***
Чанбин выступает с треком в коллабе со своим давним товарищем из другой команды. Псевдо-батл залу очень заходит. Тем более батл между двумя талантливыми альфами. Собравшиеся у сцены ревут, свистят и требуют обострения лирики на фристайле. Хонджун подмигивает Чанбину и тот кивает. Сейчас будет жара. Хёнджин украдкой только поглядывает, даже смотреть открыто стесняется. Не заслужил на Него смотреть. Ему так стыдно за свой идиотизм, до невыносимого. Хвану нужна не просто поддержка. Ему нужна помощь. Ему нужно спасение. И он попросил о нём младшего омегу. Чонин же пропал непонятно куда. Их семья, за которую так хотелось держаться в этот вечер, просто рассыпалась в разные концы заведения. Но Хёнджин сам виноват в том, что корчится сейчас в совсем не гордом одиночестве от эфемерных ран. Хван — невнимательный мудак, который не заслуживает внимания Чанбина. Даже капельки этого внимания, на самом деле. Хёнджин старается не смотреть на альфу, чтобы не вызывать у него лишних вопросов. Парень просто накидывается алкоголем, надеясь, что он может помочь решить проблему. Где Минхо? Чонин? Где хоть кто-нибудь, кто может сейчас спасти Хёнджина? Он не справляется. Чанбин уже несколько раз смотрел на него со сцены непонимающе и обиженно. Ещё пара минут, кажется, и Хван этого человека потеряет. Чанбин просто снова станет для него далёким, холодным и недосягаемым. И всё это из-за какой-то маленькой ошибки, ставшей по итогу фатальной. Хван пугается, когда его трогают за плечо и оборачивается резко. Чонин стоит рядом, растрёпанный какой-то, запыхавшийся. — Нашёл, — говорит младший и Хван тут же срывается со стула, утаскивая Яна в сторону туалетов. — Слушай, я правда не понимаю, зачем ты делаешь это, — Чонин смотрит, как Хёнджин одну за одной закидывает в рот таблетки и запивает водой прямо из-под крана у раковины. — Потому что я идиот, который слишком далеко зашёл, — Хёнджин рукавом вытирает мокрые губы и поворачивается обратно к омеге. Тот смотрит сочувствующе, беспомощно. Так, будто только что при нём его лучший друг счёты с жизнью свёл. На секунду Хвану подумалось, что так и есть, если разобраться. Чанбин его за сегодняшний ничем не обоснованный тупой игнор точно возненавидит. А если не возненавидит, то отдалится. А если ни то и ни другое, если хотя бы попытаться ему всё объяснить или сказать правду, то альфа ожидаемо не простит настолько жестокой лжи и подлого обмана. Сам Хёнджин бы точно не простил, подумал вот только об этом слишком поздно. Всей этой абсурдной ситуации могло не случиться. Всё только-только стало хорошо. Лучше, чем когда либо. Хёнджин в лице Чанбина обрёл дом. Покой, заботу. Он начал понимать, что такое близкий человек. Он бежал от этого, но не убежал. Он Чанбина тогда, давным давно, ещё лично не знал, но уже был настолько ему подчинён и слепо влюблён, что наделал непоправимых глупостей. Он альфу в первый раз увидел издалека, на концерте для абитуриентов академии. Йенни стоял рядом и тыкал пальчиком в трио рэперов на сцене и говорил, что они очень классные. Хёнджин верил. Он за всех троих трезво судить не мог, но вот за одного конкретного альфу — точно. Парню тогда даже дурно стало. Он ушёл, конца выступления не дождавшись. Уже дома до парня дошло, что дышать ему тяжело стало не из-за августовской жары. Не из-за давления и не из-за волнения, нет блять. Хёнджин в тот день впервые увидел своего истинного альфу. Он этот момент не так представлял. Он своего альфу не таким представлял. Не мог он быть настолько потрясающим. Хёнджин разволновался и вместо того, чтобы расспросить о нём у Чонина, полез в интернет. Соцсети жестоки. Весь вечер Хван читал мини-фансайты, андеграунд-паблики, комментарии, абсолютно всё, что мог найти об этом Альфе. Слухов в соцсетях ходит очень много. Большинство — ложь и выдумки. Хёнджин понимал это, но всё равно с замиранием сердца цеплялся за каждый новый факт, что находил. И факты эти били очень болезненно:Чанбин — высокомерный.
Чанбин — скандальный.Чанбин не обратит внимания на омегу, который не соответствует модельным стандартам.
Чанбин из тех, с кем боятся связываться.Амбициозный.
Злой.Пугающий.
Знающий себе цену.Тёмный.
…И смотрит только на таких же, высококлассных омег.
Хёнджин себя в тот вечер и пару следующих дней почти уничтожил. Он всегда любил себя, никогда не зацикливался за внешность — с ней всегда всё было в порядке. Его шумный, драматичный характер, любовь к глупым шуткам и дешевым, но красивым безделушкам никогда не ставили его в неловкое положение, но не сейчас. Всё, что читал Хёнджин о Чанбине настолько не вязалось с ним самим, что себя, как личность, Хёнджин возненавидел. Он вдруг понял, что себя, как личность, при неплохих исходных данных, сформировал неправильно. Он такому альфе просто не может подойти. Человек, о котором омега мечтал всю сознательную жизнь, в лучшем случае, Хёнджина просто высмеет. “ Очень херовый омега». «Хёнджин не дотягивает до стандартов своего альфы.» «Хёнджин слишком любит себя, чтобы напрямую услышать, что он — зашквар, не достойный внимания.» “ Хёнджин любит себя, поэтому даже своему истинному не позволит себя унизить.» Эти и ещё сотни формулировок в мыслях, заставивших всеми обожаемого омегу впервые взять в руки сильные подавители. Хёнджин уже едва ли вспомнит, чем руководствовался, выбирая для себя именно такое решение. Но уничтожить себя, как омегу, чтобы стать в чужих глазах хотя бы достойным бетой, действительно казалось выходом. Омега настолько плотно подсел на таблетки, что сам стал верить в то, что не имеет запаха, не чувствует запахи других и что при следующей случайной встрече Чанбин на него, как и на любую «некондицию», даже не посмотрит. Он просто стал бетой. Стал жить как бета. Остриг и перекрасил волосы в мышиный, по его мнению, карамельный цвет. Чонин был с другом всё это время. Он пытался переубедить, пробовал даже скандалить, но Хван был слеп и глух к помощи. Младшему омеге только и оставалось, что смотреть, как его единственный пример подражания, лучший друг и просто завидной красоты омега гробит себя и своё здоровье собственными же руками. Из-за недопонимания. Из-за чёртовой неуверенности в себе. Из-за незнания Чанбина. Знакомиться с ним напрямую Хёнджин, разумеется, наотрез отказывался. Чонину только и оставалось смотреть, как судьба сама сталкивает их лбами, замечать, как Чанбину некомфортно от присутствия Хёнджина, как он тянется к нему против своей воли. Как ломается что-то внутри альфы, как он в лице меняется. Как аналогично, с той же скоростью, ломается хрупкая маска Хёнджина. Как они сближаются и как Хёнджин оттаивает с каждым днём, как неосознанно цепляется за любую возможность переброситься с альфой хотя бы парой слов. Это всё так нелепо. Так глупо. Они обманывают друг друга, но Чонин не вправе сказать правду хоть одному из них. Он просто очень хороший друг для беты Хёнджина. И он охраняет все его тайны, как свои. Пока Хёнджин не попросит помочь исправить свои ошибки, Чонин не вправе лезть в это. Хёнджин из-за недосыпа и на эмоциях от прошлой ночи, забыл с утра выпить подавители. Хёнджин вспомнил о них только возле клуба и попросил Чонина достать любые таблетки. Потому что чем больше двигается сам Хёнджин, тем быстрее его тело выведет химию и тем быстрее появится запах. После стольких лет регулярного употребления сильнейших препаратов, Ян уже вообще не уверен, что Хёнджин когда-либо сможет снова иметь запах. Но просьбу выполняет. Аптека, к счастью, не слишком далеко. А неудобных вопросов в предновогодний вечер задаётся очень мало. И да, в одном Хёнджин точно прав — такой обман простить невозможно. Такой проёб отпустить тоже будет сильно непросто. Чонин смотрит с печалью во взгляде, как Хёнджин принюхивается к своему запястью. — Ты не пахнешь, уверяю тебя, — говорит младший, даже не приблизившись, чтобы убедиться. — Я пахну алкоголем и сигаретным дымом, — усмехается бета, хоть и сам понимает, насколько страшна в контексте эта шутка. — Как и все в баре, — Ян отвечает безэмоционально и выходит из туалета, оставляя Хёнджина один на один со своим апокалипсисом. Ян хоть немного времени выступлению альф должен уделить. Он вдруг осознал, что из-за переписки не послушал полностью ни одного трека. Джисон когда-то успел сделать крутейший гримм разбитой губы. Теперь выглядит со своей задиристой читкой ещё круче. Крис взгляда со сцены не поднимает. То ли правда злится, то ли поддерживает образ. Чанбин смотрит куда угодно, но не в толпу. Чанбина фотографируют. Эти трое даже чисто визуально, разительно выделяются на фоне остальных выступающих на подобных сценах. Они выглядят, как айдолы. Как профессионалы. Даже сейчас, когда со всеми троими всё очевидно не в порядке, они — сплошная эстетика. До дрожи в коленях. Чонин себя убить готов за то, что не ловил взглядом каждое мгновение. Сынмина взглядом находит. Тот губы поджимает в красноречивом: «Ну, а я что сделаю? Сам виноват, что прозевал всё.» Чонину отчего-то захотелось плакать. Он смотрит на десятки непрочитанных сообщений в своём смартфоне. Они от его альфы. Они так бесконечно важны, но то что на сцене — важнее. Важнее? Ян не знает. Перефирийным зрением замечает, как к самой сцене со стороны Чанбина, подходит Хёнджин. Подходит медленно, будто извиняясь. Кладёт на край высокой сцены ладони, смотрит на Со из-под его ног буквально. Пытается улыбаться заискивающе. Чанбин его действительно не заметил первые несколько секунд, а потом заметил и отшатнулся в противоположную сторону так, что едва не запутался ногами за шнур собственного микрофона. Хёнджину это забавным показалось и он засмеялся, пусть и сдержанно. Не зная, может ли себе в такой ситуации это вообще позволить. Чанбин оценил реакцию и впервые, кажется, за вечер улыбнулся. Сжато. Улыбки своей стесняясь. Не в тему она сейчас. Прям вообще не надо бы. Да и партия его подошла уже. Альфа на корточки присаживается прямо перед Хваном и читает, жестикулируя свободной рукой. Хёнджин получает легкий тычок пальцами в лоб, затем в плечо, а вместе с ними — тяжелый взгляд Со. Бета подыгрывает выступлению, не реагирует на жесты альфы. Если хочет — пусть хоть наступит на него. Хван локти на сцену складывает и поверх голову кладёт, не разрывая зрительного контакта ни на секунду. Фансервис очень заходит зрителям, судя по свисту, но ей богу, легче не стало. Потому что не искренне. Потому что после выступления Чанбин не слишком то охотно будет идти на контакт, а скинув свои вещи в машину и вовсе свалит в неизвестном направлении, криво оправдавшись внезапными делами. Он не вернётся и на оставшуюся домашнюю вечеринку. На неё, к слову, хоть какие-то силы и настроение остались только у Ликса с Сынмином и у нескольких классных приятелей Джисона, которые были заранее приглашены. Чанбин не вернётся и после неё. И с утра тоже. Хёнджину уходить некуда. Он просто закроется в комнате, решив отдаться очередному приступу самоуничтожения. Чонин ничего не мог сделать ни для кого из них. Разве что мог успокоить себя и Хёнджина: Крис выглядит ошарашенным, но не беспокоится. Значит, Чанбин с ним связь поддерживает и он в порядке. Хёнджин, к сожалению, тем же похвастаться не может.***
— Какого чёрта ты вообще блять с ним заговорил? — Крис, кажется, впервые на памяти Минхо, повышает голос. — Мы не виделись два года, — вяло оправдываться пытается, но друга не злить лучше. Тем более, что в оправдания Минхо не умеет. Не привык. — Да какая нахуй разница? Два, пять, десять? Ты взрослый омега, а ведешь себя как, — Крис стопорнул, когда увидел, что губы Лино задрожали. — Ну договаривай, что ты, давай, — смотрит на Чана взглядом, полным обиды и отчаяния. — Как блядь? Давай, скажи, что я блядь, который трётся с другими альфами прямо на глазах у предназначенного. — Нет, Минхо, — Крис понял, что перегнул. Затих на пару секунд, с мыслями собрался. — Пойми, почему я беспокоюсь, Джисон ведь не из тех, кто в драку полезет без повода. Я не знаю, что там произошло, но я знаю Джисона. Думаю, твой бывший позволил в твой адрес лишнего. Ни один альфа такого по отношению к своему омеге не стерпит. — Нет. Это его друг позволил. А мой бывший промолчал, пока меня поливали грязью, — поправил едва слышно. — Джисон не нарывался. Он сначала просто подошёл спросить, всё ли в порядке и мой бывший именно в этот момент решил отпустить в мою сторону очень… влажный комплимент, — Минхо не понимал, зачем говорит всё это Крису, зачем оправдывается перед ним. И перед ним ли вообще. — Джисон сказал ему, что после того, что сейчас было, он даже смотреть на меня не должен себе позволять, не то что трогать или говорить подобное. Зацепились… там сложно было, хён. Минхо не рассказал, как сам шикнул тогда на Джисона и велел не лезть не в своё дело. Взгляд альфы в тот момент Ли никогда не забудет. Хан смотрел так, будто Минхо предаёт его. Второй раз за вечер. И это было правдой. Минхо буквально своим поведением дал понять, что происходящее его устраивает и он не нуждается в своём истинном альфе сейчас. Он своего истинного попросту унизил. Пока это осознание доходило до омеги, резкие слова подвыпивших альф довели Джисона окончательно. Драки, к счастью, как таковой не было. Какие-то парни, что стояли у крыльца, успели разнять конфликт после пары первых ударов. Омега даже не видел, как сильно досталось тем двоим. Видел только, как Джисон усмехается и взглядом взбешенным на него, своего омегу, смотрит. Он даже кровь с лица не вытер. И с руки тоже. Развернулся и ушёл в заведение. Ему ещё три трека читать. Минхо впервые испугался. Не за своего непутёвого малолетнего альфу. Он испугался его самого. Испугался и, кажется, нешуточно проебался. Джисон же и сразу после, и до сего момента, ни слова ему не сказал. Даже не посмотрел ни разу. Он просто вернулся на сцену с разбитым лицом, и как ни в чём не бывало, продолжил быть любимцем многих собравшихся. То, что где-то глубоко внутри, под непробиваемым наглым оскалом, прямо в этот момент альфа очень болезненно разбивался — очевидно было только Крису и Минхо, забежавшему в зал следом. Минхо прекрасно показал себя в этой ситуации. Блистательно просто. Омега думал, что знает Джисона. Он уже давно составил в голове полный образ и прописал все характеристики, но когда это Хан вписывался в шаблоны? И теперь, глядя на то, как умирает до сего момента знакомый Джисон, омега чувствует, как от него самого отрывают здоровенный кусок чего-то жизненно важного. На том месте, рядом с образом маленького несуразного предназначенного альфы, остаётся ещё и противно кровоточащая рана. И до кучи — осознание того, что настоящим своего альфу Минхо, оказалось, и не видел вовсе.