Troubled minds

Той ночью луну и звезды затянули тучи, без остановки извергавшие из себя не то дождь, не то град. Видимость была нулевая. Жан понял, что он свернул не туда, едва не запнувшись о край крыши. - Стоять! Ни с места! Он пятился в угол, выставив перед собой дуло пистолета. Темный силуэт неумолимо приближался. Он уже видел синюю форму, пристальный взгляд из-под козырька фуражки и направленное в его сторону оружие. - Не делай глупостей! Он и не собирался. Он не хотел стрелять в этого копа или делать еще что плохое. Он только хотел выжить и не попасть за решетку, вот и все. Его жизнь не может закончиться вот так! - Не подходите! – наконец, выкрикнул Жан. Офицер замер и, немного погодя, сделал шаг вперед. И еще. Он продолжал неумолимо приближаться, только медленнее. Жан не мог нормально прицелиться, пистолет ходил из стороны в сторону, наверное, из-за дрожи в руках. - Все нормально, парень. Опусти ствол. Обещаю, я тебе ничего не сделаю. Только опусти ствол. Это точно добром не кончится. Абсолютно, сто процентов, это просто не может кончиться добром. - Не подходите же! – истошно завопил Жан. - Я гарантирую тебе защиту и адвоката, слышишь?! Ты можешь доверять мне! – его голос был спокойным и ровным, но ему приходилось кричать из-за сильного ветра. – Не делай того, о чем будешь жалеть! Просто успокойся и положи пушку! Все будет хорошо! Ничего не будет хорошо. Жан не был дураком. Сейчас или никогда. Он глубоко вдохнул и, задержав дыхание, выстрелил. Грохот потонул в завывании ветра и барабанной дроби дождя. Офицер замер и схватился за ногу. Жан целился куда-то в колено, и хотя он не был уверен, куда точно попала пуля, этого времени хватило, чтобы наотмашь ударить его рукояткой пистолета. Тот пошатнулся и, сделав пару шагов вбок, запнулся о край крыши. Синий силуэт вздрогнул, неестественно изогнулся и провалился вниз. Жан медленно подошел к тому месту, с которого в него только что целились. Он попытался сосчитать этажи, но вспомнил, что уже сделал это, когда только планировал все дело. Девять этажей. Внизу асфальтированный тротуар. На нем тело. Без шансов. Парень резко отстранился назад. У него закружилась голова и ему показалось, что еще немного и он сам перевалится через край. Было плохо. Голова раскалывалась, шум ветра был слишком сильным, его тошнило. Он не помнил, как добрался до пожарной лестницы. Перед глазами мелькали яркие пятна. Где-то на этом моменте он обычно просыпался. Так было и сегодня. За последние полгода этот сон возвращался к нему постоянно, так что Жан привык. На часах было восемь вечера, он отрубился, пока смотрел сериал. Как и во сне, его тошнило, болела голова, а свет казался слишком ярким. Он всегда спрашивал себя: что надо было сделать? какой поступок был бы правильным? Сегодня он подумал о том, что правильнее всего было бы самому спрыгнуть с этой чертовой крыши. Какое-то время он валялся на диване и смотрел в потолок в полной темноте. Он устал думать об этом. Ужасные люди совершают ужасные поступки – это мысль, к которой он должен был уже привыкнуть. Почему же он снова и снова возвращается к той ночи? Он привык всеми силами стараться не думать об этом, отвлекаться на учебу, работу или игры, но после таких снов он не мог функционировать никак. Умывшись холодной водой, Жан сел писать код для программы, которую они с Леви делали. С этим парнем они работали уже пару месяцев. Приятель Филиппа по колледжу или типа того. Жан знал его только по короткой деловой переписке. Работа всегда помогала забыться. Его не беспокоило, что все эти программы помогают семье осуществлять ограбления, контролировать наркотический трафик и совершать другие ужасные вещи, потому что это все было слишком далеко и нереально, а перед ним были лишь его компьютер и массивы данных. Это было похоже на веселую игру. Он всегда запрещал себе думать о ее смысле. Жан пробежался глазами по коду, еще раз все проверил. Что-то не клеилось. Он запрещал себе об этом думать, но постепенно его настигало неумолимое осознание: он не стал ужасным человеком той ночью, он всегда им был, как только согласился делать эту работу для отца. Потому что ему надо было отвлечься после смерти матери? Потому что он желал, чтобы отец обратил на него внимание? Потому что он хотел почувствовать связь хоть с кем-то? Может быть, сам факт того, что он его сын, делал его ужасным человеком? Он зашел на Facebook, чтобы отвлечься, и случайно увидел Марко онлайн. Было уже далеко за полночь. Почему он не спит? Жан написал ему, они обменялись несколькими сообщениями, и он снова погрузился в код. Закончив с работой, он откинулся на стуле, размял затекавшую шею и снял с блокировки телефон. С ответа Марко прошло около часу, и новых сообщений не было. Жан еще раз перечитал их переписку. Он написал ему от нечего делать, просто увидев, что он онлайн, но по-детски обрадовался, когда Марко предложил ему завтра встретиться. Все, что произошло сегодня, казалось таким естественным, как будто до этого у Жана все три года была нормальная школьная жизнь и он не был невидимкой в глазах сокурсников. Как будто они с Марко познакомились на уроке при обычных обстоятельствах. Он не спрашивал ничего про мать, не показывал жалости или неловкости, просто что-то рассказывал. Они долго говорили о видеоиграх, о консолях, о компьютерах, о машинах, о музыке, об аниме, о мультфильмах и о разных франшизах. В общем, ничего такого, обычные вещи, о которых говорят при первом знакомстве. Жану понравилось. Они сидели в той кафешке около часа, но Марко промелькнул перед ним как мимолетное видение. Теперь ночью, в своей комнате, освещенный лишь синеватым светом монитора, Жан пытался вспомнить детали этой встречи. Завтра в школе все будет так же? Он снова ему улыбнется и спросит, как дела? Казалось, что сегодняшний обед тоже был частью плохого сна, но даже если это так, Жан теперь никогда не сможет перестать думать об этом. Он открыл профиль Марко на Facebook’е. Жан готов был поклясться, что он первый раз в этой школе смотрит аккаунты кого-то оттуда. Он припоминал лица людей на фотографиях, но почти никого не мог назвать по имени. Хотя Армина он знал – тот часто бывал в математических и технических классах вместе с ним. Учителя называли его гением. Жану же казалось, что он не спит, не ест и не отдыхает, чтобы так учиться. Оказалось, что нет, они с Марко часто тусили вместе. Еще у Армина было двое постоянных друзей: девушка-японка и какой-то хмурый парень – они тоже были на этих фотографиях. У Марко было много друзей. Разные лица мелькали на разных снимках, то появлялись, то исчезали. Жан не мог представить, что общался бы с кем-нибудь из них. Он долго рассматривал фотографии Марко. Ему были к лицу яркие рубашки – это Жан понял по одному снимку, где тот был в оранжевой гавайке. Он почти всегда смотрел в камеру. Если нет, то он улыбался или смеялся. У него было больше снимков лета и весны, чем зимы и осени. Если он был серьезен на снимке, он не выглядел задумчиво или хмуро, он смотрел открыто и по-доброму, наверное, потому что по-другому не умел. Жану хотелось зарыться в толстовку под этим взглядом, потому что он пробуждал что-то искреннее внутри, а из искренних у Жана было мало хороших мыслей, и он чувствовал себя нашкодившим малышом, который может расстроить только одним своим существованием. Но эти фотографии все равно нравились ему больше других, потому что они казались самыми счастливыми и самыми красивыми. Закрыв Facebook, Жан выключил компьютер и в темноте добрался до постели. Еще какое-то время он пытался понять, почему Марко с ним сегодня заговорил? Может, в этом и не было никакого скрытого подтекста, а парень просто любил общаться с людьми? Но после сцены в классе подтекста не быть не могло. Всегда строгий и нерасточительный на эмоции мистер Смит сказал, что Жан может найти поддержку в школе у него, у кого-то из учеников, у школьного психолога. Жану эти слова не внушали оптимизма, но Марко, видимо, думал как мистер Смит. Ему было жалко Жана? С этими мыслями он провалился в тревожный сон, отпустивший его только под утро.