Новогодние драблы

Звонок телефона всё настойчивее вворачивался в сонный мозг. Дима скрипнул зубами и протянул руку, нащупывая сотовый на тумбочке возле кровати. - Да! – хрипло и очень возмущённо ответил он в трубку, зажмурив глаза от яркого света своего айфона. - Привет! – раздалось как будто из подвала. – Чё делаешь? - Странный вопрос, блять! Сплю, представляешь! - Ну, не злись, Дим, – пьяно растягивая слова, успокаивал Бикбаева звонивший. - Слушай, что за дерьмовая привычка такая? – Дима сел в кровати, нащупывая ступнёй тапок, пол был жутко холодным, топили в этом году совсем плохо. - Диииимка, ну ты чё не рад меня слышать что ли? – словно смущаясь, пробормотал голос в трубке. – Мы же с тобой так давно не виделись! - Пять дней назад, – оборвал говорившего Бикбаев. - Ну, тогда не слышались… Дима раздражённо встал с кровати и побрёл на кухню, предчувствуя, что разговор затянется как минимум на полчаса, а может и вообще теперь до утра не уснуть. Схватив лежащую на столе пачку сигарет и зажигалку, Бикбаев распахнул форточку. - Давно не слышались, значит? – прикуривая, ответил Дима. – А ты мою крайнюю песню послушай, или лучше через недельку клип посмотри, у меня премьера будет. - Не… – протяжно раздалось в трубке. – Прме… Примр… Пре-мера у тебя чрез десть дней! Губы растянулись сами собой. Всматриваясь в темноту на детской площадке перед окном, Бикбаев крутил в пальцах сигарету и улыбался. Где-то далеко лаяла собака, со стороны проспекта раздавался редкий вой шин проезжающих машин, а прямо перед домом Бикбаева тихо поскрипывали качели. Дима затушил сигарету, и провёл пальцами по стеклу, словно хотел отодвинуть темноту, и рассмотреть того, кто заставлял скрипеть качели. - Соколовский, скажи мне, – ласково произнёс Дима, – почему, как только ты надираешься вдрызг, ты в два часа ночи звонишь именно мне? В трубке шумно засопели, и Дима отчётливо представил, как Влад пожал плечами. - Бросай пить, а? – голос Бикбаева слегка дрогнул. - Если я брошу пить, – пробормотал Влад, – откуда мои друзья в два часа ночи узнают, что я их ценю, уважаю и люблю. - Это что намёк? – Дима ковырнул ногтем резинку стеклопакета. - Да уж куда прямее! Качели скрипнули сильнее, словно с них кто-то встал, и в круг света от подъездного фонаря вышел Влад. Он прижимал одну руку к уху, а вторую засунул глубоко в карман джинсов. Изо рта Соколовского вырывались в такт сопению облачка легкого пара, даже с высоты Диминого окна было видно, что нос Влада покраснел от холода. - Поднимайся, горе ты моё! Соколовский широко улыбнулся, смотря на квадрат окна кухни Бикбаева, и спрятал сотовый в карман.