I
Три повести подряд достопочтенная Ретроспектива подкладывала автору свиней. И вот настало время, когда она решила расширить производство — и посмотрела в сторону читателей. Закадровый голос робко обращается к автору: — Саш, кажется, назревает серьезный разговор. — Боже…II
Автор мерит шагами комнату, тщательно продумывая речь. Падает в кресло — без сил. Закадровый голос: — Начнем. Это будет правильно и честно. Читатели имеют право узнать правду о продолжении. — Да. Я часто думаю, что несу ответственность за все, что пишу. И о том, как мои тексты могут повлиять на других. Иногда, когда читатели приходят пообщаться, они записывают мне голосовые. И я буквально слышу их слезы. Это не плохие слезы. Это значит, текст работает как нужно. Но больно все равно. Я переживаю вместе с ними. — Отношения Стаха и Тима порой очень тяжелые. Неужели все плохо закончится? — Самые внимательные знают, что у меня уже есть концовка. Давно есть. Я в ней не сомневаюсь. Не хочу, чтобы сомневались мои читатели. Я все сделаю правильно. Но да, Ретроспективы — это приквел, в Ретроспективах все плохо закончится. Затем будет еще много текста. В Анамнезе. Анамнез невозможен без плохой концовки. — Арис с Тимом расстанутся? — Не совсем. Арис никогда не расстанется с Тимом. Тим врастает ему под кожу. Стах уже сейчас не может отпустить его. — Кто-то умрет? — Вопрос логичный, но этих двоих не убьешь, живучие. Им еще предстоит встретиться в Анамнезе взрослыми, чтобы оглянуться назад, на события Ретроспектив. — Но они не будут вместе? Взрослые? — Это зависит только от них. Я знаю концовку Ретроспектив. Но я не знаю концовку Анамнеза. Арис, конечно, хочет, чтобы Тим вернулся к нему. — А Тим? — Тим всегда Тим. У него много мыслей насчет всего. — Почему они разошлись? — Это слишком большой спойлер, я не могу сказать. — Если не будет счастливого финала, не обесценивает ли это все те страдания, через которые прошли мальчишки? — Нисколько. Эти отношения дали им так много. Эти отношения сформировали их, повлияли на всю их жизнь. Без этого я не могу представить себе Ариса. В данном случае плохой финал наделяет смыслом каждый наш шаг. — Но читатели очень ждут ХЭ. — Надеюсь, читатели понимают, что я тоже жду ХЭ. И затеяла все ради того, чтобы найти ответ, как сделать счастливым взрослого Ариса. Тим появился гораздо позже, но сейчас я тоже, разумеется, желаю ему только счастья. Я не могу изменить их прошлое, то есть Ретроспективы. Ретроспективы уже случились, просто сейчас я собираю их по осколкам — и восстанавливаю события минувших дней. Но я могу повлиять на будущее. Так что там я постараюсь изо всех сил сделать ХЭ. — Вы же понимаете, что многие бросят читать Ретроспективы после такого заявления? — Да. Понимаю. Бросали и до этого. Не так давно заглядывала одна дама. Она сказала: «На 20 главе Наследия я бросила, потому что отношения развивались слишком медленно, и пошла в конец Прогулок, чтобы убедиться, что читаю не зря». Если отношения для нее развивались слишком медленно, она уже читала зря, я так скажу. И если на 20 главе она решила, что без ХЭ все бесполезно, — все, что мы пережили вместе с мальчишками, все, что обсуждали и обсуждаем с моими постоянными читателями, — да, повторюсь, она читала зря. Не ту работу. Ей нужно что-нибудь полегче. Она порезалась о постельную сцену, пропустив 400 страниц текста, и написала мне большой отзыв, какой это удар ниже пояса. — А разве это не было ударом? Для ваших читателей? — Это было ударом даже для меня. Но точно не ниже пояса. Это ведь не подлость какая-то. Это человеческие отношения, за которые мы волнуемся. Поэтому я думаю, надеюсь, что те, кто прочел те 400 страниц, знают: в этой постельный сцене было очень много смысла. Обычно самые сильные чувства — непростые. Секс может быть не крышесносным. К близости можно быть не готовым — и это нормально. А торопить партнера — не всегда хорошая идея, как бы ни было взаимно. — А как читать дальше, если мы знаем, что нас ждет плохой финал? — Ну. Ретроспективы — не совсем финал. К тому же лично для меня — путь так же важен, как точка, в которую я приду. Боль нужна, чтобы испытать катарсис и переосмыслить что-то. Иногда — чтобы переродиться. К тому же все люди совершают ошибки. Я ценю самую обычную человеческую способность, совершив ошибку, делать выводы, а потом возвращаться обратно вместе с розой. И в целом это моя философия как автора: я пытаюсь понять, как переживать то, что тебя ломает, как восстановить то, что кажется разрушенным, и двигаться дальше. Поэтому плохой финал в Ретроспективах — мое всё. Гигантское, полновесное, капитально необходимое всё. Будет ли так же для других? Я очень на это надеюсь. Но не могу поручиться за то, как отреагирует каждый отдельно взятый читатель. — А если читатели не одобрят этого? — Не одобрят плохой концовки? Это их право. Как и мое — не одобрять, что они готовы только на ХЭ. Я автор. Причем с тонкой душевной организацией, иначе бы мои тексты не были — такими. Поэтому я не хочу иметь дело с читателями, которые предполагают, что лучше меня знают, каким должен быть финал. И если я почувствую, что мне неприятны их обвинения насчет того, что гадкий автор якобы ведет их ни к чему и это не имеет смысла, думаю, я просто буду такое удалять. Не хочу тревожиться из-за тех людей, которые не являются моими читателями. По-настоящему моими читателями, для которых и я «свой автор». Я категорически не согласна, что ХЭ — единственное, что способно сделать хорошую историю. — Но плохая концовка Ретроспектив не скоро? — Да. Я предупредила сильно заранее во избежание травм. И потому, что читатели интересовались. И потому, что ожидание тоже важно, оно тоже формирует мысль в верном направлении. Финал надо держать в голове, это факт. Неплохо было бы хранить носовой платок на видном месте. Я храню. — А что будет в этой повести? — Стах поправится, ребята обустроят чердак, выйдут из дома. Начнут гулять, знакомиться с новыми людьми, влюбляться друг в друга по-новому, породнятся еще сильнее. Нас ждут простые радости. Лето, природа, река. Тим, который оживает в грозу и носится по лужам. Ну и романтичные вечера, конечно. У Стаха появятся друзья (и они навсегда). И еще я собираюсь напоить его в первый раз. Бабушка с дедушкой наконец-то расскажут нам, что они сделали с Томой. А в целом это просто… самые лучшие каникулы в жизни мальчишек. В них много хорошего, приятного. К тому же поселок оставляет столько почвы под собой — для Анамнеза, что потом придется удивленно перечитывать и сопоставлять детали.