Эффект Тёрнера. Глава вторая

От родителей можно ожидать всё, что угодно, даже невзирая на их идеальный образ, который был в буквальном смысле высечен в вашем разуме. Моя мама всегда была для меня женщиной, полной силы воли, дисциплины и стремлением дать мне всё, чего у неё не было в детстве. За восемнадцать лет моей жизни мне ни разу в голову не приходило, что её могут привлекать женщины. Она была будто оплотом консерватизма, что сейчас никак не укладывается в моей голове с тем, что я вижу. Сильно сомневаюсь, что этот поцелуй — случайность, учитывая, что лобызания не прекращаются уже минуту с того момента, как я вошла в дом. Описывать картину подробнее не буду, ибо это не в моем стиле. Всё-таки это моя мама. Странно, почему-то именно сейчас мне захотелось вспомнить, как выглядит отец. Не помню, когда вообще в последний раз приходилось о нём думать. Может поэтому каждый раз его образ всё более размытый, скоро вообще забуду, как папа выглядел. И имеет ли это значение? Его нет в моей жизни, так зачем его помнить? — Сара? И давно ты здесь? — А? Из омута размышлений меня выталкивает мамин голос. — Угу. Миссис Стелс кажется проглотила язык, потому что сказать ей совсем нечего. Она просто стоит и смотрит на меня испуганным взглядом. Сомневаюсь, что она когда-либо так смотрела на подростка. Руни привыкла рулить жизнью всей своей семьи, пробивая при этом стены собственным лбом. Для этой женщины в жизни редко уготованы именно такие моменты, она всегда всё держит под контролем. Миссис Стелс заранее знает, где будет учиться её сын, в какое студенческое сообщество он вступит, когда женится и когда заведет детей. — Не думала, что ты так рано придешь, — мама начинает суетиться и зачем-то хватается за полотенце и начинает сметать со столешницы пыль, которой там попросту нет. Забавно, она выглядит очень забавно. Давно я не ловила её на таких неловких моментах, и если честно вообще не припомню, что такое когда-либо происходило. Кажется, что они обе сейчас испытывают странный прилив эмоций, описать которые не в силе. — На вечеринке было скучно, — сухо отвечаю, наблюдая за нелепой реакцией двух дам. Руни до сих пор в ступоре, а мамс продолжает стирать невидимую пыль. — Вы хорошо смотритесь вдвоём... — а в ответ шокированные взгляды и тишина, будто они надеялись, что я на пару минут ослепла и ничего не видела. — Я, пожалуй, схожу к Майклу, — понимая, что ситуация не становится более разряженной, мне приходит в голову ретироваться из дому поскорее. Не дожидаясь реакции, разворачиваюсь в сторону выхода и ухожу. Да, довольно глупо вышло. По крайней мере я постаралась сгладить ситуацию. Выйдя на улицу, меня мгновенно атаковала дрожь. Не пойму от чего больше: от холода или от неловкости. Несомненно, этот денёк я надолго запомню. Мартовский холод хватает за легкие, и мне кажется, что это чувство ледяными шипами вытесняет эмоции наружу. До дома Тёрнера пару десятков метров, а по мне это расстояние длиною в вечность. Перебирая в кармане куртки кнопки на мобильном телефоне, вполне можно позвонить какому-нибудь диктатору из Африки, но это единственное действо, на которое способен сейчас мой мозг. Моя мама, похоже, встречается с матерью моего лучшего друга. Да, моя любопытная натура определенно выходит из затянувшегося отпуска. И теперь ей дико интересно, в какой момент их дружба стала нечто большим. Ещё интереснее, знает ли Саймон об этом? И только мне стоит подумать об этом, как мои уши улавливают голос Стелса. Что он здесь делает? Шагнув вперед, я замираю возле старого дуба на лужайке Тёрнеров. Гм, давно я так ни за кем не следила, дежавю какое-то. На крыльце стоит Майкл, закатывая профессионально глаза. Саймон же не типично для себя как-то очень эмоционально жестикулирует и что-то пытается доказать другу. Тот же в свою очередь раздражен, но не более того. М. Такое ощущение, что Стелс отчитывает Майки как маленького ребенка, который только что спер коробку бабушкиных конфет. Ну или по яркой реакции нашего друга можно сказать, что это был миллион долларов, не меньше. Что это так Саймон злится? Давно я не видела, чтобы он так вспылил, в последнее время мой дорогой друг был весьма спокоен, ну если не считать его пристрастия прожигать взглядом дисплей своего мобильника. Блин. Холодно. Долго они ещё будут так стоять? — Блять, Тёрнер, ничего не испорть! Пойми, ты всё потеряешь, если головой думать не начнёшь! — отмахнувшись от невнятного жеста Майкла, Стел практически кричит приятелю в лицо, а затем разворачивается и уходит. Он бы точно врезал другу по лицу, если бы тот сказал что-нибудь колкое ему вслед. Но к моему удивлению Майкл промолчал. Странно, весьма странно. Пока Стелс растворяется в ночи, я тихо подхожу к своему парню со спины, пока тот открывает дверной замок. — Ну, и что это было? — сложив руки на груди, громко произношу, от чего Майкл подскакивает на месте, а затем резко оборачивается, хватаясь рукой за сердце. — Что ты тут делаешь, малышка? — испуганный взгляд, брови подскочившие вверх. Что-то тут определенно не так! — Вопросом на вопрос — отвечать не прилично, Мистер Тёрнер! — звучу как училка по этике, однако, парня это обычно заводит, о чём и сейчас говорит его новоиспечённая ухмылка. — Да так, ничего! Забей! — вот начинается, хочу мысленно отвесить ему подзатыльников и парочку пенделей в придачу. Зеленоглазый говнюк! — Это было не похоже на "забей"! — бесит меня так, аж зубы сводит. — Ну, малыш, не начинай, просто у твоего друга спермотоксикоз! Тебе не о чем беспокоиться! — обхватив меня за талию и притянув к себе, Майкл нежно целует меня в губы. Он как обычно испускает чары героя и обольстителя женских сердец. С прищуром смотрит на меня так, словно разрабатывает план, как поскорее стянуть с меня трусики, ну или согреть свои холодные руки, что друг с другом никак не вяжется. Но как бы тепло не было в его объятиях, я понимаю, что это его "не стоит беспокоиться" — всегда имеет прямо противоположное значение. — Можно я останусь сегодня у тебя? — слегка отстранившись, чтобы глотнуть хоть немного кислорода, я зачем-то прячу глаза, и сделав всего лишь вдох, зарываюсь носом в его куртку, которая приятно пахнет терпким парфюмом. Похоже, между кислородом и ароматом Тёрнера я всегда выберу второе. Дурная и влюбленная моя голова. — Странный вопрос... Конечно... Нет! — его лицо на мгновение становится таким серьезным, будто он сдает экзамен по вождению. — Что? — Шучу, глупенькая! — перехватив меня за попу он целует меня в шею, вызывая приступ мурашек и звонкий смех. — Что там у нас с месячными? М? — Идут, — мой ответ ему явно не нравится, и я готова поклясться на конституции США, что Майкл готов сейчас заплакать. — Это не месячные, это моя личная мужская трагедия, — весьма категорично и театрально для Тёрнера, но как всегда забавно. И после такой сцены, достойной театра Старшей Сентфорской школы, как минимум, мы тихо входим в дом, дабы не разбудить его маму.

***

Сминая простыни руками, я пытаюсь принять более удобную позу для сна. Тёрнер мирно сопит, лежа на животе, подложив правую руку под щёку, вот бы мне так быстро засыпать. Всякие мысли лезут в голову, начиная от Эллисон Сейфорт до новоиспеченного романа моей матери. Не знаю, что меня волнует больше. Если у мамы своя голова на плечах, то Эллисон для меня как ящик Пандоры — откроешь и потом замучаешься запихивать всякую дрянь обратно. Повернувшись к Майклу, я подгибаю ноги к себе, и единственное, что я хочу — это заснуть и не думать о плохом. Но только стоит мне об этом подумать, как тут же в двери моей души мягкими когтистыми лапками стучатся адские кошки. Нет, только не это. Всё будет хорошо! Я просто опять себя накручиваю. Не понимаю, в какой момент мой разум проваливается в сон, но не в тот, в котором я бы мечтала оказаться. Прерывистый, нервный, сложно понять сплю я или вовсе нет. Отрывки мыслей, воспоминаний и сновидений сменяются перед закрытыми глазами. Сердце громко бьется в груди как после забега на полторы тысячи метров. Даже не осознаю, что наступает утро. Всё кажется таким нереальным, словно я вообще не засыпала. Открываю глаза и вижу размытый образ. Меня бросает в дрожь. Этого не может быть! Нет! Райан Хоупс стоит у кровати. На его лице зловещая ухмылка, а в руках ружьё. Его глаза, как и тогда на горе Зверя, наполнены тьмой. Это всего лишь сон! Это нереально! Хочу себя ущипнуть, но никак не получается даже пошевельнуться. Каждая мышца моего тела скована страхом. Только сердце выбивает ребра в грудной клетке. Райан направляет на меня ружьё, а я ничего не могу поделать. Кричу, но ни единый звук не покидает моё горло. Слёзы стекают по щекам, прожигая кожу. Выстрел. Запах пороха. Нестерпимая боль. Это же сон! Но почему так больно сильно? Сука, как же больно... Лёгкие разрывает на части, и я уже не могу сделать и вдоха. — Сара, девочка моя, проснись, — я вижу лицо Майкла, а образ Хоупса расплывается за его плечом. Он исчезает с ухмылкой на лице. Я уже не сплю, но боль не отходит. Не могу дышать, кричать.... Только хрипеть. — Сара, это сон, успокойся.... Тише... Тише... Маленькая моя, — Тёрнер целует меня в лоб и вытирает слёзы, мягко водя пальцами по щекам. Ад отходит и я по крайней мере могу дышать. В такие моменты ты понимаешь, что кислород дороже любого золота. Дышать — это так естественно, но мы не всегда понимаем, как это важно. Мы не видим кислорода, но это не значит, что мы можем без него жить. Так, наверное, и с любовью. — Тише, не плачь, — усыпая моё заплаканное лицо поцелуями, тихо шепчет Майкл. Я обнимаю его, ощущая как паралич отпускает мышцы. Закрываю глаза и утыкаюсь носом в его теплое плечо. Эти объятия как союз мертвеца и живого человека. Он — живой, а я, кажется, умерла. — Зайка, мне кажется, что стоит поменять психолога. Я за тебя боюсь, — а я за тебя молюсь. Психолога и правда поменять стоит, мои кошмары с каждым разом становятся всё реалистичнее. Мне даже страшно представить, что будет дальше. — Стоит, только если ты расскажешь, почему на тебя наезжал Саймон, — и почему я вспомнила об этом именно сейчас? — Малышка, не переживай, это мужские дела. Маленьким девочкам не стоит об этом париться. Всё нормально... — прижимая меня к себе так крепко, что ребра начинают хрустеть, Майкл утыкается носом в мою шею. Щекотно, ну хоть что-то я чувствую помимо фантомных болей в районе грудной клетки. — Надеюсь... — говорю и зарываюсь пальцами в его непослушные волосы. Так бы и провалялась с тобой в объятиях и, главное, больше не засыпала. Лучи солнца пробиваются сквозь занавески на окнах, и меня удивляет, что Миссис Тёрнер всё-таки уговорила своего сына на шторы в его комнате. Забавно, что я вспомнила о мамах после вчерашнего вечера. Мамы меня теперь очень беспокоят и причем сразу две. — Ты знал, что моя мама крутит роман с Руни Стелс? — если он в курсе, я ему устрою. — Что? — Тёрнер отстраняется и смотрит на меня шокированным взглядом, либо ему нужно дать Оскара за лучшую драматическую роль, либо он действительно ошарашен от услышанного. — Когда я пришла домой, они целовались на кухне... — Ммм... Я бы посмотрел... — он в буквальном смысле мурчит, произнося свои бесстыжие слова. Вот только Тёрнер способен все испошлить и сменить направление разговора в одну секунду. — Майкл! Ты обалдел! — слегка шлепаю его по попе, чтобы он наконец-то угомонился.Но его это только ещё больше заводит. — Что? Ты свою маму как будто не видела... Она, конечно, строгая, но такая горячая, — его глаза искрятся от веселья и, кажется, похоти. Бррр... Ну как можно такое говорить. Это же, блин, моя мама! Непроизвольно вздрагиваю, а затем закатываю глаза. Майкл смеется, его явно забавляет моя реакция. — Тёрнер, прекрати! — заливаясь смехом, пытаюсь внятно проговорить всего лишь короткую фразу. — Вот, ты уже смеёшься, — целует в лоб. Боже, ведь только Майкл может меня рассмешить даже тогда, когда я чувствую запах смерти. Мир останавливается всего лишь на мгновение, чтобы запомнить этот яркий момент. А вы стараетесь запомнить, как ощущаете его прикосновения, запах, дыхание? То, как бьётся сердце рядом с ним? Я бы продала душу дьяволу только за то, чтобы не забывать таких моментов никогда. С ярким воображением их можно воспроизводить в своей голове снова и снова, пока сердце не перестанет биться. И когда я стала такой фаталисткой? Когда смерть стала ходить по пятам? Точно, я же умерла. Жизнь никогда не будет прежней. Я буду хвататься за частички счастья, что разносит время по ленте под названием "Жизнь", чтобы осознавать реальность, осознавать, что бьется сердце, и душа никуда не улетела. Я здесь, я всё-таки здесь.

***

10 марта 2008 года. Выходные прошли в полной агонии. Молчаливая мать, будто она совершила самый страшный грех на земле. И ебаные кошмары. В воскресенье было хуже, чем в субботу, а сегодня хуже, чем вчера. Меня злит и пугает моё состояние одновременно, не думала, что могу быть такой слабой. Что не смогу поговорить с мамой, что не смогу отличить реальность от сновидений. Сара О`Нил — ты чертова размазня! Ты даже не можешь сказать, что тебе нужна помощь. Школа, долбанная школа. Эти косые взгляды, словно я единственный инвалид в целом мире. Друзья, озабоченные собственными проблемами. Командой по черлидингу, парнем, играющим в театре со своей бывшей. Всем, чем угодно, только не тьмой, поглощающей Сару О`Нил. Сегодня я проснулась раньше обычного, опять в кошмаре, не отличимом от реальности. Райан в который раз произвел выстрел. И только бабушка смогла меня разбудить. Она конечно была в шоке, и еле смогла прийти в себя, даже предлагала не идти в школу. Конечно я всё-таки приперлась на занятия, ещё и на полчаса раньше положенного. Всё это время мне пришлось просидеть в полной тишине, пока в класс не вошла Адель Моринг. Она не поздоровалась, лишь кивнула и села за свою парту. Я всеми фибрами души чувствовала, что она хочет обернуться и поговорить. Но что-то мешало ей. Возможно, гордость. Я видела как напрягаются её плечи, как руки трясутся, сжимая мобильник. Странно. Такое ощущение, что рыжая бестия меня понимает сейчас как никто другой. И как такое вообще может быть? Раньше я её ненавидела, а сейчас, кажется, понимаю. Эллисон Сейфорт не просто так появилась в школе, но меня пугает то, что её жертва и близко не стояла с той, что мне пришлось пережить. Его называют ПТСР. Посттравматическое стрессовое расстройство — тяжёлое психическое состояние, возникающее в результате единичного или повторяющихся событий, оказывающих сверхмощное (мне очень нравится этот эпитет, запомните его) негативное воздействие на психику человека. Мой психотерапевт предполагает, что у меня ПТСР. А я после выходных готова предложить ей подать в суд на свой колледж, ведь предположение — это большая ошибка. У меня ПТСР и, к тому же, сонный паралич. С чего такая уверенность? В интернете прочитала. Похоже не зря старшеклассники считают меня психичкой. Блять, и почему мне хочется подойти к Адель и обнять её? Я окончательно ебанулась. От этой мысли меня отталкивает Софи Такер, вошедшая в класс в юбке длиною с широкий пояс. У этой девушки явно бешенство матки и отсутствие мозговой активности. Затем Мэйсон Вилльямс, который, как и прежде, виновато отводит от меня глаза. Он знал. Я знаю наверняка, что Бобби признался ему во всём ещё до того, как Хоупс запер меня и Саймона в подвале домика на озере. Интересно, он думал тогда о том, что с нами будет? Затем на арене появляется Люк. Да уж, Анна рассказала, что он нёс про меня и Стелса, когда директор собрал всех старшеклассников и их родителей. Вот теперь я точно знаю, что он не ХЗКТ. Люк Моринг официально перекочевал в группу к "жутким типам". Идеальный снаружи, но с гнильцой внутри. Класс наполняется подростками со своими мыслями, переживаниями. Чем-то мимолетным. Всё так эфемерно и, возможно, эгоистично... Субъективно... — Сара, ты чего такая странная? — обеспокоенный голос Анны выдергивает меня из пелены раздумий. — А? — стараюсь искренне изобразить, что не понимаю к чему такие вопросы. Хлопаю ресницами, словно пустая кукла. Деливайн крайне недовольна моей реакцией. — Б, блин. Что-то случилось? — ещё раз переспрашивает подруга. — Вроде нет, — пожимаю плечами и достаю из сумки тетрадь с ручками. — Ну смотри... — нахмурив брови, брюнетка оставляет на мне тяжелый взгляд, а затем, не отрывая зрительного контакта, садится за своё привычное место — слева от меня. Урок начинается. Учитель что-то лепечет у доски, а я рисую круги в школьной тетради. Предчувствие неизбежной беды не покидает меня. Ещё бы знать — откуда она придёт. Какую маску наденет? Райана Хоупса, Майкла Тёрнера или Эллисон Сейфорт? Похоже, пора пить антидепрессанты. Звуки сообщений, десятков сообщений проносятся в кабинете. И я понимаю, что слишком остро чувствовала это мгновение. Беру телефон в руки. ММС. Видео. Пальцы, не дрогнув, нажимают плей. Рыжая нимфа снимает кружевной черный лиф, облизывая губы. Пауза. Адель. Смех. Не понимаю, что смешного? Моринг оборачивается и смотрит на меня. Почему? Полный ступор. Затем я отклоняюсь в сторону и понимаю, что она смотрит на того, кто у меня за спиной. Она смотрит на Майкла. Чёрт бы меня побрал... Она смотрит на Тёрнера. Что ты натворил, любимый? Дыхание перехватывает, перед глазами плывут круги. Адель выбегает из класса, за ней Софи. А я не могу оторвать свой взгляд от Сейфорт, которая тихо упивается своей маленькой победой. Коварная змея! Месть, конечно, блюдо, которое подают холодным. Но стоит ли она того, что приходит после неё? Урок закончен, и только чёрт знает, какая была тема. Все ведь были в восторге от чужого горя. И чем вы отличаетесь от Кэнди Нельсон, дорогие одноклассники? Двуличные твари. Что ещё сказать... Одна —психичка, вторая — шлюха, и только вы — ангелы, сошедшие с небес. А не сдохнуть бы вам в помойной яме? О, да, попахивает депрессняком. И правда, он как кошмар, я не могу проснуться. Просто сплю. А все живут. И мне ни капли не завидно. Лучше спать, чем притворяться... Притворяться правильными... После урока я выхожу в коридор и натыкаюсь на Саймона, он, произнеся тихое "Привет", несётся куда-то прочь. Хм. Даже друг живёт и куда-то спешит. Только куда? Видимо тьма оставила его... Майкл берёт меня за руку и без слов ведёт к другому кабинету, в котором через пять минут начнётся урок алгебры. Интересно, Тёрнер понимает, что его девушка сходит с ума, или только подозревает? Боже, зачем ему это всё? Зачем вести меня через толпу, спасая от случайных прикосновений. Мой ангел, мой талисман. Моя любовь и боль... Мой эффект Тёрнера. Похоже, у каждого он свой.

***

После уроков я иду посмотреть на тренировку сборной по гимнастике, в чьём составе меня уже давно нет. Я как призрак, смотрящий за всеми с трибун. Анна — молодец. У неё невероятные успехи. Даже не думала, что она сможет сосредоточиться на спорте, находясь в эпицентре бурного романа со Стивом. Каждый элемент для меня, как слово молитвы. Они исцеляют даже тогда, когда их исполняю не я. Но несмотря на всю магию вокруг, меня мучает страх неизбежного, страх чего-то, что уже наступает на пятки. И вот именно в это блядский момент ко мне подсаживается Эллисон Сейфорт. Она будто дьявол, только что вышедший из преисподней. Даже пахнет пеплом. — Наверное, тяжело тут сидеть и смотреть... — какая же ты тварь, Элли! — Не понимаю, о чем ты, — прячу руки в карманах, сжимая кулаки до боли. Ногти впиваются в кожу, и мне кажется, что сейчас затрясет от бешенной злости. — Думаю, понимаешь... — она усмехается, заправляя прядь волос за ухо. Она словно собралась на пикник с феями, а не решила призвать демонов мести. — Думаешь Нельсон, Хоупс и Бобби это провернули? — её голос хриплый, но в то же время она так уверена в своих словах. — Ахаха... — смеётся странным истеричным смехом. — Ты ошибаешься... Нет, в твоей личной трагедии виноваты ещё трое. И скоро все будут наказаны. И только тебе решать — тихо смотреть или мстить... — интересно, она долго продумывала свою речь? Репетировала перед зеркалом? Сколько злобы, сколько желчи. — Эллисон... — прочистив горло, я обдумываю, что ей ответить. — Что? — Тебя вытаскивали с того света? В тебя стреляли, глядя в глаза? Ты умирала от страха и голода в холодном подвале? — вопрос за вопросом звучат, разрывая горло, но при этом у меня получается делать паузы между ними. Меня начинает потряхивать от переизбытка эмоций. Она, интересно, вообще понимает о чем говорит, или эта её мега пафосная речь лишь выплеск гормонов? — Нет, но я уверена, что месть тебе нужна больше, чем мне, — уверена она. Сука! Отворачиваюсь и смотрю, как Анна выполняет упражнения на бревне. Говоря о мести, не забывай о тьме, которая нашептала тебе эту идею. Она уходит. И тут же мне приходит смска: "Вечером не зайду, срочные дела. Люблю тебя малявка:-*" Тренировка только в разгаре, а я уже не могу смотреть. Слёзы катятся самопроизвольно. Сальто ауэрбах, и так посредственно. Никакого полета души. В голове почему-то играет Моцарт, а в душе плачет маленькая я. Это же была любовь с первой тренировки. Почувствовать себя свободной, счастливой и беззаботной. Разве месть равнозначна этому чувству? Сомневаюсь... Выхожу на улицу и вижу Саймона, он о чем-то разговаривает с Молли Хоупс. Хоупс... Эта чертова фамилия не даёт мне покоя. И что они всё вертятся вокруг нас, как акулы? Её светлые русые волосы развеваются на ветру. Она улыбается, но Саймон выглядит странно. Он будто пытается улыбнуться в ответ, но что-то не позволяет ему это сделать. Они выглядят довольно нелепо. Словно Стелс оторван от реальности, а Молли настолько чувствует землю под ногами, что нельзя найти более уверенного человека, чем она. Мартовский ветер нашептывает мне, что нужно прервать их и поговорить с другом. И почему я вчера об этом не подумала? Как представлю, что наши мамы съедутся, даже не знаю, как изменятся наши жизни. А если не съедутся? Если разобьют друг другу сердца? Ладно, хватит хандрить. Пора изгнать проклятую Молли. Иду быстрым шагом. Иду будто на бой со смертью. И почему я всегда преувеличиваю ситуацию в своей голове? Шаг за шагом. Ещё немного. В полуметре от ребят я издаю притворный кашель. И как же мне неприятно стоять так близко от девушки с фамилией Хоупс. — Ладно, мне пора... — бросив на меня нечитаемый взгляд, русая нимфа уходит в сторону главного корпуса. Саймон молча провожает её глазами, и мне кажется, что я слышу его мысли. Он думает о том, что нам нужно поговорить. Экстрасенс из меня весьма посредственный. — Это опять началось... Я ведь прав? — на нём нет лица, парень явно чем-то обеспокоен. Самое страшное, что я будто чувствую всё то, что творится у него на душе. Ему не нужно объяснять, он сам всё прекрасно знает. — Прав, как никогда. Но я хотела поговорить о другом, — Есть две темы. Две или всё-таки три? Не забывай, Сара, Саймон и сам странно себя вел в последнее время. — И о чём же? — его карие глаза наполнены тревогой, он опускает голову и ждёт. — Темы две, — не уверена конечно, но пусть будут две. — Начинай... — Стелс дергает меня за рукав куртки, но продолжает смотреть на серый асфальт. — Ты в курсе, что между нашими мамами что-то есть? — немного отдышавшись, я выпаливаю так, будто меня ошпарили кипятком. Это всё равно, что сказать парню, что беременна. Либо ты говоришь всё в первую же секунду, либо пока не появится живот. — Ты серьезно? — он в шоке. — Я думала, с тобой поговорит твоя мама... Но похоже, что нет. Так получилось, что я вчера застукала их целующимися на кухне, — в этот момент мне так захотелось погрызть ногти. Вот просто бы сгрызла под самый корень. — Охренеть... — Стелс поднимает голову к небу и громко выдыхает. — Давай вторую тему. К первой я пока не готов. — Ты вчера поругался с Майклом... Почему? — ох, надеюсь, ему будет легче обсудить вторую тему, чем первую, иначе из разговора не будет никакого толка. Только буря эмоций, накрывающая моё уставшее тело с головой. — Думаю, будет лучше, если он сам тебе всё расскажет, — только не это! Не надо так, ты ведь понимаешь, что он ничего расскажет. — Тёрнер сказал, что мне не стоит париться, — поежившись от холода, пытаюсь поймать его взгляд. Он качает головой. — Не молчи! Пожалуйста, не молчи! — умоляю, надеясь на то, что Саймон поймет. И вот оно, я вижу его глаза. Сжав губы, так будто вот-вот я начну реветь, я ещё раз умоляю его не молчать. Не может мой друг так со мной поступать, он же прекрасно понимает, что я не отстану, а добьюсь правды. — Майкл вступил в банду чёрных драконов...В ту же самую, где числится Вишня, — Стелс переступает с ноги на ногу, а затем вынимает мобильный из кармана. Он опять не смотрит мне в глаза, не понимаю почему. Какая, нахрен, банда? Мой парень совсем из ума выжил? Зачем ему это? — Это те остолопы, что пришли на день рождения Райана? — Саймон лишь молча кивает в ответ. Вспоминаю ребят в черных куртках, и мне все сильнее хочется врезать Тёрнеру по лицу, когда я его увижу. Тот вечер мне запомнится на всю жизнь. Особенно тот самый момент, когда вся картинка сложилась прямо перед глазами, но было уже поздно, слишком поздно. — Тогда третья тема. Что за сообщение ты тогда ждал... В пятницу, — надеясь, что меня не ждет очередной сюрприз, я всё же задаю еще один вопрос. — От Дерека... Он написал, что Майкл, как и остальные члены банды, в разработке у полиции. Услышав это, я машинально сделала шаг в сторону, затем ещё один, развернулась и на ватных ногах побрела искать его, искать своего бестолкового парня. Мне хотелось увидеть Майкла. Посмотреть ему в лицо и спросить — какого хрена? Зачем? У тебя же все хорошо. Футбол, семья, я. Узнать, чего ему не хватает. И что он уже успел натворить, что им уже заинтересовалась полиция. Я шла и всё прокручивала в голове вопросы, как аудиозапись. Звонила, но он не брал трубку. Дома его не было, в кафешке тоже. И тут почему-то в голове всплыло название клуба, о котором постоянно говорил Вишня. "Чёрный дракон". Собственно, туда меня и понесли ноги. Клуб был где-то в центре, и недолго поскитавшись по многолюдным улицам, я его довольно быстро нашла. Хоть в чём-то мне везет. Какая ирония?! И вот сюрприз — Вишня и Майкл стоят в черных кожаных куртках у входа этого самого клуба. Какое неприятное совпадение! Подхожу к нему с таким видом, будто кто-то умер. Кудрявый кивнув мне, исчезает в дверях. — Сара, что ты тут делаешь? — Тёрнер заботливо берет меня за руку, но я её вырываю. Меня бесит то, что сейчас он смотрит на меня как невинный ангел, хотя ведь не дурак и прекрасно понимает, что я тут забыла. — Хотела посмотреть на твоих новых друзей... Или твою банду, так это называется? — моя речь больше похожа на змеиное шипение, чем на человеческий голос. Я чертовски зла на него. Нет, я в бешенстве. — Саймон рассказал? — глаза Майкла наполняются гневом, он практически выплевывает свой вопрос. Я делаю шаг в сторону, и пытаюсь понять... Понять — нахрен это всё ему нужно? Разве можно злиться на Стелса, если ты сам накосячил?! — Неважно... Важно то, что ты, блин, вступил в банду. На улице что, восьмидесятые? Ты живешь в цветном районе? — слезы застилают глаза, и я вдыхаю колючий воздух через раз. Меня бьет в истерике, если бы вы мне сейчас дали в руки иголку и нитку, то я бы, скорее, всего попала себе в глаз, чем в ушко. — Малышка, успокойся! Это всё ради тебя! — он пытается подойти ко мне и обнять, но я вырываюсь и отхожу на полметра назад. — Ради меня? Тебе что, на тренировке неудачно мяч в голову прилетел? — злюсь, я так злюсь на тебя. Ты хоть понимаешь это? Похоже, что нет! — Малыш, прекрати... — он качает головой, и я вижу, как на его лице гнев сменяет досада. — Тернер, ты понимаешь, что ты творишь? Понимаешь, что я спать не могу — пока ты не напишешь смску, что ты уже дома. Я уже умирала! Ты понимаешь, какого это? Быть там во тьме, в холоде и полном одиночестве. А теперь я живу, но каждый день — это страх... Ты вообще соображаешь, каково мне? Переживать каждый день, что что-то случится. Я не верю в Бога, но молюсь за тебя! Пройдет двадцать лет, а я не перестану молиться. Зачем тебе всё это? Зачем, Майкл? — я буквально захлебываюсь в своих словах и слезах, руки дрожат, но мне уже не холодно. Мне больно, обидно, и это сжигает меня изнутри. — Сара, успокойся! Не плачь! Я не могу, когда ты плачешь! — Майкл говорит, а меня выворачивает наизнанку. — Успокойся? Не плачь? Легко сказать, когда твой парень связался с бандитами. Блять, да зачем тебе всё это? — Затем, что я не смог защитить тебя! — он кричит, а его зеленые глаза становятся темнее, вены вздымаются на шее, но для меня это ни ответ, ни объяснение. — Защитить меня? И чем тебе помогли Драконы в тот вечер, когда Райан Хоупс похитил меня и Саймона прямо у вас из-под носа? Как? Как, блять? — звучит жестоко, но это ведь правда, какой бы она ни была. Чем ему помогли драконы? Ну вот чем? — Не говори так... — он отводит взгляд в сторону, сжимает кулаки, чтобы справиться с эмоциями. В воздухе пахнет болью. Я задела его, и мне очень жаль, но не вижу больше способов достучаться до его разума. — Ты не виноват, Майкл... Ты просто не знал откуда ждать беды. Тебе не нужны Драконы... Ты понимаешь, что ты, твою мать, сам Майкл Тёрнер? — мне хочется броситься к нему в объятия, но я не могу, не сейчас. Он должен понять, понять сам, что это не выход. — Сара, я принял решение, — великолепный ответ, ничего не скажешь. От злости пинаю бордюр и даже не замечаю боли. — Значит это глупое решение. Я ухожу.... Я не... — я не понимаю, как тебе ещё объяснить, что ты лезешь в самое пекло, когда мне нужно спокойствие. Как ты можешь в один момент взять и испортить всё. Что мне делать? Хвататься за призрачную надежду, что всё будет хорошо? — Ты не понимаешь... — он произносит еле слышно. — Это ты не понимаешь...— ухожу, оставляя дракона позади вместе с его одиночеством и глупостью. — Сара... Сара, мать твою, вернись! — он кричит мне вслед, но я даже не оборачиваюсь. Идти, бежать, куда бежать. Ещё этот чёртов телефон названивает. Да ну его в жопу. Выключаю и бреду куда глаза глядят. Дома, улицы, дороги и тропинки. Чёртов Сентфор остаётся позади. Я шагаю по дороге, шагаю и думаю о том, как несколько дней назад всё было по другому. И почему так больно и пусто на душе? Даже не понимаю, как прихожу к месту собственной смерти. Ноги адски устали от такой дальней прогулки. Колени ноют, а мышцы неприятно тянет. С вечером приходит холод. Я поднимаюсь на гору к тому самому месту. Меня должен окутывать страх, но почему-то не чувствую ничего, только тишину. Желтые ленты полиции, разбросанные повсюду и незакопанная яма — единственные вещи, что могут напоминать мне о том дне. Это моя могила. И похоже здесь мне и место. Присаживаюсь на упавшее дерево и смотрю сквозь мрак в яму. Интересно, чтобы было бы, если б я умерла? Влюбилась бы ли мама в Дженнифер? Стала ли она бы жить ради себя, а не ради меня? Забавно... Осознавать, что я ничегошеньки не знаю. И именно здесь, у собственной могилы, я пропадаю в темноте. Нет никаких мыслей, переживаний, только пустота. Похоже, я сгорела, и больше не осталось сил. Всё меняется, земля уходит из под ног. Никакой тебе гимнастики, спокойствия. Опять всё по кругу. Не знаю сколько времени прошло, знаю только что уже стемнело. Среди деревьев показался силуэт, но мне не стало страшно. Похуй, я ведь уже умирала. Свет фонаря слепит мне глаза. И только когда он стал ближе, я поняла, что это Саймон. — Как ты узнал, что я здесь? — услышав свой дрожащий голос, осознаю, как сильно я замерзла. Как каждая мышца моего тела охвачена холодом и мраком, что таился где-то в моём разуме почти полгода, ожидая своего часа. — Не знаю, просто пришел... — он садится рядом со мной и смотрит в яму, в которой так много снега, будто это покрывало было уготовано для мертвых, мертвых нас. — У нас бы была общая могила... — эти слова просто срываются с моих уст. — Не говори так... — Стелс обнимает меня за плечи и притягивает к себе, он такой холодный, не такой как я, но мне почему-то кажется, что мы два мертвеца. — Мне кажется, что я умерла... И осталась здесь... — всхлипывая и кусая губы до боли, я обнимаю друга. Это порыв отчаяния, не иначе, сейчас мне понятно только одно — ему не надо всё объяснять, Саймон и так все знает. Кажется, я уже думала сегодня об этом. — Он мне снится... — я никому не говорила, что мне именно снится. Никто не знает, что каждое утро с ружьем наперевес ко мне является мой палач. — Кто? — Райан... Иногда кажется, что это не сон... — меня почему-то пугает больше мысль о том, что все признают меня сумасшедшей, чем факт моих мрачных кошмаров. Боюсь признаться, что не отличаю сна от реальности, признаться, что чувствую боль так же, как и в тот день здесь на горе Зверя. — Мне тоже снится... — друг вздыхает, — и ты снишься... Каждую ночь я отталкиваю тебя и он стреляет в меня... — в воздухе повисла тишина после его неловкого признания. Наверное парням сложнее рассказывать о таком. Саймон обнимает меня сильнее, и почему-то начинает качать, как маленького ребенка укачивают родители, чтобы тот постарался заснуть. — Мы мертвы? — задаю странный вопрос, но он так и просился наружу. Всё это надуманное спокойствие, вся эта фальшь. Сколько можно притворяться, что всё хорошо? — Мы живы, Сара. И ты должна понимать это, — Стелс трясет меня за плечи и пытается привести меня в чувство. — А ты понимаешь это? — я смотрю на его размытый от слёз образ и задаю самый страшный вопрос. Как только его лицо становится таким цепким и ясным, замечаю, что под его левым глазом свежий синяк. Похоже, Саймон уже успел встретиться с Майклом. — Не знаю... — он качает головой и смотрит вглубь меня, даже мурашки по коже от осознания того, что не только я чувствую это, чувствую тьму. Я вспоминаю об иконке святого Христофора, что ношу на шее, и тут же решаю её вернуть ему. Выуживаю цепочку из-под горловины свитера и пытаюсь расстегнуть замочек. — Не снимай, если захочешь — отдашь её тому, кому будет нужнее, — Стелс останавливает меня, коснувшись образа святого пальцами, а затем целует меня в лоб, — Нам нужно идти. Твоя мама беспокоится и Майкл тоже... Саймон помогает мне подняться на ноги, и мы медленно начинаем идти в сторону города. Два одиноких мертвеца зачем-то идут к живым. Зачем? Может затем, чтобы не было так пусто.