𝔓𝔬𝔰𝔱 𝔰𝔠𝔯𝔦𝔭𝔱𝔲𝔪: 𝔄𝔪𝔦𝔠𝔲𝔰 𝔳𝔞𝔪𝔭𝔦𝔯𝔦 𝔤𝔢𝔫𝔢𝔯𝔦𝔰

Йуле — второй месяц года по календарю эльфов и одноименный зимний праздник по календарю людей.

      Поместье пустовало. Ни души. Ни мертвой, ни живой. Лишь пустота. И запах магии, что поддерживала владения Правой руки Старейшины в подобающем виде.       Огромное трехэтажное здание — единство сурового камня, легкого стекла и ярких витражных красок. Величественное и в то же время таинственное.       Его остроконечные башни устремились ввысь, а стрельчатые арки и колонны подчеркивали это стремление, подчеркивали вертикаль, как и сложная, высокая, многоскатная крыша, гармонично дополненная мансардами и слуховыми окнами.       Удлиненные стрельчатые окна больших размеров, одиночные так и сгруппированные, были украшены массивными рамами и витражными узорами. Главный вход напоминал собой портал — ответных рам было несколько, они буквально шли друг за другом, уменьшались в размерах и зачаровывали.       Безусловно, здание контрастировало с окружением, в нем не было привычных тонов. Ключевым цветом был фиолетовый, тот цвет, что олицетворял единство кроваво-красного и синего, земного и небесного. В этом цвете была оформлена кровля, а фасады здания — в солидных, неброских оттенках светло-серого. Витражи же были единством красного, желтого и синего цветов.  — Как же я рада вновь оказаться здесь, — губы девушки растянулись в улыбке. А ее взгляд скользнул по фасаду, украшенному многочисленными элементы декора: барельефы, пилястры, небольшие скульптуры и стилизованные кованые украшения. Магический вид. Охотница не могла отвести глаз. Придержав полу плаща с меховым воротом, она спешилась, тут же одернула его вниз, скрываясь от пронизывающего до костей ветра. — Я соскучилась… по этому месту… по всем. — Уже? — вампир засмеялся, последовал примеру Вертэнди. — Я знаю. Тебе всегда здесь нравилось. И основная причина в том, что это поместье сближает нас. — Я помню, как первый раз Аларикус привез меня сюда. То был 1273. Прошло лишь два года… — Совсем немного… — он подошел ближе, — но, как вижу, это событие оставило свой отпечаток, mia Luna. Поверь, не только на тебе. Мы частенько пропускали этот праздник: не видели в нем смысла. Многое теряется в бессмертии. А ты… наш лучик света, — его пальцы коснулись ее щеки, она лишь шире улыбнулась, прильнула, прикрыв глаза. — Ты скучаешь по нему? — О ком ты? — Вертэнди резко отпрянула, удивленно взглянула на наемника. — Ты знаешь. — Он не ответил ни на одно письмо, не появился в мой день рождение… есть ли смысл скучать по тому, кто не желает тебя видеть? — девушка опустила свой взгляд вниз, на свои руки, что были облачены в кожаные перчатки. В эту же секунду в голове пронесся голос Арвен: «Не капризничай, Вертэнди». Было то воспоминанием или женщина и вправду оказалась у нее в сознании — она знать не желала. — Регис говорил, что он где-то поблизости, чувствует его. Но что мне с этого знания? — Ты любишь его, — Эрнст заглянул в ее глаза, когда та посмотрела на него. Он с легкостью прочел в них грусть. Она скучала. По-настоящему любила его. И то было взаимно, Корбл знал это. Как и знал: Детлаффу нужно время. Только сколько времени потребуется его другу для исцеления изможденного сердца?       Между ними повисло молчание. Неловкое и протяженное. Вампир не знал, как подбодрить ее. Не знал, как вселить в нее надежду и веру в то, что все вернется на круги своя.       Неизвестно, что было бы, не окружи их тыквенно-рыжий туман, что вскоре материализовался в знакомую фигуру. Мужчина, облаченный в весьма незимнюю одежду, усмехнулся. Обойдя со спины Корбла, он встал по правую руку, проговорил: — И опять ты строишь судьбы других… Эх, Корбл, из тебя лучшая сваха, однако… — И я рад тебя видеть, Медведь, — Эрнст улыбнулся старому другу, обнял. — Стареешь. В этот раз я первее тебя, Ворон, — вампир улыбнулся, обнажив свои острые зубы. — О Mortalis, рад видеть тебя в добром здравии. Думывал, уже не увижу, когда узнал, что ты отдана ван дер Эретайну, — мужчина в два шага оказался подле девушки, сжал ее в объятиях, приподнимая над землей. — Вилфрид! — охотница ахнула, отойдя от шока. — Поставь! — Ну-ну… — он цокнул язычком, нехотя опустил Вертэнди. — Давайте зайдем в поместье. Еще немного и наша малышка окоченеет. — Соглашусь, — Корбл кивнул. — Вы тогда идите, я заведу коней в стойло. — Заводи, да побыстрее… — хмыкнул Вилфрид, беря под руку охотницу. Немного грубовато. Но девушка даже и не придала этому значения, привыкла к поведению младшего из троих вампиров. — Прости, что не смог приехать тогда, — он повел Вертэнди за собой по каменной дорожке, что вела ко входу в поместье. — Вилфрид, я не сержусь… Прекрасно понимаю, что вы все были заняты, — она лучезарно улыбнулась вампиру. — Заняты, — он рассмеялся. — Это Рейн у нас занятой, а мы, к сожалению или счастью, не греем свои задницы под боком у Старейшин. Хотя скорее к счастью. Вся эта политика не мое… Сила — вот ответ всему, а не эти блядские интриги и козни, — он сплюнул, тем самым высказывая все, что думает о Совете и его деятельности. — Однако Рейн и Арвен нашли время, чтобы заглянуть к тебе. А Корбл… ты его любимица. — Ты ревнуешь? — она вопросительно взглянула на вампира, что отпустил ее руку у массивной кованой двери, чей проем имел вытянутую заостренную форму с глубоким сводом, украшенным скульптурным орнаментом. — Я не понимаю его, — протянул он, без особых усилий толкнув дверь поместья. — Его действия мне неведомы. Все мы: я, Рейн и даже Эмиель — видим, что ты ему симпатична. Могу с уверенностью сказать, что он любит тебя, однако… он позволяет чужаку прикоснуться к тебе. Корбл упустил тебя, Вертэнди. Отдал своему собрату, — вампир последовал за девушкой, что не спеша переступила через порог, осмотрелась будто бы впервые оказавшись здесь. Ничего не изменилось с ее последнего визита. Все та же цветовая гамма, что идеально отвечала мистической атмосфере: бордовый, иссиня-черный, некоторые комнаты были выполнены и в холодных тонах. И свет… Несмотря на то, что поместье было огромным, освещена была каждая комната, каждый уголок, все было залито светом. — Вилфрид, я не принадлежу ни Детлаффу, ни Корблу — никому из ныне живущих, — спокойно проговорила охотница, скидывая со своих хрупких плеч утепленный плащ с тяжелым мехом росомахи — подарком Берсерка. На удивление, Хейден помог: принял верхнюю одежду и осторожно убрал в шкаф, перед этим стряхнув снег. — Так считаешь только ты, — Вилфрид покачал головой, жестом пригласил девушку пройти по лестнице вверх, на второй этаж. — Ты женщина Детлаффа, хочешь ты этого или нет. Твой аромат потонул в его собственном. Потому к тебе боятся подойти и монстры, и вампиры — все те, кто чуют этот запах. Они знают, что их ожидает, если они навредят тебе — навредят добыче истинного вампира. — Он бросил меня, — ее голос дрогнул, а шаги стали тише. Преодолев последнюю ступеньку, охотница замерла. — Да и… следуя твоей логике, со мной должен быть запах Корбла, никак уж не Детлаффа — его давно не было рядом.       Вампир хмыкнул, взял ее под локоток, повел по длинному коридору, на одной стене которого были витражные окна. То был один из самых завораживающих мест. Вертэнди помнила, как однажды провела здесь полдня, рассматривая сцены, что были изображены. То сцены из истории, истории Назаирских вампиров. Сопряжение сфер. Первый Священный совет. Первый суд. Но самым таинственным витражом для Вертэнди был последний, что иллюстрировал исполнение приговора: огромный зал, вдоль стен которого стояли вампиры, облаченные в темные одеяния и маски, а в центре были двое. Мужчина, что преклонил свое колено и женщина, чьи пальцы сжимали рукоять элегантной косы. Оружие не предназначалось для боя. Рейн поведал ей, что мужчина — это приговоренный к смерти вампир, а женщина — одна из трех Верховных жриц женской Ложи, которой необходимо предать его смерти. Такой ритуал, по мнению вампиров, — высшее очищение души. То прощение грехов. Отдать их забвению.       Охотницу всегда удивляло какое значение вампиры предавали женщинам. Femina judicium [1]— чуть ли не одно из главенствующих звеньев при вынесении приговора. В нем и милосердие, и жестокость. — О, малышка, не заставляй меня вгонять тебя в краску, — хмыкнул вампир, вырывая охотницу из омута мыслей. — О чем ты? — она отвела взгляд от таинственных витражей. — Ты уже не девственница, — проговорил Хейден весьма спокойно. — Он первый. Отныне ты его, таковы правила среди вампиров. То закон. Никто теперь не вправе прикоснуться к тебе без его разрешения. — Но… — Вертэнди, это не значит, что ты не можешь сделать что-то без его ведома. Нет. Он мог и освободить тебя… однако, зная Детлаффа, он сделал все возможное, чтобы к тебе никто не посмел прикоснуться. Ты его собственность. — Нет… это не может быть правдой, — Вертэнди резко остановилась. Они замерли у самого входа в зал. — Я не верю… — Придется, — Берсерк помрачнел. Несмотря на свой нрав он проникся теми эмоциями, что испытывала девушка. — Эмиель запретил рассказывать тебе, однако… я и Корбл считаем, что ты должна знать правду. — О Древнейший! — она спрятала лицо в ладоши. Никак не могла поверить сказанному. — И что мне теперь делать? — Ничего, — он развел руками, — если ты хочешь сблизиться, к примеру, с человеком или эльфом, то ничто не помешает тебе это сделать. Они не почувствуют эту связь. А вот отношения с другими вампирами тебе закрыты. До тех пор, пока Детлафф не разрешит тебе уйти, однако, его запах будет все равно слышим, пусть и не так громко… Единственное решение — смерть…       Вертэнди сжала губы. Ее взгляд нарочно застыл на витраже с Верховной жрицей и приговоренным. Его смерть могла избавить ее от этой связи. Но стоит ли это того? В смерти есть прощение, есть очищение… однако, тогда тебя ждет пустота. Ведь умирает в этом ритуале не только тело, но и душа… бессмертная душа, что может существовать без тела… только не в этом случае. Ритуальный кинжал — «Sacrum» [2], чем-то напоминающий единство косы и серпа — то бесконечное вместилище душ, то могущество и сила Высшей расы — вампиров. — Ее не пожелаешь никому, — практически шепотом проговорила Вертэнди, покачав головой. — Все изменится, — в несвойственно ласковой манере проговорил Хейден.       Вертэнди кивнула, заглянув мужчине в глаза. Она попыталась таким жестом передать вампиру свою благодарность. Они никогда не были особо близки, потому его поддержка была ей важна. Несмотря на все разногласия, Вилфрид был за нее и был готов помочь. — Идем, Эмиель ждет.       Девушка попыталась улыбнуться, дабы не показывать Регису свои эмоции. Хотя, даже если она не покажет ему их, он все знает. То его способность. Да, глаза Эмиеля зорки, как и у любого другого представителя Высших, но то понимание любого существа, ощущение его чувств — величайшая сила. — Милая, — то несомненно был ее наставник. Регис сдержанно улыбнулся, поднялся с дивана. — Я ждал тебя. Как добрались? — Без происшествий. — Ты чем-то опечалена? — Регис, отстань от девчонки, — рыкнул Хейден, рывком преодолевая расстояние от арки до кресла, что было поближе к большому камину, который располагался в центре комнаты и был украшен кованой металлической решеткой, над ним же висело массивное старинное зеркало в витиеватой раме. — Да и разве цель нашего прибытия не веселье? — вальяжно усевшись, вампир вдруг опомнился и слегка согнулся, рука потянулась к деревянному столику с красивыми резными ножками, на котором стоял графин и пять позолоченных кубков. — Безусловно, ты прав, однако… — Однако у нас еще уйма времени до праздника, — в зал вальяжной походкой зашел Корбл. На указательном пальце он крутил связку ключей разной формы и размера, что позвякивала при каждом движении. — И я предпочел бы провести его с пользой. Я прав, Регис?       Эмиель не мог оспорить слова наемника. Так оно и было. Им необходимо было подготовиться к празднованию: найти хвойное дерево, украсить помещение, приготовить ужин — ведь сегодня их круг не сомкнется на вампирах, среди них будут и люди: Арвен и Вертэнди. — И что нам нужно? — охотнице было некомфортно под взглядом наставника. Взгляд Региса давил на нее. Она понимала: то, что ей сказал Вилфрид, не останется между ними. Вертэнди отошла к высокому окну, что было наполовину скрыто за красочными, ярко-алыми, тяжелыми шторами с драпировкой. — Я и Вилфрид собираемся в лес. Нужно найти несколько веток для венка, да и полено… Если я не ошибаюсь, то так на Скеллиге принято праздновать сей день, — монотонно начал Регис, замерев за спинкой кресла, где располагался Хейден. Медведь был явно в неплохом расположении духа, особенно после нескольких глотков янтарной жидкости. Она не опьянила его, однако, вкус его весьма устраивал. — Да, — она неуверенно кивнула. — На моей родине делают венок своими руками, обычно из веток сосны или ели, его устанавливают на камине или на праздничном столе. Что же касается полена, то его украшают особым образом… с учетом символики цветов, растений, ягод и фруктов. Обычно оно дубовое. Но… я не могу понять, почему вы решили провести этот день не по обычаям своего народа? — Скажем так, этот год твой, — Эрнст медленно подошел к девушке, приобнял за плечи. — Мы хотим, чтобы ты почувствовала себя как дома. Ты часть нашей семьи. Да, признаюсь, семейка непутевая и разношерстная, но всех нас объединяет несколько десятилетий, проведенных вместе. — К сожалению, я с вами меньше десятка лет… — Это совершенно незаметно, — уста убийцы растянулись в улыбке. — Я знаю, что тебе доставляет удовольствие украшение дома… поэтому все в твоем распоряжении. Действуй. — Неужели в этом году будет что-то новенькое, — прыснул Хейден, вновь заполняя свой кубок. — А то одно и тоже… каждый, сука, год. — Тебе ли возмущаться, друг мой? — хмыкнул Регис, вырывая из рук товарища сосуд. Вампир был разозлен. Никто не смеет прерывать его. — С тебя довольно, Вилфрид. И мы сейчас же идем на поиски хвойных веток и полена. А также поищем ягоды для украшения. — А без меня никак? — в его голосе читалось раздражение. Регис не произнес ни слова, лишь покачал головой, а, поставив позолоченный кубок на камин, жестом призвал Хейдена встать, что он нехотя и сделал.       Стоило Вертэнди остаться наедине вместе с Корблом, как наемник осторожно оплел пальцами ее запястье потянул к лестнице. — Mia Luna, — начал он. — Я знаю, что Вилфрид поведал тебе уже обо всем, но не впадай в хандру… Детлафф сделал то с благими намерениями, он уберег тебя от лишнего интереса со стороны наших собратьев… и сестер. — Он приковал меня к себе, — возмутилась охотница, послушно следуя за вампиром. — Вертэнди, у меня складывается такое ощущение, что, узнав о таких последствиях, ты бы вряд ли показала ему свои чувства… и тогда и ты, и он были бы несчастны, — вампир не спеша подходил к лестнице, а после, взяв под локоток, повел вверх. — Вы оба достойны хорошего конца. Да и… вы оба стоите друг друга. — О чем ты? — Скоро узнаешь. Осталось совсем немного, — вампир подмигнул девушке.       Минув последние ступени, они двинулись в сторону гостевых спален. В той стороне располагалась и ее комната. Это напрягло охотницу. Она никак не могла понять, что же задумал наемник. Только вот она не спешила с вопросами — доверяла ему. — Этот год будет поистине необычным и не только потому, что мы решили провести его по традициям твоего народа. Нет. В этом году есть своя изюминка. И скрывается она в компании. Сегодня будут не только мы, Регис, Вилфрид, Рейн, Арвен… сегодня прибудет еще пара гостей. Небезызвестная тебе брукса — Элк — и один Высший вампир. — Что за таинственный гость? — в голове Вертэнди была одна мысль, но девушка не решалась озвучить ее в слух. — Не торопись. Ты все узнаешь. К слову, Элк уже прибыла. И не с пустыми руками. Аларикус не смог в этот раз лично выбрать тебе подходящий наряд, поэтому доверился вкусу бруксы… Арвен, к сожалению, тоже за делами. Старейшины решили созвать второй «Священный совет». Необходимо урегулировать еще некоторые проблемы, но не беспокойся, они обещали поспеть к началу праздника. — Этот год сложен для всех нас… — Твоя правда, — Эрнст замер перед дверью, ведущей в комнату охотницы. — Думаю, девушки разберутся и без моей помощи решат вопрос, связанный с нарядом. Я прав, милая? — он осторожно взял ее запятье, слегка наклонился, поднес ее руку к губам. — Удачи… — Благодарю, — на ее лице расцвела улыбка. — Но… как же дом… — Я позабочусь об этом. Украшу некоторые участки поместья, а девушкам позволю пошушукаться и посплетничать. Вы одного возраста, по нашим меркам она еще юна. А посему, что-то подсказывает мне: интересы у вас схожи. — Я думаю, мы быстро закончим… — Вертэнди, милая, к чему эта спешка? Я позову вас, когда Регис и Вилфрид вернутся. Создание праздничного венка и полена для нас, вампиров, загадка, а потому это чисто твоя задача. А с украшениями я разберусь. — Еще раз спасибо… — Иди, — он отворил перед ней дверь, осторожно подтолкнул. — Развлекайтесь, — проговорил он напоследок, оседая туманом цвета индиго на деревянный пол.       Вертэнди неуверенно зашла в свою комнату, она слышала стук маленьких каблучков. Элк уже вовсю бродила по ее комнате.       Охотницу не пугала брукса. Они неплохо поладили еще в Туссенте. И… она была необычной, в ней не было той дикости, что в ее сестрах. — О! Вертэнди! — восторженно проговорила женщина, подходя к охотнице. — Я рада тебя видеть. — Это взаимно, — девушка медленно подошла к огромной кровати с высоким изголовьем, украшенным оригинальными кованными металлическими розами, с тяжелым балдахином темно-синего цвета. — Вижу, ты времени зря не теряла. — О да… — протянула брукса, опускаясь на край кровати. — Как тебе? — она указала на платья, что были аккуратно разложены по поверхности постели, а у ножек кровати стояла две пары туфель. — Какое из них мое? — Вертэнди зачарованно начала рассматривать наряды — Оба! Аларикус велел не мелочиться. И если вдруг я затрудняюсь с выбором, то я могу приобрести несколько, — пояснила Элк, закинув ногу на ногу. — Вот я и не смогла выбрать. Я видела лишь однажды на тебе платья, то был прием у Орианы… но, сама понимаешь, фасон платья зависит от события и времени года. Поэтому… мне было сложно прийти к однозначному ответу на вопрос: «В чем же ты поразишь всех?» — Они оба великолепны, — она не врала. Ей действительно были по нраву оба платья. Они были совершенно разными. Одно словно ночное небо, усыпанное мириадами звезд. А второе — рассвет с волшебными золотистыми бликами. — Благодарю… однако, как бы сложен не был выбор — его нужно сделать. И знаешь, я бы предложила тебе первое, — она указала на платье сапфирового цвета, с серебряным пояском, украшенного витиеватой луной. Оно было спокойным, легким, не таким пышным. — Мне оно очень нравится, но мне и по нраву второе… — Аларикус и Арвен будут в красных тонах. Ты можешь как поддержать их цветовую гамму, так и выбрать свою. Синий тебе к лицу. Я запомнила то с времен Мандрагоры. Может примеришь?       Вертэнди легонько кивнула, осторожно начала расстегивать сюртук. Скинув его на кровать, девушка поспешила за ширму, где продолжила раздеваться. Сняла сапожки, следом за ним пошла рубаха и штаны. Выбранное платье уже было бережно перекинуто через изящную деревянную ширму, так что охотница с легкостью могла его надеть. Шнуровка была аккуратно распущена, и Вертэнди просто нужно было через голову надеть платье. За шуршанием подола она не услышала шагов в комнате. А если и услышала, то не придала особого значения. Когда ткань платья коснулась тела и осталось лишь затянуть корсет, охотница сделал шаг назад, показываясь частично из-за ширмы, тихо проговорила: — Элк, не могла бы ты помочь со шнуровкой. Я боюсь что-то сделать не так…       Ответа не последовало, и это немного напрягло Вертэнди. Она уже собралась обернуться, как почувствовала, что корсет потихоньку стали зашнуровывать. — Мне очень нравится оно, — улыбчиво проговорила охотница. — Как ты так угадала? — Его выбирал я, — раздался мужской голос за спиной, и теперь девушка почувствовала прохладное прикосновение таких родных ладоней. — Ты? — Вертэнди дернулась, отпрянула, благо он держал ленты некрепко. Девушка замерла, увидев перед собой вампира… того самого вампира, о котором пыталась забыть все эти полгода. — Вер… — Что ты здесь делаешь? — юная охотница была ошарашена его появлением. — А где Элк? — Отошла… Она знает о том, что я здесь, как и знают другие. Я был приглашен Корблом. — Ты не сторонник пиров и шумных посиделок… — каждое слово давалось ей с трудом. — Знаю. И ничто не изменилось. Я как не любил, так и не люблю их. Однако я прибыл из-за тебя. Нам нужно поговорить… — Нам не о чем говорить. Ты все сказал своим исчезновением. Полгода, Детлафф. Я полгода ждала, когда же ты вернешься. И верила, что придешь… только вера пропала, когда ты не явился на мой день рождения. — Я не смог пересилить себя. Тебе было так хорошо в компании Корбла, я не хотел своим появлением все испортить, — вампир был честен. Она чувствовала это, однако, ей не давал покоя сам факт: он исчез, не сказав ничего. — Это не оправдание… — Я уйду, только прикажи, — Детлафф уверенно сделал шаг, сократил расстояние до минимума. Его руки легли на ее хрупкий стан, он притянул охотницу к себе. Вампир был уверен: что чувствует он, чувствует и она. Это взаимно. — Только выслушай меня. — Отпусти, — кулачки уперлись в его грудь, она попыталась отстраниться, но все тщетно. Мужчина не давал ей возможности, а без нее у девушки не было даже малейшего шанса на это. — Ego testor ael Antiquus, amo te insane, Vertendi, amo ex animo, — прошептал вампир на родном языке, зарываясь носом в ее распущенные иссиня-черные волосы. Лента спала пару мгновений назад, благодаря его же прикосновениям.       Слова звучали как клятва, или же то было лишь из-за интонации, с коей они были произнесены. Вертэнди не знала, ведь не понимала так хорошо ayn Lingua Alta [3]. Она смогла перевести лишь часть: свое имя и словосочетание «всей душой», а остальное было от нее сокрыто. Аларикус и Регис обучали ее разговорному языку, обучали ее терминам… но почему-то именно этих слов не было в ее запасе.  — Я не понимаю, — призналась охотница, прекратив все попытки выбраться из плена его рук. Ей было неловко. Детлафф что-то сказал ей, а она не понимала. Она должна была злиться на него, но почему-то злилась на себя… — Для этого не нужно слов… они лишь необходимое, но недостаточное условие истинности моих намерений. — Переведи, прошу. — Non, — вампир покачал головой. — В вашем языке эти слова не имеют силы. — А какова их сила в вашем? — Это никак не ограничивает тебя, Вер. До тех пор, пока ты не произнесешь ответные слова, — прошептал он ей на ухо, а после отстранился. Казалось бы, Детлафф мог прочесть ее, знал, что творится в ее мыслях.       Почему-то на душе девушки стало спокойнее после тех слов, что он проговорил на чужом ей языке. Только вот она не понимала почему. Но разве это важно? Сейчас ей было комфортно… даже несмотря на то, что платье так и не было до конца зашнуровано, несмотря на то, что Детлафф мог спокойно скинуть его на пол.       Пока Вертэнди витала в своих мыслях, его губы отыскали ее в поцелуе. Настойчивом, но в то же время нежном, влажном. Его язык скользил по нижней губе, исследуя каждую клеточку, которая тут же пропиталась трепетом.       Охотница не могла сопротивляться. Она желала этого с той же силой, что и он. И даже гордость не могла противиться. Охотница замурлыкала, прильнув ближе, обвив своими тонкими ручками его шею. Детлафф принял то за согласие, углубил поцелуй, навис над ней. — Я могу остаться? — проговорил мужчина, нехотя отстранившись. — Можешь… но все же зашнуруй, пожалуйста, платье… — Эй! — послышался раздраженный окрик за спиной Детлаффа, охотница вздрогнула, взглянула в сторону звука. — Мы тут значит удочку сварганили с этой чертовой травой! А вы! Да я за этим merda [4] лез как… — Не травой, Вилфрид, сколько раз тебе Регис говорил: это вечнозеленое кустарниковое растение, — усмехнулся Корбл, заходя в комнату. — Омела? — девушка удивленно смотрела на конец огромной палки, что держал Хейден. К нему была привязана маленькая веточка этого растения. — Что она значит? — сдержанно спросил Детлафф, не понимая их эмоций. — На моей родине существует одно суеверие, — неуверенно начала охотница, боясь заглянуть в глаза вампиру. Ей было весьма некомфортно. — Оно гласит, что поцелуй под омелой на Йуль дарит счастье влюбленным. То символ вечной любви. А некоторые считали, что этот поцелуй непременно должен привести к браку. Однако изначально то был не символ любви мужчины к женщине, а проявлением материнской любви к сыну… — А можно поподробнее… ваши суеверия такие забавные и интересные, — мелодично проговорила брукса, показавшись в проеме. — Пантеон моего народа весьма многочислен, несмотря на то, что в основном мы поклоняемся Фрее. Однажды один из богов — Бальдр, бог летнего солнца — был убит ядом, сделанным как раз из этого растения, — Вертэнди емко начала пересказывать одну из легенд своего народа. — Согласно древним верованиям, гибель бога означала, что скоро все живое погибнет. Его матери, богине любви и семейного очага — Фригг — невероятными усилиями удалось его вернуть к жизни через три дня. От радости, что сын снова открыл глаза и улыбнулся ей, она поцеловала каждого, кто прошел под омелой, а ее слезы — стали жемчужно-белыми ягодами на диком растении. Так родилась традиция… но спустя несколько лет она превратилась в культ для влюбленных. — И что я должен сделать теперь благодаря стараниям Корбла? — ван дер Эретайн вопросительно взглянул на друга. — Уверен, что это твоих рук дело… — Кажется, Детлафф, Вертэнди тебе объяснила, что есть… теперь одна дорога — под венец, — наемник не удержался — смех вырвался из груди. — А смысл? Трахаться и без этого можно, — вставил свою коронную фразу Хейден. — Purus idiota [5] — простонала брукса, закатывая глаза. — Так… Скоро Йуль, а у нас ничего не готово! Вертэнди! Ну, без тебя вот совсем никак… да и если Вилфрид что-то еще скажет, то на один веник, — женщина наигранно удивилась, — ой, венок станет больше… или на полено. Давайте начнем хоть что-то делать! — Они начали уже… — Вилфрид, — Детлафф с укором взглянул на неугомонного вампира, подходя к охотнице со спины. Он осторожно продолжил шнуровать корсет. — Еще слово, и ты будешь регенерировать в лесу под елочкой… — Чей-то подарок под Йуль, — засмеялась Вертэнди, прикрыв рот ладошкой. — Мы подойдем. Я примерю… а после переоденусь в подходящее… не хотелось бы запачкать платье. — Ждем внизу, — Корбл подмигнул и, схватив за руки двоих вампиров, потащил вниз. — Идем…       В комнате повисло молчание, ровно до того момента, пока корсет не был зашнурован и Вертэнди не начала крутиться перед зеркалом. — Признаюсь, — разрушил тишину вампир, не сводя глаз с девушки. — Если бы наши обычаи не так сильно отличались друг от друга, я бы хотел, чтобы ты стала моей… женой… кажется, так у вас называют любимую… женщину.       Охотница замерла, не верила тому, что услышала. Он любит ее… искренне любит. Теперь она знала это точно. И единственное, что останавливало их, так это расовое различие: она человек, а он вампир…       Но, как говорится, для настоящей любви нет преград. Кто любит, тот найдет способ быть вместе… Они найдут. Непременно найдут. Примечания: [1] — Femina judicium — Суд дам (лат.) [2] — «Sacrum» — Священный (лат.) [3] — ayn Lingua Alta — Высокую речь [4] — merda — дерьмо (ит.) [5] — purus idiota — полный идиот (лат.)