Это личное, не так ли?

Утром Андрес завязывал чёрный галстук, глядя на себя в зеркало придирчиво. Выглядеть презентабельно он должен всегда, но сегодня, на званном вечере по случаю помолвки Мирко, он должен быть особенно хорош. Там будет Мартин. Андрес действительно пытается убедить себя, что не ради друга он так одевается. Выходило плохо, конечно. Он совсем не думал ни о Мирко, ни о его партнёре, а посвящал все свои мысли одному только Мартину. Его имя сладко перекатывалось на языке, даже не будучи произнесённым. За несколько недель обдумываний Андрес даже немного привык к собственной влюблённости к другу. Это было странно, конечно, но такое сложно было с чем-то перепутать. Пришлось признать это после долгих бессонных ночей и многочисленных выпадений из реальности даже во время дел, потому что мысли роились в голове и не отпускали. О своей влюблённости Андрес ничего другу не говорил, просто потому что пришёл к элементарному для себя выводу — она была платонической. Он так и не нашёл никакой информации о том, можно ли внезапно влюбиться в человека своего пола, хотя до этого чувства были исключительно к противоположному и потому сам для себя решил, что нет. Впрочем, в процессе он всё же вспомнил несколько моментов в своей жизни, где он был очарован вовсе не дамами. Но это было не то же самое, что с Мартином. Беротте одним своим появлением принёс жизненную силу, сделал Андреса цельным. Таким, каким он должен быть, словно до этого момента он не видел себя целиком, а только отрывками, частями большого паззла. Его друг принёс недостающие кусочки. Поскольку эта поездка была скорее деловой, Андрес решил не брать с собой Люсию, хотя девочка просилась. Но что ей там делать? К тому же, взрослые люди, взрослые разговоры… Радовало только то, что скучать не придётся, потому что там будет Мартин. Андрес прощается с Люсией, оставляя её у Серхио и Ракель, в очередной раз сетуя, что ему так и не удалось уговорить брата увезти свою жену в их медовый месяц из Мадрида. Хотя в конкретной ситуации это было скорее плюсом. У Мирко был красивый большой особняк. Такой, какими владеют обычно какие-то графы в старой Англии, тратя баснословные деньги на поддержание порядка и красоты строения, а так же на цветущий сад. На деревьях сейчас листьев уже не было, но дом был украшен множеством гирлянд и фонариков, которые сияли в темноте. Совершеннейший сюр, абсолютно неподходящие украшения для такого показательно благородного строения, но при этом при всём, как ни странно, смотрелось вполне симпатично. Внутри всё было более элегантно, очевидно интерьер отдали на откуп дизайнеру, в то время как украшением внешним хозяин занимался самостоятельно. Мирко встретил его широкой улыбкой и и сверкающим взглядом. Рядом с ним был довольно худощавый мужчина, на вид лет тридцати, с излишне серьёзным для мероприятия в честь помолвки видом. Андрес никогда до этого не видел партнёра Мирко, хотя знал, что тот встречается с кем-то довольно внушительный срок. Как же его зовут… Гевин? Николас? — Андрес, — с несдерживаемой радостью едва ли не накинулся на него здоровяк, — я так счастлив тебя видеть. Знакомься, это мой жених, Маттиас. Андрес тонко улыбнулся, про себя отметив, что он не смог вспомнить даже имя. Его визави так же улыбнулся, хотя его улыбка казалась более искренней. — Андрес де Фонойоса, — представился он полностью. Наверняка Мирко как-либо упоминал о нём. Но Маттиас уже не смотрел на него, он смотрел за его плечо. Повернуться Андрес не успел, на его плечи легли тёплые ладони, а мягкий голос практически прошептал: — Добрый вечер, Андрес. Конечно, этот голос, этот запах и эти прикосновения нельзя было ни с кем перепутать. Мартин стоял за его спиной и готов был вот-вот сгрести его в свои объятия. Но не стал. Вместо этого он встал рядом с ним и начал по очереди обнимать сначала Мирко, а потом и Маттиаса. Мужчина, бывший серьёзным до угрюмости, как-то разом помолодел, приобрёл совершенно юношескую ухмылку и начал очень даже весело разговаривать с Мартином на итальянском. — Я очень рад за вас обоих, примите мои поздравления, — закончил свою эмоциональную речь Мартин, снова обнимая мужчин и целуя их обоих в щёки. Андрес продолжал хмуриться всё сильнее и сильнее. Он знал, что когда-то, очень давно, Мартин спал с Мирко, и так же знал, что несмотря на это они сейчас друзья. Однако он никогда бы не подумал, что настолько близкие. К тому же, Андрес не помнил даже имени партнёра Мирко, а Мартин знал его лично и весьма хорошо, они даже общались на итальянском. Только единожды Мартин упоминал, что знает итальянский, потому что он жил там некоторое время. Сейчас у него появилось стойкое ощущение, будто эти люди знали его Мартина намного лучше него самого, дольше и глубже. Понимали его личность. Это нервировало и раздражало. И слишком сильно хотелось увести друга в другой конец зала, подальше от хозяев вечера, да и вообще ото всех людей. Андрес далеко не в первый раз ловил себя на очевидной ревности. Такие вещи он обычно просто терпел и переживал где-то слишком глубоко внутри, так что до Мартина эти моменты не доходили. Хозяева скоро отвлеклись на других гостей, и Андрес было порадовался, что теперь они с Мартином смогут пообщаться вдвоём, но как только женихи исчезли из поля зрения, с лица Мартина спала улыбка. Он выглядел уставшим, измученным и каким-то тоскливо-расстроенным, так что Андрес практически начал волноваться. — Что не так? — спросил он прямо, оглядывая Мартина, будто пытаясь найти физическое повреждение, которое могло бы сказать о том, что его другу больно. Но мужчина лишь покачал головой, натянув лишь тень виноватой улыбки. Кажется, он был абсолютно обессилен чем-то из ряда вон выходящим. Но он не хотел говорить. — Не хотел портить настроение ребятам своей кислой миной, и тебе не хочу. Иди, развлекайся, ладно? — сказал Мартин сипло и почти безэмоционально. Это немного напугало. — Что случилось? — настаивал Андрес, — я умею добиваться желаемого, Мартин, будь то действие или ответ. Беротте предложил ему лишь пустой взгляд. — Просто плохой день, это не стоит твоего внимания. Андрес начинал злиться. Он никогда не испытывал подобной эмоции по отношению к Мартину, между ними буквально были лишь саркастичные короткие перепалки, даже если их мнение не совпадало и никогда — ругани, злости, оскорблений. У них всё было хорошо. До сегодняшнего дня. В глазах Мартина помимо бесконечной усталости было ещё и упрямство, которое сказало Андресу куда больше обычных слов. Если он продолжит давить, то мужчина не станет терпеть и просто уйдёт. Эта решимость читалась гораздо лучше всего остального. Так что на этот раз ему самому стоит уступить, хотя до этого так делал только Мартин. Но компромиссы ведь неотъемлемая часть отношений, так что… Вместо слов Андрес решает действовать. Он подходит ближе, вплотную, обеими руками обхватывая Мартина за пояс и одновременно с этим укладывая подбородок на его плечо. Не слишком удобно, но однозначно необходимо. И потом, Мартин часто так делал, чтобы успокоить его и это помогало. Так что он надеялся, что в обратную сторону это сработает тоже. Он не думал, что помнёт свой идеальный костюм, не думал, что их может кто-то увидеть или что о них подумают. Андрес размышлял только о человеке, которого обнимал, а окружающее пространство на время прекратило своё существование полностью. Мартин был очевидно напряжён, хотя он ответил на объятие. Потихоньку он начал нехотя расслабляться, то ли от тепла тела Андреса, то ли от близости человека, не только физической, но и эмоциональной. — Можешь рассказать мне что угодно, если захочешь, — тихо говорит Андрес ему на ухо, когда объятия немного ослабевают. Какое-то согласное мычание становится ему ответом. Мартин то ли не готов говорить, то ли попросту не хочет. Они упорно болтают о чём угодно, но не о том, что произошло. У друга немного поднимается настроение, хотя конечно он очень далёк от веселья. Мартин будто бы закрывается, недоверчиво прячется за маской спокойствия, но Андрес почти физически ощущает, что Мартину плохо. Он отлучается в уборную, а Андрес выходит с бокалом вина на террасу и снова смотрит на мигающие разноцветные фонарики, которые призывают воспоминания из детства. Светлые, волшебные воспоминания, дарящие чувство уюта и спокойствия. Когда не было проблем, забот и необходимости контролировать всё и всех. То чудное время, когда большую часть важных дел решают родители и голова не болит об оплате счетов, разборках с жильём, работой. Когда на тебе не висит десятитонный груз ответственности не только за себя, но и за других людей. Безусловно, приятно быть хозяином себе и своим действиям, но при этом удушающее чувство ответственности стирает всю радость приобретённой власти над своей жизнью. — Безвкусно, но всё равно забавно, — комментирует украшение дома кто-то рядом с ним и Андрес поворачивает голову, натыкаясь на жениха Мирко, оторвавшегося почему-то от своей второй половинки. — Очень мило, — кивает Андрес, не зная, что ещё сказать. Они ведь почти незнакомы. — Точно…знаете, это вроде как моя вечеринка, но здесь все такие пафосные. Не мой круг абсолютно. Я понимаю, друзья Мирко большие шишки, но просто…разве здесь весело? Приём политиков какой-то, кошмар, — Маттиас залпом выпивает свой бокал с алкоголем и кривовато улыбается. Андресу в голову внезапно приходит мысль. Едва знакомый человек, но при этом приближенный к Мирко, никак не связанный с его работой, никак не связанный даже с теми людьми, в кругу которых часто бывает Андрес. Это реальный шанс узнать то, что волновало его так долго. И этот парень точно должен знать, потому что он выходит замуж за мужчину. На лице Андреса появляется располагающая, приветливая улыбка и он пользуется максимально приятным тоном, который есть в его арсенале: — Маттиас, простите за неоднозначный вопрос, но не могли бы вы удовлетворить моё любопытство? Это касается ориентации и, скажем так, самоосознания. Маттиас сначала хмурится, не понимая о чём речь, но потом всё же ухмыляется. — Спросите, а там посмотрим. — Вы встречали когда-нибудь ситуацию, где взрослый человек, ближе к сорока годам вроде как…менял свою ориентацию. Точнее даже не менял, но влюблялся в человека своего пола, хотя до этого предпочитал исключительно противоположный? — Андрес старается быть максимально корректен в формулировке, но с каждым его словом ухмылка мужчины становится всё шире и шире. Впрочем, отвечает он вполне серьёзно. — Среди моих друзей все прошли через тяготы самоопределения в подростковом или молодом возрасте, но вообще, бывает такое, что бисексуалы, живущие в гомофобном или просто гетеронормативном окружении считают что они гетеро, как минимум до первой влюбленности в человека своего пола. Так что ответ скорее да, такое возможно. Но стоит сказать, что все люди индивидуальны, — он пожимает плечами, — так вы чувствуете что-то к Мартину и не понимаете что? — спрашивает он с усмешкой, — Простите за прямоту, просто очевиднее этого разве что только наши с Мирко отношения. Андрес вздыхает и ловит себя на том, что он не хочет обсуждать подобное с Маттиасом, но он уже начал эту тему. Сам начал. К тому же, Маттиас явно друг для Мартина, иначе как тогда понимать их итальянский разговор в присутствии двух других людей. — Маттиас, я бы не хотел, чтобы это ушло дальше нашего с вами разговора, — говорит Андрес, понимая что рычагов давления у него всё равно нет, а значит если мужчина захочет рассказать Мирко или Мартину, он без проблем это сделает. — Ну что вы, я же не свинья, устраивать аутинг*. Да и не моё оно дело, если уж так разобраться, — Маттиас достаёт сигареты из кармана и поджигает одну, зажав в зубах. Он предлагает и Андресу, но тот вежливо качает головой. — Можно как-то проверить такие вещи? Ориентацию, в смысле, — устало спрашивает Андрес, глядя на пускающего дым мужчину. Тот коротко усмехается. — Ну, я проверял в семнадцать сексом. С женщиной не вышло, с мужчиной да. Как это делают бисексуалы я не очень понимаю, но наверное принцип тот же. Это про ориентацию, а про любовь…она или есть, или нет. Никто кроме вас не скажет точнее. И потом, это всё обсуждается с партнёром. Но для Мартина концепт любви принципиально новый. Раньше он вёл образ жизни с совершенно другими приоритетами и желаниями. — Вы давно знакомы? — задаёт Андрес интересующий его вопрос. — Девять лет, — говорит Маттиас поистине ужасающую цифру. Этот человек определённо знает Мартина куда лучше, чем сам Андрес. Во рту почему-то становится кисло. Маттиас выкидывает окурок в маленькую пепельницу и разворачивается, чтобы уйти, но перед самой дверью останавливается, бросая на прощание: — Просто, чтобы снизить вашу тревожность, — говорит он, широко улыбаясь и при этом становясь похожим на чеширского кота, — Несмотря на то, какой разгульный образ жизни Мартин вёл, он никогда не позволяет обнимать себя тем, кому не доверяет. Ну, а дальше думайте…стоит ли… В воздухе всё ещё стоит запах сигарет, так что Андреса начинает немного подташнивать и он возвращается в дом. Мартин уже ищет его взглядом немного нервно, но успокаивается, когда находит. — Подумал, что ты ушёл, — хмыкнул Мартин невесело. — Я бы так не поступил, — возразил Андрес. После разговора с Маттиасом он немного иначе взглянул на Мартина. — Не думаешь, что нам стоит уехать отсюда? — будто мимоходом спрашивает Андрес, — дань уважения отдана. Мы можем посидеть в ресторане или поехать к кому-нибудь домой и остаться там, как тебе такой вариант? Мартин посмотрел на него так, словно он говорил совершеннейшую глупость. — У меня нет сил на общение, Андрес, прости, — он хмурится и трёт шею ладонью, чуть прикрывая глаза. Андрес про себя усмехается. Именно тогда, когда он готов попытаться сделать шаг вперёд, объяснить то, что чувствует, Мартин не хочет его слушать. Не может. У него нет сил. Это могло бы быть иронично, не будь обидно. Андрес сжимает губы и кивает. Это эгоистично просить его выслушать, когда Мартин в таком состоянии. Но по крайней мере Мартин мог бы объясниться. Однако он не хочет и Андрес пообещал не давить. — Отвезти тебя домой? Или, может, ко мне? У меня отличная гостевая, ты знаешь… — Зачем? — непонимающе хмурится Мартин. Андрес тоже не особо понимает, но сказанного не воротишь, — Я переживу это дерьмо, как переживал многое до и скорее всего, на что наткнусь позже. — Когда мне было плохо, ты поддерживал меня, — поясняет, как умеет, Андрес, — Ты всегда меня поддерживаешь. И я готов сделать то же самое для тебя. И он серьёзен. Какой бы ни была проблема Мартина, он был уверен, что если даже не сможет помочь, то в состоянии поддержать и подбодрить друга. Мартин же смотрел на него странно. С любопытством, но при этом всё ещё устало. — Вместо того, чтобы просто подписать контракт, мне сегодня выкатили целый ворох правок, до той степени абсурдных, что мне хватило пары страниц, чтобы понять, что я никогда не позволю так каверкать свою работу. Так что…сериала не будет, да и вообще ничего не будет. Я устроил такое, что теперь меня туда едва ли пустят. Но это не важно, я переживу, — Мартин усмехается болезненно, натянуто, даже не скрывая разочарования и боли. Андрес не особенно понимает, но прекрасно помнит, что Мартин говорил до этого. — Но ведь всё было утверждено. Нужны были несколько подписей, вот и всё. Я не понимаю… Мартин горько рассмеялся. — Да нечего там понимать. Эти правки только предлог, чтобы убрать меня. Я перешёл кому-то дорогу, какой-то шишке. Может, на канале, может где-то ещё…— он хрипло смеётся, — в общем, это стало очень неприятным началом дня. Потом мне звонил редактор, требовал рукописи, был не впервые послан к чёрту… Так что, пойми, я не в состоянии адекватно разговаривать. И Андрес понимает. Он нежно касается лица Мартина тёплой ладонью, так же мягко пробегается по шее и останавливается на плече, сжимая его. — Я могу что-то сделать для тебя? — спрашивает он аккуратно, не убирая руки. Мартину вроде бы легче, но он всё ещё выглядит уставшим. Он улыбается из последних сил. — Если твоё предложение ещё в силе, то мы можем поехать ко мне? — неуверенный тон Мартина в который раз заставляет волноваться. Андресу хочется, почти жизненно необходимо, чтобы его друг пришёл в себя. Так что пока они едут, Андрес рассказывает коротенькие забавные моменты с работы и разных мероприятий, на которых он бывал. Мартин слушал спокойно, как всегда, не перебивая и изредка улыбался на моментах, которые в нормальном состоянии заставили бы его громко смеяться.