Эффект бабочки

— Сегодня мы отправили людей на разведку, так что логово охотников скоро должны обнаружить. — А если они опять придут? — Я буду рядом, обещаю. Если у меня появятся дела, с тобой будет Син — уж ему-то можно доверять. — Хорошо, — Сяо глубже зарылась головой в объятья Ло И, и он накрыл их обоих одеялом. ———————— В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, открыли. Син успел лишь повернуться к источнику звука. — Сяо Лин? — Привет, братец Син. Тебя же завтра выписывают? Не рано ли? — Я в порядке, да и Ло И нужна помощь. Так что выбора особо нет~ Кстати, ты тоже завтра можешь вернуться домой, не так ли? — Так, но мне всё равно надо будет приехать через два дня в больницу, а это далеко и дорого, так что-... — Не далеко и не дорого. Ты можешь остаться в доме Ло И — особняк большой, комнат хватит. А, и слово "можешь" тут только для приличия — здесь ты не останешься, и это не обсуждается~ За безмятежным смехом Лин ясно видел заботу и обеспокоенность за себя. — Но я не уверен, что смогу... что будет правильно просить что-то у Ло И, он и так платит за моё лечение. — Ну-у-у... — задумчивость Сина была явно наигранной, — в принципе, ты можешь остаться в моей комнате~ "Вот чёрт! С самого начала всё вело к этому!" Румянец на бархатных щеках Сяо Лина под светом заходящего солнца был особенно очарователен. О да, время, проведённое больнице и время, когда ещё не раненый Син посещал Сяо Лина, даром они не теряли... — Тебе, наверное, было сложно смотреть на то, как твоя сестра обнимается с вампиром, да? — ещё недавно озорной голос Сина стал удивительно серьёзным. — Ты заметил меня?! — Да. Если бы я посмотрел на тебя, они бы могли заметить, поэтому я делал вид, что тебя там нет. — Я... Не думай, что я подслушивал, я просто прохо-... — Да, я знаю. Никто на твоём месте не смог бы не обратить внимания на подобного рода разговор. Да и твоя сестрёнка бы ни за что не рассказала тебе о случившемся. — Она слишком беспокоится за меня... — Может, слишком, а может, и нет. Я порой тоже беспокоюсь за твоё сердце. Я был недалеко, когда у тебя первый раз случился приступ в поместье клана Лопест... И до сих пор не могу выбросить это из головы. Опомнившись от ранящих воспоминаний, Син слегка подвинулся и предложил Лину лечь рядом, слегка похлопав по простыни рядом с собой. Хоть и смутившись, но Лин не пропустил такого шанса сблизиться с Сином. "Он ведь всего-лишь слуга... Но он такой добрый, умный, заботливый... Он никогда не говорит о себе, я не знаю о нём ничего кроме того, что он полукровка... Я даже фамилии его не знаю." Лин лёг рядом, и Син повернулся к нему. Лин его приобнял, но этого оказалось мало: холодные пальцы забрались под рубашку, заставив все мышцы немного напрячься, спину — покрыться мурашками, а лицо — немного сощуриться и скорчить смешную мордочку. Но этот день был особенным. В этот раз всё не может так просто закончиться. Лин хочет большего. Син, разумеется, тоже, но все его потаённые желания перекрываются удивлением, вызванным внезапной смелостью партнёра. Добравшись до лопаток, нежные, аккуратные руки перестали скрываться за тонкими прикосновениями пальчиков: Лин прижал ладони к сильной спине, отчего она немного выгнулась,медленно провёл ими, скрещивая, до плеч, тем самым заключая Сина в крепкие объятия. Син старался не подавать виду, но сердце выдавало его с потрохами: прислонив голову к его груди, Лин услышал, как его действия взволновали Сина. — Син, какая у тебя фамилия? — он явно не ожидал этого вопроса, — Просто мы уже вроде достаточно долго знакомы, а ты ещё ни разу не говорил мне о своей семье... — подумав, он добавил: — извини, если это больная тема, просто я хочу узнать тебя, Син. Последняя фраза заставила Сина вздрогнуть и по-доброму улыбнуться после. — Тебе это так важно?.. — лёгкий смешок. — Новейн. Син Новейн, — повторил он, как бы вслушиваясь в это слово с неприятным привкусом, — но я не люблю, когда это упоминают. Может, ты не помнишь, но когда ты только очнулся, ты спросил то же самое. Мой отец, глава клана, отказался от меня, потому что полукровка и "позорю их род". Так что, став слугой Ло И, я нашёл не работу — я нашёл семью, где я нужен. Хоть и не всем, зная отношение Ло Дэ ко мне~ "Даже такой разговор он свёл на позитивный лад. Когда-нибудь, когда-нибудь это уже не сработает, братец Син... И надеюсь, что тогда я буду рядом, чтобы помочь и сделать это за тебя." — Знаешь, Лин, — продолжал он, — прости, что не говорил этого, но... — Син явно смущался таких слов, однако он больше не мог молчать об этом, — мне... так приятно, что ты принимаешь меня таким, какой я есть... и даже узнавая меня всё больше, ты не отворачиваешься от меня... я очень благодарен тебе за это, Сяо Лин. От смущения тонкие пальчики, скользя по коже, сжались, вновь вызвав реакцию чувствительной кожи. Вслед за этим Лин поднял голову к расстёгнутому вороту белой, отражающий слабый солнечный свет, рубашки. Его частое взволнованное дыхание касалось ключиц и шеи. Вскоре за потоками горячего воздуха к выступающим плавным, но чётким линиям ключиц еле ощутимо прикоснулись губы. Он проложил по коже ожерелье из медленных, мягких бусинок-поцелуев, провел языком в ямке между ключицами, оставляя подверженный холоду след. От такого перепада температур кружилась голова. Глубокое от недостатка кислорода дыхание то и дело сбивалось от очередного поцелуя, выдавая и до этого так плохо скрываемое возбуждение. Впрочем, этого более и нельзя было скрывать. Когда поцелуи, став уже более глубокими, перешли на шею, оставляя еле заметные синевато-красные следы, тело больше его не слушалось. Он перехватил своими губами поцелуй Лина, пропустив одну руку через его волосы и прижимая его голову сильнее к себе, тем самым давая поцелую более жёсткий и властный характер. С его губ сорвался почти незаметный стон, вторая рука устремилась к талии Лина, а кровь прилила к нижней части тела, сводя мышцы и вызывая приятную боль. Его руки немного тряслись, сдерживаться было сложно. Приподнявшись, он сбросил с кровати кофту, некогда накинутую на Лина, и принялся расстёгивать рубашку. Именно сейчас она не поддавалась. Он, кажется готов был сорвать её с такого желанного тела, но Лин не дал ему этого сделать, накрыв его руки своими. Он начал нарочито медленно расстёгивать пуговки одну за другой, не оставляя Сину шансов не сойти с ума. Безусловно, это мучительное ожидание лишь украшало момент. Немного поднявшись, показывая своё тело в удивительно прекрасных позах, он аккуратно стягивал с себя тонкую, лёгкую ткань. Освещённый с одной стороны изящный силуэт будоражил воображение. Жестом Лин сказал Сину развернуться. Сейчас, когда последний лучик солнца упал на лице Сина, стал виден его ярко-красный глаз. В нём не было жажды крови, благо не свойственной полукровке; это было другое желание. Син послушно лёг на спину, нетерпеливо впиваясь кончиками пальцев в простыни. Лин также мучительно медленно снял брюки, оголяя прекрасные ноги, и сел на бёдра Сину. Прерывистый выдох, неудавшийся стон с нотками мольбы вырвался из легких. От изнеможения Син запрокинул голову и сильнее сжал в руках ткань. Тогда Лин принялся поочерёдно расстёгивать пуговицы его рубашки, заставляя всё большие участки тела чувствовать сумеречную прохладу, вызывающую дрожь разгорячённого тела. Закончив с рубашкой, он наклонился в Сину, приподнялся чтобы достать до его губ, Син не хотел его отпускать, но у Лина были другие планы. Плавно закончив с губами, он снова перешёл на шею, затем на ключицы, доводя возбуждённое тело до скованного, долгого тихого стона, готового в любой момент вырваться наружу криком. Не в силах больше так оттягивать момент, Лин провёл пальцами от груди до живота Сина, затрагивая чувствительные места, легко прикасаясь к коже ногтями провёл по кубикам пресса, заставляя их что есть силы сжиматься, опустился ниже, прикасаясь к подвздошным костям, выпирающим из общего рельефа. Отсев чуть дальше, запустил одну руку в ямку между натянутыми штанами и выпирающей костью, исследуя рукой недоступные прежде участки и всё более возбуждая Сина. Не в силах ждать, но действуя сдержанно и аккуратно, проводя по середине живота, добрался, наконец, до пылающего желанием бугорка. Легко, плавно провёл по нему двумя пальцами, отчего дыхание Сина на секунду остановившись, сорвавшись ступенчатым выдохом с намёком на стон. Проведя ещё раз медленно вверх и вниз всё теми же двумя пальцами, Лин положил всю ладонь. Преимущественно большим пальцем он опять провёл вверх и вниз, предварительно задержавшись на середине и слегка потерев ладонью. К тому моменту каждый выдох Сина сопровождался еле слышимым стоном. Ткань мешала. Будто нарочно оставив одну ладонь на таком чувствительном месте, Лин другой рукой принялся спускать штаны. На больничной форме нет ширинки, а жаль: это было бы очень дразняще. Когда верхний слой ткани перестал мешать, рука опять опустилась к всё более явному бугорку. На этот раз, развернув кисть большим пальцем к себе, он полностью положил ладонь и начал водить ею медленно вперёд-назад. Тело Сина то немного изгибалось, то напрягалось, то обессилено опускалось обратно на кровать. Но со временем и оставшаяся ткань стала лишней. Проведя по контуру нижнего белья, Лин спустил и его, попутно оголив ещё больше пространства. Да, пожалуй, вставший на него член — это то, чего Лин хотел от этого и последующих вечеров с Сином. Так долго хотел. Вид лежащего перед ним разгорячённого Сина был прекрасен. Недолго думая, Лин аккуратно прикоснулся тремя пальцами, обхватив член, и начал водить рукой, заставляя кожу двигаться. С каждым выдохом Син издавал негромкие постанывания, его тело немного приподнималось в такт движениям руки Лина. Лин понимал, что из-за такой длительной прелюдии долго Син не продержится, но решил не прибавлять скорость, пока наконец его стоны не стали становиться всё громче, а тело — нетерпеливее. Самые чувствительные точки Сина с каждым разом напрягались всё больше, будто пытаясь извлечь максимум из движений Лина, но очень скоро ему перестало этого хватать. Тогда Лин положил всю ладонь на мокрый, твёрдый от возбуждения орган, чуть сильнее сжал ладонь и прибавил скорости. — Х-ха-а! — невольно слетевший, громче обычного, стон, сопровождаемый закидыванием головы, заставил Сина смутиться и закрыть себе рот, укусив себя за руку. — М-м-м... Хм-... — ритмичные, ее сдерживаемые стоны прервались внезапным повышением темпа. Лин обхватил член всего двумя пальцами, сжал ещё чуть сильнее, чем ранее (чего Сину всё ещё было недостаточно) и переместил руку к самой головке. Быстрыми движениями с маленькой амплитудой, охватывающей лишь головку и немного рядом, Лин сосредоточил всё возбуждение на самой чувствительной части. Когда кислород в крови начал стремительно заканчиваться а мышцы неконтролируемо сокращаться, что непременно должно привести к конечной точке... Лин отпустил его. Он немного подождал, дав Сину отойти от негодования и хоть немного выправить дыхание, издавая короткие жалобные стоны. положив руку на низ живота, Лин нежно проводил ей по коже на прессе, на лобке, рядом с основанием члена и яичкам, что заставляло подрагивать тело Сина... Решив, что этого перерыва ем было достаточно, Лин снова начал медленно водить рукой по стволу члена. На этот раз, долго не повышать скорость было бесполезно, возбуждение уже почти дошло до крайней точки. Вновь сосредоточив его на головке, периодически охватывая двумя пальцами всю поверхность члена, или, наоборот, поглаживая верх головки большими пальцами, Лин не решался доходить до крайней точки. Однако, измученное лицо Сина было слишком красиво: повысив темп, Лин заставил его продержаться так ещё около десяти секунд. Член Сина вздрогнул, и, сопровождаемая движениями Лина, прерывистая струя вырвалась наружу с диким стоном Сина. Когда прошли эти несколько долгожданных секунд эйфории, Син с облегчением медленно выдохнул. — М-м-м-м-м... Син слишком устал, чтобы двигаться, и Лин, быстро одевшись, поухаживал за ним и лёг рядом. Они больше ничего не говорили. Син уткнулся головой в грудь Лина, и тот прижал его, пропуская пальцы через шёлковые светлые волосы.