Отель "Калифорния"

Точное местоположение неизвестно Близ города Вудсайд, округ Сан-Матео Калифорния, США 14 октября, 02:30

В этом помещении темно и жутко. Рик знал, что что-то не так. Он понял. Он понял в тот самый момент, когда Эндрю не зашел к нему перед ужином. Не застав друга в ресторане, он поднялся обратно, будучи уверенным, что тот в номере. Однако, вопреки всем ожиданиям Рика, все вещи Эндрю таинственным образом исчезли, и комната номер 208 сияла, начищенная до блеска, как будто в ней ранее никого и не было. Рик чувствовал, что тут что-то нечисто. Он снова спустился вниз по широким мраморным лестницам, оказался на ресепшн и, дождавшись администратора, поинтересовался, не видел ли тот мистера Эндрю МакКинли сегодня вечером. Администратор, помешкав, потянулся за журналом, открыл пожелтевшую от старости лет книгу на нужной странице и, развернув ее в сторону Рика, оповестил молодого человека о том, что мистер МакКинли выселился и в срочном порядке уехал в направлении Сан-Франциско. «Ерунда какая-то», — подумал про себя Рик, однако вслух произнес лишь слова благодарности и заставил себя направиться в сторону ресторана, стараясь привлекать к своей персоне как можно меньше внимания. Постояльцы, совершенно непохожие между собой, сидели за столиками, некоторые из них переговаривались друг с другом. Заприметив стоявший практически в самом углу столик для одного, Рик направился в его сторону, по пути окидывая беглым взглядом находившихся в помещении людей. Слева высокий седой мужчина в сером костюме, задумавшись, листал газету. Кажется, вчерашний номер. Зажав в зубах сигарету, он бегло изучал содержимое страниц, словно глотая строчку за строчкой. Рик знал, что мужчина здесь давно: те две недели, что они с Эндрю жили здесь, они не раз видели его в коридорах отеля или в ресторане. В последнее время они даже начали в знак приветствия кивать друг другу, хотя толком и не были знакомы. Эндрю. Мысли Рика снова вернулись в прежнее русло. Что делать МакКинли в Сан-Франциско? Они с Эндрю дружили всю жизнь, а это, если быть точным, чуть больше двадцати семи лет. Вместе играли в детстве, вместе пошли в школу, поступили в один колледж. Рик знал его как облупленного и был на все двести процентов уверен в том, что в Сан-Франциско Эндрю не собирался. А если бы и собрался, то уж точно сказал бы ему. Поужинав, он поднялся обратно в свой номер и на всякий случай запер дверь. Он знал, что лучше всего вести себя незаметно для окружающих, но в то же время отчаянно желал что-то предпринять. «Черт тебя дернул, Рик Томпсон, конченый ты придурок», — пронеслось сейчас у него в голове. Он даже не мог понять, где находится, и едва помнил, как сюда попал. Стоя у темной и сырой стены в дальнем углу комнаты, он с ужасом наблюдал за тем, что происходило в этом помещении прямо на его глазах. Он видел это существо в маске. Он видел черные свечи. Он видел толпу людей в черных одеждах, чьи лица были скрыты капюшонами. А затем он вдруг увидел Эндрю, привязанного вниз головой к железной балке у противоположной стены. Его руки были раскинуты в стороны, и его бледная кожа выделялась на фоне царящего здесь мрака своей белизной. Вопреки всем страхам Рика, Эндрю был еще жив. Рик стоял на месте и не мог пошевелиться от ужаса, который внезапно охватил его, сжал железной хваткой и приковал к земле. Рик смотрел, как это существо в маске, что-то неразборчиво шепча, принялось рисовать на груди Эндрю какие-то символы. Рик вздрогнул и с трудом удержался от того, чтобы вскрикнуть, когда люди в черных одеждах начали петь. «Кажется, латынь», — подумал он и тут же отбросил ненужную мысль в сторону, мысленно проклиная свое филологическое образование. А затем произошло это. Что-то со свистом рассекло воздух, и тело Эндрю размякло в железных оковах. Странный запах заполнил помещение. Эндрю был мертв. Борясь с нахлынувшим потоком чувств, Рик стоял, не в силах сдвинуться с места. Люди в черных одеждах пришли в движение, при этом не прекращая петь, и он вдруг ясно осознал, что пора сматываться отсюда. Мысленно прося прощения у Эндрю, Рик попятился назад, в сторону зияющего в черной стене прохода, молясь, чтобы ненароком не издать ни малейшего звука. Он видел. Он их всех видел. Но никто не видел его.