Против ветра, чая и пустых карманов

Дима падает на кровать и блаженно прикрывает глаза. По спине проходится волна приятной боли, какая бывает при долгожданном отдыхе после двенадцатичасовой отработки в супермаркете. Иногда (хотя димино «иногда» случается каждый день) хочется забыться дивным сном младенца, подумать о антропоморфных животных из мультиков, поющих приторно-сладкие колыбельные, и раствориться в прелестной мягкости собственной постели. С каждым мгновением веки оказываются все более тяжёлыми, а тело все больше походит на желе, заточенное в кожаный мешок. «Только бы не эта бабка» — умоляюще проносится в голове, когда дверной звонок заставляет Диму оторвать голову от подушки. Тот открывает дверь рывком и уже заранее ненавидит пришедшего. Хочется хорошенько выругаться и послать его или её подальше. Возможно, харкнуть в след и прошипеть что-то своё ужасное и ещё остаточно-подростковое. Сосед, соседка или другая сомнительная и раздражающая его личность. Да хоть почившая и неожиданно воскресшая бабушка. Диме сейчас плевать, кого он направит прямиком к чёртовой матери, потому что он устал и он хочет спать. — А, — всё, что находится в его сонной голове, когда за дверью оказывается Слава. Слава — это не воскресшая бабушка, это серьёзно. Дима глупо хлопает глазами и даже не знает, стоит ли гадать, как это до чёртиков ангельское создание оказалось у него под дверью. Не знает Дима этого и тогда, когда ангельское создание выпивает две его припасенные на новогодние праздники бутылки ежевичного вина, распылённо рассказывая, как его выгнали из дома. Дима молча смотрит на друга и думает, что создание на его кухне сняло с себя ангельский костюм вместе с кожей и белыми пушистыми крыльями где-то между коридором и бесстыже съеденной пачкой шоколадных шариков. — То есть ты настолько выбесил Аду, что она тебя прогнала с вещами да ещё и ночью? — Я не выбесил, мы оба друг друга выбесили, — зло буркает горе-ангел и почти невинно заглядывает внутрь коробки из-под шариков. Лицо у него красное и уставшее. Без синяков под глазами, без признаков щетины и без грубых черт. Дима трёт лоб в попытках отогнать сон и мысленно удивляется слишком хорошо сохранившемуся ребенку во внешности Славы. По-детски хрупкий и тонкий, с наивными глазами и чуть пухлыми щёчками. Вылитый ангел. По крайней мере так кажется, пока он не заговорит. Раздражённо, колко и вызывающе. Дима знает это, поэтому увидеть наивность в этих глазах ему никак не получается. И хрупкость в нём черта с два увидишь после всех их драк. Но щёки у него и правда есть, здесь не поспоришь.