Troubled minds

Старшая школа – это большое серое здание в низине, возле озера. Дорога туда пешком занимала не больше пятнадцати минут, поэтому Марко редко брал машину. Он шел вдоль берега озера, мимо игрушечных домов и здоровенных сосен, в ветках которых играло теплое весеннее солнце. Голубоватый туман поднимался с водной глади, пахло росой, свежей травой, хвоей и наступавшим летом. Было сложно не любить эту дорогу, даже если ты самый мрачный тип на свете и ненавидишь школу. Школу Марко не ненавидел, хотя учиться не любил. Он любил просто приходить туда, болтать со всеми, делать что-то прикольное, а потом гулять по вечерам. Ради этого приходилось терпеть не всегда веселые уроки. Ему нравилась литература и история и нравился мистер Смит, который вел часть гуманитарных предметов; нравилось играть в волейбол по вторникам и четвергам. В остальные дни нравилось пить пиво с друзьями в боулинге или на озере. Если все были заняты, нравилось играть в приставку у себя дома. Нравилось болтать с сестрой и помогать ей делать домашку, рисовать с ней, обсуждать мальчиков в ее классе. Нравилось жить с ней и мамой. Нравился парень из девятого класса, но он никому об этом еще не говорил, даже сестре. Быть геем, кстати, тоже нравилось. Американскую литературу XX века у них вел мистер Смит. Это был его единственный класс в этом семестре, так что Марко не желал пропускать ни один урок. Тут было какое-то особое шевеление умов, постоянный диалог, обсуждения никогда не заканчивались. Дело было как в харизме мистера Смита, так и в том, что большинство ребят давно знали друг друга по другим гуманитарным классам. Уже несколько уроков подряд они обсуждали «Гроздья гнева». Марко казалось, что это больше про историю, чем про литературу, и не все из этого вызывало в нем эмоции, но он все равно старался понять, и этот процесс нравился ему больше всего. В самом начале мистер Смит объявлял оценки за эссе. Марко уже узнал свою до урока, поэтому сейчас это было ему не слишком интересно, и он глазел в окно. - Мистер Кирштайн, я вижу, угодить вам просто невозможно! – вдруг неожиданно громко огласил мистер Смит. Марко оторвался от созерцания природы и увидел, что учитель стоял над белобрысым парнем, сидевшем в самом конце класса, в углу. Марко не знал его до этого курса и даже сейчас, спустя три месяца занятий с трудом мог вспомнить его имя. Он всегда зажимался в самый дальний угол кабинета и молчал. Он ни с кем не общался, так что никто не обращал на него внимания. - Вам совершенно никто не понравился в романе, так? - Да, мне вообще не понравилось, - может быть, от него ждали объяснений, но он замялся и не решился ничего сказать, снова опустил взгляд на парту. - Почему вы так предвзяты? Где вы вообще увидели сексизм в героическом образе матери? Мне не ясна ваша логика. - Я… я не знаю… я постарался все объяснить в эссе. Его взгляд блуждал по классу. По спинам и скучающим лицам однокурсников. Это было странно: раньше мистер Смит его не трогал, хотя он всегда не особо старался на литературе, но, видимо, терпение лопнуло. - Такое чувство, что вы вообще не прониклись этим образом, пропустили его мимо себя, - наконец, в голосе учителя появились лекторские интонации, а это значит, что нравоучение подходит к своей кульминации. – Я не понимаю, почему так сложно приложить хоть немного усилий? Немного подумать? Вам нечего сказать про свою мать, в конце концов? - Она умерла. Класс замер. Марко был готов поклясться, что услышал, как тикают часы над доской. Кирштайн, наконец, поднял свой хмурый взгляд. То ли зло, то ли затравленно он смотрел прямо в глаза мистеру Смиту. - Моя мать умерла, и я не хочу это обсуждать и тем более не хочу писать что-то об этом в вашем дурацком эссе. Мне больно. Класс молчал. Никто не решился ответить или прокомментировать. - Останься после урока, мы закончим этот разговор, - наконец, сказал мистер Смит. В такой же гробовой тишине все отвернулись. Учитель продолжил зачитывать оценки. Урок прошел как в тумане. Марко чувствовал, что мистер Смит всеми силами пытается вести себя невозмутимо и сохранять нейтральное настроение в классе. Все остальные тоже явно прилагали усилия. Марко не мог. Собирая вещи после звонка, он внимательно наблюдал за тем, как все остальные делают то же самое. Все было как в замедленной съемке. Вот Кирштайн кладет учебник в сумку и исподлобья смотрит в сторону учителя. Лицо у него такое, как будто он готов начать драку. Как же его все-таки зовут? Майк? Джейк? Рей? Нет, Рей – это китаянка, с которой он ходит на историю Германии. Марко медленно проходит мимо учительского стола, как обычно кивает мистеру Смиту. Тот внимательно и сосредоточено кивает ему в ответ – тоже как обычно. Марко поворачивается и видит, что с другой стороны к нему подходит Кирштайн. Точнее, к учительскому столу. Он смотрит куда-то в пол и по сторонам. Марко последним выходит из класса и закрывает за собой дверь. Черт, он бы многое сейчас отдал за то, чтобы узнать, что там говорит мистер Смит! В коридоре Марко ждала Энни - девочка из их литературного класса. Они дружили с самого начала старшей школы. - Все уже ушли в столовку. Ты с нами? - Нет, я… мне надо зайти к тренеру, я к вам позже присоединюсь, окей? Спасибо, что подождала, кстати! - Хорошо! Марко улыбнулся вслед Энни. Он стоял на противоположном конце коридора и при всем желании не мог услышать, о чем говорили в кабинете. Но подслушивать было подло, тем более такой разговор. Марко спрашивал ребят об этом Кирштайне еще в начале семестра. Никто ничего особо не знал. Армин сказал, что у них с ним было несколько общих классов по математике, но и там ребята его совсем не знают. Кроме того, что он берет только предметы технического профиля, прилежно учится и сторонится людей. Как вообще можно было проучиться в старшей школе три года и не завести ни одного приятеля? Как можно было остаться невидимкой абсолютно для всех? Несколько мучительных минут Марко гонял эти мысли в голове и старался вытащить оттуда хоть какие-то воспоминания о Кирштайне, но вспоминал только темную сгорбленную фигуру в углу класса. Наконец, дверь кабинета распахнулась и оттуда вышел герой этого дня (вряд ли хоть кто-то из тех, кто был в классе, не будет его обсуждать сегодня). Втянув в легкие побольше воздуха, Марко догнал его в несколько стремительных шагов и положил руку ему на плечо. Он содрогнулся от неожиданности. - Привет, чувак. Я Марко, у нас с тобой общий класс по литературе. Кирштайн исподлобья посмотрел на него, и Марко едва не провалился сквозь землю под этим взглядом. С трудом ему удалось натянуть на губы улыбку. - А тебя… как зовут? - Жан. Ах да, Жан! Точно. - Приятно познакомиться, Жан. Слушай, я вот что хотел сказать, - Марко чувствовал, что у него то ли поднялась температура, то ли щеки запылали. Он сам точно не знал, чего боится больше: выставить себя дураком или получить по морде от этого хмурого мальчика. – Ты очень круто ответил сегодня мистеру Смиту. Это было достойно. Жан вскинул брови: - Прости, что? - Не знаю, это трудно объяснить, просто мне показалось крутым, что ты можешь вот так в лицо сказать учителю, что на самом деле чувствуешь. По-моему, это очень храбро. Лицо Жана слегка вытянулось. Видимо, он вообще ничего не понимал. - Ах, черт, прости, пожалуйста! Я совсем дикий становлюсь, когда на эмоциях, такую чушь несу! Но ты крутой – это все, что я хотел сказать. Марко снова улыбнулся, и на этот раз у него получилось скорее нервно, чем дружелюбно. - Ты стебешься или что?.. - Нет! Клянусь, нет! Жан хмыкнул и сдавленно засмеялся. - Ты чудной… Марко тоже это рассмешило. - Да, я… не без этого! А ты сейчас в столовку, да? - Нет, я хотел сегодня пообедать в кафешке через дорогу. - А, ясно. Марко замялся. Сегодня он чувствовал себя чертовски смелым и бесстрашным, но, видимо, даже этого бесстрашия не хватало, чтобы напроситься пообедать с незнакомым парнем. - Может, хочешь пойти со мной?.. - Да! – тут же выпалил Марко, осекся и снова рассмеялся. – Ой, прости. Я просто подумал, что мы уже давно ходим в один класс, а до сих пор друг друга не знаем, так что было бы прикольно познакомиться. - Класс, пошли. Они двинулись по коридору к лестнице. - Ты уже играл в новый Киберпанк? - Я что, похож на миллионера?..

***

Марко чувствовал себя дураком. Он, конечно, веселый и общительный, но чудным его называли первый раз. Было обидно. Он вовсе не хотел выглядеть как школьный клоун. За обедом Жан не прекращал улыбаться даже с набитым ртом. Но он, видимо, не считал Марко клоуном. Он сам шутил, что-то рассказывал и вообще не выглядел как замкнутый подросток, потому что вел себя совершенно раскованно. Оказывается, он умел не только хмуриться и кидать злые взгляды. С улыбкой до ушей Марко возвращался домой. Было что-то приятное и теплое в знакомстве с Жаном. Дома он сразу сел за домашку. Потом до самого ужина разбирал вещи в гараже. За ужином они обсуждали конкурс красоты в школе Джуди и что-то еще. Мама спрашивала про школу, про экзамены, попросила быстрее закончить с продажей машины отца и сказала, что на выходные хочет съездить в аквапарк. Джуди радостно закричала. Значит, повезет их Марко. Он был только за. После ужина он взялся за бумаги на машину и долго ходил с ними по гостиной из стороны в сторону, пытаясь понять, что с ними вообще нужно делать. Продавать машину не хотелось. Марко иногда брал ее, чтобы покататься по городу. В очередной раз отложив бумаги, он заметил, что большой портрет отца, висевший над камином, исчез. - Мам, а где папин портрет? Она оторвала взгляд от экрана телевизора и спокойно посмотрела на сына. - Я перевесила его в нашу спальню. Знаешь, уже полгода прошло, мне хотелось бы, чтобы это было что-то более личное. Марко кивнул. Он не хотел продавать машину. Он хотел бы поговорить об этом с мамой или Джуди, но чувство ответственности за них мешало показаться слабым. Жан был смелым: он прямо сказал, что ему больно. Наверное, не иметь в школе друзей он тоже не боялся. Он врезал бы любому, кто к нему полез - это было понятно без лишних объяснений и угроз. Марко хотел бы быть хоть немного храбрее. Он думал об этом, лежа ночью в кровати. Обычно чтобы уснуть, он торчал до утра в гараже или плакал в подушку, но сегодня ничего не хотелось. Он чувствовал себя так ужасно, что едва ли хотел шевелиться. Около двух часов пришло сообщение от Жана: «Чего не спишь?». «Бессонница, - ответил Марко и, немного подумав, добавил: - Что делаешь завтра вечером?». Ответ шел долго. Наконец, на экране высветилось: «Ничего». «Потусим где-нибудь вместе?». Ответа снова долго не было, но Марко ждал, не смыкая глаз. «Давай» - ответил Жан. Марко улыбнулся. Он думал о том, чтобы написать что-то еще, но в голову ничего не лезло и он долго лежал, пялясь в экран с открытым на нем диалогом. Наконец, отложив телефон, он закрыл глаза.