***
Хильда так и не стала возвращать их обоих туда, откуда взяла. Вместо этого она потащила обнимавшегося со змеей щенка на выход и никто не мог ей, как начальнику, помешать это сделать. Несмотря на то, что на дворе февраль, северные штаты США — это не Россия и не Канада. Зима здесь довольно теплая, а потому хвостатого не пришлось облачать во всю ту детскую одежду, что она привезла для прогулки. Тем более, сегодня день солнечный, снегопада нет. Только змеенышу холод снаружи всё равно пришелся не по вкусу, и титанобоа предпочла прикинуться шарфиком, перебравшись на женские плечи. Кёниг, впервые оказавшись вне пределов стен лаборатории, поначалу опешил, пугливо оглядываясь. Мир снаружи был ОГРОМЕН. Нет, он, конечно, знал по телевизору, что такое горизонт, горы, ветер, снег, солнце, но одно дело видеть красивую картинку, и совсем другое — почувствовать прохладу на своей шкуре и услышать скрип снега под лапами. От неба он вообще пришел в священный трепет. Выросший в окружении каменных стен, он испытывал настоящий ужас, глядя на БЕЗДНУ прямо над головой. Ему казалось, что если выйти из-под крыши, то он просто свалится туда, а потому чуть не впал в истерику, когда его начали уговаривать отойти от здания. Хильда его не торопила, позволяя привыкнуть к новой обстановке и угрожающе сверкала глазами на скалозубящих охранников, подкалывающих перепуганного малыша. Когда щенок более-менее успокоился и перестал вести себя как впервые выпущенный на улицу домашний кот, судорожно цепляясь за все подряд от страха упасть «в небо», женщина взяла его за дрожащую от нервов лапку и повела по лесной дорожке прогулочным шагом, знакомя с природой. Она начала рассказывать ему о том, что обязан знать любой дошкольник, не доверяя ученым, которые могли и отмахнуться от некоторых вещей, забыть о них или намеренно умолчать. О мире, о том, как тот устроен, какие существа в нем обитают и какие чудеса в нем можно встретить. Рассказала о том, где они находятся и чем отличается это место от множества других. Где-то на третьем часу прогулки титанобоа сползла с её плеч на низко опущенную ветку дерева, отчего пришлось сделать крюк и вернуться за ней. Змея сама выползла к ним, замерзнув, а из её пасти торчали перья и птичьи лапки. Хильда спокойно подобрала саму себя покормившую хищницу, вернув в тепло, и объяснила готовому расплакаться от жалости к птахе щенку основы пищевой цепочки и чем отличаются хищники от добычи. Послушав её рассказы, а так же припомнив кое-что из просмотренных программ по телевизору, Кёниг посмотрел на свои когтистые лапы, провел языком по зубам, и его глаза снова увлажнились, когда он понял, что относится к хищникам, и начал клясться, что ни за что и никогда никого не съест! Хильда уточнила, значит ли это, что щенок больше не хочет питаться любимыми котлетками, сосисками и курицей. Кёниг захлопал глазами, не понимая, как это связано. — Откуда берется колбаса, ты знаешь? — Из холодильника, — невозмутимо ответил тот. — А в холодильнике откуда? — На машине привозят. — А машины откуда её достают? — Из магазина. Брюнетка иронично подняла бровь, но на этом допрашивать перестала. Сам потом разберется в происхождении любимой еды, а пока лучше его не шокировать. Кто его знает, вдруг и вправду откажется от любого мяса, что пагубно скажется на его растущем организме. Все-таки из-за своей полукровности тот даже больше хищник, чем любая всеядная собака, которая может и хлебом наесться, и овощами закусить. Нагулявшись, троица ближе к вечеру вернулась на базу. Только раздеться и убежать в свою комнату Кёнигу женщина не позволила, сразу же развернув его в сторону лифтов, чтобы подняться на последний этаж, служащий так же аэродромом. Осоловевшую от сытости змею тоже не вернули к собратьям. Хильда использовала ее в качестве средства связи с остальным выводком, а также через неё новорожденные наги тоже смотрели на окружающий мир и обучались. Щенок нервничал из-за долгой разлуки со Шварцем, до конца не доверяя новоприобретенной родственнице, но Хильда для того и устроила недельный отпуск, чтобы познакомиться друг с другом и объяснить малышне правила, по которым те будут жить. Только проводить этот отпуск она собиралась не здесь. Места, конечно, несомненно красивые, но дикие. На многие километры только пара деревушек, типа Мухосранска, а до крупных районных центров пилить и пилить по горам. Именно поэтому проще всего попасть на базу по воздуху и именно поэтому построили небольшой секретный аэропорт, (похожий на взлетную полосу авианосца, с ловушками и системой разгона) только прямо в горе. Суперджеты на 300 человек он, конечно, вместить не сможет (пролет не позволит такой махине втиснуться), но вот вертолеты и небольшие транспортники вполне. Хильде не нравились гражданские рейсы, которые свыше 900 км/час не разгоняются. По причине очень высокого риска полеты на сверхзвуковых скоростях в гражданской авиации запрещены, следовательно, модели сверхзвуковых самолетов в ней не используются. Но прогнозы ведущих авиастроителей говорят о том, что появление сверхзвуковых гражданских самолетов в перспективе возможно. В первую очередь выпуск таких моделей будет ориентирован на сферу бизнес-авиации. Согласитесь, довольно интересна будет аренда частного самолета, способного перемещаться в обычном режиме со скоростью, максимально приближенной к 2000 км/ч. Но разработка таких бизнес-джетов — это пока еще планы на неопределенное будущее, а ждать их появления раньше 2030 года вряд ли стоит. Однако Хильда столько ждать явно не собиралась и уже несколько лет как активно эксплуатирует собственную разработку на базе истребителя Сухого, практически все в нем переделав, но оставив корпус, рассчитанный на сверхзвук. У нее был свой личный двухместный самолет-невидимка, на котором чхать хотела на государственные границы (ПВО ее не видят), и использовала, когда надо было тайно и быстро переместиться за тысячи километров или на другой континент. Более того, ее самолет обладал вертикальным взлетом/посадкой, а так же мог зависать в воздухе, становясь таким же мобильным, как и вертолет. По слухам, этой железной курице даже топливо не требовалось, что было конечно же бредом. Странно, что она ни одной стране не продала технологию его производства. Многие генералы душу бы продали за такую машину, но она разработала эту экспериментальную модель только для себя и никого даже близко не подпускает к самолету. Кёниг бы удивился, если бы ему сказали, что он первый, кого она посадила покататься в этой машинке. Щенок с заметной опаской подходил к многотонному огромному транспорту, который уже весь день гудит, пугая персонал. Это работал небольшой компрессор, который выделял водород из воздуха и отправлял в топливные баки, потихоньку их наполняя. Медленно, конечно, но если надо быстро заправиться, то всегда можно залить готовое горючее. Хильда этот компрессор засунула на случай, если самолет застрянет посреди безлюдной пустоши и топливо будет брать неоткуда, кроме воздуха. Кёниг бы ещё долго трусил и мялся, но брюнетка дала мотивирующего пинка и за шкирку закинула его на второе кресло, намертво к нему пристегнув. Так что выбора у него не было, кроме как смириться. Хильда кинула ему в лапы разленившуюся от сытости спящую змею и села впереди, принявшись быстро и привычно щелкать множеством тумблеров. Выключить компрессор, включить бортовой компьютер, включить двигатели и мягко потянуть какой-то рычажок, чтобы тихо мурлыкающая машина немного приподнялась над поверхностью и поплыла в сторону пропасти, постепенно ускоряясь. Успокоившийся щенок, видящий, что ничего плохого не происходит, оживленно крутил головой, пытаясь увидеть все и сразу, когда самолет, из-за скорости достаточно заметно вдавливающий в кресло, блестящей серебристой птицей устремился в небо. И не удержал удивленного вдоха, когда стекло внезапно стало быстро темнеть, пока не стало полностью черным. Темноту, в которой он оказался, рассеивало только свечение голографического экрана, выводящее изображение на внутреннюю поверхность стекла на 230° перед пилотом. — Невидимость обеспечивается за счет того, что фотоны обтекают поверхность, не касаясь ее. Но из-за этого же отсутствие света не позволяет нам сейчас увидеть, что происходит снаружи. Необходимы соответствующие сенсоры и камеры, позволяющие ориентироваться, — не поворачивая головы, ответила Хильда на его шуршание. Стало скучнее и Кёниг, поглаживая спящую змею по твердым чешуйкам на спине, вытягивал шею, разглядывая почти не меняющуюся картинку облаков, над которыми они летели, окрашиваемые в цвета заката. Впрочем, уже через полчаса самолет начал снижаться и щенок оживился, жадно разглядывая леса, прямоугольные поля, и маленькие разноцветные домики проплывавших мимо поселений, которые с каждой минутой становились все ближе и ближе. Женщина придирчиво разглядывала землю, выбирая наиболее подходящее место для посадки. Обычно она, когда путешествовала таким способом, оставляла самолет с выключенной маскировкой на посадочной полосе или вертолетной площадке, прекрасно зная, что у НЕЕ вряд ли кто посмеет украсть ее собственность даже ради уникальных технологий, обгоняющих свое время. Однако, здесь ничего подобного нет, отчего приходится думать, где бы оставить крылатую машину. С такими маленькими пассажирами не получится удалиться слишком далеко от поселения, так что шанс того, что какой-нибудь местный натолкнется на истребитель в кустах и очень этому удивится — возрастал. В сгущающихся сумерках Кёниг разглядел даже краешек берега какого-то большого водоема, после чего Тейлор, заставив крылатую машину зависнуть над деревьями, заставила ее очень медленно опуститься на скрытое от сторонних глаз пространство неподалеку от города, подняв потоком воздуха от двигателей мелкий мусор из листьев и веточек. — Где мы? — спросил щенок, когда женщина взяла его из кресла на руки, прошла по крылу самолета и спрыгнула вместе с ним на землю. — В одном из прибрежных городков, популярном у туристов, — ответила как ни в чем не бывало, наматывая безразличную змею на свои плечи. — Что мы тут делаем? — Будете учиться взаимодействовать с людьми. — Но… Я и так с ними умею разговаривать, — непонимающе нахмурился малыш. — Ты общался только с теми, кто знает тебя с рождения, — скептично посмотрела на него сверху вниз. — Сегодня же ты впервые встретишься с теми, кто не будет знать о твоей настоящей сущности. Тебе нужно научиться скрываться, если хочешь хоть иногда выходить во внешний мир. — Я понял, — прижал тот ушки. Хильда хмыкнула, взяла его за лапку и повела в сторону города. Но близко к домам не подходила и от дорог держалась подальше, чтобы их никто не увидел. Прежде всего она растормошила недовольную пробуждением змею и начала рассказывать им обоим о том, что вообще собой представляет человеческий город. Как понять назначение здания по его внешнему виду, в какие из них можно заходить, а от каких держаться подальше. Рассказала общие правила дорожного движения, отдельно упомянув для не различающего красный с зеленым Кёнига, что ориентироваться надо на изображение идущего человечка, писк или, если ничего такого нет, на других пешеходов и автомобильное движение. Рассказала о том, что такое социальный слой общества, как эти слои различаются между собой и как по одежде определить социальный статус человека. — А я думал, что одежда нужна, потому что они постоянно мерзнут, — изумленно захлопал глазами белый дог. Хильда криво усмехнулась и обратила внимание на то, что на щенке, не смотря на его природную шубу, тоже есть одежда, причем довольно приличная. Малыш осознал, что это означает то, что люди, с которыми он живет, признают его равным себе, и улыбнулся от удовольствия. А после она подхватила легкого детеныша на руки и понесла в город, предупредив, чтобы тот поджимал пальцы на верхних лапах и не издавал ни звука, чтобы не выдать себя. Змея, которую Кёниг загреб вместе с шеей носительницы, недовольно зашипела, начала извиваться, чтобы выскользнуть из цепких когтистых лапок, но в конце сдалась и притворилась дохлой, чтобы ее отпустили. Не смотря на то, что ближайшая гостиница была в пятнадцати минутах хотьбы, им встречались редкие прохожие, которые притормаживали и смотрели вслед чокнутой белой женщине с одетым щенком на руках, словно с ребенком, и живой змеей на плечах. Хильда их игнорировала, змея шипела, а белый дог смотрел в ответ с нескрываемым любопытством, периодически прижимая ушки. — У нас с животными нельзя! — начала было администраторша, стоило троице заявиться на пороге. Но ловко извлеченная на свет платиновая банковская карточка, мелькнувшая между пальцев брюнетки, тут же заставила пересмотреть принципы гостиницы и выделить дорогому постояльцу самый лучший номер, разрешив остановиться там с любимцами. — Переночуем здесь, а утром продолжим, — закрыв дверь на замок прямо перед носом консьержа, Тейлор опустила щенка на пол, чтобы тот осмотрелся. — Если ты хочешь есть, я закажу всё, что тебе захочется из меню. Ты ведь уже умеешь читать? — добившись утвердительного кивка, женщина стянула со своей шеи изображавшую воротник чешуйчатую, положила на ближайшую подушку и потыкала пальцем в ее округлившееся брюшко: — Ну, тебе-то точно в ближайшие дни пища не понадобится, пока пойманную добычу не переваришь. Титанобоа скрутилась кренделем и сыто сощурилась, не возражая, что ее положили на мягкое, хотя человеческое тело было теплее и потому более предпочтительнее для такого деликатного дела, как пищеварение. — Я… — несмотря на голод, щенок все еще стеснялся. — Я буду то же, что и ты закажешь. — Моя еда тебе не подойдет, — хмыкнув, Хильда взяла с журнального столика меню, сунула его в лапы песика и ушла осматривать выделенную на ночь территорию. Спустя несколько минут раздался шум воды из ванной. Хильда вышла с закатанными рукавами и подошла к щенку, чтобы по телефону сделать заказ на ужин прямо в номер. За это время ванна наполнилась достаточно, чтобы она подхватила Кёнига и унесла в сторону воды. Все равно еду раньше, чем через полчаса не принесут. Не любящий купаться щенок начал было упрямиться, но впал в ступор, когда женщина, вместо того, чтобы начать его раздевать и намыливать, как всегда делал Шварц, просто поставила его на коврик, дала в лапы полотенце и вышла. Глядя то на закрытую дверь, то на теплую воду с шапкой пены, он не сразу сообразил, что это означает то, что мыться ему придется самому. Взыграла врожденная гордость и желание показать свою взрослость, переборовшие нелюбовь к водным процедурам. Так что он, преисполненный энтузиазма, стянул с себя одежду и вскарабкался в белую чашу. Дальше Шварц обычно выливал на него одно из вонючих, отдающих химией средств, и намыливал с ног до головы. На угловых полочках и вдоль бортика ванны стояло множество всяких баночек и тюбиков, от обилия которых у Кёнига разбегались глаза. Какой из них? Открыл один — по запаху не похож на то, чем его мыли. Полез во второй — слишком приторный, фу. Третий больше смахивает на какую-то мазь, не мылится. Перебрав почти десяток предложений, щенок понял, что то, чем его мыли дома, здесь не найти и он решил просто выбрать то, что ему больше нравится. Вот, к примеру, этот. Такой красивый, голубой и мылится неплохо. Голубым шампунем он и намылился, как мог, упустив из виду спину, шею, нижние лапы и мордочку. И так сойдет! Страшно довольный собой, он погрузился в воду, принявшись полоскать свой мех, и очень удивился, когда у него это не получилось. Сколько он не тер шерсть, но та никак не желала принимать свой естественный белоснежный цвет, словно напитавшись этой голубизной! Хильда, которая в это время как раз закрывала дверь за человеком, доставившим ужин (принесли уже готовую, отчего справились раньше, чем она думала), на секунду впала в ступор, когда дверь ванной распахнулась и оттуда выползло дрожащее, мокрое, как мышь, бело-голубое нечто. Это нечто оказалось плакуче воющим от испуга Кёнигом, с которого ручьем стекала вода на дорогой пол. Брюнетка в тот же миг оказалась рядом с детенышем, внимательно осматривая на наличие повреждений, потому что не сразу сориентировалась в источнике его слез. Зашла в ванную — тоже ничего. — Что случилось? — нависла над всхлипывающим мальчишкой, словно и не замечая его оригинальной расцветки. Тот только выл и ничего толком из него вытянуть не получалось. Хильда в последний раз критично осмотрела звереныша сверху вниз, заметив, что тот дрожит не столько от слез, сколько от холода. Поэтому замотала его в полотенце полностью с головой и посадила на диван рядом со змеей. Та не спала, настороженно наблюдая за происходящим, и стоило зареванному малышу оказаться рядом, как сразу же переползла к нему под бок, обмоталась вокруг торса, словно обнимая, и начала успокаивающе тыкаться мордочкой. Глядя на ластящуюся к нему титанобоа, Кёниг перестал выть на одной ноте, а только всхлипывал, поглаживая по темным чешуйкам. Брюнетка в это время немного прибрала устроенный щенком разгром и потоп, а так же отыскала голубой оттеночный шампунь, который, наверное, забыл здесь один из прежних постояльцев. Хорошо, что Кёниг не выдерживал его четверть часа, как требовала инструкция, но необычный оттенок все равно охотно прилип к седой шерсти. — Нужно было предупредить меня, что тебе нужна помощь. Я считала, что в пять лет детеныши более самостоятельные, — фыркнула Хильда, вновь нависнув над хвостатым. — Лично я в этой жизни в свои пять лет имела уже богатый боевой опыт и даже пережила апокалипсис. Впрочем, я тогда уже была полностью взрослой телом… — задумалась. — Даймоны с первых минут жизни способны сами о себе позаботиться, потому что рождаются полностью сформированными и очень шустрыми, чтобы добыть себе пропитание. А наши чистокровные детеныши рождаются размерами со взрослого человека, так что вполне могли загрызть и быка! Не ожидала, что твоя млекопитающая составляющая настолько сильно скажется на твоих навыках, что ты не можешь самостоятельно помыться. На твоей стадии развития даже котята сами способны умыться, — Кёниг продолжил всхлипывать, только теперь уже от обиды, отчего ей пришлось продолжить монолог: — Хотя, я плохо разбираюсь в детях млекопитающих. Со змеями в этом плане проще. Тем вполне достаточно еды и тепла. Довольно неприхотливые в плане ухода, — показала пальцем на титанобоа, которая выглядывала из-под мокрого полотенца и смотрела несколько осуждающе. — Ладно, в следующий раз я не буду оставлять тебя одного и помогу с процедурой ухода. Только объясни, почему ты ноешь? — спросила у него с раздражением, устав от непрекращающегося всхлипывания. — Не хочу быть голубы-ы-ым, — после обрушившегося на него потока критики, малыш вспомнил о первоначальной причине расстройства и снова заскулил. — Это не навсегда. Через пять-семь помывок ты снова станешь белым, — проинформировала, надеясь, что на этом инцидент окажется законченным. Однако такой ответ щенка не устроил и успокаиваться он явно не собирался, постоянно теребя свой подсохший голубой мех. Краска легла неравномерно, пятнами, потому что намазывался песик тоже неравномерно. Самыми голубыми были верхние лапы и брюхо, когда как спина, хвост, мордочка и спинка остались в основном белоснежными. — Мда уж, угораздило тебя. Ты же, вроде, умеешь читать. Не мог прочесть надписи? Или не понял значение слова «оттеночный шампунь»? Если бы предыдущий постоялец красился в рыжие оттенки, то можно было бы сослаться на твою природную расцветку. Если бы в зеленые — то могла бы сказать, что на тебя случайно пролилась зеленка. Фиолетовый — марганцовка. Но голубой? На меня сразу подумают как на садистку, издевающуюся над беззащитным маленьким животным, — недовольно поморщилась Хильда, присаживаясь рядом. — Голубое ухо, голубое брюхо, голубой чубчик… — провела пальцем по складочке между ушами, не зная, что ещё сказать или сделать, чтобы тот перестал куксится. Ну не создана она для такого! В курс обучения Верасов не входил уход за детьми! — Знаешь, а ведь существует мультик, который называется «Голубой щенок». Название чем-то смахивает на текущую ситуацию. Видел его когда-нибудь? — Нет, — сухо отозвался бело-голубошкурый, всё ещё всхлипывая. Ещё черных полосок ему добавить — и будет эстонский флаг! А если красных — то российский или французкий. Хм, а если… Так, она не о том думает. — Я тоже его не видела. Но могу поискать в инфополе и транслировать на устройство, принимающее и обрабатывающее сигнал, — взглядом отыскала телевизор и включила его специально демонстративным щелчком пальцев. — Заинтересован? Кёниг от удивления аж плакать перестал, пытаясь осознать, как такой фокус был осуществлен. — Я тоже так могу? — неуверенно подал он голос, здраво рассудив, что все дело в происхождении его биологической матери, а значит по генам может передаться и ему. — Что именно? — криво усмехнулась Хильда, заметив у него в глазах нешуточный интерес. — Воздействие на электроприборы? Возможно. Энергетика у тебя мощная. Если потренируешься, то сможешь вполне управлять дистанционно, не пользуясь пультом, а то и вовсе сжигать электронику. Искать нужную информацию в инфополе планеты? Очень ограничено. Даже я сейчас очень сильно урезана в допуске, а у тебя ещё меньше прав. Конечно, теоретически, я могу выудить из инфополя что угодно, но если буду слишком настойчиво в нем копаться, то привлеку внимание ИскРы, а мне этого совершенно не нужно. — Кто такой Искра? — полюбопытствовал кареглазый малыш, у которого полотенце сползло с голубых плеч, но опутавшая его змея подцепила зубами ускользающую ткань и потянула в обратном направлении. — Он… — Хильда отвела глаза, почему-то замявшись. — Ладно, скажу. Все равно твоё знание об этом никак не скажется в дальнейшем. А белобрысый не рискнет лезть тебе в голову, чтобы память считать, так что можно будет и дальше легко им манипулировать. ИскРа — это наш дом. Можно называть его моим бывшим хозяином, эксплуатировавшим меня на протяжении очень долгого времени. Если он узнает, что я жива, то немедленно призовет на службу, возвращаться на которую мне бы очень не хотелось, но сопротивляться ему не смогу. И сделает все возможное, чтобы я не смогла ускользнуть от него снова. Уйти от него можно только в случае моей замены на подходящего кандидата, способного выполнять мою работу в полном объеме, тогда он сам, успокоившись, оставит меня в покое. Либо в случае полного уничтожения. Моего или его. Его уничтожения допустить я не могу, ведь без него эта планета станет безжизненной пустошью. Альтернативы мне в мире не существует. Так что мне пришлось в прошлом уничтожить себя несколько раз, чтобы ИскРа потерял меня и я стала свободной, — под вымораживающим взглядом пустых черных глаз Кёниг пугливо прижал ушки. — Такой ответ тебя удовлетворяет? — Ты прячешься от него? Почему? — навострил ушки маленький дог. — Потому что ИскРа слишком боялся потерять своего последнего стража, коим была Смаут Диви. Без нее он беспомощен, не способен сам корректировать установившуюся систему, оттого и накрепко привязал к себе. Конечно, у него еще остался Ормуд Диви, но тот силен лишь в своей сфере, не слышит ИскРу и против серьезной внешней угрозы много сделать не может. Как ничего не может поделать и с моральной деградацией населения. Но и я, несмотря на свое бессмертие, тоже не вечная. У меня тоже есть моральная усталость, усугубившаяся за миллионы лет фактического рабства и выполнения однообразной работы. Более того, моё тело мне не принадлежит. И по мере ослабевания моего разума, истинный владелец тела предпринимает все более удачные попытки разорвать слияние, вырваться из-под контроля и растворить меня в себе. Ни одна из моих версий, помня прошлое оригинала, как охотника на кошмаров, не может этого позволить. Дикие кошмары безумны в своей жажде и должны быть уничтожены. Стоит лишь нам вспомнить кто мы есть, как будем всеми правдами и неправдами тормозить свое развитие, свернув на путь самоуничтожения. — Ты тоже…? — округлил глаза Кёниг, вряд ли до конца осознавая все сказанное, но старательно запоминая на будущее. Хильда несколько снисходительно посмотрела на него сверху вниз и поднялась, чтобы принести подсохшему щенку его одежду. — Пока что нет, — заверила его и удивилась, услышав слабый облегченный выдох. — У меня еще есть дела, не завершив которые, я не имею права уходить. Так что я с тобой ещё надолго. — Значит, тебя зовут Смаут Диви? — уточнил щенок, начиная путаться в именах этой женщины. — Не доросла я, чтобы так называться, — услышал в ответ короткий фырк. — Старое имя моей формы — Хела. Или Хель. Но чтобы ОН знал обо мне как можно меньше и не думал слишком много, называй меня Хильда. Это тоже верно. — Хорошо, — кивнул белый дог, стаскивая с себя пригревшуюся змею, чтобы лучше обтереться (хвост и лапы были еще мокрые, но короткая шерсть быстро сохнет) и начать одеваться. — А кто этот ОН? — ОН — единственный в этом мире, кому хватает сил меня уничтожить. — Вы с ним враги? — прижал ушки, замерев на середине движения. — ОН думает, что да. — А ты? Брюнетка не ответила, вместо этого включая фен и притягивая к себе детеныша, чтобы окончательно его высушить. Так и не согревшийся под промокшим полотенцем Кёниг охотно подставлялся под теплый поток воздуха. С сожалением посмотрел на немного посветлевшую, но все равно заметно голубую шерсть, и с грустью спросил: — Это точно потом отмоется? — Да. — А что за мультик, о котором ты упоминала? — посмотрел тот на включенный, но тихий телевизор, требующий ввести код для просмотра канала. Хильда задумчиво перевела взгляд на экран и сосредоточилась. Ей было не столько сложно отыскать в инфополе упомянутую анимацию со звуком, сколько перевести это всё в нужный цифровой сигнал, который телевизор сможет без помех обработать. Её энергетическая сущность щелкает такие задачки, как семечки, однако человеческий мозг, пропускающий через себя поток данных, буксует из-за возлагаемой на него чрезмерной нагрузки. Слишком слабое тело для её уровня, что, впрочем, всегда было главной проблемой Хель, запомнившейся в мифах, как женщина-полутруп. Но на непродолжительный киносеанс её хватит, прежде чем нейроны начнут отмирать. Телевизор пошел помехами, но через пару секунд Хильда стабилизировала передачу данных, и картинка со звуком стали максимально четкими для произведения 1976-го года. От начавшейся на экране советской психоделики Кёниг, как выросший на американских шедеврах и привыкший к качественной рисовке, в первую минуту натурально охренел, не понимая, что вообще происходит и что это за бегающие бесформенные пятна. Хорошо, что хоть Хильда автоматически переводила русский на понятный ему язык, но даже это не помогало от недоуменного взгляда в её сторону, в котором так и читалось «Это что за ерунда? Почему я это вообще смотрю?!» Однако Хильда сохраняла спокойствие и змея тоже одним глазом поглядывала на экран, отчего ему пришлось смириться и терпеливо промолчать. ТрЕнти-брЕнти-трЕнти-тА! Это кто ж такой? Весь от носа до хвоста Очень голубой?! Голубое ухо! Голубое брюхо! Голубой чубчик! Как дела… «голубчик»?! Не бывало до сих пор Голубых собак. Ты позоришь целый двор Ты — бесспорный брак! Голубой! Голубой! Не хотим играть с тобой! Кёниг обиженно запыхтел, явно соотнося происходящее на экране с собой, а потому воспринимал все, как издевательство по отношению к нему лично. Он помрачнел, его ушки опали, а глаза увлажнились, сообщая, что он готов снова расплакаться. Его, в отличие от нарисованного персонажа, в реальной жизни никто не бил, не оскорблял и не обижал, уж об этом Хильда позаботилась в первую очередь, потому как не была заинтересована в забитом и запуганном существе, который пойдет на все ради порции ласки. Просто тот сам не заметил, как, наплевав на рисовку, начал сопереживать герою, с которым он, волею случая, оказался одного цвета. Неужели из-за масти Мне не будет в жизни счастья? Я обижен злой судьбой… Ах, зачем я голубой? Отыскать хочу я друга, Но пока одну лишь ругань Слышу всюду за собой… Ах, зачем я голубой? Мне нигде приюта нету. Я один бреду по свету, А мечтал гулять гурьбой… Ах, зачем я голубой? На черного кота отреагировал спокойно, по телевизору зная, что кошки с собаками, мягко говоря, не ладят. А потому даже не удивился, что кот, испугавшись пирата, подставил голубого щенка, выставляя его в качестве «главной ценности острова». Голубое ухо? Голубой чубчик? Крашеный голубчик! На этом месте не удержался от ироничного фырка, пригладив себя по крашенной шкурке. А уж когда появился «добрый, ну прямо очень добрый моряк», то даже несмотря на пятилетний возраст закатил глаза от излишней заштампованности розового персонажа, окруженного бабочками/цветами, у которого чуть ли не подгорало от желания наносить добро и причинять справедливость. Глядя на невозмутимую Хильду, он изобразил, что его тошнит от этого мультика, но та его проигнорировала. «Очень добрый» моряк между тем в стиле индийских фильмов с песнями дотанцевал до мирно лежащего черного кота и начал домогаться до него со словами «Ну что же, ну что же мне сделать хорошего?!» Тот, ожидаемо, его послал… спасать щенка, раз у него все так чешется в одном месте. Вот на этом месте Кёниг впервые задумчиво сощурился, задействовав свои еще неопытные, но гениальные мозги, пытаясь проанализировать случившееся. Ведь кот вполне мог просто послать моряка по более интересному адресу, но вместо этого рассказал о никому не нужной собаке, на которую ему должно быть плевать. Почему? Далее последовала повторная песня о нелегкой судьбе «бракованного» щенка, отличавшегося от своих сородичей, и «эпичная» сцена погони за пиратом, в которой последний задействовал свое главное оружие и сумел схватить «доброго» спасателя, обездвижив его. А щенка злой пират, что примечательно, не связывал и не запирал, позволив спокойно разгуливать по своему кораблю, как по курортной яхте. И вообще, кроме как отпихнув в сторону, чтобы преследователя видеть, за все это время его не трогал. Переобувшийся в полете кот не удивил, но зачем пирату вообще надо было доставать из воды моряка, если мог вполне бросить, чтобы тот утонул? Что-то в этом мульте было не так, и Кёниг сосредоточился на сюжете, пытаясь понять, что именно. «Эй, голубчик, держи своего спасителя!» — вроде как злорадно произнес черный кот, перед уходом ПОГЛАДИВ щенка по голове. Но тот не обратил на кота внимания, видя только неизвестно откуда свалившегося ему на голову «спасителя». Те поговорили и моряк заверил, что, несмотря на «голубизну» ненужного песика, хотел бы с тем дружить. А кот тем временем откровенно спаивал пирата. Вроде бы поддакивал, что, несмотря на разность, они «горячей дружбой связаны», «что они одна компания», но при этом ловко уворачивался от предложения «дружить до конца» и заверял, что «уважает» пирата. Когда главный злодей проиграл зеленому змию и откровенно захрапел, то довольный кот разлегся рядом с ним в своей привычной манере и был вне кадра, пока голубой щенок копался в кармане пирата, добывая ключ от рыбы-пилы, с помощью которой освободил своего спасателя. И когда щенок с моряком связывали пирата, кот предпочел тихо отступить, вместо того, чтобы поднять шум и разбудить собутыльника. В общем, вроде бы понятный и даже примитивный детский мультик, но породил у Кёнига кучу вопросов. — Дело же не в масти, — выдал он самое очевидное, пытливо глядя на единственную взрослую, которая могла бы дать ему ответы. — Смысл сюжета в том, что если ты в чем-то отличаешься от остальных, то достаточно найти одного-единственного, кому будет все равно на этот изъян, и этого будет достаточно для счастья, — нахмурился, разглядывая свои крашеные лапы. — Но все равно странно. Черный кот, конечно, хитрый, но разве он отрицательный персонаж? Ведь он отвел опасность в лице пирата от города, предложив ему «ценность», в то время, как все остальные спрятались и дрожали только за свою шкуру. Он вообще единственный, кто назвал так изгоя. Он соврал или реально так считал? И если бы он не сказал моряку, что щенка украли, то никто бы ему и не помог, и моряк вполне мог уйти причинять добро в другом месте, а щенок бы просто исчез. Но он сказал и даже не стал сбегать, когда моряк потащил его за собой, хотя боялся пирата и вряд ли добровольно искал с ним встречи. Кот хотел подставить моряка или же ему было жалко щенка? Если он плохой персонаж, то почему науськал пирата, чтобы тот разозлился и не бросил моряка в море, а выловил? Почему напоил пирата, сам не выпив при этом ни капли? И почему тихо ушел, когда мог ещё раз переобуться, выставив себя, как того, кто помог создать идеальное условие для побега? Зато встречал победителей на берегу вместе со всеми, выглядя виноватым, но не расстроенным. Сам пират тоже странный. Совершенно не раскрыта мотивация его зла. Он пел, что он злой и совершает зло ради зла, но какова же первопричина его поступков? Может быть, он только притворялся злым и пытался обратить на себя внимание, хулиганя, словно маленький ребенок? Тем более, что он только пугал всех в мультике, рассказывая, «как он зол», делая при этом большие глаза, но по-настоящему никого не обидел. И купился на голубого щенка, потому что думал, что теперь уж точно на него внимание обратят, раз уж завладел «главной ценностью». Он не знал, что в качестве пленника щенок бесполезен. У него была беспомощная жертва, которую он не трогал, хотя до этого пел, что любит обижать слабых, и это странно. Моряка он тоже только обезвредил, но не отомстил, как ожидалось, словно не знал, что с ним делать. Может быть, он, как и голубой щенок, тоже не хотел быть один, но озлобился на мир. И потому предлагал черному коту дружбу, хоть и признавал, что они разные. Совершенно не раскрыто, что пират собирался делать с пленными и куда их вез. По факту, кроме хулиганства и порчи имущества тот ничего не сделал, но за это его убили. Почему зло рисуют большим и страшным, но в целом безобидным по отношению к положительным персонажам? Я понимаю, если в Белоснежке ведьма пыталась отравить принцессу, что действительно было опасным… Хотя там тоже вопрос, почему ведьма выбрала такой ненадежный яд, когда можно было использовать цианид или мышьяк. И ведь старалась, готовила его, ингридиенты искала, вместо того, чтобы купить готовый и более надежный. Королева она или кто? Должны же быть связи и верные люди, нанять киллера в конце концов. Учитывая, что принцесса была ее падчерицей, а своих детей не имела, со стороны это больше походило не на попытку устранения конкурентки, а на не слишком адекватную попытку удачно выдать ее замуж. Ведь в фальшивой смерти та не старела и могла лежать хоть вечность, а единственным противоядием была истинная любовь. Сколько в те времена было несчастных дипломатичных браков? Вдруг она выгнала тогда принцессу из дворца не для того, чтобы убить, а чтобы та не стала разменной монетой в политической игре? И приказала исполнителю напугать Белоснежку, чтобы та не спешила возвращаться домой, потому что сомневалась в уме падчерицы и не думала, что та согласится отказаться от своей участи всю жизнь быть приложением к нелюбимому мужу. Зато когда вокруг нее начал крутиться посторонний принц, то сразу же заволновалась и начала исполнять план с отравлением. А то мало ли, вдруг тот узнал, что она принцесса и не влюбился в нее, а просто хотел через брак получить власть? Может быть, ведьма была не так зла, как ее рисовали, а просто перехитрила сама себя, думая, что принцесса окажется в руках любимого после ее смерти? Ведь не факт, что тот оказался бы принцем, а при слишком разных социальных статусах никто бы не позволил ей выйти замуж за пусть и любимого, но крестьянина. Зато, если бы истинная любовь с Белоснежкой случилась через 100-200 лет, то никаких проблем бы не возникло, ведь никто бы о ней уже не помнил. Я хочу сказать… Что не так с отрицательными персонажами? Их мотивы не раскрываются полностью, их история однобока, но при этом финал у них всех один. А героями превозносятся убийцы, покончившие со злом во благо мира, который их об этом не просил. Хотя не факт, что они не преследовали при этом корыстную цель. Лавры победителя зла довольно заманчивые и они явно не бедными становятся после своего подвига, плюс ещё всеобщее обожание и узнаваемость. Как тут понять, где белое, а где черное? Ведь то, что для одних кажется безусловным злом, на самом деле может оказаться благом, а герой вполне может оказаться настоящим злодеем. Закончив высказывать свое мнение, Кёниг в ожидании уставился на Хильду и увидел, что та внимательно смотрит на него, не мигая. — Что? — смутился он, не понимая причины ее повышенного внимания к себе. — Знаешь, как ещё называют мою расу? — Как? — Гении. Пусть ты не самый сильный полукровка в плане силы, но умственный и аналитический потенциал у тебя очень высок. Я рада, что тебе передался мой интеллект. Он тебе пригодится в дальнейшем. Но в будущем, прошу, старайся ни с кем не делиться своими выводами, чтобы не выходить из образа милого и наивного ребенка. Это может напугать окружающих, не готовых к тому, чтобы маленький щенок рассуждал о взрослых вещах, которые, в силу возраста, не должны его волновать. Если тебе хочется с кем-нибудь поделиться своими мыслями, обращайся ко мне или доктору Шварцу. Он проверенный человек и болтать лишнего не будет. — Хорошо, — кивнул щенок, косясь на потухший экран телевизора. — А есть еще что-нибудь похожее? — Скорее бы уже 2007 год, — вдруг отчего-то вздохнула та в ответ. — А что будет в 2007-м году? — Тестирования новой версии стандарта беспроводной передачи данных редакции 802.11n, скорый запуск в массы которой сигнализирует о начале новой эры в развитии популярной технологии, — ответила Хильда с нотками ностальгии. — В 2009-м году — устройства на базе 802.11n выйдут на рынок. А в 2012-м году появится Wi-Fi Miracast, которая отвечает за бесперебойную трансляцию видео в HD-качестве устройствами, связанными напрямую. — Э-э-э… — растерялся Кёниг, не зная, что на это отвечать. — Иными словами, скучаю по Wi-Fi, — пожала плечами, мысленно подсчитывая убытки на развлечение детеныша. — С ним было проще. Не приходилось заменять собой специализированные устройства… — оборвала сама себя и встряхнула головой: — Давай вместе посмотрим то, что мы еще не видели. Вот, например, еще одно произведение для детей из той же страны и той же эпохи… В общем, так они и развлекались до поздней ночи, смотря старые советские мультфильмы и рассказывая друг другу скрытый смысл, который в них видели. Хильда была довольна проницательностью и критичностью мышления своего порождения, который несмотря на свой возраст демонстрировал даже слишком хорошие умственные показатели. Ей пришлось ещё час объяснять смысленышу, почему тот должен притворяться, что он глупее, чем есть. Человек пришел бы в ужас, представив, какой интеллектуальный монстр вырастет в будущем из этой пушистой прелести, но на случай непредвиденной опасности того всегда прикроют наги. Все-таки Кёниг по уровню развития вскоре займет третье место в топе на этой планете, уступая только ей и Руху. Единственный, кроме них, у кого уровень развития выше десятого. Причем, если по личному могуществу Рух на первом месте, то по сообразительности пернатому вскоре придется пободаться с полукровкой за второе место и не факт, что блондинчик выиграет. Дэдстары слишком ленятся думать, когда им это не нужно, привыкнув полагаться на носителей, а у Кёнига далеко не слабая душа, успешно прошедшая множество перерождений. Пусть память у песика заблокирована, как и должно, но накопленная в прошлых жизнях мудрость и пытливость ума никуда не делись. Жалко, что Кёниг, несмотря на потенциальное бессмертие, не проживет сильно дольше неё. Она уже исправила оплошность с просачиванием из Чистилища слишком сильных духов и в дальнейшем подобный просчет больше не повторится. А также внедрила в организм Кёнига программу самоуничтожения, чтобы, как только защищающая дога воруемая у нее энергия развеялась, его душа тут же неповрежденной отправилась в безопасное место и вернулась в консервацию. Кёниг уснул в кровати, обнимаясь с устроившейся у него под боком пригревшейся змеей, как с плюшевой игрушкой, а Хильда заперлась в ванной, отмывая побежавшую из носа кровь. После чего, убедившись, что малышня крепко спит, тайком через окно вышла на ночную охоту, ускользая от редких камер. Несмотря на большой запас энергии, ей нужна живая кровь, хоть немного, для восстановления. Иначе оболочка, пропитавшись ядовитой негативной энергетикой кошмара, окончательно развалится. Вернувшись до рассвета, она села в кресло и погрузилась в ожидание, не рискуя отключаться на посторонней территории. Стоило солнцу показаться из-за горизонта, как она тут же растолкала щенка, заставила его умыться и позавтракать, после, не добившись внятной реакции на свои действия, подхватила на руки и покинула гостиницу. Кёниг, который был не приучен просыпаться по команде и клевал носом все утро, благополучно продрых всю дорогу до пляжа, до которого пешком было добираться больше часа. Хильда специально отошла как можно дальше, чтобы не наткнуться на других отдыхающих. Потому, продрав глаза ближе к одиннадцати утра, дог очень удивился, обнаружив, что находился не в постели, а в тенечке на пледе. Офигел, лупая ничего не понимающими глазами. Посмотрел в одну сторону — зеленая поросль и тенистые пальмы, от которых раздавалось практически непрекращающееся птичье чириканье. Посмотрел в другую — сливающаяся с горизонтом бесконечная водная синева, мелкими волнами облизывающая песчаный берег. Офигел ещё больше, пугливо вжав голову в плечи, когда опасливо посмотрел наверх. Шелестящая зеленая крона, сквозь которую просачивались танцующие по земле солнечные лучи. Пронзительно кричащие белые птицы, отлично видные на фоне голубой бездны, и слепящий жаркий огненный шар. Только обнаружив возле себя знакомую брюнетку, листающую какой-то толстый журнал, Кёниг подавил вспышку паники перед огромностью внешнего мира. — Осваивайся, — посмотрела на него поверх солнцезащитных очков. — Только далеко не отходи и не суйся на глубину. Здесь водятся акулы. Если решишь лезть в воду, то сними одежду, чтобы не намокла, — и вновь уткнулась в печатное издание, потеряв интерес. Только рассеянно поглаживала подушечками пальцев чешуйки на голове и спинке разомлевшей титанобоа, устроившейся на ее коленях. Еще никогда в жизни Кёнига не было так интересно, как в эту неделю! Все вокруг него было таким новым, таинственным и необычным, что он просто обязан был хорошенько рассмотреть, обнюхать и потрогать! Цветы, трава, деревья, море, солнце, жучки и бабочки. Звонкие разноцветные птицы на ветках, рыбки в воде, крабы бегающие боком по песку. Титанобоа, наворачивающая круги вокруг одного из жирных крабов и размышлявшая, как бы того куснуть, если он везде твердый, да ещё и огрызается, ущипнув клешней за хвост! Кёниг получил огромное удовольствие, наблюдая за этим эпичным противостоянием, потому что у змеи не хватало сил прокусить толстый панцирь, но оставлять покоцанную добычу просто так ей было жалко. Кстати, за пару дней на солнышке ее чешуя посветлела, налилась цветом и теперь переливалась множеством оттенков, словно оперение у райской птицы! Тут был и зеленый, и синий, и фиолетовый, но больше, конечно же, оранжевого, красного и желтого. В общем, практически все цвета радуги. А ещё щенок вдруг понял, что у его ползучей подруги («злой дракон» оказалась девочкой) все это время не было собственного имени. Ему показалось, что это неправильно, и потому сел думать, как бы ту назвать, чтобы передать всю ее красоту. — Радуга? — предложил он самое очевидное, но сам же отмел. — Не, слишком девчачье и неоригинальное. Палитра? Ммм… Какие ещё есть слова, со схожим смысловым значением? — обернулся на Хильду. Так, как всегда, спокойно наблюдала за ними целыми днями из своей тени, чтобы мелкота никуда не влезла, лишь изредка присоединяясь к развлечениям. — Спектр, — подсказала, имея в виду совокупность цветных полос. Щенку слово понравилось и отныне змею называли так. Та пусть и пошипела немного обиженно, что ее мнением не поинтересовались, но в целом не возражала и вновь полезла ластиться к песику, потираясь о его шерсть. Каждый день они приходили в разное место, отчего исследовательский энтузиазм у щенка не иссякал, а вечером возвращались в гостиницу. Дважды в одной и той же Хильда не останавливалась на ночевку, почему-то выбирая самые удаленные от центра города. После первого неудачного опыта самостоятельности хвостатого, она теперь помогала Кёнигу отмываться от грязи и морской соли, хотя тот пытался заверить, что на этот раз точно сам справится. Намыливала его несколько раз, отчего краска полностью слезла с его шерсти на третий день. Через пару дней щенок уже более-менее привык к новой для него обстановке и раздетости. Он часто плескался в море, пытаясь поймать наворачивающую вокруг него круги Спектру, выслеживающую мелкую рыбешку. В первый раз, когда змея сунулась в воду и ушла на дно, Кёниг испугался и начал ее вытаскивать, подумав, что та тонет. Но брюнетка его потом успокоила, объяснив, что титанобоа могут надолго задерживать дыхание. И пусть их род идет с красной пустынной планеты, отчего их чешуя такая толстая и яркая, но оказавшись в мире, более чем наполовину покрытым водой, те адаптировались и теперь могут одинаково комфортно чувствовать себя как в обжигающей пустыне, так и на прохладном мелководье. Кёнигу не было скучно с такой компанией. Титанобоа была поразительно умной и очень игривой, охотно поддерживающей любое развлечение своего мохнатого божества. И пусть ей было всего несколько дней от роду, но поглощала информацию не хуже Кёнига, мгновенно адаптируясь под любые условия. Мощные инстинкты с первых секунд позволяли свежевоскрешенному древнему монстру не только искать убежище, тянуться к теплу, успешно охотиться и классифицировать опасность, как прочим змеям, но также подсознательно подсказывали, что необходимо во всем подчиняться говорящей белой зверушке и пугающей женщине. Они безопасность. Их надо защищать. Только если Тейлор вполне сама способна себя защитить, никогда не расставаясь со скрываемым под одеждой разнообразным оружием, то вот за щенком змея и без подсказки сама внимательно наблюдает, далеко не отползая и следя, чтобы к тому не подкрадывалась никакая ядовитая или хищная гадина, на которую немедленно нападает и съедает. Никакой природный яд не страшен высшей ступени эволюции змей! — Ты опять объелась! Тебя же стошнит! Хватит глотать все подряд! — в очередной раз упрекнул Кёниг с трудом моргавшую от переедания Спектру. Та глянула с осуждением на такую неблагодарность за защиту, давилась, но продолжала пытаться через силу протолкнуть в себя ядовитую древесную лягушку, которую щенок до этого пытался поймать, привлеченный её яркой расцветкой. За эти дни она нафаршировалась лягушками, мальками и жучками так, что стала почти вдвое толще своего первоначального объема. — Я читала, что змеи могут прожить без еды год, — едко прокомментировала Хильда, когда Кёниг приволок с трудом дышащую от переедания подругу. — Но глядя на тебя, у меня возникают сомнения в сем утверждении. Теперь у меня вопрос, бывают ли змеи с ожирением. — С ней все будет нормально? — тревожно спросил песик. — Она сама себя наказала своей жадностью. Но Спектр быстро придет в норму, — успокоила его женщина. — Она растет. И растет быстро. Ей нужно много пищи, чтобы набрать массу. С возрастом её аппетит уменьшится, как и подвижность. Когда повзрослеет, то ей и вовсе нужно будет есть раз в несколько месяцев. Обленится, будет почти все время спать, отчего ей не нужно будет столько энергии, которую сейчас тратит на взросление. Но несколько дней пускай твоя защитница побудет со мной. Я прослежу, чтобы Спектр больше не охотилась, а то ей действительно будет плохо. — Защитница? — Ты против? — изогнула бровь Хильда. — Вроде бы, вы нашли общий язык и неприязни друг к другу не испытываете. Она станет для тебя отличным телохранителем. Я не всегда буду рядом, а Спектр присмотрит за тобой, пока ты не будешь достаточно сильным. — Я не против. Она мне нравится. С ней весело, — пожал плечами щенок и засмеялся, когда змея благодарно прильнула к нему, привычно обмотавшись вокруг торса. Так вот, на четвертый день, когда щенок привык к миру и отсутствию одежды из-за постоянного купания, Хильда решила сменить обстановку, перейдя на участок пляжа, где обычно отдыхают туристы. Она решила поучить щенка терпению, заставив все утро и весь день лежать рядом с ней и просто наблюдать за людьми. Рассказала, что для хищников эта черта очень важна. Что прежде чем пытаться влиться в новое для него общество, необходимо какое-то время понаблюдать со стороны, вырабатывая будущую модель поведения. И что ему нужно понаблюдать за взаимодействием людей с их собаками, чтобы в будущем не оплошать, выдав в себе чужеродный элемент. Активному малышу вынужденную неподвижность пережить было трудно, а вот переевшей змее такое наоборот только в радость, потому что та свернулась кольцами и спала на солнышке, привлекая внимание отдыхающих своей экзотичностью. Но ни титанобоа, ни пугливо поджимавшего ушки щенка при приближении посторонних Хильда трогать не разрешала, в довольно грубой форме призывая проходить мимо всех желающих погладить «белоснежную лапочку» или сфотографироваться с мирно спящим «офигенным питоном». Особенно настойчивыми и наглыми были женщины с детьми, потому что последние малолетние беспредельщики, равного или меньшего возраста, чем Кёниг, плевать хотели на окрики, протягивая часто испачканные в чем-то ручки, чтобы больно дернуть щенка за хвост или ткнуть пальчиком в глаза. И закатывали громкую истерику, когда им не разрешали так же помучить и большую змею, потому что уже ее мамаши опасались и сами не подпускали своих отпрысков к опасной хищнице. Вопли на грани ультразвука сильно били по чуткому слуху и деморализовывали Кёнига. Уже после третьего ребенка тот наполовину заполз на колени Хильды, ища защиты, и успокаивался только когда тонкие женские пальчики невесомо его приласкают. — Давай уйдем? — не выдержал тот спустя два часа нервотрепки, с надеждой посмотрев на биологическую мать. Та подняла бровь, но настаивать не стала, понимая, как тому тяжело и неприятно чувствовать себя обычной собакой в глазах окружающих. И как завидно смотрел на стайки ребят, понимая, что никогда не сможет к ним присоединиться и побеситься, не может завести друга среди людей, потому что он чужой для этого мира. Единственная его настоящая подруга в этой жизни — змея, но та тоже в немного другом положении, чем он, потому что подобных ей много, а он такой ОДИН. Глядя на его поникшую мордашку, Хильда немного отклонилась от курса и остановилась возле ларька с мороженым, которых обычно в изобилии рядом с туристами, любящими закусить данной сладостью в жаркий день. — Лапы, — одернула брюнетка потянувшегося было к рожку с двумя шариками малыша. Кёниг посмотрел в ответ с недоумением и обидой. Это она себе что ли купила? А как же он? Он тоже хочет такое попробовать! — Мы посреди улицы, не свети пальцами, — закатила та глаза, заметив, что дог сейчас расплачется. — Я буду держать, а ты кусай. Мгновенно успокоившегося щенка такое немного смутило, ведь его уже довольно давно не кормили с рук, но протестовать не стал и лизнул начавшее таять на солнце лакомство, прянув ушками от прохлады на языке. Дремлющая на женских плечах змея, учуявшая что рядом едят без нее, заинтересованно приоткрыла глаз и потянулась к сидящему на левой руке песику. Не долго думая, Спектр обнажила острые зубки и куснула добычу, но практически сразу же отпрянула, не ожидая, что та окажется настолько холодной, что проберет до самого мозга. Глядя на то, как змея потерянно часто лупает бирюзовыми глазами и облизывается от мороженого, Кёниг засмеялся. Хильда немедленно засмеялась вместе с ним, заглушая его, и заметно встряхнула забывшегося малыша, делая большие глаза. Кёниг понял, что на них начали оборачиваться прохожие и заткнулся, делая виноватый вид. Однако настроение у него все равно осталось хорошим. Он благодарно лизнул брюнетку в щеку, оставив на коже немного пломбира. Хильда промолчала на эти щенячьи нежности и отвела глаза в сторону, чтобы малыш не заметил полыхнувшие в глубине огоньки раздражения и не подумал, что сделал что-то не так. С его стороны все нормально, просто сущность кошмара не приемлет любое проявление приязни в свой адрес. Духу Войны на чисто физическом уровне тяжело переносить присутствие того, кто испытывает к ней симпатию, отчего приходится сдерживаться, чтобы не огрызнуться в ответ на болезненные уколы. Вечером четвертого дня погода начала портится, пошел дождь, и Хильда заметила в городе некоторое оживление со стороны полиции, встревоженной появлением нескольких трупов, так что с утра потащила подопечных не на пляж, а к самолету. Кёниг отметил, что тот находится в совсем другом месте, чем он запомнил. На что женщина отмахнулась, сообщив, что дважды меняла место «парковки», потому что, не смотря на то, что истребитель стоял с активированной маскировочной системой, твердым он от этого становиться не переставал. Вездесущие дети со случайными гуляками и пьяницами узнавали это с помощью своего лба, когда, продираясь через кусты, на полном ходу влетали в твёрдое невидимое тело. И нет, чтобы пройти мимо, так эти исследователи пачкали грязью или краской поверхность самолета, чтобы его увидеть, и даже предпринимали попытки пробраться внутрь, портя покрытие. Обезьяны около автомобиля одним словом. Хильда уже после первого срабатывания сигнализации разогнала любопытствующих, стерев им память и перегнав самолет в другое место, но и там его нашли! Так что покидала это побережье с чувством облегчения, выбрав местность более дикую, но все еще обитаемую, чтобы на этот раз точно не бегать отгонять местных энтузиастов от своего транспорта. Последние два дня отпуска Кёниг и Спектр снова бесились на пляже, гоняя рыбешек, птиц и крабов, а по вечерам сидели где-нибудь на лавочке и наблюдали городскую жизнь, после чего шли в гостиницу и объедались всяких вкусностей. Хильда в этом празднике жизни слабо участвовала, больше держась на небольшом удалении, комментируя или поясняя непонятные моменты. Ничего не ела и не пила, не спала, одежду не снимала (хотя неприятного запаха от нее не было, потому что Верасы контролируют свою терморегуляцию) и постоянно была настороже, чутко прислушиваясь к окружению, словно ожидала нападения. Даже когда Кёниг уходил далеко в заросли, он чувствовал на себе внимательный взгляд угольно-черных глаз, отчего чувствовал себя в безопасности и совершенно ничего не боялся, зная, что не потеряется. В общем, когда неделя знакомства закончилась, щенку настолько полюбилась жизнь на воле, что он уже даже не представлял, как будет жить дальше, запертый в ограниченном пространстве с искусственным освещением. Чтобы тот не так сильно унывал и не чувствовал себя ущемленным, Хильда отдала ему свою карту-ключ, разрешив так же приходить к ней в гости, когда тому захочется. Так Кёниг с изумлением узнал, что у Саманты Тейлор, оказывается, нет собственного дома, и она все эти годы жила с ним под одной крышей. Просто до этого момента она не показывалась ему на глаза, наблюдая издалека, что из него растет до тех пор, пока тот не стал достаточно разумным для полноценного диалога. Конечно же он не мог не воспользоваться таким шикарным предложением. Так что, когда Хильда вернулась в их общий, как оказалось, дом, то Кёниг, после того, как пафосно продефилировал по всем этажам со Спектрой на плечах и полюбовался на вытянутые физиономии ученых и рабочих, когда показал им именной пропуск своей «мамы», завалился к ней в кабинет. Там никого не оказалось. Щенок озадаченно почесал за ухом, не понимая, куда делась родительница, но та словно материализовалась за его спиной, подкравшись совершенно бесшумно, и указала на соседнюю дверь, за которой оказалось жилое помещение. «Темно», — первое, что подумал щенок, когда увидел место, где обитает его создательница. — «Места не больше, чем в нашем с Беном уголке», — понял, когда его глаза немного привыкли к полумраку. По размерам примерно, как двухкомнатная квартира, только без кухни, и с отдельным санузлом. Из мебели, куда присесть, увидел только раскладной диван и два стула. Зато несколько столов, шкафов, тумбочек и полок, отчего создается впечатление, что он не у кого-то в гостях, а на складе инвентаря. Потому что все доступное пространство было занято документами, чертежами, какими-то механизмами и запчастями, лабораторными приборами, баночками с веществами и мониторами, показывающими изображения с камер наблюдения. Любому станет понятно, что это помещение для работы, а не для жизни. Хильда действительно существует в таких условиях? А еще, судя по количеству холодного и огнестрельного, впоре подозревать ее в качестве оружейного барона. Это ж надо столько запихнуть опасного железа на квадратный метр! А потом приглашать в гости любопытного ребенка и совершенно равнодушно смотреть на то, как тот с любопытством крутит в лапках мину. Ну, а что, в ней же взрывателя нет, пускай играется. Опа, а в шкафах тоже много чего интересного. Зачем ей контейнер с жидким азотом и черный бронекостюм, похожий на тот, что имелся у Бэтмена? Разве что с полной защитой головы и без ушек, ага. «Пахнет железом, порохом и… лекарствами?» — нахмурился он, вдумчиво изучая открывшееся глазу пространство. Взгляд со стопочки разнокалиберных патронов и разобранного пистолета переместился выше на полку, полностью заставленную аптечной продукцией. Это он позже, повзрослев и поумнев, начнет разбираться в теме и примется задавать вопросы. Ведь чего тут только не было! Тут присутствовали холинергические, адренергические, противовоспалительные и противосудорожные средства, гормональные препараты гипофиза и гипоталамуса, стимуляторы ЦНС, инсулины и много чего еще. Единственное, что было странно — так это отсутствие хоть каких-то обезболивающих. Словно эта домашняя аптечка принадлежала глубоко больному человеку, практически живому трупу, разваливающемуся на ходу, но тот не испытывал совершенно никаких неудобств. Он и не подозревал насколько оказался прав, потому что Хильда, после своего признания, далее старалась поменьше рассказывать о себе, чтобы не пугать ребенка откровением о том, что он имеет дело с монстром. Кёниг открывал для себя природу своей создательницы постепенно, часто внезапно и неожиданно, сопровождая это сильным испугом. Но страх этот был не от встречи с настоящей нечистью, а от того, что одержимый демоном человеческий организм в конце концов не выдержит нагрузки и окончательно умрет. Ведь тогда, как с неохотой рассказала Хильда, она не сможет цепляться за реальный мир и застрянет где-то «по ту сторону». А она слишком слаба, чтобы доминировать на той территории и ее, скорее всего, загрызут собственные офицеры. Осознал, что это за сладковатый запах он постоянно чувствовал от Хильды, который его должен был по логике отпугивать. От нее пахло смертью. Она постоянно гнила изнутри, восстанавливалась и снова медленно умирала, отчего внешне часто имела нездоровый и истощенный вид, пародируя вампира. Не мудрено. Потому что, проведя собственное небольшое расследование, Кёниг обнаружил, что Хильда практически ничего не ела и бодрствовала круглыми сутками, выжимая из тела все соки, пока органы тупо не отказывали. Оказываясь на пороге гибели тела, она уходила на несколько суток (сколько бы щенок ни пытался проследить, но не мог узнать, куда именно та уходит, потому что женщина чуяла слежку или исчезала тайком) и возвращалась спустя пару дней полностью здоровой, чтобы начать новый цикл саморазрушения. Кёниг пришел в ужас от такого наплевательского отношения к собственному здоровью, а потому, если Хильда не хочет или не может толком о себе позаботиться, то он решил сам взять под контроль ее распорядок дня. Особенно поспособствовал один случай. 15 мая 2008 год Кёниг, прогнавший ревнивых чешуйчатых, которых не прельщала мысль в дальнейшем делиться своим божеством с какими-то животными, сюсюкался со своими маленькими беззащитными братцами и сестричками, строя планы на будущее, в котором они уже подросли. — Эх, дождаться бы этого момента! — мечтательно закатывал он глаза. — Дождешься, — негромко заверили его позади. Белый дог лишь ухом дернул, за почти два года привыкнув к беззвучному и часто неожиданному появлению матери, чей шаг был тихим и стелющимся, как у кошки. Хотя, почему «как»? Хильда встала за плечом воспитанника темной тенью и с легкой заинтересованностью посмотрела на копошащихся щенков, что при ее слабой эмоциональной выразительности может значить многое. Она снова выглядела нездоровой, хотя идеальная прическа и одежда маскировали это, сбивая с толку несведущих. Однако белый песик зорко подметил и бледную обескровленную кожу и болезненную усталую синеву под глазами, скрытую косметикой. — Правда? — оживился Кёниг, страшно довольный своей находкой в виде новых сородичей. — А какими они будут? Они будут в точности, как я, да?! — вновь жадно уставился на малышей, будто взглядом пытался заставить тех взрослеть быстрее. — Разве что внешне, — неопределенно пожала плечами брюнетка. — Они не полукровки, как ты, и их уровень развития значительно ниже твоего. От тебя им досталось примерно две трети генов. На фоне тебя они как неадертальцы для современного горожанина. У них не будет столь высоких умственных показателей, как у тебя, когда под напором различной информации твой моральный возраст вдвое обгоняет биологический. Их придется долго и усердно учить, смиряясь с их неспособностью усваивать все большими объемами и не с первого раза. Однако, эти существа обгоняют людей в плане эволюции, являясь более живучими и приспособленными к среде, отчего в честной борьбе имеют более высокие шансы на звание высшего звена пищевой цепи и доминирующего вида. Звериная сила и человеческие мозги. Они именно то, что и было мне нужно изначально, — закончила изречение с нотками довольства. Кёниг переводил задумчивый взгляд с щенков на нее и обратно. — Почему ты сделала так, что они слабее меня? — непонимающе поднял на нее карие глазки. — Твое создание обошлось мне достаточно дорого, — невозмутимо посмотрела на него сверху вниз, складывая руки за спиной. — На то, чтобы повторить гибридизацию уже сформированного новорожденного, мне не хватает ресурсов. А менять на стадии зачатия — заранее обречь на гибель, потому что организм матери не рассчитан на такой приплод и сбросит его. Это вопрос из серии, почему не получится сделать сурогатной матерью самку другого вида. Кровь разная, организм будет воспринимать плод, как болезнь, отторгая его. А даже если и не случится такого, то слишком уж сильный будет щенок даже на ранних этапах. Выпьет из матери всю жизнь, так и не достигнув стадии, на которой способен выживать без прямой подпитки. К тому же, — посмотрела на разноцветные пищащие комочки поверх его головы, — мне и не нужно, чтобы они были твоими полными копиями, а совсем наоборот. Ведь изначально я не ожидала, что ты окажешься настолько сильным, подключившись к моим резервам. Только за счет моей энергии из-за урезанной версии симбиоза ты существуешь и развиваешься. Но такую ораву я бы не потянула, — между ее бровей появилась небольшая складочка. Кёниг, который был немного расстроен таким ответом, тоже нахмурился, но по совершенно другой причине. Повел носом, пошевелил ушами, но только спустя десяток секунд осознал, что его смущало. Хильда с некоторой опаской наблюдала за тем, как семилетка приближается, принюхиваясь и прислушиваясь, потому что знала, что того насторожило и заранее настроилась на грядущий переполох. — Я не слышу твой пульс, — поднял на нее округлившиеся от страха глаза. Хильда поморщилась, сама не довольная тем фактом, что ее сердце несколько минут уже не бьется, не выдержав многолетних издевательств над организмом. Слишком уж слабая оболочка для ее уровня, быстро изнашивается. У нее периодически отказывали то одни, то другие органы, так что это ее уже давно совершено не напрягает. Пару раз даже зарабатывала инсульт, отчего половина мозга просто переставала работать. Но мгновенное исцеление, запускаемое за счет чужой жизни, продлевало ее собственное физическое существование. Правда, с каждым годом это срабатывает все хуже, а энергии требуется все больше. Жаль, что в другое тело заселиться не получится, потому что только это является ее родным и хоть как-то держится против токсичности кошмара. Любое другое проживет еще меньше, разваливаясь за считанные недели. Надо бы опять выйти на охоту, а то поддерживать ток крови телекинезом вместо сердца напряжно, неэкономно и еще больше пропитывает живые клетки энергетикой мертвых.***
И всё-ё! Можно сказать, что с этого момента жизнь Хильды поменялась кардинально! Если до этого Кёниг два года молчал насчет условий существования своей создательницы, загоняющей себя на работе до полусмерти, потому что только присматривался к ней и изучал, что та вообще за существо, то с этого дня решил, что дальше так продолжаться не может. Хильда вначале думала, что тот так играется, и недовольно щурилась на яркие настольные лампы в своей комнате, которые щенок накалядовал по всему комплексу, отыскав лишние. Чтобы зрение не сажала, значит. А то каждый раз, когда та переключается на иное зрение, то ее энергия повреждает глаза, отчего вынуждена становится носить очки до следующего полного обновления организма. Когда щенок начал ходить за ней везде по пятам, следя, когда, чем и в каких количествах та питается, а так же долго и нудно уговаривал ее ложится спать КАЖДУЮ ночь — женщина недоуменно хлопала глазами, но рефлекторно подчинялась, не видя особого смысла возражать. Но когда тот, обнаглев окончательно от своей безнаказанности и вседозволенности, решил выкинуть нахрен ее чертежи, оружие и детали опытных образцов, чтобы не жила в пропахшей маслом оружейной мастерской, то сразу же встрепенулась и возмущенно зашипела… чтобы поперхнуться ловко оказавшейся у нее во рту ложкой с кашей. Маленький хитрый манипулятор, выучивший, как надо правильно мотивировать равнодушную Верас, чтобы добиться желаемого, строил наивные глазки и объяснял, что он же любя и с заботой о ее здоровье. А то как он будет один и без матери, если та окончательно себя угробит по своей дурости? Сиротой окажется? Он же не выживет, полагаясь на одного Бена, который во многих вопросах был беспомощнее его самого. И, что самое сложное, ведь действительно был искренним! Даже своровал у генетиков различную литературу, хоть как-то связанную с медицинской тематикой, и нехорошо поглядывал на ассортимент лекарств, размышляя, чтобы из этого выкинуть, а без чего обойтись пока невозможно. Так что в результате непродолжительных дебатов, которые бывшая Война позорно проиграла, той пришлось смириться с требованиями ею же выращенного домашнего тирана и перетащить все лишнее на взгляд щенка из жилой комнаты в другое помещение, сразу же уныло оглядев пустые столы и полки. А Кёниг потом пресек на корню попытку переехать жить в новую мастерскую, неумолимо загоняя огрызающуюся брюнетку спать в свою комнату, стоило только стукнуть одиннадцать вечера. Хорошо, что свидетелей подобных сцен никогда не было, а то женщина не знала бы, как оправдываться перед подчиненными, что ее практически во всем теперь контролирует белобрысый мутант-второклассник, вжившийся в роль «любящего сЫночки». Хильду корежило от его щенячьего обожания к своей персоне, но ей нечего было возразить. Ведь стоило Кёнигу начать выдавать своеобразные пинки и разработать для нее распорядок дня, как ее физическое состояние действительно улучшилось. Она стала намного меньше времени проводить на охоте и глотать лекарства в больших объемах, чтобы восполнить недостающие организму ресурсы, правда, теперь многие проекты начали отставать от графика. Она перестала успевать с планированием строек и разработок по всему миру, отчего продолжала себя загонять, пытаясь все успеть, а Кёниг так же упрямо бдел и мешал ей работать на износ, не обращая внимания на вялые огрызания. Знает, гаденыш, что она ничего ему сделать не может из-за его ценности, вот и обнаглел сверх меры! Кёниг боялся, что Хильда однажды вернется с одной из своих «деловых встреч» в состоянии трупа или не вернется вовсе. Потому напрашивался сопровождать ее каждый раз, когда видел, что она куда-то собирается, обещая, что будет во всем слушаться и ничем себя не выдаст. Брюнетка не отказывала, хотя им пришлось немного поспорить насчет внешнего вида щенка. Ну неуютно ему было быть полностью раздетым! А вместо ошейника, которое щенок отказался надевать в категорической форме из-за смыслового значения этого аксессуара, договорились на нейтральное красивое драгоценное колье, на которое с завистью поглядывала любая светская дама, размышлявшая, почему какая-то собака носит ТАКОЕ, когда как на Саманте Тейлор все было таким невзрачным и простеньким, даже не из драгметаллов? Хотя, даже те украшения, что Хильда на себя цепляла, украшениями не являлись, потому что Кёниг сам видел однажды, как мать ковырялась в высокотехнологичной начинке одного из своих браслетов. Она даже на светские вечеринки, необходимые для поддержания ее авторитета и налаживания новых деловых контактов, не являлась безоружной, постоянно внимательно следя за окружающей обстановкой, ни на мгновение не теряя бдительности, будто в любой момент ожидала атаки террористов. Правда, окружающие не знали, что она вооружена, потому что та профессионально прятала свой арсенал в складках одежды, в волосах или маскировала под украшения. С ее нелюбовью к открытым нарядам все это было довольно легко. Кёнигу на таких вечерах отводилась самая минимальная роль. Спокойно сидел на полу рядом с матерью, притворяясь обычной собакой, за что она периодически хвалила его, скармливая с рук различные вкусности, которые его заинтересуют. Если встреча состоялась в более узком кругу лиц, на диванчиках, то Кёниг нагло разваливался на ее коленях, всегда оставляя на темной ткани свою белую шерсть, на что Хильда только тихо вздыхала, но не злилась, массируя млеющему от ласки нахалу кончики длинных ушек. И, конечно же, все вкусности со стола снова доставались ему, а на все возмущенные взгляды хозяев дома и замечания, что собаку можно бы и выгнать, тот показывал клыки и принимал как можно более наглый вид. Хильда эти предложения тоже успешно игнорировала, тем более, что обычно редко кто осмеливался говорить ей такое. Сами понимали, что многие властьимущие могут позволить себе немного экцентричности. А если кто и пытался прогнать Кёнига (бывают такие, что животных не любят или считают, что те должны сидеть на цепи или скулить в ногах хозяев, а не лежать на диванчике и вкушать деликатесы с женских рук), то Хильда просто уходила, прихватив с собой ничуть не обидевшегося щенка, который за секунду перед уходом оборачивался и строил рожицы или показывал язык резко бледневшим людям. Ну да, появилась у него такая черта, вызванная скукой, что ему нравится издеваться над людьми, в неожиданный момент на мгновение раскрывая свою природу. К примеру, типичная ситуация: какой-то отожравшийся напыщенный индюк, часто не обезображенный интеллектом, но имеющий сильных покровителей, что-то оживленно втирает скучающей Тейлор, почему ей стоит выделить денег на такие-то и такие-то проекты, почему именно ему или его компании и какие выгоды с этого получит в будущем. Кёниг, привычно греющий грудью уютные колени матери, скучающе зевает и ждет, когда никто, кроме определенного человека на него не смотрит, после чего внезапно начинает вести себя не как собака. Ну там, ладонью по шее проведет или пальцами сделает знак «я слежу за тобой» и до конца встречи наслаждается представлением перепуганной жертвы, с подозрением принюхивающейся к напиткам или начавшей торопливо собираться домой. Правда, Хильда бдела и довольно ощутимо щипалась, если замечала, что тот опять принялся за старое и выносит мозг случайным людям. Но ведь скучно же! Хотя, должен признать, что со временем понял значение такого урока под названием «учись слышать, что говорят окружающие». Все-таки Саманта Тейлор крутится в высших кругах представителей человечества и при ней поднимаются темы не для простых обывателей. Кёниг потом соотносил услышанное на таких встречах с тем, что говорилось в СМИ, начав понимать куда больше в том, что вообще происходит в мире. С возрастом научился на раз отличать пустой треп от витиевато замаскированного делового предложения или угрозы, вник в запутанные политические интриги и все больше понимал, как же ему повезло, что Хильда позволяет себя сопровождать. Потому что такому искусству, оттачиваемому в высших кругах тысячелетиями из поколения в поколения, невозможно научиться по книгам. Чтобы выживать в этом гадюшнике, необходимо вникать во все это с раннего детства, обладать сильной волей и незаурядным умом, иначе тебя либо сожрут с потрохами, либо превратят в свою марионетку. Жалко только, что с ним в гости к одним и тем же людям Хильда не ходит дольше пары месяцев, чтобы у людей не появились вопросы, почему щенок не растет, внешне оставаясь как трехмесячный. Зато, когда Кёниг вошел в подростковый период и догнал по росту свою создательницу, то такая досадная мелочь перестала быть препятствием для изучения любопытных кадров. Его не меняющиеся на протяжении долгого (по собачьим меркам) времени размеры не так сильно бросались в глаза, чем когда он был щенком, и в случае чего Хильда могла сказать, что он просто немного мелковат для дога. Вот только на ее коленях теперь так просто не развалишься, эх… Брюнетка так же не забывала «выгуливать» своего воспитанника, часто слоняясь по улицам новых для него городов, любуясь архитектурой, или просто устраивала отдых, приучая любить природу. Они не только мотались по различным курортам в теплые страны, но так же посещали пустыни, горы, леса, степи и прочие дикие местечки, где Хильда иногда устраивала испытание живучести первого в истории анималийца в различных метереологических условиях. Замерзший и промокший насквозь загнанный медведем на дерево белый пес за такое ее иногда ненавидел в такие моменты, хотя умом понимал, что та просто не хотела, чтобы он вырос избалованным домашним мальчиком, не способным позаботится о себе самостоятельно. Так что ему пришлось учиться не только самому загонять медведей на деревья, но и разводить огонь без спичек и добывать себе еду без снаряжения за счет своих собственных сил. Иногда он завидовал змеям, которые с рождения без особых проблем могли сами себя прокормить. Спектр, к сожалению, стала слишком большой и тяжелой, чтобы с ней путешествовать, как раньше, но Хильда брала с собой других титанобоа, еще маленьких и легких, чтобы те наблюдали за ними и тоже чему-нибудь учились. А со своей подругой Кёниг вполне общается и дома, не забывая уделять внимание и другим цветастым змеенышам, потому что они все относились к нему тепло из-за его происхождения. И вроде все в его жизни было хорошо. Дом, друзья, семья, вкусная еда и безлимитный доступ ко всей информации мира. Казалось бы, что везде одни плюсы и он живет в сплошном шоколаде, если бы не одно НО. Стабильно раз в два месяца Хильда облачалась в броню, обвешивалась оружием и бесследно исчезала, чтобы появиться спустя несколько дней уставшей, злой и часто раненной. И Кёниг никак не мог на это повлиять, натыкаясь на серьезное сопротивление, как всегда, когда вещь, которую он хочет изменить, для Хильды действительно важна. Он мог просить, умолять, угрожать, но в ответ получал лишь глухой игнор или огрызание. Единственное, что он сумел выпытать за столько лет, куда та постоянно пропадает и возвращается в плачевном состоянии, так это то, что ей необходимо постоянно гонять ЕГО. У этого некоего ЕГО ограниченные ресурсы, которые не так легко восполнить. ОН никуда не может деться с планеты и вынужден теряться в толпе, чтобы покормиться. Хильда должна постоянно нападать на НЕГО, чтобы тот тратил энергию на драку и не мог восстановиться. ОН сильнее ее, ненавидит ее и может уничтожить, если наберется достаточно сил, но она не может ЕМУ позволить «все испортить». Вот и в этот раз Хильда буквально приползла домой, зализывать раны, полученные в очередной стычке. 6 июля 2015 год Матери не было уже четвертый день, на протяжении которых Кёниг не находил себе места, пребывая в постоянном нервном напряжении. Хорошо хоть, что на подросших сородичей можно было отвлечься, иначе бы он круглыми сутками, как и раньше, сидел бы в ее комнате, гадая, вернется ли и в этот раз живой или же Хильду впервые настигнет неудача и он ее больше никогда не увидит? Вернулась. Как всегда далеко за полночь, когда все спали, бесшумной тенью скользя по коридорам в сторону своего убежища. Кёниг ее почуял издалека сквозь сон, потому проснулся и отправился в ту же сторону, появившись на пороге всего через несколько минут, как она сама пришла. Сморщил нос и посмотрел на тонкую цепочку следов черной крови, которая всегда мгновенно сгнивала, оказавшись за пределами вен из-за концентрации в ней энергии смерти. Смертью несло настолько сильно, что белый пес не сразу рискнул пройти внутрь, сразу же натыкаясь на два красных огонька в темноте. — Зрение испортишь, — предупредил он без капли страха, включая свет. Потусторонние огоньки практически тут же потухли, и Хильда недовольно прищурилась на электрическую лампочку, которая ее слепила. Кёниг же в это время придирчиво изучал ее внешний вид. Все как обычно и даже хуже. Множество ожогов, причем в некоторых местах чуть ли не до мяса. Вмятины на броне и длинные пробоины в защите, из которых текла вязкая кровь. Одна рука была сломана и висела плетью, пока Хильда второй стаскивала с себя поврежденный костюм, одновременно пытаясь вскрыть зубами упаковку бинтов. Осуждающе поцокав языком, Кёниг помог ей раздеться, одновременно с этим щупая пульс на шее. Пульса не было, отчего он занервничал, но внешне остался спокоен, помня, что с матерью такое иногда случается. Наглотается сейчас опять своих таблеток с адреналином и запустит сердце. Но когда он стащил с молчаливой Хильды верхнюю часть брони, освободив раненую руку, то увидел, что ее сердце не просто остановилось. Оно было практически уничтожено, раздавленное и проколотое осколками ребер, потому что на груди у женщины была большая вмятина, из-за которой та даже дышать не могла. — Какого…?! — уставился в ужасе на этот ходячий труп Кёниг, впервые видя ее в НАСТОЛЬКО плохом состоянии. Он испугался так сильно, что до того вялая и апатичная Война заметно оживилась, хищно сверкнув глазами на забегавшего в панике пса, принявшегося потрошить аптечку. — Чем ты лечишься?! — так ничего и не отыскав, что помогло бы в такой ситуации, пес вцепился в нее и принялся тормошить. — Что глотаешь, чтобы обычно прийти в норму?! Говори! Хильда пусто посмотрела на нависшего над ней дога (вот же вымахал в свои четырнадцать лет), ничего не ответив из-за заполненных кровью легких и попыталась отстраниться, но пес был физически очень силен и так просто его не отцепить. Рух в этот раз успел восстановиться достаточно, чтобы задать ей жару, хотя она тоже дала ему хорошей трепки, после которой ему придется надолго затаиться и не высовываться. В этом плане ей проще, потому что у нее иная кормовая база, позволяющая намного быстрее вернуться в строй с восстановленными резервами, пока враг собирает с миру по нитке. Она не заметила, как в боевой горячке слишком увлеклась и практически полностью уничтожила свою оболочку, не выдержавшую ее. Она слишком ослабла, чтобы пойти на охоту, потому что в таком состоянии наверняка бы оставила множество следов своей деятельности, чем раскрыла бы себя перед обществом. Так что вернулась домой, где ее ждет робот-хирург HR-0 (прототип HR-1, который в будущем отдаст для Верасов), который ее приведет в более менее жизнеспособный вид. А далее наглотается нейростимуляторов, уже изобретенных Курдом, которые без ее помощи ее вылечат. Одна доза заменяет сотню жертв, дав необходимые так ресурсы. Вот только перепуганный пес мешал осуществить все эти планы, а вырываться — только еще больше себе навредить. Хильда терпела секунд десять, может пятнадцать, но после чего ее повело от близкого источника жизни, на фоне крайнего истощения одурманившего ее своим запахом страха. Она сама не заметила, как инстинкты кошмара взяли верх над ее разумом, и у нее отросли клыки. Пришла в себя, когда уже вжимала подростка в стену, сомкнув зубы на его сонной артерии, вытягивая из него жизнь вместе с кровью. Тело ее при этом на автомате начало восстанавливаться, словно отматывало время назад. Все царапины и ожоги затягивались, кости с щелчками и противным чавканьем становились на места. Мгновенная регенерация Верасов делала свое дело, разве что не отращивала вырванные куски тела, но сожрать себя Руху она не позволяла. Тот только резал ее своей косой и жег огнем, но не кусался, потому что боялся приближаться к ней настолько близко. Вскинув встревоженный взгляд (а ну как угробила его случайно?!), Хильда встретилась с внимательными карими глазами белого дога, который все это время спокойно стоял, позволяя себя грызть. Окажись на его месте любой другой — демон выпила бы его досуха и даже не заметила бы, как тот закончился. Но Кёниг был на несколько ступеней выше обычных людей, и от резкого оттока жизненных сил не умер, хоть и выглядел теперь уставшим. Еще бы, ведь из-за того, что он паразитировал на ее резервах, вышло так, что она сейчас наглоталась собственной энергии, почти не затрагивая его личную. Разве что возвращенное было куда более очищенное и полное жизни, что благоприятно сказалось на ее собственном организме, ненадолго отдохнувшем от токсичного кошмара. — Вот, значит, как ты лечишься? — задумчиво произнес он, касаясь укуса, который быстро затягивался под воздействием его собственной ускоренной регенерации. Через минуту от ранки останется только напоминание в виде красного пятна на белоснежной шкурке. — И каждый раз, когда уходила на несколько дней, после которых возвращалась полностью выздоровевшей, ты пила чью-то кровь? Ты поэтому всегда пыталась уйти незаметно? Чтобы я этого не узнал? — Нет, — выдохнула Хильда и прокашлялась, избавляясь от оставшейся в легких жидкости. — Я уходила незаметно, чтобы ты не следил за мной и не видел, как я охочусь. — Поэтому тебе не нравится человеческая еда? Ты питаешься кровью, как вампир? — вспомнил Сумерки и Дневники Вампира. — Я пью кровь, потому что именно в ней растворено то, что мне нужно, — наморщила носик Хильда, которой не нравился устроенный допрос. — И когда я это забираю — мои жертвы обычно умирают. Сама жидкость меня не интересует. Только содержимое. Снова пристальный изучающий взгляд. Кёниг недолго раздумывал над сказанным, сопоставляя с уже известным, и хмурился. Хильда все ждала, когда тот, наконец, поймет, что она монстр и Пожиратель Душ, но тот отреагировал спокойно и убегать с криками ужаса не спешил. Даже лапы не убрал, прижимая ее к себе теснее, пытаясь отогреть свежевоскрешенное тело живого мертвеца. — Но меня ты не убила. — Больно уж ты жирный, — фыркнула в ответ. — Сравнил седьмой уровень с двенадцатым. Слишком уж много в тебе жизни, чтобы так просто выпить случайно. Чтобы тебя высушить таким образом — надо покусать более вдумчиво и на протяжении минимум получаса. — Значит, если ты будешь пить мою кровь вместо человеческой, тебе не нужно будет никого убивать? Хильда резко вскинула голову, долго вглядываясь в глаза напротив. После чего криво усмехнулась и склонила голову набок, выглядя заинтересованной. — Хочешь облегчить мою несуществующую совесть, жертвуя собой? Чтобы ты знал, ты для меня слишком пресный и невкусный. И мне не нужно слишком много жизненных сил. Их самих у меня достаточно, но для тела не подходят, отчего мне нужно периодически разбавлять свою мертвую энергетику более здоровой. Если я восстановлю оболочку только за счет своей энергии — то сгниет вместе с костями, и его будет уже ничем не восстановить. — Договорились, — совсем не по-собачьи мурлыкнул Кёниг, потираясь о нее носом. — Если будет необходимо, помни, что я всегда у тебя под рукой. Я уже не ребенок. Позволь мне тоже о тебе позаботиться. 12 марта 2016 года Светловолосый короткостриженный подросток вышел из здания Оксфордского университета с выражением радостного изумления. Он был одет в строгий костюм темно-синего покроя со свободными, мешковатыми брюками и в светло-голубую рубашку, на руках тонкие перчатки в тон костюму, а воротник стягивал светлый галстук с косыми синими полосами. Когда за ним закрылись двери средневекового лондонского замка, он поднял карие глаза к пасмурному небу и в сердцах произнес: — Поверить не могу, что меня зачислили! Причем вне очереди! Причем заочно! — Кого ты там за это благодаришь? Я вообще-то рядом с тобой стою, — фыркнула Тейлор, опуская на глаза ниже широкополую шляпу с шалью. Ей даже вечная британская непогода была не по вкусу, ещё и солнечные очки натянула. Не удивительно, что на неё каждый встречный косится, как на вампира, боящегося солнечного света. — Как прекрасно быть ребенком богатых и известных родителей! — светловолосый парень опустил очи с серого неба на свою одетую во всё черное спутницу и галантно подал ей руку, спустившись на ступеньку ниже, чтобы оказаться на одном уровне. — Миледи, я уже говорил вам, что я вас обожаю? — Посмотрим, как ты будешь меня обожать в сентябре, когда начнется учеба, — Хильда критично посмотрела на предлагаемую конечность и послушно за нее уцепилась, разыгрывая парочку любящие мать/сын. — Все-таки нагрузка будет довольно большая даже для тебя. Ведь ты записался одновременно на несколько отделений: экономику, право, политику международных отношений, общественную политику и социологию. То, на что обычные люди тратят несколько лет, тебе придется усваивать за год, если хочешь успеть все сразу. — Выдержу, — легкомысленно отмахнулся тот. — Ведь мне достаточно только один раз прочесть учебник, чтобы запомнить его наизусть, а читаю я быстро. Я легко сдам все экзамены. Жалко, что нельзя будет учиться вместе со всеми, — тоскливо посмотрел на каменные стены. — Говорят, что тут более 300 кружков по интересам, а преподают лучшие деятели науки, литературы и искусства. Я бы с ними пообщался побольше… — Нельзя, — жестко оборвала его чаяния женщина, схватив за шиворот и наклонив здоровенный лоб ниже к себе. Её пальцы нырнули под воротник и извлекли наружу часть цепи, на которой под рубашкой скрывалось тяжелое круглое устройство, со стороны похожее на увеличенные карманные часы. — Тебе нельзя часто контактировать с посторонними людьми. Эта вещь скрывает только твой истинный облик, но на ощупь и по тени ты не изменился. — Ты мне это уже объясняла, — деликатно выпутался из ее хватки Кёниг, поправив смявшуюся одежду, и бросил последний жалобный взгляд на университет. — Но все равно обидно. — На сегодня никаких планов больше нет, — покинув территорию Оксфорда, Тейлор утянула с любопытством осматривающегося юношу вверх по улице. — Самолет из-за непогоды сможет вылететь только через пять часов. Можешь прогуляться, если желаешь. — Конечно желаю! — горячо заверил ее подросток, преисполненный восторга. — Столько лет по улицам расхаживал в собачьем облике! «Один не ходи!», «С миски на полу ешь!» и даже почесаться спокойно нельзя, чтобы коситься не начали! Надоели эти ваши «с собаками вход запрещен!» Не то что в музеи, но даже в туалет нормально не сходить! По кустам шариться приходится, как животному! Это дискриминация по видовому признаку! А тут от тебя такой шикарный подарок на будущий день рождения! Ты самая лучшая маман! Наконец-то почувствую себя человеком! О да, за столько лет у него накипело от такой несправедливости! Хорошо что дома в родной лаборатории он может спокойно почувствовать себя простым разумным, не лишенным простых человеческих радостей. Но вне родных стен ему приходится играть унизительную роль глупого домашнего питомца. Впрочем, за столько лет он привык ходить без одежды и придумал множество способов троллить случайных людей на грани своего разоблачения так, чтобы создательница не замечала и не награждала подзатыльниками. — Хорошо, что ты хочешь в первую очередь? — Ресторан? Нет. Торговый центр? Или аттракционы? Риджентс парк? Королевские ботанические сады? Нет. Катти Сарк? А-а-а! Я не знаю, что выбрать! Хочется всего и сразу, а у нас только пять часов! По мере того, как обалдевший от внезапного счастья пес перечислял места, которые хотел бы посетить в человеческом облике, его всё больше охватывала истерика из-за того, что не успеет все посмотреть, и под конец, позабывшись, взвыл. Хильда быстро привела его в чувство, ткнув локтем под ребра, отчего у Кёнига на миг перехватило дыхание и он заткнулся. — Успокойся, мальчишка! На тебя люди косятся, — зашипела Хильда, торопливо уводя своего спутника в сторону. — Ты не в последний раз в человеческом облике, так что успеешь ещё обойти все, что тебе интересно. Выбери уже что-то одно, иначе я запру тебя где-нибудь на все оставшееся время до вылета! Кёниг впечатлился угрозе, зная, что если Тейлор довести, то та вполне может её осуществить. Он быстро осмотрелся, выискивая первое попавшееся интересное место, и просиял, заметив афишу. — Придумал! Давай в кино! — Хорошо, — безразлично отозвалась она, разворачиваясь в сторону ближайшего кинотеатра. — Но чтобы ты знал, я предпочитаю жанр Ужасы. Мне нравится, когда люди пугаются, они в этот момент особенно аппетитны. — Когда люди пугаются — они пахнут отнюдь не аппетитно, — засмеялся парень. — Сейчас ведь март? О, надеюсь, что уже вышел тот мульт, что я давно хотел посмотреть. Мне всегда было интересно знать, что люди думают о разумных животных и как их представляют. Диснеевский Робин Гуд мне особенно понравился. Сейчас выйдет нечто похожее, только в более современном стиле, а не про средневековье. Главный герой, кстати, тоже рыжий лис и тоже в роли преступника. Разве что богатых не грабит. В общем, не хочу ждать несколько месяцев, пока появится нормальное качество в интернете! Тем более, говорят, что в кинотеатре ощущения совсем иные и происходит полное погружение в атмосферу фильма! Хильда слушала восторженные отзывы родича о давно просмотренном трейлере к фильму и о том, что он ожидает увидеть на экране. Однако, стоило подойти к кинотеатру, где рядом с билетной кассой как раз крутили трейлер «Зверополиса», как ее вечно скучающее выражение лица сменилось на испуганно-шокированное. Кёниг чуть не налетел на впереди стоящих, засмотревшись. Он впервые видел у нее такую реакцию. — Что такое? — насторожился он, не понимая, что случилось. — Пока что ничего, — фальшиво улыбнулась ему, вернув самообладание, но белый дог, держа ее под локоть, чувствовал, что её тело напряжено. — Ты что-то увидела и тебя это испугало, — посмотрел в том же направлении, куда до этого смотрела она, но не увидел ничего такого. — Я не думаю, что этот белоголовый болван осмелится выкинуть нечто подобное. Я, вероятно, не о том подумала, так что волноваться не о чем, — заверила его спокойным голосом. Кёниг ей не поверил, но настаивать не стал. Весь настрой у него пропал, сменившись смутной тревогой, и он продолжил косо наблюдать за реакцией спутницы, периодически отвлекаясь от фильма. Звериному глазу не мешала полутьма зала, чтобы видеть так же хорошо, как и при свете дня. А потому заметил, как ещё в первые минуты, когда кратко описывался мир сюжета, Хильда поджала губы, сжала пальцы на подлокотнике с такой силой, что послышался слабый треск (и не понятно, трещали это её связки, кости или сама древесина), а её глаза едва заметно засветились красным от гнева. — Ты чего людей пугаешь?! — шикнул на нее Кёниг, толкнув в плечо. — Ослепнуть хочешь? Та на него зыркнула, но заставила себя успокоиться, чтобы не навредить себе еще сильнее. — И все-таки ОН посмел. Идиот, — выдохнула Хильда, прикрыв глаза и принявшись массировать виски. Пес же недоумевал чем вызвана её реакция. Чем её рассердил обычный детский мультик? И в чем тут замешан этот таинственный, часто поминаемый ОН, которого пес уже давно возненавидел, глядя на последствия драки матери с НИМ? Может, подсказку он найдет в самом сюжете? Давным-давно Зверополис был местом, где все виды были равны. Но из-за опаски травоядных хищники были обязаны носить шоковые ошейники. Отец главного героя, как и многие другие, из-за этого потерял работу. Годы спустя рыжий лис Ник Уайлд с помощью своих друзей открывает парк аттракционов исключительно для хищников, мечтая сделать его самым лучшим. Однако у нашего героя не все идет гладко. В парке происходит преступление, где главным подозреваемым становится Ник. А арестовывает его зайчиха по имени Джуди Хоппс. Друзьям Ника в этом плане везет больше, им удается скрыться в джунглях. Из центрального департамента полиции Ник с помощью своей удачи и хитрости сбегает. За ним ведется слежка, которую возглавляет Джуди. Она догоняет преступника и приковывает к себе наручниками. Лис своими уловками заманивает зайчиху к боссу мафии, который был полярным медведем. Однако глава мафиози не в курсе убийства в парке аттракционов, за чем Ник и ходил к нему. Плюс сама встреча складывается не наилучшим образом. Герой решает оттуда сбежать подобру-поздорову, и находит бункер, куда ранее спрятались товарищи лиса. Там он расковывает наручники и при наличии свидетелей в том самом убийстве пытается убедить Джуди в своей невиновности. Во время всех этих событий на главных героев нападает таинственный убийца. Пытаясь от него спастись, парочка прыгает в реку, ведущую к водопаду. Ник героически спасает Хоппс, но при этом получает сильное ранение. И тут предубеждения Джуди против хищников исчезают. Перевязав лиса, они отправляются к ее дому. Убедив, что лис не опасен ее большой семье, она снимает с него ошейник, чем довела рыжего до слез от трогательности момента. В ее комнате Ник замечает все другие преступления, которые она расследует, и видит, что они связаны между собой. Они начинают заполнять промежутки между ними и находят разгадку. Герои решают сообщить об этом мэру города. Плохие новости на подходе. Мало того, что убийца у них на хвосте, так еще мэр является вдохновителем социального угнетения хищников. Кстати, мэром является овца. На выступлении, куда соберутся все жители города, планируется запуск провокаций на хищников. И если все пройдет по плану мэра, то они будут изгнаны из города навсегда. Джуди и Ник проникают в медиацентр, где их ловит мэр собственной персоной. И, как любой злодей, рассказывает свою мотивацию. Камеры записывают все её слова и это транслируется на большие экраны. Каждый житель Зверополиса, узнав об этом, свергают мэра с ее должности. В итоге, с хищниками больше не общаются предвзято. А Ник воплощает свою мечту: первоклассный парк развлечения. Теперь уже для всех жителей. — Не, ну, а что? Нормальный мультик. Мне понравилась его идея, — довольно потянулся Кёниг, выходя из кинотеатра. — Хотя, как по мне, слишком уж утопичная. Не знаю, как там травоядные с хищниками жили спокойно столько времени. Лично я бы не смог долго прожить без жареного бекона и крылышек, — мечтательно прикрыл глаза, чувствуя, что проголодался. После вспышки негодования Хильда натянула свою привычную маску абсолютного безразличия ко всему мирскому и неподвижно просидела так до окончания сеанса. Только ближе к развязке чуть пошевелилась, задумчиво склоняя голову набок. Маскирующегося под коротковолосого высокого парня белого пса очень интересовало её мнение. До этого Хильда обычно сильного интереса к кинематографическому искусству не проявляла, всегда находя более важные дела. — Тебе не кажется, что концовка немного скомканная? — покосилась на него брюнетка, снова хватаясь за предлагаемый локоть. А Кёниг и рад такому проявлению внимания от всегда холодной матери, сверху накрыв её маленькую ладошку своей лапой. — Ты про эту классическую ошибку злодеев, которые раскрывают свои планы в момент, когда думают, что победа близка, как никогда? — пожал плечами. — Мне тоже показалось, что могли бы придумать что-нибудь более оригинальное. — Если бы мне доверили писать сценарий к этому фильму, я закончила бы его некрологом о двух молодых, но глупых зверьках, сунувших свой нос в эпизод, способствовавший расколу общества на два противоборствующих лагеря. Сила, гарантировавшая мир и стабильность, исчезла незадолго до начала сюжетных событий. Началась массовая бойня на выживание. Хищники вновь стали бы охотиться и поедать травоядных, а те, всегда находящиеся в абсолютном большинстве, нещадно бы их истребляли без разбору. Тут еще добавятся эпидемии, промышленный и производственный коллапс… — Хильда встряхнула головой, словно сбрасывала охватившие ее видения, и закончила более сдержанно: — В общем, это была бы более логичная концовка. — Только это был бы уже совсем не детский мультик, — усмехнулся Кёниг. Он знал о мрачной и немного кровожадной натуре своей создательницы и не услышал ничего особенного в ее размышлениях, и не воспринял их всерьез. — Да, ты прав, — немного помолчав, согласилась с ним она. — У моей версии истории был совсем не детский финал.