Дотянуться до небес

После очередного неудачного покушения, в этот раз совершенного молодой ученицей принца Жака, имперским дознавателям дали команду «фас!». Всех учениц, прислугу и тех, кто когда-либо имел дело с этим местом, допрашивали, а особо подозрительных - с пристрастием. Высшее руководство требовало ответов, которые дать никто не мог. Учебное заведение было взято под строгий надзор. Хельга, как ответственная за личный состав, была брошена за решетку, где с ней «работали» инквизиторы, а так же лучшие менталисты и дознаватели. Навестившая старуху Катарина говорила, что на нее смотреть больно, не говоря уже о том, чтобы разговаривать. Прознавший о таких зверствах Олег хотел вмешаться, но Ламия, с просьбой к которой он и обратился, ответила твёрдым отказом. - Старая пьянчуга, затаившая обиды и злобу не только на мою личную гвардию, но и на меня саму. Ты не знаешь, какие мотивы она преследовала в момент, когда ты обратился к ней, и я не знаю. Это при том, что мне однажды приходилось с ней сражаться, – говорила императрица, постоянно напоминая, что не будь Хельга одной из любимых игрушек Жака, то давно бы уже приказала ту повесить, или лично снесла предательнице голову. Подобные разговоры не способствовали хорошим отношениям будущих молодоженов. От чего что Олег, что Ламия, разойдясь во мнениях, впервые разругались. - Ты совсем ополоумела, какие, к чёрту, плети и кандалы? Ладно ещё Хельга, у вас с ней старые счеты, но девочек-то за что? – возмутился мужчина, прознав о том, что Ламия, уже успев пожалеть о данном одобрении на орден, решила выпороть всех присутствовавших в момент нападения на постоялый двор. - А чтоб всякие твари, едва успевшие из грязи выбраться, руки не распускали, или ты думал я не узнаю, что одна из этих мелких сучек тебе руку в штаны запустила? Тебе, будущему императору! – доложившая несколько минут назад дознавательница, не ждавшая, что следом за ней в покои императрицы войдет и сам принц, чтобы разобраться в происходящем, постыдно опустив голову, слушала начавшуюся из-за неё перепалку. - Ты хоть соображаешь, кто ты есть? Почему ты спустил ей это с рук, куда смотрела Катарина? – продолжала злобно кричать Ламия. – Я эту мелкую сучку, раз ей так не терпится, лично на кол посажу, она у меня долго подыхать будет. -Прекрати, ведешь себя, как истеричка. Ничего страшного не произошло, она пообещала молчать, и вообще, кто поверит бредням черни? Кажется, так ты их называешь? – пытаясь сохранить последние дольки спокойствия и здравомыслия, возразил Олег. - Мне плевать, кто и чему поверит. Мы с тобой - светлое будущее империи, и я не позволю запятнать имена, что запомнят в поколениях, столь отвратительными и грязными поступками, сошедшими с рук каким-то ничтожествам! – только распалялась Ламия, взяв в трясущиеся от злобы руки бокал с вином. - Значит, грязи ты боишься, а по самое горло завязнуть в крови невинных, нет? Значит, такая ты на самом деле, чуть что не так - и голову с плеч? Знаешь что, императрица, - не выдержал Олег. – Я общался с теми детьми, часть из которых ты хочешь казнить, а с другой части спустить шкуру, и вот что я скажу. Два дня в их обществе показались для меня более значимыми, чем две недели в стенах этого замка. Ты считаешь себя самой сильной и властной, называя всех других слепыми глупцами, когда сама не умней ребенка. Вспыльчивая, злобная, неуравновешенная истеричка! – сквозь зубы закончил свою тираду Олег. Дознавательница от ужаса обеими руками закрыла невольно открывшийся рот. - Да как ты смеешь?! – запустив в парня бокалом, выкрикнула Ламия. Позолоченная посуда угодила не собиравшемуся уклоняться Олегу прямо в бровь, после чего с печальным звоном рухнула на пол. Тонкой струйкой вперемешку с вином потекла кровь. Не ожидавшая того, что попадет, Ламия, переполненная одновременно чувством чистой ненависти и сожаления за содеянное, смотрела на в миг потерявшего интерес к какой-либо беседе мальчика. - Всё же я ошибался, думая, что смогу тебя изменить. Да и тебе, судя по всему, нужен кто-то другой, знатный и благородный, а мне же будет лучше в камере вместе с теми, кого ты за спасение моей жизни обрекла на муки. - Раз тебе нравятся эти свиньи, так и спи вместе с ними, в соломе и собственном дерьме. Стража, в темницу его, посмотрим, как ты запоешь после ночки-другой в холодной камере! – злобно прокричала Ламия, а следом, одернув плащ, показушно отвернулась от парня. Шокированная стража непонимающе покосилась на Олега, боясь к нему прикоснуться. На что парень, улыбнувшись, пожал плечами. - Будьте любезны, исполните отданный вам приказ, – сказал он, после чего, ещё раз переглянувшись, одна из стражниц всё же повязала веревку на протянутых парнем руках. - Прошу, следуйте за мной, эм… Жак… - обратилась стражница, от чего Ламию будто лезвием кольнуло, и та обернулась. - Что-то хотели мне сказать, ваше величество? – словно ожидавший момента, когда императрица повернется, глаза в глаза спросил парень. - Почему он ещё здесь? – сквозь зубы злобно процедила Ламия. – Увести, живо! – в очередной раз сорвавшись на крик, добавила она. По лицу дознавательницы ручьем бежали капли пота, женщина была уже и сама не рада, что сообщила столь дурную весть. - Ваше высочество… - несмело начала женщина. - Нам действительно нужно сажать принца в карцер с этими, простите за выражение, «свиньями»? - Ты что, совсем больная? Не дай бог на твоей помойке с него хоть один волос упадет, я с тебя, твоей канцелярии и всех, кто с ней связан, кожу живьем спущу, ты это поняла?! – в голосе императрицы проступили нотки хрипоты, ещё немного и связки бы надорвались. - П-простите, просто я не понимаю, что нам делать с молодым господином? – опустив голову, произнесла дознаватель. - Найдите камеру почище и киньте тех, кого уже успели проверить менталисты. И передайте Катарине и Зоре, что с этого момента они лично предо мной будут отвечать за состояние мальчика. - Но позвольте, как они должны будут обеспечить его сохранность, когда их будут разделять стены и решетка? – ещё более удивленно спросила женщина. - Сейчас, к примеру, я прикажу тебя казнить, а твою голову насадить на пику, после чего кто-то более сообразительный и решит, как ему поступить, такой вариант тебя устраивает? – глаза Ламии в очередной раз налились кровью, заставив собеседницу покорно пасть на колени с тысячами извинений. - Я всё сделаю, госпожа, можете не волноваться, всё будет, как вы и велели! – чуть ли не ползком выбираясь из имперских покоев, причитала дознаватель. - К чему было всё это, почему ты так борешься за них? Что они смогли дать тебе, сделать для тебя то, что не смогла я. Не понимаю… - рухнув на кровать и укутавшись с головой в одеяло, произнесла Ламия прежде, чем скупая слеза, скатившись по щеке, коснулась её губ. Давно она не лила этих солёных слёз, с тех самых пор, когда их мать и позапрошлая императрица Ламелия покинула мир живых, предоставив глупых дочерей самим себе. Сквозь голые каменные стены, закопченные и пропахшие копотью и человеческим зловонием, в камеру неспешно вели Олега. Мужчина прибывал в полном отсутствии духа. Он беспокоился за этих ни в чем не повинных учениц. Беспокоился за Хельгу. Он явно перегнул палку, вынудив Ламию при своем человеке наказать зазнавшегося юнца, ведь если бы он смог сдержать свою гордыню, как и длинный язык за зубами, быть может, ему всё же удалось бы вызволить девчат из заточения, пусть не сразу, но спасти. Однако вместо этого он лично и собственными руками подписал приговор им, и обрек на незавидную участь себя. - Если умру, может, в следующей жизни повезет, появлюсь простым трудягой, или, что лучше, вовсе сгину, – опустив голову, вслух произнес Олег. - Будет вам, господин Жак, – услышав разглагольствования парня, произнесла одна из конвоирш. – Как можно убить такого красавца, я уверена, госпожа Ламия никогда на такое не пойдет. Да и приспешница церкви Лолита не позволит. - Мне бы ваш оптимизм. - Мужчин мало, а их убийство тяжкий грех, что не смоет ни одна церковница ни за какие деньги. Уж поверьте. Не знаю, как там у «Речников», но у нас такие порядки. Да и вообще, я не знаю, что у вас приключилось с госпожой и знать не желаю, но надеюсь, что всё это не из-за ревности. Ведь не бывает в миру мужских измен, женские бывают – когда ненасытные плутовки на чужое зарятся, а мужских быть никак не может, не просто так ведь богини земли и неба сотворяют их для нас в столь малом количестве, чтоб женщины без плода и семьи по земле ходили, – гордо заявила одна из стражниц, заслужив одобрительный кивок от своей коллеги. - Верно говоришь, подруга, коль по согласию мужскому, то всё чин по чину, ну а коль силой, за такое хворосту не жалко, – сплюнув на землю, добавила вторая. Девушки, шедшие впереди Олега, и представить не могли, сколько бы за ними ухажёров бегало, попади они в мир Олега. Под их яркими плащами виднелась стройная фигура, в купе с их ростом и нагрудником, демонстрирующим внушительный размер груди, спрятанный под жестянкой, они бы стали предметом поклонения и обожания. По крайней мере, так думал он.