hooked;

— Вы видели Йенни? — Хёнджин бегло окидывает взглядом студию Криса и тут же закрывает за собой дверь снаружи, не обнаружив младшего среди трёх присутствующих парней. Джисон только вдохнул и открыл рот, чтобы ответить, но Хёнджина и след простыл. Крис, втыкая в вымышленную точку перед собой, натянуто улыбнулся и вздохнул тяжело, в очередной раз напоминая себе поставить на дверь замок. Не рабочая студия, а проходной двор. Впрочем, тот же Чонин Йенни себе таких наглостей не позволяет. Потому что уважает Криса, или, к счастью, ещё не все черты характера перенял у старших омег. Чанбин предусмотрительно промолчал, прикрывая улыбку пальцами. — Итак, — резюмировал Хан, раз уж всё равно собирался говорить. — Что мутим на Новый год? — Замок на дверь, — просипел Бан, так и ни разу не моргнув. — Вы видели Хёнджина? — снова раздалось со стороны внезапно открывшейся двери. Чанбин, держа смех из последних сил, медленно сполз вниз по своему креслу. — Айщ, Минхо хён, — Джисон едва успел повернуться, как дверь захлопнулась. -…Кодовый, — дополнил Крис и медленно спрятал лицо в ладони, когда из кухни раздался грохот и поросячий визг Феликса. Чанбин, откуда-то с пола, всё-таки заржал.       Крис уже не помнит, кому из них принадлежала идея жить вместе. Просто в какой-то момент так стало удобнее. Так стало логичнее. Восемь человек дополняют друг друга, как один: учатся вместе, общаются, топят за культуру и просто создают крутые штуки. Да, их восемь. Каждый — индивидуален и уникален. И Крис вообще-то счастливчик дохера, потому что умудрился собрать их всех в кучу. Хоть на него и смотрят в академии, как на идиота. А если и не идиота, то слегка «себе на уме». Или как на гения. Чаще, как на гения. Когда Крис поступил на продюсерское отделение, он был один. Тотально один: без друзей и без знания языка, чтобы завести их. Он буквально учился общаться заново. Он был потерян, хоть в то же время — всем интересен. На молодого талантливого альфу смотрели все и от него многого ждали. Так было всегда. Потому парень привык пахать, не щадя организм.       «Прелесть в том, что тебе не обязательно делать всё самому. Я могу быть на твоей стороне.» — эти слова были первыми, что Крис понял из текста молодого талантливого рэпера. Парень учился на курс младше. Крис смотрел на его выступление и отчего-то тепло становилось. Улыбался. Они оба друг другу улыбались. Бан чувствовал, что этот нелепый, похожий на хомячка малолетний альфа мыслит так же, как он сам. У них один посыл. Одна цель. И этот парень Крису нужен. Так в его жизни появился Хан Джисон. А вместе с Джисоном — огромная принудительная языковая практика. Хана хоть полотенцем накрывай, как попугайчика, чтобы заткнулся. К слову, о попугайчиках. Джисон оказался из «этих». Из неразлучников. Оказывается, с Ханом в неразделимом комплекте шёл ещё один альфа. Заклятый друг, не уступающий Джисону в таланте ровным счётом ни на йоту. Какой-то нелюдимый сутулый гопник по имени Чанбин.       Чанбин, к слову, иногда всё-таки пытался Джисона накрыть полотенцем. Хан же, из-под полотенца/пледа/куртки говорил, что чанбинье счастье в том, что он — хён и друг. Иначе вызвал бы на рэп-батл. Крис для себя подмечал, что на это зрелище он бы посмотрел. Оба — и Чанбин, и Джисон — ультра талантливые в читке и подаче артисты. Таких рэперов в академии поискать разве что среди выпускников прошлых лет. Лучшие друзья, соавторы и просто диаметрально-противоположные друг другу личности, которые прибились к Крису. Или Крис к ним. Он сам не понял. Но к ним даже не пришлось привыкать. Поразительно, как общая цель, энергетика и чёрные шутки могут сплотить трёх совершенно разных альф.       Потом Крис познакомился с Сынмином. Вообще-то, Бана назначили курировать юного бету-первокурсника на отчётном концерте вокального отделения, чтобы помочь сделать хорошее выступление. Крис впервые писал для кого-то песню. Сынмин долго мялся, но в итоге попросил альфу взять для этого номера ещё одного вокалиста: «Мы дружим, он очень талантливый и прекрасный. Совсем ребёнок. И у него нет куратора, он сам не справится.»       Сынмин добрый и заботливый бесконечно. Он обладает красивым голосом, очень выдающейся для беты внешностью и ярко-выраженным комплексом старшего брата. Крису с ним комфортно, ему хочется верить. Несмотря на то, что номер Сынмина — первая полноценная продюсерская работа и большая ответственность для самого Криса — бете он доверяется и второго вокалиста позвать позволяет. Так в жизни Бана появился Ян Чонин. Чонин — имя, которое нельзя произносить вслух больше двух раз за день. Это негласное правило установили для себя Джисон и Чанбин, когда задолбались терять Криса из реальности. Всё, что было связано с Чонином, в случае старшего альфы, превращалось в огромные лужи умиления и нездоровой любви. Нездоровой, потому что абсолютно всем известно, каким образом альфа может интересоваться омегой. Молодым, ослепительно-очаровательным омегой. Маленьким и хрупким лисёночком с брекетами. Обладающим ярким, светлым и чистым, как стеклышко, голоском. Но Крис интересовался Чонином не как альфа. Это скорее было похоже на абсолютное помешательство без какого-либо сексуального подтекста. «Чонин скоро придёт. Возможно, он ещё даже не вышел из дома, но я поеду встречу.» «Оу, уже обед, надо написать Чонину, узнать, покушал ли он.» «Никто не смеет трогать папочкину радость!» И никакие убеждения в том, что Чонин — не сынуля Криса — Криса не убеждали. Однако, стоило сказать честно — малыша Ян Чонина очень сложно не любить. По нему тащились абсолютно все и ребёнка было даже жаль. Во-первых, потому что сынминовский комплекс старшего брата распространяется воздушно-капельным и теперь у Чонина еще на троих старших братьев двоих и одного папулю больше. А во-вторых — с ними омежке точно не светит никакой личной жизни в будущем. Загрызут. Вы их видели вообще? Дарк трио, с которым люди нормальные даже заговорить боятся. Ходят в рваных джинсах, гремят цепями и текстами со сцены убивают тела и души. А по вечерам сюсюкаются с младшими. Кому скажешь — не поверят. Возвращаясь к дарк-трио. В один из таких вечеров в кафе, где за столиком собралась компания свежеиспеченных друзей, слёту придумалось название 3RACHA. Даже не совсем придумалось — просто Крис увидел в меню любимый острый соус, который он часто покупал на родине в Австралии. — Закажем с картошкой фри? Он все внутренности выжигает, — воодушевленно спросил старший, глядя на сомневающихся Джисона и Чонина. — Прям как вы, — Сынмин по-доброму засмеялся, окидывая троицу альф взглядом. Чонин приподнял брови, делая недвусмысленный вывод и подтверждая зародившуюся идею Криса. — А почему бы… — Бан указал пальцем на Чанбина и тот улыбнулся заговорчески.       Именно в тот вечер, страдая от изжоги, Крис и Джисон загорелись идеей создать команду. Не просто кучку друзей, не «Срирача и Сынмин с Чонином», а команду. Творческий дом. Было бы круто сколотить банду, у которой просто не было бы слабых сторон. «Нужны все: вокалисты, рэперы, танцоры. Все, но только лучшие. Только те, кто пройдут строгий отбор по жизненным понятиям и целям. Те, кто будут дышать с нами в такт. Те, кто смогут с первой секунды стать своими в доску, понимаешь, хён?» — воодушевлённо распалялся Хан, держась за живот. Крис слушал его и соглашался, будучи физически в том же положении. Чанбину больно было на это даже смотреть, потому парень предложил сгонять в аптеку за таблетками. И больше никаких острых соусов.       Так в их жизни появился Ли Феликс. Феликса вообще очень сложно не заметить. Потому что даже при жёстком героиновом приходе не приглючится парень, который на ломаном австралийско-корейском будет требовать у аптекаря «соус для волос». Абсолютно на серьёзных щах. Когда аптекарь разводил руками и обреченно вопил: «Я не понимаю вас, ” — парень просто терпеливо вздыхал и повторял просьбу дать ему чёртов соус для волос. ТриРача стояли в очереди прямо за ним. Те, что кореясы от природы, просто пытались не ржать и восхищались упорством, а Крис, как кореец-иммигрант, прекрасно узнавал акцент и отлично понимал проблему паренька у кассы. — Шампунь, — громко сказал Бан аптекарю. — Он просит шампунь. — О, спасибо, бро, — на английском поблагодарил Феликс, затем осёкся и повторил уже по-корейски. — Сидней? — спросил на родном Крис. Феликс удивился, но тут же улыбнулся, кивая.       Феликс не учился в академии. Только приехал поступать и заранее подучить язык. С последним пока было тяжко. Да и чёрт с ним. Если кто-то не говорит и не понимает по-корейски — на этого человека просто можно натравить Джисона. Два месяца регулярного общения и ты уже почти коренной носитель языка. Бан на себе проверил. Важнее, что Феликс оказался скилловым битбоксером и классным бетой, хоть и с очень непростой судьбой. Парень не спешил откровенничать. Крис не спрашивал. Придёт время — расскажет сам. Зато Ликс буквально с четвёртого дня по какой-то причине начал тащиться по Чанбину. Никакого сексуального подтекста. Просто Чанбин как рэпер и как альфа излучает слишком мощную ауру, чтобы ей не поддаться.       Парни тусовались вшестером больше года. Вылазки после пар, бессонные ночи за написанием треков в общаге у Криса или Джисона, первые концерты 3RACHA в малоизвестных ночных клубах. Феликс поступил на танцевальное отделение, обойдя по конкурсу почти всех. Это событие отмечали, увы, впятером. Чонин не пришёл.       Папа омеги слишком не одобрял тот факт, что его сын постоянно трётся в компании кучи альф и бет. Это неправильно и как вообще это со стороны выглядит? Йенни хотел спорить, он даже пытался, но тогда к разговору подключился отец. Если папу можно было как-то убедить, то слово отца — закон. Чонину пришлось дать обещание, что больше не приблизится к своим друзьям вне академии.       И да, родители Йенни были правы — эти ребята оказывают очень дурное влияние на юного омегу, ведь в тот момент золотой, невинный ангел Чонин впервые в жизни соврал семье.       Поздравить Феликса Чонин пришёл прямо на танцевальный факультет в первый учебный день. Пришёл не один — в компании ещё одного танцора-первокурсника, с которым Ян учился в одной школе. Теперь честь учиться с ним перешла к Феликсу. Чонин так и сказал: «честь». Звучало чуть с издёвкой, но омега не шутил. Потому что Чонин этого парня знает давно и всегда брал с него пример. К тому же, он реально хорош в танцах: по вступительным баллам Феликс уступил только ему. Ли слушал слова Чонина и рассматривал бету, что стоит рядом с ним. Чертовски мать его красивого бету. С таких картины писать, а этот ещё и танцует, ещё и лучше Ликса.       Бета улыбался смущённо, разглядывая нового знакомого и в один момент просто попросил Чонина закончить хвалебную речь и идти на пары. Бету зовут Хван Хёнджин.       Хёнджин быстро становится «лицом» факультета. Напару с Феликсом, конечно. Эти двое уже за первый семестр поставили несколько хореографий, в итоге ставших вирусными видео в интернете. Потому что танцевали под треки любимцев андеграунда — 3RACHA. Хёнджин по ним фанател, а Феликс готовил для друга очень большой сюрприз. Хёнджин имел странности. Несмотря на внешность и открытость в общении, бету было не вытянуть на прогулку. Потому «сюрприз» Феликса откладывался раз за разом. Но этот день настал, когда к натиску со стороны Ликса подключился Чонин. Знакомиться «с остальными» из компании Хвана потащили почти принудительно. Чонин давил тем, что очень соскучился по вечерним посиделкам с друзьями, а отпускали его теперь только в компании Хёнджина.       Папа Чонина по какой-то причине очень доверял Хвану и младший этим пользовался. Липучего Сынмина Чонин каждый день видит на занятиях. Чонин безумно скучает по Крису. Самому себе признаваться не хотелось, но Ян привык. Привык к его заботе, привык к его вниманию и к тому, что над ним очень весело подшучивать. Хёнджин соглашается, потому что ещё часа восхищённых омежьих речей про Великого Бан Чана кем бы он ни был слушать не хочется.       Хёнджину нравится Сынмин. Он, в конце концов, любит Йенни и Феликс — его хороший приятель. Всё бы хорошо, но Хёнджину очень некомфортно в компании 3RACHA. Он не поднимает глаза и старается не оставаться с ними наедине. Бета готов был любить их, но на расстоянии. На уровне саунда. Напряжение за столиком могло бы стать звенящим. Крис постоянно искал взглядом поддержки то у Сынмина, то у Джисона. Чанбин и так обычно немногословен, но сегодня даже тише обычного и это Бана беспокоит. Чонин ревнует по-детски и быстро переключает внимание хёна на себя. Джисон как-то нервно и нескладно шутит про комплекс старшего брата и Хёнджин внезапно заливается звонким смехом. Очень мать его заразительным. Чанбин пристально смотрит на новенького в компании и думает, что весь Хван Хёнджин какой-то слишком «очень». Хан опять спасает эту жизнь. Уже через пару часов выясняется, что Хван веселый, громкий и до переигранного драматичный. Ему весело говорить с Джисоном, а что самое страшное — всегда есть о чём. Полотенец теперь нужно будет вдвое больше. И лучше бы Хёнджину свои предвзятые комплексы, касаемо 3RACHA, побороть. Потому что Крис и Феликс уже точно поняли, что Хван — в доску свой бета. Он тоже нужен этому творческому дому. С ним шумно и немного непонятно. Он кажется двуличным. Но Чонин любит его и Крису стало понятно, откуда младший омега черпает пример поведения. В нём очень многое от Хёнджина. Просто невероятно много. — Слушай, а кто из нас предложил снимать вместе дом? — вдруг спрашивает Джисон, вырывая Криса из раздумий о типах и видах дверных замков. — Минхо, — говорит Чанбин, с трудом заползая из-под стола обратно на стул. — Уже жалеешь? — ехидно с улыбкой уточнил Крис, намекая на главную джисонью боль в виде предназначенного омеги. Джисон театрально хнычет, но шутку оценивает. — Что там за грохот только что на кухне вообще был? — Чанбин привстал, чтобы пойти проверить, но не успел. — Никто не умер! — орёт Феликс и Крис снова прикрывает глаза. — Ужин готов! — снова орёт. — Правда не весь, — уточняет. — Не весь дожил до стола, — ещё тише. — Сынмин, тащи ведро, здесь много стекла.       Крис любит их. Честно, всех до одного. Без сарказма и иронии. Он обожает их, дорожит каждым и искренне не понимает только одного: теперь, спустя столько времени бок о бок, ими восхищаются, на них равняются, но при этом: как так вышло, что восемь настолько ярких и притягательных людей до кровоподтеков избиты своими судьбами? Как так вышло, что при всём сиюминутном счастье, ни один из них не жил и не живёт той жизнью, которой хотел бы жить? И Феликс, как всегда, безупречно прав: здесь, в историях этих жизней, очень много стекла.