Я убью тебя, Кадоган!

Перед прочтением советую послушать песню polnalyubvi – Считалочка

      В бескрайней темноте коридора второго этажа лишь узкая полоска света выходила через приоткрытую дверь ванной комнаты в самом конце, почти у лестницы. Тишина была нарушена громким стуком. И ещё одним. И третьим, после которого с характерным треском посыпалось стекло. Из единственного светлого помещения слышались чьи-то жуткие крики. А затем по коридору пробежала пара ног. Голубым глазам пришедшего на пугающие слух звуки мужчины представилась не самая радостная картинка. Скорее даже кадр из пока неизвестного миру фильма ужасов, где окровавленные осколки зеркала валялись в раковине, а на полу, сжимая кулаки с разбитыми костяшками, сидела девушка. Лицо её было сухим и по-мертвецки бледным, под глазами мешки такие, что в пору запасы в них делать, а нижняя губа, искусанная почти до ран, подрагивала. Окинув взглядом комнату с последствиями своего очередного приступа, она разрыдалась, пряча изумрудные глаза в колени, вжимаясь в стену беспомощным существом.       Что это? Спросите вы. Это я. Агата Харрис. У меня идеальная семья, идеальная жизнь и грандиозные планы на неё. Не верите? Разумеется. У меня была идеальная семья, жизнь и планы. А теперь я стала, той, что всей душой жаждет мести, заключенной в своём никчемном худощавом теле. Не хочу ничего: ни есть, ни гулять, ни того самого голубоглазого парня, что сейчас ошалело оглядывает сотворенное мной чудо. Ничего. Как я дошла до этого? Превратилась из преуспевающей выпускницы Стэнфорда и потенциальной наследницы в бледное подобие себя? Всё просто. Как оказалось, у моих проблем, свалившихся на голову за последние пару месяцев, есть имя. Эдвард «Собачье дерьмо» Кадоган. Рыжее ничтожество, разрушившее мою жизнь. Из-за этого у меня и начала протекать крыша. Из-за него. Он не что бы сильно сексуален… (хотя кого я обманываю?) Он казался мне таким, молодой и красивый, спасший из беды и умеющий развлечь в трудную минуту. И Боже, когда-нибудь я перестану доверять таким парням? И в ответ услышала она тишину. Наверное, я просто неразборчивая идиотка. Или нет?..       На следующее утро я не вылезала из постели, куда заботливо на руках отнес и положил меня мой любимый швед. Ещё и одеялом укутал. Хоть с ним я не ошиблась. Тоже красив, тоже молод, чувство юмора иногда раздражает, но к нему легко привыкнуть. Чмокнув меня ещё ночью в лоб, прекрасный принц Нильсен отправился спать в свободную гостевую. Из своей спальни, где на всех правах может находиться. Он просто взял и оставил под моё распоряжение комнату. Ну не милашка? Осознаю это сейчас. Тогда же мой засохший мозг интересовали лишь планы убийства. Убийства виновника проблем. Просыпаться я не хотела, накрывшись с головой. — Ты там не увлекайся. Я ведь буду ревновать. — знакомый голос вытащил меня из чертогов мыслей. Я даже не глядя на него, могу биться об заклад, что этот человек сейчас криво усмехнулся, сложив руки накрест и глядя на торчащий под одеялом большой бугор, который он чаще зовёт «лилла каттен». Залезла я в русско-шведский словарь, почитала. Что-что, а на котёнка в данный момент я точно была похожа. Причем на только что рожденного, слепого и слабого. Какой уж хищник! Я не ответила. Лишь закатила глаза. Какая разница, он же не видит. Но генератор шуток не унимался. — Мин кэра, ты ведь знаешь, что лежачий образ жизни пагубно влияет на твою фигуру? Я бы хотел, чтобы твои формы остались при тебе. — оп, ещё что-то на шведском услышала. Но это меня не бесит. Странно признаться, но эти словечки меня даже… успокаивают. Но остальное. Чёрт, Нильсен, ты рискуешь стать моей следующей целью после… После рыжего. Я услышала как скрипнула дощечка у самой кровати, будто на неё наступили, а затем снова, будто зашагали назад. Дверь в спальню медленно закрылась. Мой шведский парень старался не создавать лишнего шума и ушёл на первый этаж. Есть ещё ради кого улыбаться. И пусть улыбку эту под одеяльной темнотой никто не видит, я всё равно её натяну. И снова провалюсь в сон. После которого бодрее не стану. — Агата…       В тишине спальни, где было снова темно, раздался тихий шёпот. Протяжный и манящий посмотреть на его источник. Ещё несколько раз неизвестно откуда донеслось моё имя. Откинув одеяло, я обняла колени и судорожно огляделась. Пальцы дрожали. Некогда разбитые костяшки заботливо перемотаны бинтом, где проступали алые пятна. Но спальня была пуста. А шипящий словно масло на сковороде голос все ещё произносил моё имя. Раз за разом, заставляя зажмуриться и заткнуть уши. Голос замолк. Но произошло другое. У окна, спиной ко мне, стояла мужская фигура в кожаной куртке. Из-за тьмы я не могла разглядеть цвет. Всё сливалось в чёрный. Но когда силуэт развернулся ко мне, я с трудом сглотнула ком, вставший от страха в горле. Безумные округленные глаза, растрепанные рыжие волосы, спадающие кое-где прямо на лоб и улыбка. Кривая широкая улыбка. Я узнала своего врага. Кадоган.       Во мне плескалась злость и желание свернуть вытягивающуюся в мою сторону шею. Один поворот и всё. Он что-то бормотал неразборчиво, пока я тонкими пальцами тянулась к шее, дабы потуже её охватить. В уши сладкой трелью полилось кряхтение и мольбы. Я лишь улыбнулась и прикрыла от удовольствия глаза. Как я хотела ощутить его кости в своих руках. Но открыв глаза я впала в ужас. В спальне было светло. На улице день, часа два. А перед глазами вовсе не ненавистная рожа. Перед моими глазами испуганное лицо Рэйчел. Она впилась в мои запястья, почти царапая кожу. Она боялась меня. И это логично. Как бы вы реагировали на то, что ваша лучшая подруга пытается вас задушить голыми руками? Ещё и противно-приторно улыбаясь. Резко разжав хватку, я отпрянула назад и стекла точно капля дождя по стене. — Что за? — хором воскликнули Алекс и Сэм, вбежавшие на хриплые крики Линд, которая отходя от произошедшего сидела на краю кровати, потирая ладонью шею. А я. А что? Я снова уткнулась лицом в колени и разрыдалась. — Так больше не может продолжаться… — останавливая поток слез из своих глазниц, подала я голос. Тонкий, почти детский. Друзья: Рэй, восстановливающая дыхание, Сэм, взволнованно осматривающий её, и Алекс, опустившийся передо мной на корточки и пытающийся взять за холодную как лёд ладонь, смотрели на меня так, как я бы не хотела никогда. По глазам явно читалась жалость. Им меня жалко. Эту безумную версию меня. — Нет, прекратите… Хватит! — я не выдержала и закричала, глядя на всех по очереди. — Хватит так смотреть! — Милая… — вздохнул Нильсен, все же заключив мою ладонь между двумя своими. Я старалась не задерживать взгляд на небесных глазах молодого человека. Отвернувшись, я чувствовала как щеку обжигает вытекающая из глаза горьковато-соленая слеза. — Вы не видите, что это не нормально. Я чуть… чуть не убила её. — я смотрела с сожалением на подругу. — Рэй, прости… Я не в себе… Я… — опустившись на колени, я хватала ртом воздух, с трудом произнося слова. Извинения. Я не умею и не люблю извиняться. Но мою речь прервали. Все тот же швед, который держал уже не только руку. Он прижал меня к себе таким образом, что моё лицо уткнулось прямо в его плечо. — Я не… Я не злюсь, Агата. Я понимаю тебя. На тебя многое свалилось. — двинувшись опасливо вперёд, девушка посмотрела на меня. Вытянув руку, она слегка коснулась острого плеча. Будто боялась. — На тебя не меньше… Или ты забыла, про то, как один из них… — стараясь не упоминать злосчастной фамилии, сглотнула я, отпрянув от Нильсена, глядя на блондинку снизу-вверх. — Как он приставил к твоей голове пистолет? У тебя есть повод впадать в депрессию. А до этого? Опять же по… их вине. — сжав кулаки, я чувствовала, что держаться всё труднее. — Когда вас всех троих похитили. А я… Я ужасная подруга и девушка. — и вновь прильнув к груди Алекса, я зарыдала с новой силой. В животе сворачивалось всё узлом. Так ужасно я ещё не чувствовала себя. Нервы. Нервы. Они вымотаны как нити у швеи. Все пущены на полотно переживаний, скорби, ненависти.       Шмыгнув носом, я выпрямила спину и стерла с щек слезы. Мягко оттолкнув свою «жилетку для плача» в виде голубоглазого парня, я окинула серьёзным взглядом друзей. Набрав в лёгкие больше, насколько это возможно, воздуха, открыла рот, вынося самой себе приговор: — Так продолжаться не может. Я взрослая женщина и должна решать проблему именно так. Я отправлюсь туда, где точно не причиню вреда никому из вас. Туда, где буду под профессиональным присмотром. — Погоди… — пытался перебить меня Макото. Выкинув палец вперёд, я остановила его и продолжила: — Я отправлюсь в специальное учреждение. — окончила я, ожидая мнений. Мнений, которые уже ничего не решат. Я решила и меня никто не сможет переубедить. — Типа психушки? — недоверчиво спросил Алекс. — Типа. — сухо утвердила я, кивнув. — Агата, это не выход. Запереть себя в одиночке и ждать неизвестного! — вспыхнула Рэй. В её ли положении. Я чуть не убила тебя, глупенькая. И ты против? — Я поддержу. По-твоему в окружении чужих людей ты быстрее пойдёшь на поправку? Тут… — Сэм обвел взглядом нас всех. —…Твои друзья, мы твоя семья, которая поможет всегда. — Вот именно. Семья. Я не хочу потерять вас также как потеряла других близких людей… Мама, папа, тетушка… Они мертвы, они тоже были близки. — я держалась. Держалась, чтобы не сорваться на эмоции, хоть тема и была таковой. — Ты не виновата в их смертях, лилла каттен. — погладив меня нежно по плечу, сказал Александр. — И хочу, чтобы не виновата была в смерти кого-то из вас. Хочу, чтобы вы жили долгой и счастливой жизнью и умерли в старости, в окружении внуков и правнуков, с осознанием, что они у вас есть. — я снова окинула каждого взглядом. — Не, ну если правнуки наши с тобой, то хорошо. Но умирать прямо при них не хочется. — подметил Алекс. — Ну это образно. — уткнувшись в его грудь, произнесла я. — Я решила. Я отправляюсь на лечение. И в перерывах между приступами уже подыскала хорошую клинику в пригороде Лондона. Осталось собрать вещи.       Дальше были снова попытки отговорить, охи и вздохи, убеждения в том, что я переутомилась вот и мерещится. Друзья не хотела меня отпускать, вот только любопытно: они бояться за меня или за клинику? Есть ещё в моей душе место юмору. Хотя, чего тут удивительное, у людей с нервным срывом часто случаются перепады настроения. И зачем я вообще приехала на день рождения тетушки? Хорошо, наверно, быть эгоисткой и не думать ни о ком. Семья, друзья… Меня волнует их отношение ко мне и их безопасность. Это сложно.