень люблю выставки, музеи, библиотеки — мне нравится проводить в них время, нравится читать, рассматривать вещи, которые много столетий назад играли большую роль в развитии истории. Даже те предметы, что казались обычными, сейчас несут большое количество информации, показывая, как жили люди, их традиции и даже нравы, — шмыгнула носом от порыва ветра. — Но музыку все же слушаю. — Какой жанр предпочитаешь? — Мне нравится практически все, кроме «поп» и «рэпа» — слишком разные направления от тех, что нравятся и позволяют расслабиться. — Вот как… — будто опечаленно протянув, парень тактично решил переменить тему. — По какому направлению ты учишься? — с долей удивления спросив. — Ох, это…не самое удивительное направление, — неловко говорить, что это психология, ведь… — Многих оно пугает и мнение о том, кем являюсь — меняется. — Это философия? — щелкнув пальцами «догадался» Ким. — Не совсем, но близко, — одновременно рассмеявшись, я снова едва не оступилась, начав подниматься по небольшому холму, к арке, почувствовав поддержку за руку и сразу поспешив отстраниться. — Спасибо.       Сквозь тихий смех поблагодарив, я поймала себя на мысли, что Намджун отличается не только манерами поведения, скромностью, но и тем, с какой легкостью оказывается рядом. Всякий раз смущаясь и спеша отступить с опущенным, растерянным взглядом — в Америке подобных точно не встретишь. Или мне такие не попадаются.       Всегда поднимая голову, отвечая на вопрос или благодаря, я уже начала чувствовать боль в шее, от которой слова сами сорвались с губ: — Какой у тебя рост? — Метр восемьдесят один, — быстро, словно отрепетировано, ответил Ким, поняв это лишь после. — А-а-а твой? — Метр шестьдесят пять. — Ты выглядишь…немного выше, — попытка подбодрить оказалась не слишком успешной. — И младше своего возраста, — а вот это точно должно было сработать, вот только по меркам Нью-Йорка, не слишком тактично. — Хах, поэтому студенты в начале года часто путают меня с одной из них — И они не вежливы? — Они быстро понимают свою ошибку, — рассмеявшись, мы остановились возле проспекта с переходом, понимая, что надо расстаться.       Быстро движущиеся машины, сигнал светофора и полосы перехода: люди постепенно собираются, чтобы пересечь широкую трассу и нам приходится держаться массива парка, чтобы никому не мешать. — И испытывают чувство стыда — не сомневаюсь, — практически прошептал парень, внимательно смотря в мои глаза.       Опечаленный, собранный, но в тоже время аристократически выдержанный и не позволяющий себе излишней эмоциональности, понятой окружающими неправильно. — Полагаю, так и есть… Да, — и почему мне не хочется, чтобы этот разговор заканчивался — сердце вот-вот выпрыгнет из груди. — Намджун, я-я… — брать телефон — слишком дерзко, по местным меркам. — Мне… Я была рада, что ты показал мне еще один путь от музея к метро. — А я был рад, что ты согласилась на это, — молчание стало слишком ценным: никто из нас не решался его нарушить, словно боясь сказать что-то не то или быть слишком открытым. — Мне не стоит… — Мне тоже… — Есть правила, которым… — Мы оба должны следовать… — неужели он чувствует что-то подобное, что происходит в моей груди? — Но я не могу тебя просто отпус…       Краем глаза заметив, как толпа исчезла с тротуара, а звуковой сигнал начал постепенно становиться тише, я буквально выкрикнула, сорвавшись с места: — Прости.! — работа должна быть на первом месте, насколько бы хорошим ни был Намджун.       Он входит в число тех, кого мне не удастся узнать на улице, не удастся разобрать голос, не удастся ответить улыбкой на фразу или простое приветствие. Имя и фамилия ровным счетом не говорят ничего, и даже если бы удалось получить номер — от проблемы распознавания лиц это не избавит.       Несколько широких, быстрых шагов по переходу, отдаленный звон колокольчика, похожий на те, что используют дети на своих велосипедах, и… Машинально замерев и посмотрев в сторону шума — смогла лишь захватить воздуха: доставщик продуктов, на мопеде, с огромными от страха глазами, мчался прямо на меня, судорожно нажимая на рычаг тормоза. Безрезультатно…       Мгновение, и меня кто-то схватил за пояс, прокрутившись на месте и позволив увернуться от доставщика, избежав аварии, но… Что-то жесткое ударило по затылку — в последний момент стало ясно, что это корзина на мопеде, переполненная какими-то коробками, одна из которых, должно быть и стала причиной удара.       Держащий за пояс, все еще прижимая к себе, помог не упасть на асфальт, проявив помощь как никогда кстати и это одна из последних мыслей, что только появилась в раскалывающейся голове. — М-м, — со стоном повернув голову и посмотрев на него, я увидела глубокие, карие глаза, переполненные взволнованностью и даже страхом.       Иссиня-пепельные волосы, тонкая морщинка между бровей из-за нахмуренности… Кто это?.. Эти глаза… Волосы… О-ох, голова дико болит, а перед глазами все начинает расплываться. Не могу понять, что произошло? Все покрывается серой дымкой и веки наливаются свинцом. Сознание ускользает и от чувства боли нет сил с этим бороться. Надо отдохнуть…

***

      Минутой ранее…       Правила всегда окружали Намджуна: в начале в школе, потом в старшей школе, университете, студии и теперь работе. Согласно правилам, он должен был посвящать себя только работе, что до сегодняшнего дня так и было, но что произошло? Что сейчас заставило задуматься о чем-то другом? Нет, это не любовь. Это не увлечение. Что же? Может, просто собеседник, выделяющийся своими манерами и разговором? Джойс отличается от остальных — она умна, образована, сообразительна и владеет определенными манерами. Нет, это не любовь.       Но почему тогда даже простые слова о нежелании отпускать ее дались так тяжело? Ах, если бы она не перебила…       Короткий взгляд в след девушки и сердце замерло: доставщик на мопеде, мчался прямо на нее, не в состоянии затормозить — еще мгновение и она попадет в аварию! Не раздумывая сорвавшись с места, RM схватил ее за пояс, прокрутившись на месте и не позволив произойти трагедии! Одна лишь неточность и американка ударилась головой о коробку, обмякнув у него на руках — не рассчитал…не уследил.       Их взгляды встретились, и единственное, что удалось заметить в глазах Харпер — удивление и непонимание. Не знает, что произошло? Слишком напугана? Замешательство и страх — вот, что это. Не смогла узнать только из-за них, ведь в следующую секунду, потеряла сознание. — Джойс… — но не отреагировала на свое имя. — Джойс… — нужно вызвать скорую и отвезти ее в больницу, как можно скорее.       Сердце парня было готово разорваться на части: как столь необычная девушка смогла попасть в такие неприятности? Удар оказался настолько сильным? Она поправится? Будет ли все в порядке? Нельзя сказать, что Джуни настолько привязался к ней, однако часть души успела проникнуться к той открытости, с которой она говорила, предполагая, чем может закончиться произошедшее. Есть только одно место, в которое ее можно отвезти и в котором за ней хорошо присмотрят, пока полностью не поправится… Надо поторопиться.