***
— Виктор, что слу… Попытался спросить Юри у мужчины, истошно звонившего в дверь. — Совершенно нет времени, Юри! У меня самолет буквально через два часа, и я ужасно опаздываю! Вот ключи — они от моей квартиры. Разберешься. Мне очень жаль! Моя собачья няня в больнице, а все, кого я мог еще оставить присмотреть за Маккой летят со мной, ну, если я успею на самолет! Чувствуй себя, как дома, пиши, если что, и большое спасибо, Юри! В холодильнике продукты — ешь все, что найдешь, не стесняйся, а то пропадут. — Виктор быстро поцеловал растерянного парня, сунул ему в руку ключи от квартиры и буквально улетел по лестнице, на ходу бросив. — Пока- пока, Юри! Еще раз большое спасибо! Юри удивленно моргнул и, медленно повернув голову, ошарашенно посмотрел на ключи, зажатые между его пальцев. — Что?! Он стоял в открытых дверях, и в его голове даже перекати-поле не водилось. Абсолютная прострация. — О, это он так намекает, что хочет, чтобы ты пожил у него? — любопытно протянул подошедший сзади Пхичит. Юри повернул голову и уставился на друга. — Чего? Пхичит театрально вздохнул и закатил глаза. — Милый, закрой дверь — сквозняк, — потом развернулся и ушел в комнату. Юри заторможенно закрыл дверь, а потом еще раз посмотрел на ключи, зажатые в руке. «Нет, погодите. Что?!»***
— Думаешь, что он поймет, что ты не просто так дал ему ключи? — спросила Мила, сидящая у окна. Да, Виктор все-таки не опоздал на самолет, но вот на свое любимое место не попал, и теперь Мила сидела у окна, Виктор посередине, а с краю Юра. — Да не поймет он ничего, — буркнул Юра. — Тебе надо было ему плакат с подробной инструкцией распечатать, может, тогда бы он начал догадываться. — Ой, перестань! — отмахнулся Виктор. — Даже если намек он не поймет, я это сделал, чтобы Юри начал наконец-то чувствовать себя в моей квартире чуть более уютно, понимаешь? Думаю, что недели моего отсутствия на это должно хватить. В конце концов, я решил предложить ему съехаться после того, как официально уйду, — нравоучительно проговорил Виктор. — Подожди, ты что?! — охреневала Мила рядом. — Я что-то пропустила?! — Ты все проебала, старуха! — отчеканил Юра. — Юрий Плисецкий, веди себя прилично! — прикрикнула Лилия Барановская с другого конца салона. Юра вздрогнул и уткнулся в книгу. — Не русская спортивная сборная, а цирк на выезде, — пробубнил Яков, сидящий прямо за троицей. — И все-таки, надо было сначала с ним поговорить, — нравоучительно начал Гоша. — Нет-нет! Стоп. В смысле, ты хочешь с ним съехаться?! — не унималась Мила. — Уже? Вы ведь только начали встречаться! — Окстись, они вместе уже несколько месяцев, а после окончания сезона будет вообще, наверное, около полугода! — подал голос Юра, не давая Виктору и слово вставить.— Или то время, когда вы болтали по телефону, не считается, а, Виктор? Виктор было открыл рот, но не успел произнести ни звука. — Даже если мы считаем время секс-службы, это все равно ужасно рано! Ты уверен, Виктор? Жить с кем-то — серьезный шаг! Не стоит поселять к себе первого встречного щеночка! — Ты сама-то себя слышишь? Ну, какой он щеночек? И что за бред ты несешь? — не унимался Юра. — Вы вообще обсуждали с ним ваши отношения? Ты уверен, что ему это нужно? Может его все устраивает и так? — продолжала тараторить Мила. — Вот и я говорю, что нужно было сначала всё обсудить! — вставил свои пять копеек Гоша. — А то получится, как у нас с Аней. — О, так ты хотел, чтобы перед тем, как перетрахаться со всей хоккейной командой, она обсудила это с тобой? — насмешливо бросил Юра. — Да ты ахуел, Плисецкий! — рыкнул моментально покрасневший Гоша. — А ну, заткнулись все! — рявкнул Яков так, что все подскочили. — Устроили тут балаган! Сидите тихо! Как дети малые, честное слово! У меня младшие группы никогда себе такого не позволяют, а вы тут разорались! Все тут же уткнулись кто куда и замолчали, избегая гнева тренера, и только Виктор мученически вздохнул. — Именно поэтому я больше люблю летать один! — пробубнил он себе под нос. — Никифоров! — низко и предупреждающе произнес Яков. Виктор насупился. Нет, ну а он-то что?***
Москва. Виктор никогда особенно не любил этот город. Может, это было и врожденное, как у коренного Петербуржца, но… Определённо взаимное. Москва встретила их грязно-бурой мешаниной, ветром и моросью. Конечно, вокруг все было красиво украшено, но Виктору было не до гирлянд. Больше всего он хотел поскорее завершить второй этап, даже неважно как, и отправиться уже домой, к Юри. Виктор устало тащил за собой багаж. Впрочем, были и плюсы: их поселят в один отель с Крисом, а значит, точно скучать не придется. — Как прошло свидание? — без каких-либо прелюдий спросил ворвавшийся в номер Виктор. Крис застонал и театрально возвёл очи к потолку. — Виктор! — возмущенно сказал он русскому. Впрочем, другу явно было насрать на его возмущение, он уже разливал шампанское по бокалам и устраивался поудобнее на краю его кровати. — О, да перестань! — протянул Крис. — Что? Я хочу всё знать! Мне же есть, с чем тебя поздравить? — Виктор протянул другу бокал и заговорщически улыбнулся. — Виктор! Это просто наглость! И… — Крис на секунду прервался, засмотревшись на бутылку. — Это что, моё любимое шампанское? Ты где его достал? Виктор хитро улыбнулся. — Это секрет и небольшой подарок в честь начала второго этапа. — Виктор, начало второго этапа послезавтра, — проворчал Крис, принимая бокал и блаженно принюхавшись. — Да. Но! Этот будет особенный! Твой секретный парень будет смотреть? — игриво пролепетал Виктор. Крис пригубил напиток, а потом не выдержал и отвел взгляд. Пронзительные льдисто-лазурные глаза Виктора — это нечто. Далеко не каждый может выдержать этот взгляд так прямо. — А что, ревнуешь? — невинно попытался улизнуть с темы Крис. — Мне есть ради кого стараться на этом выступлении, Крис, — немного резковато отозвался Виктор, намеки друга всегда слегка раздражали, но потом он мечтательно улыбнулся. — Мой Юри смотрел меня с самых отборочных! Точнее, отборочные мы смотрели вместе, но в этот раз он успевает на прямую трансляцию. — Виктор стрельнул глазами в немного расслабившегося Криса. — Так ты мне расскажешь, как прошло свидание? Мне до смерти любопытно! — Зачем? — устало спросил Крис. — Ты же понимаешь, что на протяжении всей нашей близкой дружбы ты, не затыкаясь, вещал обо всех своих дурацких постельных победах, с филигранной точностью передавая мне все, что вообще сам физически помнил, а теперь, вдруг, ты не говоришь мне ни слова! Мало того, что это возмутительное пренебрежение лучшим другом, так еще и ужасно подозрительно. — Виктор изящно изогнулся, кладя локоть на согнутое колено, будто позировал для фотографа, прижал бокал к щеке и дьявольски улыбнулся. — Я совершенно точно уверен, что это, наконец-то, нечто, что мне действительно стоит услышать, и мне просто невероятно любопытно, что ты там пытаешься от меня скрыть. Я не слезу с тебя, пока ты мне не расскажешь, — хищно закончил Виктор. Крис сглотнул. Пытаться что-то скрывать от Виктора изначально было плохой затеей. Мало того, что друг под настроение был невероятно проницателен, так тут еще и примешался азарт. Но Крис не хотел так быстро сдаваться. — Я расскажу тебе, что было вчера на свидании, и больше ничего. Мы меняем тему, допиваем бутылку, и ты отправляешься к себе спать и, может, дрочить на голос своего парня на ночь, вспоминая былые деньки. Договорились? — прищурившись и копируя интонациями Виктора, спросил он. Русский фигурист недовольно дернул уголком губ и сделал приличный глоток из бокала. — И ты скажешь мне его имя, — уверенно торговался Виктор. — Нет, — отрезал Крис, допивая залпом бокал. — Черт, Крис, что такого в имени? Думаешь, оно одно-единственное на весь Питер? Я не смогу в городе-миллионнике вычислить кого-то чисто по имени! — глаза Виктора блеснули догадкой. — Или это кто-то знакомый? Крис напрягся, но пытался не выдать своего волнения. — Фигурист? — загорелся Виктор. — Если будешь так дальше, я вообще ничего не расскажу и выгоню из номера, — строго сказал Крис вместо ответа. Виктор сдулся и обиженно посмотрел на друга, потом потянулся за бутылкой, разливая шипучую жидкость по бокалам. — Тогда хотя бы скажи: это правда что-то серьезное? — почти робко спросил Виктор, большими глазами сверля друга. Крис улыбнулся легкому щекочущему чувству в груди, а потом нежно провел большим пальцем по гладкому боку бокала. — Да, Виктор, — тихо и с улыбкой проговорил Крис, потом посмотрел прямо в глаза другу. — Думаю, да.***
Многие говорят, что «дома» легче кататься. Мол, все свои, и оценки завысят, если что, и публика лучше тебя знает, а поэтому больше поддержки. Но Виктору было все равно, где кататься. Ему было все равно на судей. Ему было все равно на страну, в которой он находился. Ему уже было все равно даже на публику, которую когда-то он стремился покорять и удивлять. Быть может, именно это находят многие в «зрелом» фигурном катании — кататься для себя? Но… как бы глупо это ни звучало, кататься «для себя» Виктор не умел. Всегда нужен объект. Нужна цель. С самого детства. Сейчас он катался для того, кто смотрел на него совсем в другом месте. И Виктор желал, старался именно для него. Для его Юри. Посвящая ему все. Каждый прыжок, каждое мгновение, каждый поворот и взмах рук. Последний круг. Можно вести обратный отсчет. «Ты же смотришь, Юри? Ты же видишь? Ты же понимаешь?» Последний поворот, ритм все ускоряется, дыхание невозможно сохранить хоть как-то. «Ты же знаешь, что все это уже неважно, Юри? — судорожный вздох. — Не так важно, как ты!». Еще немного. «Я действительно…» Буквально последние мгновения. «Безумно люблю тебя, Юри!». Взмах руки, взлетевшая челка, замер. Стоп. Виктор стоял под гробовое молчание и аккомпанемент своего сбитого тяжелого дыхания. По виску катилась капля холодного пота, но он не двигался. Вот эти секунды, между тем, как замолчала музыка и завершилась программа, когда фигурист замирает, отдаваясь пережитым эмоциям, мгновением преодоления себя и осознанием зала, что выступление и правда закончилось. Только ради этого уже можно было обожать этот спорт. Абсолютно чистый разум. Только дыхание и тишина. Виктор умирал в этом моменте молчания каждый раз в своей жизни. И все только для того, чтобы возродиться вновь с рёвом толпы. Как феникс. Снова воспылать этой невероятной отдачей. Улыбка сама лезла на лицо. Виктор изящно поклонился и посмотрел прямо в камеру, чтобы послать воздушный поцелуй. Он отвернулся, слыша набат своего сердца. Все снова закончилось. — Ты молодец, Виктор, — скупо похвалил его Яков, небрежно накидывая на его плечи красно-белую олимпийку. Виктор только кивнул и присосался к бутылке, которую принял из рук тренера. Он размашистым шагом прошел к скамейке ожидания и изящно опустился на нее, не забыв улыбнуться в камеру, которая снимает реакцию на оценки. Ему было плевать на них, но за объективом камеры, через сотни километров, сквозь экран ноутбука и линзы очков на него смотрели тёплые и любящие карие глаза. Виктор все же заставил себя оторвать влюблённый взгляд от объектива, когда Яков, напряженно уставившийся в экран с баллами, незаметно пнул его носком ботинка. Виктор нехотя посмотрел куда требовалось и даже изобразил некую напряженность на лице. Баллы, естественно, были высшими. Ну, да. Кто бы сомневался. Виктор натурально разыграл гордость и радость от «трудной» победы, которую можно считать абсолютной. Потому что такие баллы вряд ли кто-то перебьет. Судьи не поскупились. Наверное, это его личный рекорд. Но… Кому не все равно? Виктор не мог дождаться, когда окажется в номере, чтобы позвонить Юри, а потом в самолете, чтобы лететь к Юри, а потом дома в объятьях Юри. Кого вообще может интересовать хоть что-то еще? — Виктор, где ты витаешь вообще? — пробурчал Яков, идя сбоку от фигуриста. — Там Юрка уже выступил? — игнорируя тренера, спросил Виктор. — Сам знаешь, что нет. После того, как он побил вчера мировой рекорд, твой в свое время между прочим, его запихнули аж предпоследним. Виктор в ответ присвистнул. — Что, думаешь, золото возьмет? — с ухмылкой спросил Виктор, открывая соцсеть, чтобы проверить, не написал ли Юри. — После вот таких твоих оценок? — вздохнул тренер. Виктор на секунду бросил оценивающий взгляд на Якова, мужчина выглядел не особенно расстроенным, скорее, обеспокоенным и сосредоточенным. «Как всегда». Виктор вздохнул. Кто про что, а Яков просчитывает что-то в уме. Он всегда такой. Старый еврей. Виктор сел на какую-то скамейку и облокотился на стену. Закурить бы… — Я не специально, — покаялся Виктор, снова залипая в телефон. Яков хмыкнул и посмотрел на фигуриста исподлобья. — Дождись окончания и вручения наград и можешь валить на все четыре стороны. — А пресс-конференция? — удивленно отозвался Виктор. — Юре нужно учиться общаться с прессой, — вздохнул Яков. — Он должен, наконец, понять, что катание — это только часть… Виктор понимающе ухмыльнулся всей недосказанности. Ну, да. Только часть. Важная, но… — На замену мне? — вырвалось резче, чем хотелось. Яков пожал плечами, мол «А как ты хотел?». Виктор вздохнул и жестоко оскалился. Но потом помотал головой, грустно улыбаясь. Жестокий спорт. — Ты полегче с ним… — Учить меня вздумал? — сверкнул очами Яков. Виктор только устало, но добродушно посмотрел на тренера снизу вверх. — Будем считать, последнее желание. Яков серьезно и проницательно просканировал Виктора взглядом. — Бабу бы тебе, — вздохнул он, — да хорошую, у которой все твои глупости в кулаке бы были… И из спорта бы не уходил, и херней бы не страдал. — А тебе-то это сильно помогло? — засмеялся Виктор. — Что-то я не вижу ваше «Долго и счастливо». — «Долго и счастливо» только в сказках бывает, — недовольно буркнул Яков, а потом вздохнул, развернулся и бросил, вскользь. — Но, может, ты в чем-то и прав. Виктор безэмоционально смотрел вслед уходящему уже почти что бывшему тренеру и чувствовал только сосущую пустоту в душе. Телефон в кармане завибрировал. «Поздравляю! Это было просто волшебно! Ты, как всегда, абсолютно неподражаем!» — высветилось сообщение от Юри. Виктор тепло улыбнулся, когда сосущее чувство в груди растопило до легкой ласковой щекотки. «Все для тебя!» — абсолютно честно отписался Никифоров. — Всё для тебя… — с улыбкой повторил он вслух.