***
Атсуму еще помнит те дни, когда он мог искренне улыбаться, когда глаза его светились счастьем. Когда он мог показывать свои настоящие эмоции, а не надевать каждодневную маску «у меня все в полном порядке». Казалось, это было в прошлой жизни, а не год назад. Понедельник. Все испортил тот проклятый понедельник. Единственным, кто помог ему не утонуть в своих мрачных мыслях и снова начать жить, был его брат — Осаму Мия. Да, отношения между ними оставляли желать лучшего. Упреки, ссоры, драки… Конечно, без них не обходилось. Но если у одного из близнецов на душе скребли кошки, издирая ее своими острыми когтями, второй всегда знал нужные слова поддержки. В общем, именно Осаму затащил его в цветочное дело под предлогом «мол, ты творческая личность, собирать красивые букеты тебе точно понравится». Атсуму действительно любил цветы, еще с самого детства, но больше всего — незабудки и ромашки.***
Знаете, самые важные дела никогда нельзя делать в понедельник. Это самый отвратительный день. Однако Ките, как директору цветочной лавки, было всё равно. Переезд в новый павильон был назначен именно на этот мерзкий день. Атсуму возненавидел все и вся, но возражения не принимались. Нет, новое место было просто отличным, квартиру удалось снять совсем рядом, еще и дешево. Но не это было главным, а то, что прямо напротив находился тату-салон «Черные Шакалы». Судя по отзывам, которые парень тщательно изучил, посетить его определенно стоило. Но не сейчас. Неся очередные коробки с инвентарём, Мия едва не убил парня, который вышел подышать свежим воздухом. Не самое приятное знакомство. — Ох, прости, пожалуйста. Я тебя не заметил, все порядке? — взволнованно поинтересовался Атсуму. Незнакомец только кивнул. Он был очень мрачным и всем своим видом, особенно взглядом, показывал, что знакомится явно не желал. А Мия и не настаивал. Пока что. В любом случае, сперва нужно было отнести все коробки в павильон, а то Осаму уже грозился руки оторвать. Видят боги, не дадут ему закончить свою работу. Не успел он пройти дальше, как едва не столкнулся с еще одним парнем. Тот был повыше, со странной причёской и очень милой улыбкой, которая, почему-то, сразу же привлекла внимание. — Акааши, смотри, у нас наконец-то новые соседи! — громко сказал он, обращаясь, видимо, к своему другу, который протирал стекло. — Я Бокуто Котаро! Один из лучших тату-мастеров! — Атсуму Мия, — с трудом произнес блондин. (уж очень тяжелые были коробки, что этот дурень туда положил). — Один из лучших флористов, мне тоже приятно познакомиться! — Бокуто-сан, может ты дашь ему пройти? Это немного бестактно с вашей стороны, — произнес тот, кого звали Акааши. — Точно! Извини! Поставив несчастные коробки на пол, при этом чуть не выронив их, Мия устало вздохнул. Довольно приличное помещение. Достаточно расставить цветы с прочим рабочим инвентарем, и будет просто рай! — Всё, дальше сам таскай! — возмущенно сказал парень, обращаясь к брату. Осаму раздраженно закатил глаза, всем своим видом показывая, что Атсуму его бесит. Парень плюхнулся на табурет, едва не перевернувшись вместе с ним, чем заслужил тихий смешок от Шинсуке. Ринтаро с братом уже ушли за остальными коробками, а Кита решил еще раз позвонить арендодателю. Что ж, возможно, понедельник не самый ужасный день. По крайней мере, этот. — Атсуму! Иди выгружай свои ненаглядные незабудки! — нервно произнес Осаму, едва не выронив коробку. Парень мгновенно встрепенулся, подпрыгнул и выскочил из магазина. Еще одна причина любить этот день — приехали любимые незабудки. Осаму лишь недовольно покачал головой: — Чем бы дитя не тешилось!***
— Что думаешь, Сакуса-кун? — громкий голос Терушимы неприятно резал уши. — Как тебе наши новые соседи? — Отвратительно. Юджи недовольно фыркнул. За дверью продолжали галдеть, близнецы орали друг на друга, какой-то рыжий паренек пытался поговорить с недовольным брюнетом. Все это невероятно раздражало Сакусу. Он — обычный тату-мастер, лет двадцати, с чёрными зрачками, такого же цвета волнистыми волосами и двумя родинками на правой стороне лба. Сильно не любит столпотворения и идёт в дальний угол комнаты, когда вокруг него слишком много людей. В детстве Сакуса был тихим ребёнком, и не из тех, кто заводит много друзей. Его родители часто были заняты, иногда совершенно не обращая на него внимания, от чего на душе становилось очень больно, поэтому Сакуса большую часть времени был один. Другие ребята всегда избегали общения с ним, зачастую говоря прямо в глаза о том, какой он странный и пугающий. А те, кто считались авторитетом, никогда не упускали возможности поиздеваться. Комори начал проводить больше времени с ним, стараясь «внести интереса в скучную и бессмысленную жизнь», и познакомил его с тату, хотя и считал, что Киеми согласился учиться только из-за того, что больше ничего интересного не было. Однако позже Сакуса начал интересоваться этим делом и все чаще пропадал на каких-то курсах, при этом успевая посещать еще и художественную школу, чтобы потом самому рисовать прекрасные эскизы для татуировок. — Саму, скажи, пожалуйста, какая нахер разница, где будут висеть эти букеты?! Ты сейчас издеваешься надо мной?! — Да потому что! Тут мне совсем не нравится, да и висят они как похоронные венки! Лучше повесить слева от входа и сделать из них что-нибудь миленькое, а не отталкивающее! — Я тебя сейчас повешу слева от входа в виде такого венка, оставь их в покое, пожалуйста, нормально они смотрятся! Бокуто оглушительно рассмеялся. Этим смехом заразился Терушима, а потом и Комори. Сакуса что-то недовольно буркнул. Вся эта суета раздражала еще больше. А ведь день только начался… В обед Комори предложил пригласить новых соседей, чтобы познакомиться получше. Все-таки павильон напротив пустовал уже довольно долгое время, и все надеялись, что эти ребята останутся надолго. Киеми не был в восторге от этой идеи и под предлогом «очень много работы» поспешил скрыться в кабинете. Какая разница, кто там открылся? Все равно между ними нет ничего общего, так почему бы не оставить соседей в покое. Всё-таки из-за двери было прекрасно слышно, что происходило в зале. Имена близнецов Сакуса уже запомнил (осталось только различать кто из них кто), а походу разговора понял, что директор у них Кита Шинсуке, и еще двое сотрудников — Хината Шое и Кагеяма Тобио. Мотоя, в свою очередь, рассказал о коллективе «Черных Шакалов», при этом назвав Сакусу «очень угрюмым, но все равно хорошим человеком». А парень все ждал, когда же этот день, почему-то мучительно долгий и отвратительный, закончится. После обеда клиентов не было, поэтому было решено заготовить несколько эскизов по просьбам заказчиков. Несмотря на излишнюю придирчивость к себе, на удивление, Киеми был доволен своими работами. А за окнами солнце постепенно клонилось в закат. Не самое приятное время суток, сразу вспоминаются далекие и, казалось, давно забытые детские истории, которые Мотоя обожал рассказывать в темноте, о Человеке, приходящем в сумерках. Бррр, жуть. Закрывая тату-салон, Сакуса невольно посмотрел в сторону цветочного магазина. Удивительно, там еще горел свет, а за стеклом то и дело мелькала светлая макушка. — О, так они еще работают! — оживился Терушима. — Когда я заглянул к ним за сахаром, то увидел просто великолепные букеты! Ямс, хочешь, тебе такой подарю? Тадаши мгновенно залился румянцем и, закрыв лицо ладошками, неуверенно кивнул. — Отлично! Сакуса, составь мне компанию, пожалуйста? — Почему я?! — недовольно произнес, хотя ему тоже стало интересно, что за букеты увидел Юджи. — Возьми, например, Бокуто! Однако парень отрицательно помотал головой, давая понять, что это был риторический вопрос. Киеми что-то неразборчиво проворчал и пошел следом за Терушимой. Тот аккуратно постучал и заглянул внутрь. Мия-который-надоедливый-блондин снял наушники, удивленно посмотрев на вошедших парней. — Атсуму, привет! Ты еще работаешь? Просто тут свет горит… — растерялся Юджи, заметив удивленный взгляд. — Вообще, нет. А что вы хотели? — не менее растеряно произнес Мия. — Если букет, то нет проблем. — Собственно, да. Помнишь, я в обед заглядывал? Так вот, мне приглянулся вот этот красивый букет, который на крючке висит! Он ведь продается? — Ах, это! Конечно! Только цветы там высушены. Если за ними правильно ухаживать, то могут простоять полгода! — увлеченно произнес блондин. — Я сам собирал такие букеты, и хотел собрать еще несколько, но вы зашли. Кстати, Сакуса-кун, ты тоже хочешь купить что-нибудь? — Я не люблю цветы, — холодно буркнул Киеми, стараясь не поддаваться внутреннему голосу. Атсуму рассеянно посмотрел в его сторону. — Да ладно тебе врать, Сакуса-кун! — возмутился Терушима, разглядывая свой букет. — Хорошо, я возьму что-нибудь, чтобы вы отстали! Давай незабудки, что ли. Мия отошел к холодильникам, а потом растерянно (и даже как-то разочарованно) переспросил: — Незабудки? — Хотя нет, давай розы, что ли. Совру, если скажу, что меня от них тошнит, — раздраженно ответил Сакуса, на что Юджи пообещал взять это на заметку. — Почему передумал? — вдруг спросил Атсуму, собирая букет, (который, кстати, был невероятно красив). — Всё-таки, я больше люблю розы, — буркнул Сакуса. — А ты, как я понял, незабудки? — Тебе подходят розы… Красивые, нежные цветы, окутанные жёсткими листьями и острыми шипами. Есть такая легенда, что раньше у них ничего этого не было. Эти цветы страстной любви были самыми нежными и неприкосновенными. Пока люди не согрешили. Одна девушка попросила своего возлюбленного сорвать ей розу из священного сада, что было строжайше запрещено. И парень сделал это, потому что его чувства были сильными и страстными. Но она предала его, изменила с другим, без сожаления, ведь надеялась, что парень не вернётся. Его казнили, кровь попала на сорванные розы. А на следующий день все остальные цветы покрылись острыми, как только что выточенный клинок, шипами, а их листья стали жесткими, как слова, брошенные в гневе. И розы почти утратили свое истинное значение. Теперь они означают страстную любовь, закрытую едва ли преодолимой стеной. Проще говоря, искренний человек закрылся в себе, «умер» после предательства… Киёми даже не мог подобрать слов, чтобы ответить. Как он смог так точно угадать? Сакуса действительно закрылся в себе после предательства родителей и только Комори-куну мог довериться. Неужели, по обычным цветам действительно можно настолько хорошо угадать человека? — А, а, а что означают цветы в моем букете? — завороженно произнес Терушима. — Подсолнухи — цветы солнца, означают человека, который не смотря на «изнуряющие жарой лучи небесного светила» продолжает следовать за ним. А белые астры — на языке цветов означают «Я люблю тебя больше, чем ты меня!». Она есть символ любви и изящества, а также — воспоминаний. Сегодня эти цветы редко дарят, ведь они означают еще веселье и развлечение. — Так, всё-таки, какие цветы нравятся тебе, Мия? — нервно произнес Сакуса, сам не понимая, зачем хочет узнать. — Незабудки? — Ромашки. Я люблю ромашки… А он любил незабудки… — словно в трансе произнес блондин. — Что? Кто он? И почему любил? Теперь ему нравятся другие цветы? — А? — будто очнувшись, вздрогнул Атсуму, понимая, что сболтнул лишнего. — Это долгая история, расскажу, когда приду к вам татуировку делать! Парни переглянулись. Каждый без слов понял, что Мия не хочет это вспоминать. За окнами была уже глубокая ночь. В спальном районе уже не горели окна высоток. Не было ни машин, ни случайных прохожих, возвращающихся домой. Атсуму просто обожал гулять ночью, оставаясь наедине с самим собой. Можно было остыть, выплеснуть эмоции, накопившиеся за мучительно долгий день, постараться реализовать жалкую попытку угомонить поглощающую пустоту в душе. Чаще всего (давайте будем честны, каждый раз) ноги приносят его в тот парк, с которого все началось…***
— Красивый букет, — Атсуму вздрогнул, никак не ожидая, что в это место еще хоть кто-то ходит. — Ты сам его сделал? — А? Да, я немного увлекаюсь цветами, но ничего серьезного, — растеряно произнес блондин. — Незабудки с ромашками… Почему именно так? — его лицо выражало заинтересованность, — Кстати, меня зовут Тоору Ойкава, а тебя? Атсуму даже замер, продолжая разглядывать своего неожиданного собеседника. Он был невероятно красивым, с тёмными, шоколадно-каштановыми волосами и чуть более светлыми глазами такого же цвета. А еще улыбка… Такая искренняя… Ему никто никогда так не улыбался… — А-Атсуму Мия, — опомнился блондин. — Почему именно они? Тебе правда интересно? Ойкава кивнул. — Ромашка — символ первой любви, невинности, скромности и искренности романтических грез. А еще правды и надежного и искреннего чувства. Незабудка — цветок памяти и верности. … Есть поверье, что эти цветы небесной окраски рассеивают по земле ангелы, чтобы напомнить людям о высшем. Цветок этот создан для того, чтобы люди не забывали свое прошлое и своих близких. По-моему, они очень мило смотрятся в гармоничном букете, а ты что думаешь? — Я мало что понимаю в цветах, но звучит чертовски романтично! Ты влюблен в кого-то? — Я? Нет, это скорее просто букет для души. — Расскажешь мне еще что-нибудь? — Почему бы и нет, а что ты делаешь здесь? Обычно тут никогда никого нет, — глаза Ойкавы резко потускнели, а выражение лица стало мрачным до такой степени, что Атсуму испугался, не спросил ли чего-то того, о чем новый знакомый предпочел бы забыть навсегда. — Я часто прихожу сюда, когда чувствую опустошение в душе. Тут так тихо и спокойно… Это то, чего не хватает израненной душе. И здесь я все чаще задумываюсь о том, что в жизни есть две трагедии: одна — когда не получаешь того, что хочешь, а другая — когда получаешь. И страшнее всего именно вторая, ведь когда получаешь желаемое, то чаще всего испытываешь горькое разочарование. Также и я. Мне довольно долго нравился мой лучший друг, можно сказать, что с самого детства, но между нами всегда была лишь дружба. А когда она переросла в нечто большее, оказалось что лучше бы все осталось так, как было. В плане отношений мы были абсолютно разные и все чаще ругались, иногда до такой степени, что кто-то из нас уходил из дома. — Посмотри на этот рассвет. Ты видишь? Это же восьмое чудо света! Ради этого нужно жить, каждое утро наслаждаться им, музыкой и свободой. Каждый такой рассвет встречать своей ослепительной улыбкой и помнить только то, что согревает душу. Для счастливой жизни люди не нужны, ну разве что самые-самые близкие… Мы спускаемся ради кого-то с покоренных вершин, оставляя там, высоко-высоко, свое сердце, чтобы оно потом разбилось вдребезги. И стоит найти того, кто соберет его обратно, и больше никогда не уронит… — Тебе бы романы писать, не хочешь попробовать? — рассмеялся Тоору, роняя голову на плечо замершего и стремительно краснеющего Атсуму. — А насчет рассвета ты прав. Это действительно восьмое чудо света. Возможно, это начало чего-то нового, чего-то, что перевернет жизнь с ног на голову? Ну и пускай, это не самое страшное…?***
Теперь незабудки красовались на мраморной могильной плите. Прошел чертов год с того дня… С той авиакатастрофы… Тогда Атсуму казалось, что и он умер тоже. Невосполнимая пустота на душе, мерзкое чувство одиночества, когда кажется, что ты один во всем мире, нет больше никого, кому можно довериться, и, наконец, липкий страх. Он приходит позже, когда вроде бы уже все хорошо. И это страх того, что такое может повториться снова… Вы никогда не думали, что должно произойти такого серьезного настолько, что от веселого и жизнерадостного человека останется на долгое, мучительно долгое, время одна лишь тень, пропахшая сигаретным дымом? Боль. От нее просто разрывает на части, хочется выть, рвать волосы на голове, причинять себе физическую боль. Многие знают, что такое селфхарм. Так люди пытаются заглушить моральные страдания. Другие пытаются спастись алкоголем, сигаретами или еще чем посильнее, тем самым медленно загоняя себя в могилу. Но кого это волнует? Смерть далеко, как кажется, а страдания близко. Боль убивает. Высасывает жизнь. Её спутник зачастую — одиночество. Просто не с кем поделиться переживаниями. Никому не интересно. Был жизнерадостный человек — осталась лишь тень, надевающая на себя маску. Днем он остается прежним, скрывает страдания, мешки под глазами от недосыпа, красные от слез глаза, порезы… А увидев его ночью, вечером, просто в одиночестве, не суть, вообще думаешь, что это другой человек. Атсуму все это пережил. Еще тогда, год назад. Думаю, теперь понятно, почему он ненавидит понедельники? Да. Тот проклятый самолет не долетел до аэропорта именно в этот день. 31 августа 2019 года. Воспоминания о счастливых днях приносили еще больше боли. Хотелось бежать. Бежать от них хоть куда. Хоть на поиски одиннадцати миль… Сейчас же Атсуму лежал на своей кровати, тупо уставившись в потолок. Очередная бессонная ночь. Зачем засыпать, если там, в том загадочном мире, все хорошо и прекрасно, а в реальности это далеко не так. Едва только дремота слегка касалась Атсуму, как счастливые, милые, уютные и мучительно пестрые сновидения начинали играть его разгоряченным мозгом. «Нужно освежить голову» — пронеслось в голове. Парень поднялся и быстрым шагом, но так, чтобы не разбудить Осаму, хотя он сомневался, что его в принципе можно чем-то разбудить, особенно ночью, направился на балкон. Как все-таки красив, одинок и безлюден город в три часа ночи. И только пару машин пронесутся по небольшим дорогам спального района, который в дневное время, на удивление, заполняют пробки… Все по утрам куда-то спешат, чего-то ждут. Может быть того, что сделает очередной день в течении жизни счастливым и запоминающимся? В ночном городе можно укрыться, раствориться, спрятаться от чьих любопытных глаз, которые так и норовят завалить вопросами по типу «А у тебя как прошел день? А что завтра будешь делать? А у тебя все в порядке?» Неужели не понятно, что не у всех все и всегда хорошо, и что не все готовы делиться проблемами? Можно делать, что захочешь, быть, кем захочешь в такие минуты. Можно тихо лежать на прохладной траве, смотреть в черное небо с миллиардами звезд… или можно бегать и петь свои любимые песни во весь голос, ведь за это сейчас никто не осудит… Можно еще и поплакать, почему бы и нет: чернота этих ночей спрячет и тебя самого, и твои мысли, и твои слезы… Ночной город…он прекрасен и загадочен, даже обычные и привычные взгляду деревья, листья которых шелестят мертвым шепотом, когда по ним пробегает порывистый ветер, ночью превращаются во что-то магическое, словно прикасаясь к ним, становишься одним целым с природой, со всем что тебя сейчас окружает… А ночные звуки, часто незнакомые и непонятные нам, и в них каждый слышит что-то свое, что-то, что хочет услышать… И как же можно забыть про сны… ведь только во снах реализуются все мечты, сокровенные желания и тайны, с которыми ты никогда ни с кем не поделишься. Хотя, так ли это? Быть может, все-таки есть из восьми миллиардов человек тот, кто выслушает тебя в любое время и найдет нужные слова, которые ты сам себе сказать не можешь? Но и сны не всегда приносят уют с собой. Иногда в них все даже слишком хорошо до такой степени, что когда просыпаешься утром, то обнаруживаешь стекающие по щеке слезы и осознание того, что в реальном мире так не будет никогда. Возможно, Атсуму любит ночь больше, чем день, ведь в это время, он может быть настоящим, быть самим собой и, наверное, любил бы эти часы еще сильнее, если он был рядом в это время, в эти магические мгновения… Балкон встретил парня не только ночной свежестью и прохладным ветром, который тут же принялся взъерошивать волосы, но еще и тем самым загадочным Сакусой Киеми из Черных Шакалов. — Тоже не спишь? — равнодушно бросил брюнет, закуривая сигарету. Атсуму утвердительно кивнул, про себя думая о том, каким же идиотским был вопрос. Снова повисла гнетущая тишина. Мия начинал чувствовать себя некомфортно, неужели так сказывалась чья-то компания? Ведь обычно времяпровождение в ночное время доставляло только лишь удовольствие. — Оми-кун, как думаешь, насколько сильно можно зависеть от человека? — неожиданно произнес Атсуму, желая разбить неприятное молчание, пусть и глупой, но все же непринуждённой беседой, при этом вглядываясь в ночное небо, будто там были хоть какие-то ответы. — Наверное, очень сильно… До безумия сильно, — так же тихо ответил Сакуса, докуривая и слыша нервный смешок блондина. — Что-то не так? И будь добр, не называй меня так, мы даже не друзья. — До безумия… Может быть, ты и прав… Но разве это плохо? — По мне, так отвратительно. Ты позволяешь поведению другого человека влиять на себя, становишься полностью поглощён им, чтобы контролировать действия этого другого человека, и таким образом регулируешь собственное состояние… Отвратительное заболевание, эмоциональная зависимость называется. А почему ты спрашиваешь? — Да так… Просто, все говорят, что это ненормально, но что плохого в этом никто так и не смог мне объяснить, — смеясь, произнес Атсуму, после чего, кивнув на прощание, скрылся за балконной дверью, оставив Киёми с нарастающим беспокойством на душе. Снова свалившись на кровать, Мия начал чувствовать уже хорошо знакомое ощущение. Это было ужасное чувство. Он словно задыхался, не в силах произнести хоть слово. Один. Атсуму опять один. Так было весь прошедший год. Они все уходили, все бросали его. Что ж, их можно было понять. Атсуму не хотел потерять тех, кто был ему дорог. Бесконечные звонки, смс-ки — все это их раздражало. Раздражала навязчивость, постоянные вопросы, вроде «где ты? с кем ты?». А он просто боялся. Боялся потерять, не успеть. Даже сейчас, когда Мия вроде бы начал жить так, как раньше, этот мерзкий страх никуда не делся. Он просто залег на время в самом дальнем углу. Спрятался, ожидая своего часа. Атсуму не хотел так жить. Они с Сакусой даже друзьями как таковыми не были и, уже тем более, не встречались. Но он все равно умудрился привязаться. Причем за один только вечер. Такое вообще возможно?! Хотя, вряд ли это можно назвать уж очень сильной привязанностью, какая была тогда. Скорее, все только начиналось. Хватило разговора о букетах и зависимости. Это отвратительное чувство вернулось и все разрушило. Опять. Повертевшись на кровати, которая почему-то неожиданно стала такой холодной и неуютно чужой, еще полтора часа, Атсуму окончательно убедился, что заснуть не сможет. Придется выпить таблетки, хорошо, что теперь они всегда под рукой… Ведь так посоветовал психотерапевт, заверяя, что они могут и не понадобиться, ведь «вы уже почти здоровы, но осторожность лишней никогда не будет, не так ли?». Снотворное, успокоительные и они, «таблетки от любви». Безвкусные, но четко выполняющие свои функции. Любовь не всегда бывает так хороша, как пишут о ней в романах. Она может вызывать не только эйфорию и чувство близости, но и боль потери, психологические травмы и опустошение в душе. Желание избавиться от любви, кажется, существует столько же, сколько она сама: у Овидия Назона, Тита Лукреция Кара, Уильяма Шекспира и множества других авторов можно найти строки о том, что это чувство бывает подобно болезни. Разрушительная, глубоко травмирующая страсть, ревность, непонимание, одиночество и горе, — все это может быть её плодами, и все это мы много раз встречали в литературе, философии, и да и в собственной жизни тоже. Хуже всего, когда это перерастает в губящую привязанность. Это можно описать некоторыми интересными фактами о любви: в частности, тем, что она напоминает кокаиновую зависимость. Для ее лечения сегодня применяются препараты, которые «помогут» от романтической привязанности, «блокируя» чувства и желание к продолжительной любви. Это и есть та самая таблетка, которая стала спутницей для несчастного флориста если и не на всю жизнь, то на долгие годы уж точно.***
Рассвет… Солнце только-только встаёт из-за горизонта, окрашивая всё в яркие краски… Мир просыпается, идет своим чередом… А кому-то просыпаться совсем не хочется. И этот кто-то — Мия Атсуму. Наступил очередной «обычный», как блондин любил его называть, вторник. Такое «обычное» утро началось с громкого голоса Осаму, говорящего «Иди жрать». Как всегда. Яркие лучи солнца, которые не несли на первый взгляд совершенно никакого тепла, лениво пробивались через приоткрытую дверь вместе с запахом жарящейся яичницы. Тут даже будильник не нужен, хотя через минуту все равно раздался неприятный писк, сигнализирующий о том, что наступило ровно 6 утра. Атсуму уже давно перестал понимать, зачем каждый вечер исправно заводит этот чертов прибор. Наверное, осталась привычка, ведь они тогда часто просыпали, а иногда и вовсе забивали на дела, ведь вместе так хорошо… Встряхнув головой, тем самым прогоняя навязчивые сладкие мысли, Атсуму поднялся, размял спину, затекшую от неудобного сна. Осаму на кухне уже вовсю отдавался своим превосходным кулинарным способностям. Хоть все и выглядело безумно вкусным, но чувства голода почему-то не было, и брат, конечно же, это заметил. — Опять? — на что блондин только кивнул, делая глоток ромашкового чая. — Как ты себя чувствуешь? — Знаешь, иногда я думаю, что проснулся не в том мире… Каждый день я словно пытаюсь дышать в ледяной воде и в такие минуты чувствую невыносимую боль в сердце в том уголке, о котором я до сих пор могу рассказать только тебе… Осаму тяжело вздохнул. Хоть Атсуму и был чаще всего занозой в заднице до такой степени, что хотелось его пришибить стулом, в такие моменты он становился будто в несколько раз меньше, был похож на потерявшегося и продрогшего насквозь котенка. Единственное, что парень смог сказать, было не так-то уж сильно похоже на слова поддержки, хотя они давно перестали помогать, как бы не хотелось: — Не всегда все идет так, как задумано. И далеко не всегда тебя придут выручать из беды. Как бы сложно и больно тебе не было, пора перестать жить, скорбя о прошлом, которого не вернуть. Разве не это ты пообещал? — Это… но… наверное, тогда это будет по-настоящему одинокое странствие, превосходящее всякое воображение. Полет к этой далекой цели, свободы от оков прошлого, будет в абсолютной пустоте. Без надежды встретить на пути даже атом водорода. — А ты уверен, что хочешь пройти его один? Не боишься запутаться и сдаться? — Боюсь. Но впутывать в это кого-то еще боюсь еще больше, — тихо произнес блондин, ставя на стол полупустую кружку. — Нам, в общем-то, идти пора. На улице уже вовсю кипела бурная токийская жизнь. Каждодневные километровые пробки и вечно торопящиеся прохожие. Все это стало уже таким привычным, что и не обращаешь как-то внимания на это. Погода тоже была, на удивление, прекрасной. «Идеальный день, чтобы воплотить свою мечту в жизнь!» — пронеслось в голове Атсуму, пока он нес в руках эскиз желаемой татуировки. Кита-сан и Суна уже приготовили магазин к открытию. Цветы, оттого что их только что полили издавали влажный и такой любимый сердцу аромат. День шел своим чередом. Приходили и уходили клиенты. Одни со своими необычными предпочтениями, иногда даже не сочетающимися, другие долго не могли выбрать, что же все-таки взять. Прошла половина дня и не случилось ничего из ряда вон выходящего, поэтому Атсуму решил, что попробует сейчас. Кита дал добро, при условии, что блондин останется без обеда. Помещение тату-салона встретило парня неожиданной тишиной. Комори крутился у кассы, заполняя какие-то бумаги, когда заметил стоящего в дверях Мию. — Привет, Атсуму-кун. Ты что-то хотел? — не отвлекаясь, спросил Мотоя. — У вас есть сейчас свободные мастера? Извините, что вот так, без записи… — Киеми-кун свободен. У тебя есть эскиз? — парень кивнул. — Думаю, он примет тебя. Комори зашел в кабинет, видимо, чтобы попросить Сакусу. Оттуда донеслось недовольное ворчание, и парень решил было что не сегодня, но Мотоя пригласил его внутрь. Сакуса уже готовил все необходимое. — Цветная или нет? — Цветная, — растеряно произнес блондин, протягивая эскиз, на который он даже не взглянул. — Что будешь бить? — спросил Сакуса, хотя уже знал ответ. — Разве это неожиданно для тебя? Я давно мечтал о незабудках на руке, ведь с ними связано столько воспоминаний… Сакуса равнодушно рассматривал эскиз, после чего перенес его на трансферную бумагу, а с нее на кожу, предварительно избавив ту от волос, очистив и обезжирив. Стандартная процедура. На удивление Атсуму сидел совершенно спокойно, где-то глубоко в себе, в своих мыслях. А Киеми же увлекся работой и мало что замечал. Лишь в конце, подняв темные глаза на парня, заметил, как по его щекам стекают слезы. — Тебе больно? Почему ты ничего не сказал?! — А? — словно очнувшись, как тогда в магазине, встрепенулся парень. — Ох, это. Нет, мне не больно, можно продолжать. — Что у тебя случилось? Все равно ты обещал рассказать. А я уже закончил. — Если тебе действительно интересно, почему именно незабудки, я расскажу. Мы с ним познакомились четыре года назад. Я тогда был не в лучшей форме, как это называют, было эмоциональное выгорание. На окраине Токио есть давно заброшенный парк, там я любил встречать рассветы и провожать закаты. В тот день я просто пришел туда с букетом незабудок и ромашек, сам толком не понимая, зачем собрал их. А он пришел туда, потому что расстался со своей любовью, и этот разрыв был очень тяжелым. В то утро нам было так хорошо вместе, хоть мы и были никто друг для друга. А потом все закрутилось и мы начали встречаться. Тоору был моей первой и искренней любовью. Я до сих пор вспоминаю те моменты, когда он говорил «Знаешь, что я очень сильно люблю? Незабудки. А еще больше, еще сильнее, тебя, Тсуму», — горячие слезы снова потекли по щекам парня, а он был не в силах их остановить. — А потом, потом, в прошлом году, ему нужно было улететь в командировку в Аргентину. Я ждал его, ждал это чертово 31 августа, этот проклятый понедельник, ждал с букетом наших любимых цветов. А он не долетел. Не долетел, понимаешь? Совсем чуть-чуть и мы бы встретились, обнялись крепко-крепко и ушли бы домой. Но этот проклятый самолет совершил «экстренную неудачную посадку». Ойкава был еще жив, когда его доставали из салона, был жив, когда его увезли на скорой, а потом… этот чертов звук, сигнализирующий об остановке сердца. Он успел сказать мне самые важные слова, а я успел пообещать ему кое-что… А себе поклялся никогда о нем не забывать, ведь что самое жестокое, спросим мы себя? Конечно же, смерть. Так я думал раньше. И все же есть кое-что куда более жестокое, нежели смерть. Это забыть о том, кого любишь всем сердцем, пока ты жив. Ведь, как думаешь, когда человек умирает? Когда пуля пронзает его сердце? Нет. Когда его уничтожает неизлечимая болезнь? Нет. Человек умирает тогда, когда о нем забывают. И сейчас я часто гадаю, будь лето чуть длинней, задержись он на один день там, может быть мы бы сказали друг другу перед его возвращением «до встречи». И тогда встретились бы вновь. И все было бы хорошо. Сакуса молча смотрел на Атсуму, не в силах произнести хоть слово. Да и какие тут могут быть слова? Все же хорошо сейчас? Все будет хорошо? Да никаких. Закончив свою работу, Киеми лишь сочувственно похлопал Мию по плечу и дал рекомендации по уходу за татуировкой. Атсуму кивнул в знак благодарности, оплатил работу и скрылся в помещении «Цветочной лавки братьев Мия». — Каким-то расстроенным он вышел, — неожиданно тихо сказал Терушима. — Ему не понравилось? — Я… я не знаю, — еще тише ответил Сакуса.***
Сегодняшний вечер обещал быть ненастным. Небо затягивало черными тучами, которые увеличивались, сгущались и закрывали собой остатки алого заката. Сакуса равнодушно наблюдал за происходящим, будучи уверенным в том, что проведет это неудачный вечер в компании чая, книги и пледа. Кто ж знал, что планы нарушит Атсуму, неожиданно появившийся из соседней балконной двери. Как только он увидел Киеми, лицо его почему-то просияло. Однако он только кивнул в знак приветствия и, не проронив ни слова, закурил. Сакуса не стал утруждать себя лишними вопросами о том, что случилось. Может Мия вовсе не хочет ни о чем рассказывать. Нет в нем ничего сознательного, рассудочного и нет ничего чувствительного. Нельзя даже понять, что это за человек. — Говорят, что желания сбываются, но я больше не вижу смысла в этих словах. Они лишь дают ненужную, глупую надежду, которую давать не стоило, — все-таки Атсуму первым решил нарушить молчание. — Как можно вообще что-то желать, о чем-то мечтать, чему-то радоваться, когда ты нравственно страдаешь? — Мне нечего ответить, Атсуму. Я не умею поддерживать, потому что никогда этого не делал. Если ты хочешь выговориться, то пожалуйста, я выслушаю, но не обещаю, что мне будет, что сказать в ответ. — Знаешь, а пустые беседы очень хорошо помогают отвлечься от мрачных мыслей, поглощающих разум. — Что ж, я действительно поражаюсь тебе, Атсуму. Ты настолько сильно так увлекаешься цветами, что с легкостью можешь подобрать букет практически для любого человека. Ведь как же ты точно угадал с розами. — Почему же? Неужели тебя действительно кто-то предал? — Не знаю, рассказывал Комори или нет, но мои родители никогда особо не интересовались мной, все время пропадая на работе, и поэтому большую часть времени я проводил один. — Без друзей? — Без. Они считали меня странным, если не чокнутым, и в основном задирали и издевались надо мной. Было обидно, даже очень. Поначалу я пробовал жаловаться родителям, чтобы найти поддержку, но им было все равно и на меня и на мои проблемы. Мне было так плохо, что хотелось пойти и пулю в лоб себе пустить, или в снегу замерзнуть. Знаешь я и сам не заметил, как разучился уверенно идти вперед, словно что-то сковывает, сдерживает и не дает мне вздохнуть. А потом потом они просто уехали. Им предложили крутую работу в другой стране и я стал не нужен. Просто обычным утром я не нашел ни родителей, ни завтрака, только письмо и карточку, на которую они время от времени переводили деньги. Как будто бы эти бумажки могли заменить родительскую любовь, которой и так можно сказать не было, и решить все мои проблемы, — усмехнувшись, сказал Сакуса. — И тогда я понял одну важную вещь: что бы с тобой ни случилось днём, главное чтобы вечером было куда вернуться — туда, где тебе рады, потому что нет ничего хуже одиночества… Ты ведь не хуже меня знаешь что, от укуса птицееда не умер ни один человек, а люди посмотри на эту ситуацию с другой стороны: паук, даже самый большой, самый ядовитый, беззащитен перед человеком. Да, паук ядовит, но ты это знаешь. А человеку ты веришь, а он оказывается куда страшнее. Он может использовать, предавать, убивать так как зная это ты продолжаешь верить людям неужели нет страха что они снова уйдут? И как тогда быть счастливым? Атсуму долго не мог ничего ответить и они просто молча стояли рядом, вглядываясь в ночное небо, покрытое черными тучами, что даже света луны не было видно — Правда в том, что лучшего момента почувствовать себя счастливым не существует. Если не сейчас, то когда? кажется, что настоящая жизнь вот-вот начнется. Но на пути всегда всплывает одна проблема, одно незаконченное когда-то давно дело, и они нуждаются в незамедлительном решении, и вот после этого жизнь начнется. Мы должны ценить каждый момент, особенно, когда делим его с кем-то дорогим, и помнить, что время не ждет никого. Мне не важно предадут ли меня, потому что эти люди не будут иметь значения в моей жизни гораздо, сильнее я боюсь потерять тех кто любит меня, кому есть до меня дело и тех кого я, в конце-концов, люблю, даже если кто-то из них и предаст меня, то это не станет трагедией вселенского масштаба. Пройдет год, а может и два, и три, или десять лет кто знает, и тогда мы сможем общаться вновь. А что делать, если он умер? Вот, что страшнее, ведь все эти ссоры сразу становятся глупыми, ты начинаешь корить себя за то, что не ценил это счастливое время, не так ли? —Мне на самом деле очень сложно тебя понять. Наверное, просто мы п-разному смотрим на жизнь. Как можно так безрассудно открываться первому встречному? — Иногда этот первый встречный поддержит тебя лучше, чем близкие люди. Да и сам-то болтаешь со мной, будто я твой лучший друг. — Я..... не знаю почему. Может, мы просто похожи? — Может и так. По крайней мере, ты очень философски рассуждаешь, прямо как я. — Любишь читать? — Очень. Вот ты сейчас улыбнулся, а мне показалось, что мир стал гораздо светлее. Я уверен, что сейчас ты — единственный человек, которому я могу доверься больше, чем себе самому. — Давай сейчас просто помолчим и посмотрим, как город гаснет. И я не знаю, что из этого будет опасней. Свет в окнах многоэтажек гас один за другим. Токио будто вымирал. Погода ухудшалась с каждой минутой. Ни звезд, ни луны не было видно, а минут через десять стало так темно, что соседние дома стали почти не видны. Их выдавали лишь несколько горящих окон и черные силуэты. — Кажется, сейчас пойдет дождь, — произнес Атсуму, ежась от ветра. — Не хочешь составить мне компанию этим отвратительным вечером? — неожиданно для самого себя произнес брюнет. — Не думаю, что это хорошая идея… — рассеянно ответил блондин. — Разве ты не любишь одиночество? — Люблю, но не сегодня. Почему-то я хочу видеть тебя рядом. — Что ж, тогда я зайду, только предупрежу Осаму, чтобы он не волновался, — ответил блондин и скрылся за балконной дверью. Сакуса тоже поежился. Он не любил грозы. Природа уже вовсю бушевала за окном, когда раздался стук во входную дверь. За ней стоял блондин, держа в руках букет. — Это тебе, — произнес парень, отводя взгляд. — Спасибо. Чай? — Да, давай. В который раз повисло неловкое молчание. Так бывает, ты хочешь продолжить беседу, но ничего путного на ум не приходит. Сакуса задумчиво разглядывал букет, пытаясь понять, что означают розы, оплетенные ромашками. — Мое сердце тобою украдено, забирай же его, я не жадина, — едва слышно, словно читая стихи, пробормотал Атсуму, сам толком не понимая, было ли это попыткой поддержать беседу. — Je suis votre верный раб, et à vous seule je puis I’avouer. — Решил пустить в ход французский? Как жаль, Сакуса, что я так хорошо знаю Войну и Мир. Ne me tourmente pas. — Впервые встречаю настолько близкого мне человека… Неужели мне все же есть, с кем поговорить? — будто благодаря кого-то высшего, ответил Киеми. — Vous savez tout. — Оми, скажи, ты любил когда-нибудь? — Возможно… — И что ты можешь сказать об этом? — Я не могу описать свои ощущения, но они явно положительные, такое чувство, будто я нашел ту самую «вторую половинку». — Я испытывал точно такие же чувства. Да и для чего лукавить? Сейчас я снова начинаю ощущать это. Они меня истерзали и сделали смерти бледней, — одни — своею любовью, другие враждою своей. — Давай-ка посмотрим фильм. Я не хочу видеть твою раскисшую физиономию. Атсуму лишь тихо хмыкнул. Как оказалось этот холодный-с-виду-Сакуса-Киёми любит пить горячий чай, читать любую литературу и смотреть фильмы. Выбор его пал на 5 сантиметров в секунду. Весьма необычное совпадение. История о двух бесконечно влюбленных, которых разлучила судьба. Они пишут друг другу письма и снова обретают счастье от возможности разделить свои чувства друг с другом. Но жизнь жестока, встретятся ли они когда-нибудь? Будут ли они вместе?***
— Я сейчас расплачусь. Это так ты не хотел видеть мою раскисшую физиономию? Нельзя было выбрать что-то более романтичное? — Это было бы слишком скучно. Глупые сюжеты со счастливым концом. Это так предсказуемо, — отмахнулся Сакуса. — Давай посмотрим что-нибудь другое! — Уже поздно. Нам завтра на работу, забыл? — А может ну ее? Я уже и не помню, когда мне было так хорошо… — Атсуму, мы можем встретиться завтра, если ты не заметил, то я живу один. — So look me in the eyes. tell me what you see Perfect paradise, tearing at the seams I wish I could escape, I don't wanna fake it Wish I could erase it, makes your heart believe… — Чего это ты запел? Чай вроде обычный был… — Эх, Оми-Оми, ты разбиваешь мне сердце! Never feel guilty for starting love again… — Хоть грустить перестал. Давай спать, если опоздаешь, Осаму тебя убьет.***
Солнце еще не всходило, но небо заметно посветлело, предвещая своим серым, однообразным тоном, начало нового ненастного дня. Как бы сильно не хотелось хорошей погоды, природа продолжала бушевать. Сакуса поставил чайник на плиту, попутно рассматривая начинающуюся грозу. Сверкнула молния. Раз. Два. Три. Раскат грома. Атсуму недовольно заворочался на футоне и Киеми поспешил закрыть кухонное окно, чтобы звуки ненастья не были такими громкими. Все-таки еще рано, чтобы вставать. — Это больно, потому что я знаю, что ты никогда не посмотришь на меня так, как я на тебя сейчас. Ведь ты любишь его, пусть и пытаешься показать, что все уже в прошлом. Никто и ничто не способно заменить тебе его… Но как же я хочу стать этим «никем» и все же попытаться. Есть ли у меня хоть маленький шанс, я же наконец встретил того, кого ждал… — тихо произнес брюнет и поставил чашку на стол. Вышло довольно громко и блондин все же проснулся. Зевнув, он потянулся и оглянулся вокруг, спросонья не понимая где он и что здесь делает. — Доброе утро, извини, что разбудил. — Действительно доброе, но я итак, можно сказать, почти проснулся. Впервые выспался, кстати. Это у тебя такая аура хорошая? — Не знаю, может быть. Завтракать будешь? — Еще бы! — Тогда иди и умойся, хотя бы, — буркнул Сакуса, попутно набирая воду в чайник. Тем временем природа начала потихоньку успокаиваться. Не то шел дождь, не то моросило. Выглянув в окно, парень с брезгливостью отметил, что вода ручьями текла по дорогам, разводя грязь. А что ее хуже- это черви, которые в скором времени будут повсюду. Брррр, гадость. Чайник засвистел, когда Атсуму вернулся на кухню. — У тебя, что, пожизненный запас чая? — с улыбкой спросил он. — Очень смешно. Делая глоток чая, блондин непроизвольно отвел взгляд в сторону. Он стал на несколько долгих минут каким-то отрешённым, будто опять выпал из реальности. Сакусу это не на шутку встревожило, и он аккуратно потряс Атсуму за плечо: — Ээй, все хорошо, Мия? — А? — тряхнув головой, ответил парень. — Извини, я что-то задумался.***
На самом деле Осаму очень переживал за брата. После смерти Ойкавы Тоору тот замкнулся в себе и стал одержим своей любовью. Врачи констатировали эмоциональную зависимость — болезненная и тяжелая модель поведения, заставляющая человека страдать. Он был счастлив, когда Тоору с ним общался, звал гулять, в кино и просто был рядом, доволен, что-то делал для него, а после этой катастрофы начал испытывать сильную душевную боль, потому что его не стало. Назначили лечение, но стоило Атсуму переключить внимание на кого-то другого, то эта болезнь принимала острую стадию. Из страха потерять значимые отношения он буквально контролировал каждый шаг партнера. И каждый, хотя их было не так уж и много, всего два, раз оставался один. И каждый этот раз Осаму приходилось «вытаскивать его в реальную жизнь». Теперь же появился Сакуса Киеми. Все по новой. Атсуму влетел в квартиру чуть ли не со скоростью света, до смерти напугав брата. — Все хорошо? Соником себя возомнил или совсем умом тронулся? — Спаси меня от этого! — взвыл блондин. — Ты же знаешь, чем это все закончится! — Что? Что ты хочешь? Каким образом я могу тебе помочь? — опешил Осаму. — Всеми силами и средствами! Не давай мне приближаться к нему, я не хочу опять испытать это! — А ты не думал попросить его о помощи? Может тебе всё-таки удастся избавиться от своей болезни? Мне почему-то кажется, что именно он сможет тебе помочь. — Нет, нет и еще раз нет! Сакуса не заслужил, чтобы я и его втянул в эту паутину проклятую… — Не жалуйся мне потом на жизнь, ладно? — Окей, допустим, я не знал, что иберийка — это равнодушие и безразличие. Сколько с цветами работаем — ни разу таких заказов не было! Прочитай его еще раз, потому что я ничего не понял! — раздраженно произнес Кагеяма. — У нас вообще есть такой цветок? Как он выглядит? — Срежь несколько веточек, — ответил Атсуму. — Дак, а как они выглядят? Тсум-Тсум, не спи! Иначе мы не успеем. — На этих веточках, они похожи на зонтик, белые некрупные цветочки. Там еще цикламен. — Жалко того, для кого этот букет…. — тихо сказал Хината. — Я принес, что дальше? — Заказчик хотел, чтобы цикламен был в центре и окружен иберийками. И фиолетовую ленту! — А мы может потом собрать какой-нибудь милый заказ? — Можем, для Сакусы, — рассмеялся Осаму, за что сразу же получил подзатыльник от брата. — А что, собери ему розы с ромашками. — Я с ним не прощаюсь. — Но…. — Для меня это означает прощание. Сегодня Кита-сан предложил пообедать вместе с коллективом «Черных шакалов», ведь им еще долго работать по соседству, так почему бы не узнать друг друга получше. Осаму счёл этот момент идеальным для разговора с Сакусой о брате. Как бы сильно не хотелось видеть Атсуму счастливым с этим парнем, блондин попросил отдалить — Осаму просьбу выполнит. Хотя этот болван не заслужил одиночества. Атсуму от обеда отказался, аргументируя это тем, что необходимо доделать некоторые важные заказы. Ребята ничего не сказали, а Кита даже похвалил его за усердие, и они ушли. Отсутствие шумной компании, любимая музыка и любимые цветы… А на кухне суп мой стынет, в голове одно: я тебя люблю «А ты меня?» Мяч гоняю по двору, в голове одно: я тебя люблю «Сможем ли мы быть вместе или я окончательно свихнусь?» Все хорошие и плохие, в голове одно: я тебя люблю «Как жестоко, ты этого не заслужил» В этом городе где-то ходишь, все никак тебя не найду «Может, ты сможешь? Вытащи меня, прошу» Есть девчонки молодые, в голове одно: я тебя люблю «Она сжирает меня, я утону» Мы с друзьями идем за пивом, в голове одно: я тебя люблю «Давно уже я таблетки пью» Говорят, ты спишь с другими, но все равно я тебя люблю «Скажи, мы будем вместе или я умру?» За углом с ножом ждет осень, в голове одно: я тебя люблю» «Сам себя я не пойму» «Не живой, я умер давно, вместе с ним» — Атсуму очень занят? — спросил Комори, а Сакуса непроизвольно вздрогнул. — Да, ему, видите ли, надо важные заказы забрать, — фыркнул Осаму. — Пойду покурю, — бросил Сакуса и вышел. Осаму, конечно же, вышел следом. — Скажи мне реальную причину, Мия. Почему он не пришел? — Держись от него на расстоянии, прошу тебя. — Почему это? — Он, скорее всего, тебе уже рассказал о своей зависимости, не так ли? Я знаю, что да. Он попросил меня оградить его от всего этого. «Я хочу больше никогда ни к кому ничего не чувствовать» — его слова. — Но ведь…. — Послушай, пожалуйста, не давай ему надежд, он не переживет. — Я тебя услышал, — бросив наполовину истлевшую сигарету, ответил Сакуса и вернулся обратно. После обеда Кагеяма и Хината вновь начали ругаться, как кошка с собакой. Ринтаро недовольно закатывал глаза, грозясь «уволить их к чертям собачим, Атсуму тупее, а вон как быстро все делает, а они вдвоем один букет собрать не могут, идиоты». Чтобы не слушать все это, парень вышел из помещения, предоставив им возможность сделать следующий заказ самостоятельно под угрозой увольнения. Буквально через минуту появился Сакуса, будто знал, кого встретит. — Bon après-midi, mec merveilleux! Fumer est nocif, — задорно произнес блондин. — Voulez-vous raccourcir les années de votre merveilleuse vie? — Ne me touche pas, — холодно ответил Сакуса и ушел на улицу. «Так и знал». Он ждал. Терпеливо ждал, пока брюнет докурит. Наконец, тот вернулся. — Сакуса-кун, не хочешь помочь мне собрать несколько букетов? — сказал Атсуму. — Нет. Это «нет» было самым обидным из всех, что блондин слышал когда-либо. Такое холодное и равнодушное оно разбивало и без того уничтоженное сердце. Атсуму ничего не ответил. Только лишь растерянно кивнул и вернулся обратно. — Я сделал, как ты просил, нечего теперь злиться на весь мир. — Ты жесток. Опять вечер. Атсуму очень ждал его, чтобы поговорить с Сакусой самому. Парень уже сам не понимал, чего хочет. С ним — больно, без него — еще хуже. Прошел ливень, было очень свежо. Однако балкон соседа был пуст. 10 минут. 20. Час. Он так и не появился. — Не тягайся со мной в безразличии, в безразличии — я абсолют. Вы хотите надолго привязать кого-то к себе? Бросьте его. Клянусь, мне так плевать на твои слова. Я так холоден к тебе, оденься потеплее. Сердцу больно… — Нечего тут бубнить, спать мешаешь. — Пришел… Я тебя ждал! — Я заметил, что тебе нужно? Твой брат уже все мне сказал. — Извиниться. Тот вечер был незабываемым, я хотел бы повторить его, но ты догадываешься, чем все это может закончиться, не так ли? — Нет, не догадываюсь. Не хочу. Почему ты уже сдался, почему опустил руки и потерял надежду? — Устал. Я же не могу брать силы из ниоткуда всегда, верно? — Можешь, это не оправдание. Лезь давай. — Правда? — Нет, шучу. Лезь, сказал. Этой ночью блондин уже не мог уснуть. Нельзя допускать этого. Потом будет очень больно. Он уже давно все решил, надо просто раствориться. Исчезнуть. Не мешать. Сакуса спал рядом. Выглядит очень мило… Атсуму не смог пересилить это щемящее сердце чувство и поцеловал его в лоб. «Он так мило улыбается во сне… Увы, но это наш с тобой финал, прости. Ах как бы я хотел, чтобы все было иначе. Но я слишком устал и слишком жалок. Тебе было бы очень тяжело, прости.» На следующее утро под дверью Сакуса обнаружил букет из роз и ромашек. Символ вечной любви. Который неожиданно стал финалом. Осаму сказал, что этот дурак вернется. Отдохнет, наберется сил, прочистит мозги и поймет, как сильно успел привязаться. Он просто не сможет уйти, во-первых, потому что обещал, во-вторых, он понимает, какого это, бросить влюбленного, причинив невыносимую боль, навсегда поселив тоску в сердце. Надо просто подождать. Они смогут его вытащить. В этот раз окончательно. А волноваться стоило. Атсуму не появился ни на следующий день, ни через два, ни через три. Тогда Осаму по-настоящему испугался, ведь брат раньше так надолго не исчезал, а значит мог сделать все, что угодно, не понимая толком что творит. Никто из общих знакомых понятия не имел о его местонахождении, нигде он не появлялся. Последней зацепкой оставались незабудки, пропавшие в ночь исчезновения брата. Есть только одно место, куда бы он мог отнести эти цветы — могила Ойкавы Тоору. И они действительно там лежали. Только Атсуму там не было. И, возможно, уже не будет. Полиция продолжала поиски. Повсюду висели листовки о пропаже, но толку от них было мало. Он исчез, растворился, как и хотел. Оставил лишь розы с ромашками, незабудки и записку: «Он не придет — его разорвали собаки, Арматурой забили скинхеды, надломился предательский лед Его руки подготовлены не были к драке, И он не желал победы….» А потом он нашелся. Нет, не как в тех фильмах, где пропавшие без вести чудесным образом возвращаются, пусть сильно искалеченные или ничего не помнящие. Нет. Он утопился. В том озере, возле того берега, где впервые поцеловал любовь всей своей жизни. Какая ирония… Сакуса поднимался по лестнице. Еще один день. Безрезультатно. Куда же он делся. Внезапно парень остановился и поднял взгляд. Осаму дрожащими руками пытался попасть в замочную скважину, но ключ то и дело скользил мимо. Ринтаро стоял рядом, взгляд его был пуст. Что-то случилось. Что-то нехорошее. — Есть вести? Ключи звякнули, ударившись об пол. Осаму медленно развернулся, одарив парня взглядом, полным боли, слез и отчаяния. — Держи, — глухо сказал он, протянув конверт. — Читать или нет, решишь сам. Дрожащими руками Киёми открыл его и достал письмо. Удивительно, что оно пахло розами, а не незабудками или ромашками. Он уже знал, что там написано, поэтому читать не было совершенно никакого желания, ведь ничего хорошего там нет. «Привет, Оми-кун. С чего бы начать? Сегодня я потерял тебя и рассудок. Наверное, писать это было не самой лучшей идеей, лучше бы мне просто исчезнуть. Но всё же, надеюсь, Осаму передал его тебе, и ты сейчас читаешь. Мне очень жаль, что так вышло, правда. Недавно мне приснился прекрасный сон о том, что меня нет… Я не хотел втягивать тебя в свою жизнь, не хотел привязываться, а потом делать больно. Как бы мне хотелось, чтобы мы никогда не встречались, ведь тебе и до меня было плохо, а я сделал еще хуже… Жаль, не смогу сказать о всех своих чувствах. Наших ночных бесед больше нет и не будет. Как и меня в твоей жизни. Я не мог так больше. Все, с кем я пытался сблизится, оказывались с разбитым сердцем из-за меня же. Это очень больно, никогда не хотел, чтобы все так было. Это невыносимо. Этот мерзкий страх, что с моими близкими случиться что-то страшное, а я не успею или не смогу помочь, как не смог тогда… Не могу так, просто не могу. Осаму, придурок, сказал, что мы просто чужие люди, которые случайно прошли вместе какой-то отрезок пути, так и не поняв друг друга. Я очень хочу верить, но это так больно. А еще хуже — осознавать, что если это правда, то сколько боли я принес тебе этим решением. Как бы мне хотелось быть с тобой, быть нормальным… Я не смог отпустить его, но смог полюбить тебя. Пожалуйста, не влюбляйся в кого-то другого… Это было очень тяжело. Ты, наверное, скажешь, что я дурак и мы могли бы это преодолеть. Вместе. Я скучаю по твоему голосу… Но это был бы очень длинный и долгий путь, и я не хотел тебя в него втягивать. Да, я слабый придурок, прости меня, если сможешь. А ты сможешь. Ты сможешь все, я верю в это. Как бы я хотел крепко держать тебя за руку и никогда не отпускать. Среди тревог и вечной грусти ты стал мне антидепрессантом… Твои объятия — это единственное место, где я хотел бы оказаться сейчас… Все, что я хочу тебе сказать, это то, что сказал мне Тоору перед своей смертью, и еще добавлю кое-что от себя: Прошлое причиняет боль. Одно из двух: можно или от него прятаться, или извлечь урок. Не позволяй оковам прошлого задушить себя. Живи дальше, Оми. Не стоит стесняться своих чувств и желаний, ведь другой жизни для них не будет. Делай все, что душе угодно, здесь и сейчас. Не мне так говорить, но жизнь прекрасна, когда в ней тот, кто делает ее такой. И все, несмотря на то, что писал, я верю, хоть это и невыносимо, что ты еще найдешь какого-нибудь Мию Атсуму, который не будет помешан на незабудках и воспоминаниях о том, что давно прошло. Для меня было тяжело и не уютно жить. Зато было уютно умирать. А ты не смей. Пообещай мне это, как обещал я. И сдержи его, раз уж я не смог. И вот еще что. Я действительно люблю тебя, Оми-Оми. В тот вечер я хотел поцеловать тебя… Увы, но это наш с тобой финал. Еще раз извини за все. Атсуму Мия