Сказ о приключениях Садко в Вольной Марке

       По пустым улицам гулко стучали кованные сапоги. Мощеная дорога далеко разносила звуки в темноте ночного города. В обычное время, горожане были бы возмущены подобным нарушением порядка и помехами для своего сна. Вот только все, кто мог бы сказать свое фе, лежали на холодной земле, без каких-либо признаков жизни. А от тех, кому повезло больше, храмовников отделяло еще с пол квартала.       Под забрала шлемов просачивался ядовитый дым пожаров, щедро сдобренный сладковатой вонью горелой человеческой плоти. Двери многих домов оказались выломаны, даже сняты с петель; то тут, то там виднелись трупы тех, кому не повезло оказаться на пути рогатой угрозы. Один из рыцарей, недавно получивший это звание, остановился на миг, проводя латной перчаткой по глубокой выбоине в камне, которая словно бы оплавилась под воздействием неведомой силы. Привычные к тяжелым боям, воители Церкви ругались вполголоса словами, сделавшими бы честь любому моряку, обещая отомстить захватчикам. Сердца их охватывало пламя фанатичного гнева, а сил придавал невозмутимый вид командора Мередит, неутомимо шагавшей вместе с ними в сторону осажденной резиденции наместника.       Они едва достигли окраин Верхнего Города, но уже здесь были отчетливо слышны звуки яростного боя. Воздух трещал, скрипел и визжал; бывалые рыцари узнавали в этой какофонии безумную песнь магических сил, бесконтрольно обрушившихся на преграду. Наверняка идут на штурм стен, подробности можно будет узнать у разведчиков, загодя отправленных вперед. Вновь оглядывая потрепанные ряды своих коллег, сэр Каррас не без удовлетворения заметил про себя, что не иначе как волей Создателя им удалось спасти тех гномов, которые с удовольствием взяли на себя задачу по зачистке Нижнего Города. Благодаря этому им удалось собрать максимально возможное число храмовников, которые обрушат стальной кулак на головы еретиков, посмевших осквернить этот одновременно кошмарный и прекрасный город.       К его удивлению, с гномами все прошло именно так, как предсказывала рыцарь-коммандор Киркволла. Не было требований наград, налоговых льгот или каких-то иных преференций. Как не было и попыток отсидеться за стенами. Разговор с коротышками оказался вообще коротким и, по сути, свелся к распределению территорий, дабы «не мешаться под ногами». От зелий и прочей помощи коротышки отказались. Но не из глупой гордости, а потому что своего добра хватало.       Рыцарь не ожидал такого от типичных наемников, в отличие от кунари. Теперь он понимал, насколько правдивы были обычно (обманывать других можно, ради общего дела, но себя обманывать нельзя) предвзятые хронисты Церкви, описывая земли, города и деревни, захваченные кунари или покинутые ими. Бывало, и не раз, что люди поступали с другими людьми намного хуже. Далеко за примером ходить не надо — земля Марки, особенно Киркволла, усеяны костями сотен тысяч рабов, зверски замученных имперцами из Тевинтера в мрачные дни прошлого. Но действия чужаков вызвали большую эмоциональную реакцию, которую Каррас намеренно не подавлял в себе, но подпитывал, придавая потрепанному годами службы и недавними схватками телу дополнительные силы.       А вскоре они встретились с разведчиками.       — Штурм начался едва ли больше часа назад. Кунари выставили охранение, но редкое, почти все силы брошены на штурм. Их маги... Производят ужасное впечатление. Такую силу я видел разве что у Орсино или... - пробормотал усталым голосом разведчик.       — ... одержимых, - закончила за него мысль Мередит.       — Каков план, командир? - Каррас повернулся к начальнице. Ситуация позволяла пренебречь некоторыми формальностями.       — Нескольким отрядам перекрыть пути отступления. Лучникам занять крыши. Остальные бьют в тыл, - составление схемы не заняло у Мередит и нескольких мгновений.       Впрочем, и ситуация не давала много пространства для маневра, как в переносном смысле, так и прямом. Сложно скрыть такое число парней в доспехах. Да и шума от них было пусть и не за версту, но более чем достаточно, чтобы не возникало даже мысли о «стелсе».       — Есть.       Команды были уже заранее сформированы, поэтому распределение не заняло много времени. Улицы все еще были заполнены дымом, обломками мусора, однако никто из церковников не опасался обнаружения - нападающие сами производили столько шума, что можно было бы идти в бой, распевая священные гимны, и все равно быть вне зоны внимания до тех пор, пока не станет слишком поздно. Маги кунари делали одновременно крайне опасную, и в то же время полезную работу — крушили стены и тела защитников. Под их обстрелом, при поддержке лучников, к решетке и воротам пробились две группы с наспех изготовленными таранами, а к стенам приставили порядка десятка лестниц.       Огромные рогачи, без особых сложностей удерживая одной рукой щит, а другой цепляясь за перекладины, двигались вверх, к зубцам и парапетам за ними. Стражники, наемники, все те, кто мог держать в руках оружие не оставались в стороне. Свистели стрелы, барабанили камни по щитам и телам, ломая дерево, сминая металл, круша кости. Сквозь грохот битвы иногда можно было услышать истошные вопли сваренных заживо живых существ, попавших под потоки раскаленного масла. Несколько лестниц удалось поддеть копьями и даже рогатинами, откинув их от стены. Однако первые кунари уже переваливались на ту сторону, хотя некоторые рухнули вниз, без шансов на спасение, будучи пронзенными множеством наконечников и лезвий.       Появление храмовников стало неожиданностью как для защитников, так и для врага. Благодаря суматохе боя, раздавшимся крикам и прочим шумам сопровождающих любое побоище, авангард кунари даже не понял сначала, что их тыл подвергся атаке. Отдельные шумы было сложно вычленить в общем гвалте. Внесли свою лепту и лучники осажденных, чьи стрелы далеко не всегда летели мимо рогачей. А потому крики и стоны окружали передовые отряды штурмующих со всех сторон.       Охранение не спало, и приняло плотные ряды атакующих с мужеством и стойкостью, достойных лучшего применения, несмотря на значительные потери после первых залпов со стороны стрелков. Сэр Меттин, обрушивая свой клинок на обнажившуюся голову налетчика, ощутил в душе едва заметное тепло - уважение, не как андрастианина к еретику, отвергающему милость Создателя, но как воин к воину. Правда, почти тут же он подавил этот неуместный позыв, ибо эти звери не заслуживают уважения. Залитые кровью и телами, горящие улицы Киркволла еще больше раздували пожар праведного гнева, придавали сил и крепость рукам. А врагов перед ними было слишком мало, чтобы даже попытаться остановить стену из металла и ярости.       Сэр Каррас, следуя плану, повел свой отряд к стенам и воротам, чтобы ликвидировать нарастающий поток кунари, рвущийся на стены. Мередит, вместе с отборными ветеранами ордена, повидавших всякое за время службы, занялись самым важным — рубили всех, кто стоял между ними и группой магов врага. Те, обремененные цепями, ошейниками и масками, следуя, кажется, командам своих надзирателей, перенесли мощь волшбы на внезапно появившихся рыцарей, одновременно лишая силы штурмующих поддержки. Двеомерские знаки на доспехах и щитах пылали, пытаясь сдержать магическую мощь, а люди сражались с именем Создателя на устах, падая и поднимаясь, если были силы.       Движение — это жизнь, фраза которая известна во многих мирах, в данном случае была буквальной. Стоило кому-то упасть и он был практически обречен. В «лучшем случае» неудачника ожидала участь быть затоптанным в суматохе боя. Ну а помимо этого, ни одна сторона не чуралась добить раненого противника, забывая о «благородстве», «честной битве», «уважении к жизни противника» и прочих глупостях, свойственных разве что далеким от сражений личностям. Здесь было только одно правило. Выжить. И любой метод было хорош. В конце-концов, историю пишут победители.       Сэр Джерран был первым, кто добрался до магов; его клинок, покрытый рунами, первым пустил кровь, отрубив руку ближайшему по самый локоть. Однако затем он попал под сокрушительный удар сразу десятка сайрабазов, которые, несмотря на защиту, превратили его в кусок паленной плоти, под оплавленной грудой металла. Однако он умер не напрасно, позволив другим рыцарям приблизиться. Более того, Мередит вновь сумела нанести свой страшный, фирменный удар двуручником, который разрубил раненого волшебника пополам в районе пояса и убил еще двоих, рухнувших на землю со страшными ранами на груди.       От стены откинули еще одну лестницу, которая уронила вместе с собой пятерых кунари; трое так и не сумели подняться, переломав массу костей в теле. Вцепившись друг в друга мертвой хваткой, наемник и стражник перевалились через парапет стены, утягивая за собой в два раза более могучего кунари. Пронзенный тремя копьями, рогач ударами топора собирал кровавую жатву среди защитников дворца, словно и не было на нем никаких ран. А еще один из налетчиков отбрасывал стражников от себя лишь ударами кулака и обломком щита в другой руке. Битва кипела нешуточная; несмотря на удар в спину, кунари держались, не делая попыток отступить или тем более сдаться.       Впрочем, никто и не собирался давать им такую возможность. Не просто так Мередит приказала перекрыть все пути отступления. Она давно желала вырезать всех еретиков под корень и лишь прямой запрет от главы местной церкви даже провоцировать «беженцев» останавливал ее доселе. Теперь же, когда ее худшие опасения сбылись она не собиралась щадить ни одного рогача. Тем более, что и традиции кунари не позволяли сдаваться, считая плен позором и слабостью.       Центром вражеского сопротивления, его сердцем был воин, который своими размерами, оружием и поведением ясно показывал всем, кто является лидером кунари. Он не скрывался за спинами подчиненных, но и не бросался вперед. Он терпеливо ждал всякого, кто попробует подойти к нему, чтобы пасть под ударами двух монструозных топоров, оснащенных двумя лезвиями, а также дополнительными, вмонтированными в рукояти. Однако груда кусков плоти, кожи и металла, валяющаяся неподалеку, отбивала всякую охоту строить из себя героев. Не лучше обстояли дела у тех, кто пытался уничтожить бронированных носителей таранов - наносить удары по торчащим кускам металла было той еще задачей, а сами кунари, казалось, не испытывали дискомфорта вообще, круша все на своем пути.       Не было никаких красивых, но глупых жестов, вроде вызова вражеского главаря и битвы один на один. Оно и понятно, у дуэльного ринга одни правила, а у реальной битвы другие. Здесь нет задачи показать зрелищную битву двух титанов. Да и враг, что был напротив храмовников, пришел не ради честной драки. Впрочем, это никого не пугало. Сражения с опасными врагами для храмовников давно стали обыденностью. Ни отступники, ни демоны, ни другие твари из-за Завесы не те существа, которые готовы поднять руки/лапы/щупальца/прочие конечности вверх и покориться. А уж как в голой мощи, так и в коварстве они могли посостязаться с кем угодно.       Один из бронированных носильщиков поймал мертвой хваткой ближайшего оруженосца, ломая тому кости правой руки и вынуждая выпустить клинок, а затем занес кулак для добивающей серии ударов. Но сзади на него налетел сир Монфор, который с размаха ударил в промежуток между кусками защиты, попав точно в заднюю поверхность бедра. Рогач шумно выдохнул и резко развернулся, размахивая руками словно молотами, но опытного рыцаря там уже не было. За несколько шагов он зашел противнику за спину и вонзил ему в спину, минуя металл, обломок дротика. Кунари вновь сделал разворот, но откуда-то из сердца боя вынырнул окровавленный наемник, с вытекшим левым глазом, который вогнал тому копье в район шеи. Здоровяк откинул подранка ударом кулака, после которого тот не вставал, но на этом его успехи закончились.       Почти сразу на левое плечо рухнуло что-то массивное и острое. Сталь доспеха выдержала, даже практически не промявшись от богатырского удара здоровенным топором. Однако, законы физики не исчезают даже в мире магии. Поддоспешник не смог погасить силу удара и конечности пришлось принять всю энергию. В плече раздался непонятный хруст, не слышимый в шуме битвы, зато сам мужчина прекрасно его почувствовал, несмотря на адреналин кипевший в крови словно кастрюля на мощном огне.       Броня не панацея, даже если ее много и она очень прочная. А еще обороняющимся на отличных позициях куда проще, чем атакующим. И уж тем более прописной истиной является то, что сражаться на два фронта сразу очень сложно, особенно когда вас сжимают с двух сторон. Потеря инициативы, переход после интенсивной атаки в оборону это очень сложная ситуация даже для прирожденных воинов, особенно когда главную силу уничтожения прямо на твоих глазах отправляют на тот свет. Огромное количество поводов для паники, верно? Но психология странная вещь, особенно когда речь заходит о представителях иных рас.       Аришок выбрал, казалось, единственный приемлемый путь — стал собирать разрозненные остатки своих сил и пошел на прорыв. Причем не к самой слабой точке, и не после сбора ударного кулака, но почти сразу после трубного сигнала. И целью его стали храмовники, которых вела Мередит. Лидер понимал, что смерть его визави приведет к смятению, задержкам, что позволит достичь новой цели, раз достижение старой обречено на провал с полным уничтожением. А он обязан был выполнить свой долг, несмотря ни на что, и смерть не являлась предпочтительным выбором. Страх не гибели, но провала руководил его поступками последних дней.       Дело было не только в приказе. Для Аришока, его миссия была священной. Для исполнения ее, воин готов был пожертвовать чем угодно, включая собственную жизнь. Если бы ради возвращения украденной реликвии пришлось бы выжечь весь Киркволл или продать душу демонам... Он бы на это пошел, не раздумывая ни мгновения. И хоть рогач этого не знал, да и не собирался откровенничать с врагом, его визави, Мередит, поняла бы эти чувства. В своих стремлениях эти двое столь непохожих разумных не так уж отличались друг от друга.       Но признавать этого не стал бы ни один из них. Аришок не смог бы этого понять по причине отличного мировоззрения на окружающую действительность. В командоре храмовников кипела ярость и презрение к еретикам, посмевшим поднять оружие в вверенных ей землях, использующих магию без видимого контроля. Понимая план лидера кунари, она собрала рассредоточившиеся было силы и встретила солдат врага плотно сомкнутым строем, в центре которого реял стяг ордена, сиявший в отблесках огней в ночи.       Обе стороны порядком устали за время напряженного ночного боя. Многие несли на себе следы жарких сражений, немало и тех, кто стойко переносил раны, но вскоре должен был свалиться без сил или умереть от ошибки. В глазах кунари отражался лишь окружающий мир, не было ни следа привычных чувств. Храмовники же пылали яростью, что, казалось, раздувала пламя пожаров и придавала им сил и стойкости. Гремел металл, хрипели глотки, текла кровь и падали тела под мощными ударами, которые не могла парировать никакая защита.       Двух ветеранов ордена Аришок отправил к престолу Создателя с такой скоростью, словно против него выставили двух зеленых ополченцев. Итогом противостояния с опытными воинами, что сражались и побеждали могучих демонов и одержимых была лишь пара ран на руках могучего воителя. Пара выживших сайрабазов усилили и без того мощный напор сородичей, который едва не прорвал ряды рыцарей Церкви. Им немного не хватило сил и численности. Совсем немного, но ведь порой такие мелочи и решают судьбу эпохальных событий, не правда ли? Мастерство и сила, словно остро наточенная коса, налетели на фанатичную ярость и упорство людей, чрезмерно почитающих Его и сражающихся за якобы правое дело, что словно камень остановила порыв. И местом столкновения стал небольшой пятачок, который выделили сражающиеся, дабы не попасть под раздачу своих потрясающих предводителей.       Битва была жесткой, кровавой и жестокой. К ней прилагалась все, что свойственно подобным сражениям. Кровь, кишки и отрубленные конечности щедро сыпались на камень. Впрочем, назвать это сражением было сложно, больше подходило другой термин «уничтожение». Лишь одно отсутствовало здесь. Но это именно то, что, по идее, проповедовала главная религия Тедаса. Жалость, милосердие и сострадание к ближнему.       Разные расы, разное вооружение, разные взгляды на жизнь, быт и, что особенно важно, мировоззрение. Последнего людям более чем хватает для того, чтобы вести бескомпромиссные войны на уничтожение себе подобных, поэтому неудивительно, что в эти, казалось, бесконечно долгие часы текли реки крови, а души десятками и даже сотнями отправлялись на тот свет, в багровых отсветах пожаров среди густой тьмы, усугубляемой черным дымом.       Но говорят, что самые темные часы в ночи бывают как раз перед рассветом. Многие отдали свои жизни для того, чтобы другие сумели увидеть робкие лучи поднимающегося светила. Вокруг хватало мест, где нельзя было и шагу ступить, чтобы не наступить на труп или часть тела. Кровь, казалось, с головы до ног заливала едва стоящих от усталости солдат, наемников, храмовников. Каждый испытывал состояние колоссальной усталости, когда взгляд покрывался дымкой, руки тряслись, а ноги не могли больше выдерживать веса тела. Были и те, кто был не в силах выпустить оружие из рук, потому как пальцы на рукоятях намертво свело судорогой.       Едва живую Мередит поддерживала пара выживших ветеранов-рыцарей из ее отряда; сама рыцарь-командор с усталой ненавистью взирала на труп аришока, испытывая досаду. Несмотря на мастерство владения оружием и потрясающую экипировку, ближе к концу боя она отчетливо поняла, что не сумеет одержать вверх над ним. Впрочем, другой важной задачи она сумела достичь - оттянуть внимание этой машины для убийства от своих людей и выдержать ровно столько, сколько потребовалось стрелкам для шпигования врага болтами и стрелами. Ведь еретики-кунари не заслуживают чести умереть в честном бою.       Враг был разбит; несмотря на выучку и мастерство, гибель предводителя все равно ударила по самообладанию и выдержке рогачей. Постепенно от них осталась всего лишь несколько небольших, но все еще грозных отрядов, которые не сумели окружить ни понесшие страшные потери храмовники, ни уставшие, вышедшие из ворот защитники крепости наместника. Они вытеснили их на прилегающие улицы и уже там пытались поставить точку в вопросе вероломного нападения.       Жесткое сердце храмовницы дрогнуло при виде того, как цвет ее рыцарства, а также будущее ордена - его оруженосцы - сложили головы на улицах Киркволла. Было немало раненых, но даже беглого взгляда хватало, чтобы понять - не все дождутся помощи врачей, далеко не всех вырвет из лап смерти глоток зелья, которые бессильны против травм, что навсегда лишают перспективных солдат возможности держать оружие и сражаться.

***

      — Выглядите вы неважно, рыцарь-командор, - прокомментировал Думар, после всех положенных приветствий. - Вам бы отдохнуть. Месяц-другой.       — Рада бы, да нет времени у нас на отдых, - вздохнула Мередит усаживаясь в кресло напротив - И никогда не бывает.       — Ваша правда, - Марлоу кивнул соглашаясь. Несмотря на все их трения и разногласия, это если выражаться мягко, наместник представлял обьемы работ, которые лежали на «хрупких» женских плечах. И оные вряд ли хоть сколько-то уступали его собственным.       — Соболезную, - добавил он после краткого молчания, - ваши рыцари, стрелки и оруженосцы буквально спасли нас от страшной участи в эту кошмарную ночь. Весь Киркволл не забудет их жертву...       —... сегодня погибли лучшие. Почти все те, кто начинал службу в ордене под моим началом, когда я едва стала сержантом. Они помогали натаскивать молодняк в годы капитанства. Каррас, Алрик, Меттин, Эмерик, - Мередит прикрыла глаза. - Они мне были словно семья.       — Теперь они у трона Создателя, - молвил наместник, осеняя себя знаком руки. - Страшный день в нашей истории, он мог бы закончиться намного хуже.       — Нас ждут тяжелые времена, - хрипло вздохнула женщина. - Присматривать за магами будет очень сложно, пока не прибудет подкрепление из Вал Руайо. Храмовники Марки давно испытывают нехватку опытных воинов, я сама отправила в Стархевен отряд Паксли, который едва успел стать сержантом. А новобранцы еще не готовы получить рыцарство.       — Киркволл окажет всю посильную помощь, - твердо произнес наместник. О нем можно было сказать много и разного. Как и о любом разумном. Но благодарным Думар Марлоу быть умел. - Ресурсы. Добровольцы. Дополнительное финансирование, если нужно.       — Благодарю, - сказала женщина протянув руку.       — Знаю, этого недостаточно, - продолжил наместник отвечая на жест. Это не было ни знаком примирения, ни прощения. И уж тем более не началом дивной, новой дружбы. Лишь признанием уважения. Взаимным признанием равными. - Но, Киркволл не забывает ни друзей, ни врагов…       Несмотря на усталость, у Мередит хватило сил бросить привычно-твердый, словно отлитый из сильверита, взгляд в сторону своего заклятого коллеги, потому как уловила, как ей казалось, скрытый намек на их трения. Они тянутся еще с момента, когда она стала лейтенантом, а молодой Думар вел себя в общем примерно так же, как и почти все юные дворяне, жаждущие головокружительных впечатлений. Это потом, набив шишек пройдя разок по лезвию ножа, он стал цепким политиком, еще сильнее разойдясь с ней во взглядах. Сколько раз она испытывала желание сбросить упрямца, отстранить от власти, однако храмовница была слишком опытна и умна для такого порыва.       — Как и враги, - заметила она, - помнят и ждут удобного шанса.       — Еще одна проблема, которая неизбежно возникнет после того, как население очнется от этого кошмара. Ущерб только предстоит подсчитать, а это огромный удар по и без того пострадавшей казне. Мы еще не оправились от притока беженцев из Ферелдена, - досадливо поморщился градоначальник. - Создается масса благоприятных условий для формирования заговоров и подстреканий к мятежу.       — Орден не вмешивается во внутреннюю политику, - молвила Мередит - По крайне мере, пока к ней не привлекаются демоны или отступники.       — Мой хороший друг однажды научил очень простой истине, - Думар на мгновение прикрыл глаза, возможно погружаясь в воспоминания. Но более слабости не показал.- Полезной не только политику, но и воину.       — И что же это за истина? - Мередит изогнула бровь. Сложно сказать, вопросительно или же скептически - Которую вы сочли полезной столь разным профессиям…       — Неважно, как силен удар и сколько раз тебя ударили. Важно лишь можешь ли ты встать и хорошенько дать в ответ.       — Полагаю, нам это удалось, - женщина кивнула.       — Все верно, но цена, которую приходится за это платить… - наместник поднял взгляд к стене, где висели портреты его предшественников. - Казалось бы, мы так далеко от континента, где едва не разбушевался Мор, а страдаем словно немногим меньше, чем Ферелден. Не хочу даже представлять, как себя ощущал король Алистер в первые месяцы после победы над тварями.       — У него под рукой оказались доблестные Стражи и поддержка короля Орзаммара. К слову, - Мередит словно бы вспомнила нечто важное. - Гномы, что не так давно обосновались в Нижнем городе, оказали нам весомую поддержку. Сдерживали кунари до нашего подхода и занялись зачисткой, защитой наших тылов       — Все герои будут вознаграждены по заслугам.       — А еще это такой хороший повод дать народу возможность отвлечься от ненужных дум, - усмехнулась Мередит.       — Начинаете мыслить, как политик. Может бросите ваши обязанности и ко мне? - было совершенно не ясно, шутит ли мужчина или же абсолютно серьезен. - Лет десять походите в помощниках, и я с чистой совестью передам вам бразды правления.       — Сколько лет прошло, а хамишь все так же, - беззлобно ругнулась женщина. - Я не могу оставить свой пост, только не сейчас, когда на нас свалилось так много, а угроза со стороны магов никуда не делась, лишь стала сильнее.       — Могу сказать тоже самое о тебе, только в отношении излишней твердости, - бледный, особенно в свете поднимающегося светила, достающего лучами через вновь открытые ставни окон, Думар потер переносицу, в то время как на покатом лбу проступила пульсирующая жилка-вена. - Не хочу принижать опасность со стороны волшебников, особенно после пережитого, но признай — порой вы перегибаете с контролем. Не все из твоих подопечных думают о дурном пути. Дайте лояльным больше возможностей увидится с семьями, приложить руку - и волшебство - к восстановлению разрушенного...