Научи меня убивать

Он сидел за столом и ждал. В отблеске свечей он сосредоточенно ковырял неровную поверхность столешницы, царапая его имя. Самым сложным для него всегда была двойная Р посреди слова: круглые части буквы никак не хотели подчиняться огрубевшим от меча пальцам. Но Фенрис старательно вел рукой, держа клинок перпендикулярно столу. Гаррет. Имя получилось изломанным и кривым, буквы были разного размера и формы, но это было самое большое, на что воин был способен. Вслушиваясь в доносившиеся звуки таверны, он ожидал постояльца комнаты. Он заранее подготовился: встроил механизм в дверь и на окно, немного повозился с излюбленным арбалетом, перетянув затворную струну, и теперь от скуки занимал руки. Он был спокоен и молчалив. Его имя он научился писать сам, подолгу разглядывая Гарретовскую подпись на пожелтевших письмах. Первая буква была самая простая, лишь две черты, слегка пересекающие друг друга. Трудности были в середине имени, и здесь Фенрису потребовалось много времени, чтобы научиться сносно писать букву Р. За дверью послышались шаги, затем скрипнула дверь, а после щелкнул затвор в ловушке. Фенрис выпрямился, встречая недоуменный взгляд хозяина комнаты. - Здравствуй, Фенрис, - немного помолчав, произнес Варрик. Эльф поморщился, услышав столь непривычное для слуха имя. Хоть он не знал, с чего начать, его мысли были чисты. - Присядь, - наконец, сказал он, указывая на место напротив. Варрик подчинился. – Давай поговорим. И Фенрис снова замолчал, не отрывая взгляда от нацарапанного имени. - Ты знаешь, зачем я пришел? - Нет, - мотнул головой бард, от напряжение стискивая кулаки. Вранье. Варрик слышал, что Кассандра, Тревельян и Каллен мертвы, догадываясь, что это дело рук Фенриса, сошедшего с ума от горя. - Тебе не кажется, что пришло время отпустить? Фенрис горько усмехнулся, поднимая изумрудные глаза, а затем резким движением всадил клинок в кисть барда, пригвоздив ее к столу. - Не смей закричать, - прошипел он, слегка прокручивая лезвие в плоти. – Ты понятия не имеешь, что я испытываю каждый день, просыпаясь с рассветом. Варрик покраснел от боли, глаза блестели слезами, но он не проронил ни звука, скрючив пальцы проткнутой руки. - Что ты хочешь от меня? – Сквозь стиснутые зубы прошептал он. Рука сильно кровила, и перед глазами уже поплыли пятна. - Ты там был, Варрик. Я хочу знать, почему ты его оставил. - Гаррет был сильно ранен… - Начал он, зарычав от боли: Фенрис вновь крутил рукоять. – Он не мог дальше идти и… Нам пришлось… Тревельян сказал, что… Но он не успел закончить фразу, Фенрис, вскочив на ноги, выдернул клинок и, замахнувшись, распорол барду щеку. Тот упал на пол, пятясь назад, к выходу. - Тревельян сказал, что вы могли спасти его! Вы просто решили не делать этого. - Фенрис, - позвал его Тетрас, выставляя руки вперед. – Гаррет был моим другом. - Ты предал его! После всего, что он сделал для тебя, ты позволил найти нас, чтобы Инквизиция уничтожила его. Фенрис встал, наступая на барда. Тот, схватив Бьянку, нацелился и нажал курок, и в следующее мгновенье струна отрезала ему кисть. Варрик взвыл, забрызгивая все вокруг кровью, воин молча наблюдал за его судорожными движениями и скулежом. - Его могила без тела, он никогда не обретет покой, он никогда не найдет последнее пристанище. - Мы можем найти людей в Тевинтере, попробовать вернуть его тело, чтобы… - Молчи! Фенрис с силой ударил его ногой по голове. - Он был единственным в моей жизни, и ты отнял его у меня. Он был жив, когда вы оставили его. Он был бы жив сейчас! - Ты не знаешь, каково было в Тени, Фенрис. Там время и пространство ведут себя совершенно иначе, там самые твои потаенные страхи душат тебя, демоны шепчут тебе на ухо. В Тени каждый сам за себя. Фенрис с криком ударил еще раз. Варрик лежал на полу и стонал, отплевываясь от крови. - Он… был моим другом… - Он был для меня всем. Единственным человеком в моей никчемной жизни, для которого я что-то значил. Ты отнял его у меня. Фенрис опустился к Варрику, заглядывая ему в глаза. Холодная сталь сверкнула в его руках. - Даже если ты убьешь всех, кто там был, ты все равно не вернешь его. - Знаю, - просто ответил он, коротко замахнувшись клинком. – Но я попробую. Крепость Адамант выглядела точно так же, как и три года назад, создавая ощущение абсолютной необитаемости. Но это была только видимость. Полуразрушенная, одинокая, она стояла на краю пропасти, и ветер уныло завывал в ее стенах. Внутренний дворик озаряло вечернее солнце, и здесь, в самом его центре, стоял вбитый в землю крест, усыпанный цветами и окруженный нарезанными на дольки апельсинами. Чуть поодаль располагалась палатка и круг из камней для костра. Напротив креста сидел полуголый Фенрис, в который раз зашивая разъехавшуюся рану на ребрах. - Да, я полил рану спиртом, - шипел он, протыкая иглой воспаленную кожу. – Не ругайся, а лучше помоги мне. Он медленно выводил нить, отгоняя мух от своего липкого тела, а затем хмыкнул: - Ей сейчас намного хуже, чем мне. Рядом с крестом лежало четыре отрубленные головы, и на лбу каждой было по букве: Г, А, Р, Р и Е. Не хватало последней. Голову Кассандры уже почти всю склевали вороны, безглазый Каллен так и застыл с маской страха на лице и звенящей стрелой во лбу, Тревельян с печальным оскалом и Варрик с ошметком вместо щеки. Все они стояли на ровных срубах шей, и все они были обращены к кресту на его суд. - Нет, - мотнул головой воин, отвечая на чей-то вопрос. – Остался еще один виновный в твоей смерти. Покончив с шитьем, он взглянул на свое левое плечо, любовно поглаживая тонкую линию шрама с едва различимыми точками от нитей. Чуть ниже чернилами под кожу было вбито пять имен, и три из них уже перечеркнуты ранами различной давности. Взяв неизменный клинок, он перечеркнул еще одно: Тетрас. Кровь выступила на кожу, стекая по руке, но ему было не больно. Эти имена он набил, когда однажды попал к Доллам во время своих скитаний. Тогда-то он и осознал, что не только Инквизиция виновна в смерти Гаррета. Подождав, пока кровь перестанет идти, он перехватил клинок поудобнее и зачеркнул последнее имя. Лето. - Я виноват, любовь моя, - прохрипел он, ведя неровную черту и наблюдая, как лоскуты только что целой кожи разъезжаются под лезвием. – Я не смог уберечь тебя. Я не смог. Его голос стих, обрываясь на последнем слове. У него не было больше сил существовать без него. Все долги были выплачены, все раны зашиты. - Все хорошо, Лето, - послышалось ему в ответ. Он закрыл глаза. Гаррет сидел напротив и улыбался, склонив голову. Черные волосы, в этот раз не связанные на затылке, были убраны за уши, открывая белое лицо. Его профиль, испорченный сломанным носом, был по-прежнему красив, и Фенрис вновь любовался им. Впервые за эти годы ему не хотелось рыдать, он улыбался своему видению, медленно поднося клинок к горлу. - Все, как ты учил. Достаточно лишь перебить сосуд.