***
Бар, который выбрал Сюэ Чжэнъюн для их «встречи выпускников» был маленьким, уютным, но явно презентабельным. Дорогая внутренняя отделка, идеально выверенное расположение столиков, позволяющее гостям находиться на комфортном расстоянии друг от друга, обширный ассортимент хорошего алкоголя, виднеющийся прямо за барной стойкой, и мягкая музыка создавали вокруг приятную и расслабляющую атмосферу. Шагнув за порог, Чу Ваньнин тут же почувствовал отпускающее его напряжение. Он оставил пальто в небольшом гардеробе и прошёл в зал, тут же направляясь к самому шумному столику — Чжэнъюн, большую часть жизни командовавший кадетами на плацу, никогда даже не старался быть удобным для окружающих. — Неужели к нам пожаловал сам Отшельник Чу?! — взревел он во всю силу лужёной глотки, едва заметив Чу Ваньнина. Вскочив с места с грацией, казавшейся странной для его мощного тела, Сюэ Чжэнъюн тут же сгрёб Ваньнина в медвежьих объятиях, оглушая всех вокруг счастливым смехом. Ваньнину даже на секунду стало немного стыдно — он действительно слишком давно игнорировал все попытки Сюэ Чжэнъюна встретиться — но потом его собственные рёбра протестующе затрещали, и весь стыд мгновенно покинул мужчину. — Отпусти его, Чжэнъюн. Иначе он никогда к нам больше не придёт, потому что мёртвые обычно не любят покидать уютные гробы, — раздался рядом смеющийся голос, и Чу Ваньнин на секунду прикрыл глаза. Слишком много давно позабытого тепла поднялось внутри. Он действительно скучал по этим двоим. Сюэ Чжэнъюн проворчал что-то прямо Ваньнину на ухо и разжал тиски объятий, тут же возвращаясь за стол. Чу Ваньнин быстро оправил одежду и поднял взгляд. Хуайцзуй смотрел прямо на него и улыбался. Привычно ласково, словно всех этих лет, что они не виделись, просто не существовало. Пожалуй, прийти сюда и провести последний вечер уходящего года с ними было не такой уж и плохой идеей. Оставив друзей за столиком продолжать прерванный его появлением спор, Чу Ваньнин направился к стойке, выискивая пропавшего куда-то бармена. Оглядев помещение ещё раз и не заметив никого из персонала, Ваньнин опустил узкую ладонь на небольшой звонок, призывно пускающий «солнечные» зайчики по полированной поверхности барной стойки. Звонкая трель на секунду прорезала пространство, и тут же неприметная дверь из тёмного дерева за барной стойкой приоткрылась, и оттуда спиной вперёд выскользнул высокий и стройный мужчина. Белоснежная накрахмаленная рубашка плотно обтягивала широкие плечи и узкую талию, а чёрные брюки выгодно подчёркивали его длинные и стройные ноги. Зрелище действительно достойное внимания, и Чу Ваньнин не смог отказать себе в секундной слабости, проследив взглядом за чуть перекатывающимися под тонкой тканью мышцами. Но тут же мысленно отругал себя за такое пристальное внимание к незнакомцу. Однако все мысли с оглушительным хлопком покинули его голову, стоило бармену обернуться с чётко выверенной услужливой улыбкой, тут же деформировавшейся в яркую, дразнящую усмешку. — Какая неожиданная встреча! — радостно воскликнул уже знакомый Чу Ваньнину юноша, наклоняясь вперёд и опираясь локтями на стойку. Взгляд его тёмных, искрящихся глаз прошёлся по Чу Ваньнину, словно сканируя мужчину. Ваньнин вдруг почувствовал себя совершенно уязвимым перед ним, распахнутым настежь, беззащитным. И от этих незнакомых ранее чувств всё тело его накрыло горячей волной. А в глубине глаз напротив тут же зажглось ответное пламя. Или Чу Ваньнину это только показалось? — Чем я могу быть полезен, господину... — юноша сделал намеренную паузу, чуть наклонив голову на бок, смотря прямо в глаза Ваньнину из-под веера ресниц. Прядь вьющихся тёмных волос выбилась из небольшого пучка, в который были собраны ещё недавно взъерошенные ветром волосы, и упала на белоснежную кожу щеки. Кончики пальцев Чу Ваньнина тут же защекотало в безумном желании прикоснуться и убрать непокорную прядь за ухо, но он, хоть и с трудом, всё же сдержался. — Чу Ва... кхм, — в горле неожиданно пересохло, и Ваньнину пришлось откашляться, чтобы вернуть себе контроль над голосом. Юноша напротив только приподнял уголки губ чуть выше. — Мое имя Чу Ваньнин. — Прекрасное имя для восхитительного мужчины, — маленький паршивец практически пропел это. — Я необычайно счастлив видеть вас снова, гэ. Не описать насколько сильно. Кто бы мог подумать, что мы встретимся так быстро, — а потом чуть прикусил нижнюю губу, наклоняясь ещё ниже и ближе к Ваньнину, заставляя воображаемый пар валить у Чу Ваньнина из ушей. — Быть может это судьба? — негромко протянул он, прикасаясь кончиками пальцев к ладони Чу Ваньнина, до сих покоящейся на полированной стойке, и едва ощутимо погладив тыльную сторону, отправляя по коже электрические заряды. И кто знает, чем бы закончилась эта сцена, если бы Сюэ Чжэнъюн вдруг не прогремел на весь зал во всю силу своих лёгких: — Ваньнин, сколько можно там торчать! Тащи свою худую задницу назад за столик! И прихвати с собой ещё одну бутылку виски и что-нибудь из еды! Чу Ваньнин поморщился, тут же отдёргивая руку, радуясь и одновременно проклиная прервавшего их друга, и быстро оглянулся на их столик с немым укором, после вернув внимание юноше за стойкой. Однако бармен уже выпрямился и отвернулся, доставая новую бутылку виски и стакан, с вежливой улыбкой передавая всё это Чу Ваньнину. — Прошу вас, господин, — его голос был ровным и учтивым, словно всего случившегося только что никогда не было. — Я принесу закуски прямо за столик в течение пяти минут, — Чу Ваньнин в растерянности смотрел на юношу, не понимая, какого чёрта происходит. — Желаете чего-нибудь ещё? Ему ведь не привиделось всё это? — Благодарю. Пока достаточно, — холодно отчеканил Чу Ваньнин и, подхватив виски и стакан, резко развернулся, возвращаясь за столик. От поднявшейся злости он даже не заметил проводивший его внимательный взгляд. Сюэ Чжэнъюн в воодушевлении принял новую бутылку виски, тут же разливая янтарную жидкость по стаканам и поднимая тост за «наконец-то вышедшего из своего отшельничества братца Чу». Тихий смех Хуайцзуя, звон стекла и обжигающая волна виски, прокатившаяся по гортани, ненадолго смирили Ваньнина с реальностью, привычно заставив отодвинуть беспокоящие его мысли на задворки, чтобы разобраться с ними позднее. Но, словно в наказание за прошлые грехи, этот едва обретенный покой легко пошатнул появившийся с подносом бармен, прервавший очередной виток рассказов о выходках кадетов Чжэнъюна. — Ну наконец-то, племянник! Я уже и не думал, что дождусь, — со смехом провозгласил Сюэ Чжэнъюн, а Ваньнину показалось, что он проваливается куда-то всё глубже и глубже, словно маленькая глупая Алиса, так необдуманно прыгнувшая в нору за кроликом. Племянник?! Какого чёрта?! Нет, Чу Ваньнин знал, что у Сюэ Чжэнъюна есть племянник на несколько лет старше Цзымина — Чжэнъюн буквально боготворил юношу, не упуская ни одной возможности похвастаться его достижениями, поэтому Ваньнин был о нём наслышан — но никогда не думал встретить его в ситуации, хоть сколь-нибудь похожей на происходящую сейчас. Да и как он мог предположить что-то подобное? Брат Чжэнъюна с семьей жил далековато от Пекина, даже Сюэ Чжэнъюн редко выбирался к ним. И, насколько Чу Ваньнин слышал, этот племянник не хотел иметь ничего общего с военной службой, а, следовательно, не собирался перебираться под крыло дяди — за что, кстати, Чу Ваньнин заочно поставил ему несколько очков. Но что тогда юноша забыл в Пекине, а тем более в этом баре? Более того, что этому племяннику нужно от него самого? — Дядя, ты перепугаешь мне всех гостей, — звонко рассмеялся юноша, принимаясь выставлять ароматные блюда с закусками на стол. — Веди себя прилично, а не то я всё расскажу тёте, и она больше не пустит тебя в свой бар. Кажется одна загадка только что разрешилась. — Не говори ерунды, Жань-эр, — ворчит Сюэ Чжэнъюн, но отлично знающий его Ваньнин легко считывает в голосе любовь и нежность. От этого ему становится ещё неуютней от себя и своих недавних мыслей. — Что-нибудь ещё, дядя? — юноша всё также не смотрит на Чу Ваньнина, но сейчас он этому чертовски рад. — Да. Я хотел познакомить тебя кое с кем особенным, — Сюэ Чжэнъюн улыбается племяннику и поворачивается к Ваньнину. А у того сердце испуганно подпрыгивает к самому горлу. Только не это. — Особенным? — голос паршивца снова становится слаще мёда, а взгляд тёмных глаз наконец возвращается к Чу Ваньнину, прожигая насквозь, словно бабочку булавкой. — Это мой близкий друг Чу Ваньнин. Он был моим младшим в военной академии и позже на службе, пока не ушёл, посвятив себя своим фантастическим изобретениям и вкалачиванием в глупые умы хоть какой-то толики мудрости. Хуайцзуй снова смеется в стакан, а Мо Жань медленно растягивает губы в улыбке. Ужасно. — Перестань называть мои изобретения фантастическими, — привычно ворчит Чу Ваньнин и тянется добавить в стакан виски, чтобы хоть ненадолго занять чем-то руки и иметь возможность не смотреть на Мо Жаня. — Это всего лишь робототехника, Чжэнъюн, ничего фантастического. И мои студенты не так глупы. В конце концов, эту лучшая кафедра мехатроники в стране. — Что не мешает тебе постоянно на них жаловаться, — едва слышно бормочет Хуайцзуй и прячет очередную улыбку за стаканом. — Не просто лучшая кафедра, но и лучший университет! Именно поэтому я хочу, чтобы этот оболтус поступил туда после окончания школы. Но он упёрся и не в какую не хочет продолжать обучение. Этот разговор явно начинался не в первый раз. Мо Жань тут весь скривился и простонал что-то невнятное, переводя недовольный взгляд на дядю. Он в мгновение ока потерял всю свою соблазнительную уверенность и словно по мановению волшебной палочки превратился в упрямого мальчишку. И Чу Ваньнин считал совершенно отвратительным, что эта метаморфоза настолько сильно ему понравилась. Да какого же черта с ним творится?! — Ты хочешь, чтобы твой племянник... учился у меня? — осторожно, словно собираясь забрать кость у изголодавшейся собаки, поинтересовался Чу Ваньнин, стараясь не смотреть на Мо Жаня. — Нет. Он не особо способен в технических предметах. Мальчишка мечтает открыть собственное заведение. Именно поэтому мы с женой разрешили ему подработать здесь во время каникул его последнего школьного года. Но я хочу, чтобы он продолжил учиться в университете, чтобы у него был выбор. В конце концов, образование ещё никому не вредило. И я бы очень хотел, чтобы ты стал его наставником. Чу Ваньнин от неожиданности чуть не выронил стакан из вмиг ослабевших пальцев. Он? Наставником этого мальчишки? Этого... соблазнительного дьяволёнка? Да он же падёт смертью храбрых, навсегда запятнав своё имя позором. Какой ужасный конец. — Мне кажется, ты не совсем понимаешь, о чём просишь, — медленно проговорил Ваньнин, стараясь подобрать правильные слова и одновременно игнорируя горящий взгляд Мо Жаня, с очевидным любопытством рассматривающий его. — Я не могу быть его наставником. Судя по интересам твоего племянника, ему прямая дорога на факультет бизнеса, менеджмент или экономика ему очень подойдут. А я совсем далёк от подобного. — Знаю-знаю. Но дело вовсе не в специальности. Ему не хватает сильного примера перед глазами. Отец слишком мягок с ним, а меня он ни в грош не ставит. То ли дело наш несгибаемый Юйхэн Ночного Неба... — Не называй меня так, — Чу Ваньнин не сдержал недовольной гримасы. — Я всего лишь повторяю за твоими восхищенными учениками. Я не прошу тебя стать его нянькой. Просто поговори с ним, дай пару советов. Я уверен, что он прислушается к тебе. Не так ли, Жань-эр? — обратил наконец своё внимание на племянника Сюэ Чжэнъюн. — Ну... если это будет господин Чу... Я с удовольствием послушаю его доводы, — лисья усмешка растянула чересчур пухлые для мальчишки губы. А Чу Ваньнин в очередной раз проклял этот день, свою слабость и эти вьющиеся волосы, к которым ему до одури хотелось прикоснуться. — Вот и порешали, — довольно засмеялся Сюэ Чжэнъюн, даже не подозревая, что только что проклял лучшего друга на самую сладкую пытку в его жизни. — Обсудите детали позже. А сейчас давайте продолжим наш маленький праздник! — Конечно, дядя, — кивнул Мо Жань и, повернувшись к Чу Ваньнину, добавил: — Обговорим всё, когда вы соберётесь уходить, господин Чу. А затем этот мелкий паршивец направился мимо их столика и, сделав вид, что запнулся, ухватился на спинку кресла Ваньнина, на секунду опуская голову к самому его уху: — С огромным предвкушением жду нашего разговора, гэ. Чу Ваньнину стоило огромного труда не вздрогнуть от этого горячего шёпота и щекочущей его шею прядки чужих волос, но он справился с этим. Однако сил не посмотреть вслед маленькому исчадию ада, неожиданно ворвавшемуся в его жизнь, он не нашёл. Как не смог удержать водоворота мыслей с вариантами того, как будет протекать их разговор, и чем он может закончиться. И от всех этих горячих картин, захвативших обычно холодный рассудок, и от пронзительного взгляда, сопровождавшего каждое его движение, остаток вечера превратился для него в сущий кошмар. И лишь отчего-то до сих пор прохладный пластик пропуска в кармане его брюк, в который он вцепился как в спасательный круг, удерживал его от необдуманных действий на глазах своих друзей и прочих посетителей бара.***
Чу Ваньнин не ждал ничего хорошего от последнего дня этого отвратительного года. И сильные руки, обхватившие его поперёк спины, и влажные от десятков поцелуев, слишком пухлые для мужчины губы лишь подтвердили его уверенность. Но возможно — только возможно! — он всё же будет счастлив, получив этот ужасный, абсолютно неправильный, но такой сладкий подарок.