***
Понедельник встретил Жданова неимоверной головной болью и отвратительным настроением. Его машина так и осталась все выходные стоять на стоянке, невеста была в бешенстве, помощница воротила нос и юлила, а между тем, на его многострадальную голову неумолимо надвигался совет директоров. Но у вселенной, как известно, отменное чувство юмора, а потому в это утро, в роли последнего гвоздя в крышку его гроба, в ЗимаЛетто ни с того ни с сего решила наведаться еще и Маргарита Рудольфовна. Сначала она жаловалась на друзей семьи, потом на безответственность и немощность Андрюши в отношении Воропаевой, сыпала нравоучениями и повторяла помногу раз одно и то же. — Андрюша, — говорила она назидательным тоном, — в наше время никак нельзя без семейного благополучия. А как его сохранить, если ты все выходные пропадаешь неизвестно где, ты знаешь, как Кирочка переживала? Как мы переживали, Андрюша! — Мама! — озлобленно рыкнул Жданов, тяжело вздохнув. — Ну что мама, Андрюш? — высоким голосом возмутилась она, — Ну что у тебя с телефоном было? — Не знаю, — хмуро бросил он. — Потерял, наверное. Это не важно, попрошу Федора, заберёт. — Да ты же голову потерял, сынок, а не телефон! — продолжала напирать она, — ну ты мог бы с другого телефона хотя бы мне позвонить? Вот где ты был? — А тебе есть хоть какая-то разница, мам?! — взревел Андрей, не желая больше слушать упрёки матери. — Что значит есть ли мне разница? — удивленно вопросила она, — Ты мой сын, в конце-концов! И я должна знать, почему мой ребенок ведет себя, как… Как ребенок! — Ах сын, — кивнул Жданов, хмыкнув. — Неужели ты вспомнила, что у тебя есть сын, мамочка?! Я думал тебе важно лишь общественное мнение! — Андрей… — недобро покосилась она, отпрянув от таких слов, — Да что с тобой происходит, что ты такое говоришь?! Ты же сам всего этого хотел, — она начала срываться на всхлипы, — а теперь вот мелешь что попало, ведешь себя со мной, как с чужой! Мы же с папой тебе добра желаем! — А может быть это вы ведёте себя, как чужие? Вам стоило хоть иногда обращать внимание на сына, а не только пытаться свести нас с Кирой! Кирочка то, Кирочка сё. Кирочка переживает, Кирочка хочет за тебя замуж, сделай ей предложение! Может вы удочерите Киру, а меня наконец оставите в покое! — прокричал Жданов и со злостью бросил в стену стакан из-под виски, который так не во время попался под его горячую руку. Старшая Жданова вздрогнула и закрыла ладонями лицо. Не говоря ни слова, резко поднялась с места и вылетела из кабинета, глотая слезы. На полпути к лифту, она столкнулась плечом с Кирой. — Маргарита Рудольфовна, — обеспокоенно сказала та, — что случилось? — Ничего, Кирочка, — ответила Жданова, с трудом подавляя рыдания, — Андрюша сегодня не в духе, я потом тебе позвоню, хорошо? — Бог ты мой, да что происходит-то? Подождите, — она мягко взяла ее за локоть, — подождите у меня в кабинете, я сейчас. Налейте себе чаю и постарайтесь успокоиться, хорошо? Маргарита закивала, промакивая глаза платком, а Кира унеслась в сторону президентского кабинета. Посмотрев ей в след, Жданова тихонько ругнулась и направилась в кабинет к Роману. — Ничего не хочешь мне рассказать? — женщина решила не фамильярничать и серьезно бросила Роману в лицо. — Конечно, — буднично ответил Роман, не отрываясь от документов, — Я стихи хорошо читаю. Вам Пастернака или Бродского? — Я сейчас серьезно, — она уперлась руками на столешницу и посмотрела на вице-президента. — Господи, Маргарита Руфольфовна, — он наконец оторвал взгляд от бумаг и только сейчас заметил ее красные глаза, — Что такое? Вас кто-то обидел? — Что ты там наговорил Андрею? Почему он такой нервный? — Понятно, — пренебрежительно кивнул он, и поднявшись с кресла, засунул руки в карманы, — А с чего вы взяли, что я ему что-то наговорил? — До тесного общения с тобой Андрюша не был таким! — Это что вы имеете ввиду? — непонимающе спросил он и присел напротив Маргариты на край стола. — Андрей стал агрессивным. Раньше он всегда был радостным, улыбчивым, а сейчас… — она задумчиво отвела взгляд. — А, вы имеете ввиду сейчас, когда вы с Пал Олегычем насели на него и продохнуть не даете? Так оно и немудрено! — Что… — она вспыхнула от такой наглости. — Что ты такое говоришь, Рома?! — Маргарита Рудольфовна, вы меня конечно извините, — он встал, обошел стол и уселся обратно, — но вы сначала задайте себе вопрос: «а когда мы последний раз поддерживали сына», вместо того, чтобы обвинять во всем меня. А теперь извините, мне надо работать! Спустя еще пару минут препираний, Маргарита Рудольфовна ушла, а Роман вышел за ней следом. Почесав затылок, лениво перемялся с ноги на ногу и пошел к Жданову. Уже на подходе к кабинету слышался его разгневанный рев вперемешку с визгом Воропаевой. — Кира, уйди, по-хорошему тебя прошу! — разъяренно прошипел Жданов, пытаясь вырваться из нелепых преграждений своей невесты. — Андрей, ты сошел с ума! — орала Кира, не обратив внимания на показавшегося в дверях Малиновского, — Очнись, ты бредишь! — Это вы с мамой уже сошли с ума! Уйди, иначе тебе будет больно, как бы я этого не хотел, — угрожающе произнес мужчина, и не увидев никакой реакции, попытался предпринять хоть что-то, чтобы убрать Киру со своего пути. Роман предупредительно кашлянул, обозначив свое присутствие. — Рома, выйди отсюда, не видишь, мы разговариваем? — выпалила Воропаева, даже не обернувшись. — Малиновский, стоять! — Жданов попытался метнуться к другу, но невеста, перехватив его за запястья, оттолкнула его обратно к столу. — Кира! — негодующе воскликнул Андрей, и оторвав ее руку от своей, откинул ее, явно не рассчитав силы. Она практически рухнула в объятия Малиновского, который чудом смог удержать ее в вертикальном положении, и в следующий же момент пискнув нечто нечленораздельное, она попыталась кинуться на жениха. Не дал ей этого сделать все тот же Малиновский, — он крепко прижал ее к себе. — Так, все, немедленно прекратите оба! — недовольно воскликнул он, — как собаки, ей-богу! Кира, выйди отсюда пожалуйста, пока мы все здесь друг друга не поубивали. — Да если я выйду, Жданов, — она вся покраснела, а на лбу ее вздулась толстая жилка, — То я никогда больше сюда не зайду! Ты этого хочешь? Этого? — Да уйди уже наконец отсюда! — заорал он так сильно, что даже Малиновский замер и испугался, — Уйди! Уйди! — повторял он, размахивая руками, и на последнем слове натурально охрип. Голос пропал. Крупно дрожа, он упал на колени и закашлялся, а потом начал глубоко и часто дышать. Из налившихся кровью глаз хлынули слезы. Потерянно озираясь по сторонам, он начал быстро сжимать руки в кулаки и разжимать их, растопыривая пальцы. Малиновский немедленно вытолкал Киру из кабинета, и обхватив Жданова руками, как ребенка, помог ему подняться. — Так, дружище, пойдем-ка отсюда. Стараясь не привлекать и не обращать внимания ни на кого, он под руки вывел Андрея с этажа. Когда створки лифта уже закрывались, через щель Малиновский увидел лицо Пушкаревой, вернувшейся с обеда — она вышла из соседнего лифта. — С тобой я чуть позже разберусь, — буркнул он себе под нос и нажал на кнопку первого этажа.3 глава.
1 января 2021 г. в 16:39
Малиновский подскочил к Андрею в два прыжка, и тут же получил в челюсть от одного из Ждановских противников. Не намеренно — целился мужчина не в него.
— Всем стоять! — заорал Роман и развел руки между Ждановым и мужчинами в стороны.
— А ты его защитник, что-ли? — рыкнул самый высокий и сделал угрожающий шаг вперед.
Как только Роман безысходно выдохнул и принял защитную позу, с облегчением заметил, как к ним идет охранник. Жданов громко икнул и пошатнулся — только Малиновский повернул голову, ему пришлось схватить друга за шкирку, чтобы тот просто не упал.
Спустя пол часа, Роман и его безупречная дипломатичность тепло пожали руки с мужчинами и охранником, и они всей компанией, дружно унесли и утрамбовали Андрея в машину. Лишь оказавшись на переднем сидении, тот моментально захрапел разбитым носом. По дороге Малиновский периодически потирал ушибленную челюсть и бросал короткие взгляды на окровавленную физиономию справа. И, подобно фронтовому товарищу, героически донес друга до своей квартиры на плече.
— Катя! — сдавленно ревел Андрей и до боли вцеплялся в плечо Романа.
— Катенька твоя в лес к медвежатам убежала, — надрывно отвечал Роман, затаскивая Андрея в квартиру.
— Не убежала, а уе-е-хала! Ее Зорькин увез! Фить, и нет ее! Пшик! Куда делась?
Скинув туфли и пальто, он позвал Катю в ванной, затем шатко прошагал и крикнул ее имя в спальню, и наконец, упал на стул на кухне.
— Ну и урод же ты. — брезгливо хмыкнул Роман и поставил перед Ждановым аптечку, — На, приведи фейс в порядок.
— Какой фейс? — Андрей поднял на него глаза. — Ромочка, ты о чем?
— Что, совсем тебе мозги отшибли, да? Ты иди хотя бы в зеркало посмотри, чудовище лохнесское.
— Ты чего обзываешься? — пьяно промямлил Жданов, поднимая голову.
— Я констатирую факт. — недовольно выплюнул Роман и заглянул в холодильник, — Есть хочешь?
— А что у тебя есть?
Малиновский озадаченно почесал затылок.
— Ничего нет. Закажем? Или подождешь, я в магазин схожу?
— А может лучше выпьем? У тебя есть коньяк? — мужчина подпёр рукой голову и посмотрел на друга.
— Жданов, я конечно не хочу включать мамочку, но может притормозишь коней? И так незнамо на кого похож. — он подошел к так и нетронутой аптечке около Андрея, достал вату и смочил ее перекисью. — Давай свою морду сюда.
— Да ну Малин… Ай! — Андрей хотел было увернуться, но перекись, которая слишком быстро начала прижигать раны, заставила его сидеть смирно и иногда зажмуривать от боли глаза.
— Терпи, казак, атаманом будешь. — Роман беспорядочно тыкал ватой в окровавленное лицо и старался не обращать внимания на то, как смешно его обладатель морщится. Вытерев с подбородка и брови запекшуюся кровь, Малиновский бросил бордовую ватку в раковину. — Ну и чего ты так надрался? Только без эмоциональной окраски, а то раны опять закровоточат.
— Ты представляешь, Малиновский, сижу я, пью, как нормальный человек, а тут эти бройлеры надутые! Тьфу блять! Они такие узюзю девушкам своим. Вот я и не сдержался, — не совсем понятно пролепетал Жданов, махая руками.
— Я не об этом, — рассмеялся Малиновский, — У тебя как минимум Кирина постель стынет, а ты в баре до поросячьего визга нажираешься. Должна же быть какая-то причина.
— Понимаешь, Ром, Катя уехала с Зорькиным. Я все делал, чтобы она поехала со мной, а она отказалась! Вот где справедливость, а, Ром?
— Н-да, справедливость… — протянул он мечтательно и положил руку Жданову на плечи, — Эх, если бы она вообще существовала, Андрюха…