***
До начала занятий подхожу к своему шкафчику в коридоре, наполненном жестокими подростками, чьи косые взгляды уже почти не замечаю. Апатия, адская усталость. Есть ощущение, что я не сплю уже как минимум неделю. Я просто не отдыхаю. Как бы глупо это не звучало, но мне не хватает обычного сна. — Что у вас с Тёрнером? Почему он такой хмурый? — рядом оказывается Анна, как бы случайно, но я ведь понимаю, что её послал Майкл, ну или ей очень любопытно. Сомневаюсь, что Саймон рассказал о моей жуткой прогулке к месту казни, но Делинвайн никогда не была дурой и прекрасно понимает, что со мной что-то не так. Обдумывая что ей ответить, случайно обращаю внимание на Адель Моринг, которая застыла у двери в женский туалет. Мне срочно нужно с ней поговорить, пока рядом нет этой прилипалы Такер. — Постой, мне нужно кое-что сделать, — быстро хватаю учебники и оставляю подругу в полном недоумении. Я потом с ней поговорю, а сейчас мне нужно поспешить. — Ты куда? — вопрос Анны слышится за спиной, но уже поздно, ведь я уже проталкиваюсь сквозь толпу к цели. У двери в женский туалет останавливаюсь на секунду, чтобы обдумать предстоящий разговор. Звенит звонок. Чёрт, нет времени для раздумий. Дергаю за ручку и вхожу в помещение уборной. Моринг стоит у зеркала, поправляя макияж. Она видит меня в отражении. Молчу, жду, когда она обернётся. — Что, решила лично поиздеваться надо мной? — её бархатный голос пронизывает ирония, однако на лице нет никаких эмоций. Она как снежная королева — холодная и уверенная в себе. Качаю головой, не отрывая глаз от её безупречного отражения. Про таких, как Адель, говорят — фарфоровая кукла. Идеальная кожа, миловидное личико и огромные глаза, обрамленные выразительными бровями. Её густым ресницам может позавидовать любая девушка. — Так зачем ты пришла? — она прерывает холодное молчание, подкрашивая пухлые губы алой помадой. — Не знаю... — блять, и куда делось моё фирменной красноречие, уснуло вместе с мозгами? Вот в такие моменты я вполне готова отнести себя к группе серых мышек, что вечно остаются в тени таких девушек, как Адель Моринг. — Тебя тоже она пугает? — но к моему удивлению, рыжая королева догадалась для чего я сюда пришла. Вспоминая о своём разговоре с Эллисон, меня бросает в адское пламя. Боже, как тяжело держать себя в руках, когда предчувствие очередной трагедии не дает мне покоя. — Да, — на выдохе отвечаю, осознавая, что выгляжу глупо, ведь прошло не меньше полуминуты после того, как Моринг задала мне вопрос. Адель закрывает глаза и оборачивается. — Я думала, когда Кэнди исчезнет из моей жизни всё закончится, но я ошибалась... — она достает из кармана сигарету и зажигалку и закуривает. Сделав одну затяжку, огненная дева продолжает свою речь: "Я сожалею, что не пошла в полицию... Честно говоря Нельсон хорошо подготовилась тогда... Адель слизывает никотин с губ и делает очередную затяжку. Я делаю пару шагов вперед и опираюсь плечом о перегородку туалетных кабинок. — Она всё несла чушь про то, что ты и Саймон вместе. Мне почему-то хотелось верить, что она права. Что Майкл останется один, и мы будем снова вместе. Но когда я узнала, что они хотели вас просто закопать... — на этом моменте девушка замирает, её пальцы начинают дрожать, а глаза краснеют в преддверии слёз. — Я пошла в больницу .. Ты лежала там под аппаратом искусственного дыхания, одна. Такая бледная и безжизненная. И я вдруг поняла, что я — самая настоящая тварь... И теперь я думаю, что всё это заслужила... Понимаешь? — Возможно, но ты не права... — кто бы мог подумать, что я когда-нибудь не соглашусь с тем фактом, что Адель Моринг — тварь и заслуживает наказания. Нам всегда кажется, что мы можем судить других людей. Но это не так. Каждый смотрит на всё под своим углом, не имеющим ничего общего с объективностью. — Права... И должна была это принять, но меня пугает человеческая злоба. Пугает то, кем может оказаться милая девушка из команды поддержки. Пугает то, на что она может быть способна, — я бы не назвала Эллисон милой, но с Адель полностью согласна, демоны прячутся и не под такими масками. Тем более у Сейфорт есть свои мотивы. — Ты должна пойти в полицию... Я не дошла и вот, что получилось... — наверное, это единственный совет, который можно дать в подобной ситуации. В прошлый раз всё началось именно с видео, и чем всё закончилось? Думаю, глупо опять упоминать об этом. — Я не могу, Сара... — рыжая тушит сигарету о кафельную стену и бросает окурок в урну. Поправляет волосы и блузку. Она должна выглядеть идеально, это её маленькая слабость, которая дарит уверенность. — И почему же? — неужели она боится, что все её гадости выплывут наружу и кристально-чистая репутация Морингов будет запятнана. — Это старое видео, у себя на телефоне я давно его удалила. А отравляла я его только Майклу, — ответ Моринг выбивает из под моих ног опору, сердце падает на пол, и я выхожу из помещения. Иду в сторону класса, даже перематывая слова Адель в своей голове. Войдя в кабинет, приношу свои извинения учителю и тихо прохожу к своей парте. На секунду застываю, глядя Майклу в глаза. Нет, ты не мог. Ты не мог... Сажусь на стул и смотрю перед собой. Полный ступор. И почему именно сейчас? Сейчас, когда так нужен покой. Всё катится к чертям. Очередное потрясение, а у меня нет никаких сил. Как же я устала. Время летит словно гончий пёс. Когда-то интересующая меня литература становится чем-то бесполезным и пустым. Мне хочется бежать, бежать из этого города, оставив позади проблемы, но я не могу. Не могу оставить его. Урок окончен, и я плетусь по коридору к шкафчикам, чтобы сменить учебники. Делинвайн появляется мгновенно. Такая злобная и лохматая, будто только что столкнулась с черлидершами и вступила в перепалку. Однако, причина столь резкой смены её настроения кроется в другом. В пяти метрах от нас о чём-то бурно рассуждают Стив и Стефани. Давно я не видела, как наш блонди чем-то так вдохновляем, чем-то, кроме футбола. — Бесит меня Стефани, если честно... — шипит подруга, обкусывая черный лак с ногтей. — Анна, только не начинай, — театрально закатываю глаза и захлопываю дверцу шкафчика. — Что? — она делает вид, будто не понимает о чём я. — Смотри, как она на него смотрит... — Делинвайн буквально рычит, как злобная кошка, не отрывая тёмных глаз от своего парня и его бывшей. Она злится, и это понятно даже младенцу. — Стеф с Дереком, а у тебя паранойя, — усмехаюсь, понимая, что на долгую речь с целью вправить подруге мозги у меня совсем нет сил. — Ух ты ж, блин, — внезапно Анна переводит взгляд на другой конец коридора. И мои глаза стремятся к человеку, который привлек внимание не только моей подруги, но и остальных старшеклассников, которые с любопытством стали разглядывать Эллисон Сейфорт. На ней кожаная черная куртка, а на шее виднеется части татуировки, если быть точной — голова дракона. Короткая джинсовая юбка, чулки, чьи кружева слегка видны, и, конечно, лаковые сапоги на высоких каблуках. — Кожаная куртка, татуировка дракона, — проговариваю вслух, выстраивая четкую картину перед глазами. Элли теперь в банде, и наверняка уже промыла уши драконам. Майкл, какой же ты идиот. Неужели непонятно, что ей нельзя верить. — Почему это Саймон смотрит на тебя и качает головой? — спрашивает Анна. Наверное, читает мои мысли. — Подожди... — говорю подруге и иду к Стелсу. Он стоит возле своего шкафчика с сумкой на длинном ремне через плечо. Под его глазом всё ещё цветет синяк. — Драконы? Серьезно? — выпаливаю я с ходу. Парень раздражительно дергает плечом, но затем оглядывается по сторонам, будто не хочет, чтобы наш разговор кто-то слышал. — Я догадываюсь зачем ей это, но тебя попрошу остаться в стороне, чтобы не происходило, — говорит он и в его речи определенно чувствуется беспокойство. Саймон не хочет повторения истории. — Я не могу, Саймон. Она втягивает Майкла, я не могу стоять в стороне и смотреть, как она топит его. Понимаешь? — я бы могла соврать, но не могу, Стелс же мне не поверит, как бы искренне я не пыталась вложить ложь в его сознание. Смотрю ему в глаза не отрываясь, четко стараясь передать невербальное сообщение с определенным смыслом. "Ты ведь знаешь, Майкл для меня — всё! " — Сара, не надо, —тембр голоса Саймона стал ниже, кажется, что он пытается прибить меня к полу одной только фразой. Не то, чтобы это выглядело агрессивно, скорее парень хотел применить всевозможные способы убеждения, которые были ему знакомы. Если бы у Стелса была возможность, то он запер меня в моей комнате, где предварительно бы заколотил все окна, до самого выпускного. — Он чувствует вину за то, что не смог меня уберечь... И это толкает его на необдуманные поступки, — пытаюсь оправдать поступки Майкла, но мой друг не воспринимает сказанное мною всерьез. В порыве гнева он ударяет кулаком по дверце своего шкафчика. Проходящие мимо малявки из десятого класса от испуга подпрыгивают в воздухе. Я не обижаюсь на него, в конце концов — это его право, право злиться, даже если Саймон разнесет всю школу. — Я тоже виню себя за то, что не смог спасти тебя. Но я не вступаю в банды и не мечтаю о мести, — последнее предложение шатен проговаривает практически по слогам, стараясь внятно объяснить мне свою непоколебимую позицию. — Единственный верный путь — это быть в стороне. И я всем разумом с ним согласна, но сердце плачет и требует действий, шестое чувство нашептывает мне, что Тёрнер в опасности, и я просто обязана что-то сделать. И пусть мир стал похож на страшный сон, который никак не заканчивается, мне хочется цепляться за мечты о том, что наступит время спокойствия, оставив позади Эллисон с её навязчивым желанием мести. — Я только вытащу Майкла, — после небольшой паузы, наблюдая за тем, как Саймон нервно дергает ремень сумки, я поднимаю руку и кладу на его плечо. Тише... Пожалуйста, успокойся... — Лучше я, — немного подумав, на выдохе выдает Стелс, но мы оба знаем, что у него не получится. — Он тебя не послушает, — качаю головой и слегка поглаживаю пальцами по его плечу. Мой друг не знает, что сказать, и если описывать его состояние, то на удивление можно улыбнуться. Саймон Стелс даже когда расстроен и обижен, выглядит очень мило. Он дует губки так же, когда ему было пять лет. Откуда я это знаю? В доме Стелсов на камине стоит фотография. Маленький мальчик, который никак не хотел фотографироваться, смотрит в объектив старой фотокамеры. Он недавно плакал, о чем говорят его припухшие и красные глаза. Его мама сто раз мне рассказывала, что ей пришлось соврать, чтобы уговорить сына на один снимок. Бедный малыш... Мой друг вырос, возмужал и давно сильно изменился, но вот только губы Саймон дует так же, как и тринадцать лет назад. — Сара, будь осторожна, — в конце концов он говорит эту до боли шаблонную фразу, можно решить, что парень всё-таки решил отступить в сторону, но это не так. — Будь рядом, если я сойду с ума, — и зачем я сказала это? Видимо, совсем мозги высохли. — Я всегда рядом, — вместо того, чтобы уже вызывать психушку, кротко ответил Стелс. Звенит звонок, и я ухожу, оставив друга в коридоре. Впереди еще целых пять уроков, которые мне придётся перенести для того, чтобы убить время. Стены школы давят, вечная духота в классах, сонные учителя, которые не могут дождаться, когда наступит лето, и ученики наконец-то свалят кто на каникулы, а кто навсегда. Харпер Эйвери меня скоро порвет на британский флаг, ибо я пропустила несколько совместных занятий с ней. Моя жизнь снова катится с горы, попутно сшибая кактусы, как те, что растут в Мексике. Мало того, что потом опять нужно будет подниматься, так ещё и иголки придется вынимать из самых неожиданных мест.***
На уроках, я подслушала, что Эллисон Сейфорт собирается потренироваться в одиночестве в спортивном зале. Не лучшая, конечно, идея, но пожалуй стоит её навестить. В целом день прошёл не очень, с каждым часом мне всё больше казалось, что я скорее сплю, чем бодрствую. Время текло неравномерно, и в какие-то моменты мне вообще пришло на ум, что я периодически отключаюсь, что практически незаметно происходит для моего сознания. Вы наверняка скажете, что это абсолютная дикость, и мне стоит бежать к врачу, но есть вещи поважнее на данный момент. После занятий мне удается побыть в тишине библиотеки, а спустя полтора часа я направляюсь в спортивный зал. Школа к тому моменту почти опустела, из разных классов изредка доносятся голоса тех, кто остался на факультативы. Пройдя по длинным коридорам к восточной лестнице, я довольно быстро преодолела расстояние до спортивного зала. Там под музыку из "Дрянных девчонок"* , в полном одиночестве повторяет танец Эллисон Сейфорт. Она настолько увлечена движениями и акробатикой, что не замечает, как у неё появился один зритель. Мой первый тренер как-то говорил мне, что наблюдая за человеком на тренировке со стороны, можно определить его положительные и отрицательные качества. Эллисон довольно эгоистичная натура, судя по тому с каким взглядом она смотрит на пустые трибуны. Интересно, как поменяются её глаза, когда я сяду в первом ряду по самому центру. Хм. Неплохая идея. Медленно подхожу к намеченному месту и занимаю его, стараясь спрятать все эмоции, которые так и мечтают вырваться наружу. Спрятав руки в карманах, внимательно слежу за исполнением танца, она сразу замечает меня. И её глаза наполняются смесью торжества и всепоглощающей любви к самой себе. Я конечно рада, что после всего, что с ней произошло, Эллисон всё же научилась любить себя, однако получился явный "переборщ". — Ну и как тебе? — закончив комбинацию рондадом, флягом и сальто, запыханным голосом поинтересовалась девушка. — Весьма посредственно, — сухо отвечаю, продолжая не выражать никаких эмоций, чтобы не попасть в ловушку. В результате которой нам бы пришлось сыграть в психологическую рулетку. Я пришла сюда не за этим, и мне не очень хочется вступать в пустую болтовню с "недо-королевой мести". — Хм... Адель, сказала то же самое на отборе, — колко. Но навряд ли сравнение с Моринг заденет моё самолюбие. Щурю глаза, а затем смотрю вверх, будто мысленно обдумывая её слова, перед тем как выдать свой ироничный ответ:" Похоже, она впервые не слукавила." — Что не так? — Ты выглядишь как топор на сцене... — мой голос звучит жестко и безжалостно, я не собираюсь делать ей комплименты. Да, и по правде говоря, Эллисон Сейфорт в черлидинге это... Как вам сказать? Ну, не очень: много пафоса и ноль фантазии, про технику вообще молчу. Но вместо этого отвечаю: "Носочки не тянешь и приземляешься на прямые ноги с таким звуком, будто сейчас выскочат коленные чашечки". — Вообще-то я говорила о твоём поведении, а не о сальто, — вдруг произносит она. Меня начинает знобить, даже не понимаю почему. — Если ты это называешь сальто, то нам не стоит продолжать беседу, — и почему я включаю заднюю передачу именно сейчас? Не выглядит ли это глупо? Но мне не очень хочется, чтобы законченная психопатка оценивала моё поведение, не ей судить о нём. И пусть всё попахивает биполярочкой, в которой нет никакой логики, но похоже я не готова встречаться с самкой дракона. Да она сожрет меня, не поперхнувшись. Встаю и уже направляюсь к двери, чтобы уйти. — Ты на их стороне? — вопрос Элли настигает меня практически у конца трибуны. Я поворачиваю к ней голову, чтобы ответить: "Я на стороне Майкла, и ты навряд ли понимаешь, куда его втягиваешь..." — Тёрнер прекрасно всё понимает и делает это для тебя, — она мерзко улыбается и наклоняет голову в сторону. От этого движения меня почему-то передергивает. Оно настолько неестественное и резкое, что больше похоже на какой-то спазм. — Для себя, — поправляю её, от чего она хмурит брови. — Не совсем понимаю, о чём ты? — Если бы для меня, он бы остался в стороне, — на этих словах я возобновляю шаг и выхожу из зала. Но неугомонная Эллисон Сейфорт кричит мне вслед: "Когда-нибудь ты вернешься и будешь на моей стороне..." Да пошла ты нахуй! Делаю несколько шагов с гордо поднятой головой, а затем останавливаюсь у стены. Кружится голова. Какая жестокая ирония, не так ли? Элли, бедная Элли, жертва Кэнди Нельсон и Адель Моринг, недалеко ушла от первой и запугала до смерти вторую. Чем она лучше их? Ничем, абсолютно ничем. Единственное, на что я надеюсь — это менее плачевные последствия очередной школьной драмы Старшей Сентфорской школы. Сделав глубокий вдох, медленно выдыхаю, а затем покидаю главный коридор, чтобы поскорее выбраться наружу и подышать не спертым воздухом. И почему здесь так редко проветривают помещение. Запах словно в Аду, куда сослали всех подростков, чей вкус в выборе парфюма просто отвратителен. Оказавшись на улице, я даже не успела сделать полноценного вдоха, как ко мне подошла сама Молли Хоупс. Все мои мышцы напряглись, как по взмаху волшебной палочки, а кислород застрял посреди гортани. — Сара, — поинтересовалась она, — Тебя ведь Сара зовут? — Да, — еле выдавливаю из себя. Напряжение в мышцах растет, а сердце начинает биться с невероятной скоростью, перегоняя по венам панику вместо кислорода. — Я хотела с тобой поговорить, — Молли немного мнётся и явно не уверена в том, что делает, и от этого не становится легче. Я её совсем не знаю, и в таком состоянии анализировать мне ну оооочень сложно. — Говори, — слово получается как будто обрубленным, мне словно хватило сил на правильную интонацию, а может вовсе и не сил, а смелости. — Я — Молли, сестра Райана, — звучит довольно глупо, будто из уст шестилетней девочки. Хоупс взволнована и уже готова покраснеть или вообще сбежать отсюда, всё зависит от того, зачем весь этот разговор. Если ничего серьезного, то будет скорее первое, чем второе. Но я бы на её месте просто испарилась. — Знаю, — я продолжаю быть немногословной. — Хотела извиниться от всей семьи за произошедшее, — мямлит девушка, и в какой-то момент в ней начинаются изменения, она будто сказала то, что так сильно хотела и боялась, и теперь ей становится легче. — Не стоит, —хочу уйти и делаю шаг в сторону, но девушка неодобрительно машет головой. — Стоит, Сара. Стоит. Бесишь, Молли, бесишь. — Молли, к чему всё это? — не выдерживаю и немного прикрикиваю, вместо того, чтобы сказать спокойно. — Я знаю про Эллисон, но мне пришлось взять её в команду, — знаешь? Что именно? Подумав об этом, мой взгляд случайно захватывает пространство позади девушки, а именно парковку. Посреди которой стоит пикап, это тот самый пикап Хоупсов. Однако это не то, что пугает меня больше всего. Возле пикапа стоит Райан и машет мне рукой, в которой держит ружье. Сердце останавливается, но ни на секунду и даже ни на две. — Если что-то происходит, прошу тебя, обратись в полицию, не надо геройства, — слова Молли проносятся мимо моих ушей, ведь я тону в немом ужасе. Он не может стоять там. Его здесь нет. Райан не сбежал и не решил добить меня. Это мне видится. Галлюцинации. Это всё нереально! Не обращая внимание на сестру своего палача, я отхожу назад на несколько шагов, а затем и вовсе срываюсь на бег. В воздухе вновь пахнет порохом и кровью. Это невероятно. Его там нет, мне просто чудится. Я должна осознать реальность. А может я сплю? Нет... Нет... Нет... Сара, прекрати! Ты не спишь! Это не может быть сном! Тебе нужно зацепиться за реальность. Тебе нужно зацепиться за кого-то живого. Ноги несут меня сами. Они несут меня в дом, где мне всегда рады, ждут, любят и верят. Я и забыла, что такое быстрый бег. Из-за отсутствия должной физической подготовки и, собственно, полученных ран, в лёгких начинает всё кипеть. Переизбыток кислорода рвёт на части каждую клетку. Горло режет от холодного воздуха и рваного дыхания. Однако в тот самый момент, когда я останавливаюсь у нужного дома, всё проходит. И от этого становится страшнее, я ведь должна что-то чувствовать? Куда подевались все эти ощущения? Мне нужна помощь, мне нужно почувствовать себя живой. Отворяю дверь. Иду наверх. Прохожу тихо по небольшому коридору и хватаюсь за ручку. Надеюсь, он там. Иначе я сойду с ума. Открываю. Сердце пропускает удар, и я вижу, как самый дорогой для меня человек читает. Серьезно? Именно сейчас читает, полулежа на кровати. Услышав шорох моих шагов, парень поднимает голову и смотрит на меня с явным беспокойством. Представляю, как я сейчас выгляжу, не иначе, как загнанная до смерти старая лошадь. — Что произошло? Что с тобой? — Майкл убирает в сторону книгу и хриплым голосом задает два вопроса к ряду. Он осматривает меня с ног до головы, но от этого его взор становится только печальнее. — Ничего... — подходя ближе, я практически шепчу, и затем снимаю с себя рюкзак и куртку и отбрасываю их в сторону. — Не уверен. Тёрнер прикусывает губу, внимательно наблюдая за моими осторожными телодвижениями. И вот я у кровати, он так близко, что до него можно дотянуться рукой. Забираюсь на перины и, стоя на коленях, целую его в губы. Странно, но он выглядит так, будто и сам не уверен в реальности происходящего. Отстраняюсь и рассматриваю каждую черту его нереально прекрасного лица. Запоминаю эти глаза и губы. Касаюсь большим пальцем припухлых уст, чтобы ощутить покалывание в месте соприкосновения. — Я хочу почувствовать себя живой... Поцелуй меня, — почти неслышно прошу его. — Ты уверена? — робко спрашивает Тёрнер, но не потому, что не хочет, скорее сомневается в моей адекватности. Возможно его смущают мои перепады настроения. — Как никогда, — облизываю губы, приглашая к поцелую. Он срывается и накрывает меня своими устами так, будто не мог поцеловать меня целую вечность. В этом слиянии есть что-то непостижимое, что-то невероятное, без чего невозможно почувствовать себя живым. Майкл сгребает меня в объятия, и я перекидываю ногу через его бедра, чтобы бесстыже оседлать его. Он сжимает мою талию, надавливая пальцами на спину. Выгибаюсь, как дикая кошка. Полы свитера задираются, открывая кожу на животе. Тёрнер пользуется моментом и слегка касается оголенного места. Его пальцы такие теплые в контрасте с моей ледяной кожей. Однако эти прикосновения так невинны, но при этом так нежны, что я, похоже, не могу вспомнить, что меня возбуждало когда-либо сильнее, чем это. Мне хочется почувствовать это райское наслаждение повсюду. Я снимаю свитер и случайно вместе с ним на пол летит и футболка. Опускаю взгляд на грудь и машинально пытаюсь прикрыть шрамы ладонями. После трагедии мы впервые делаем это при свете. Всё это время я не хотела, чтобы он видел меня такой, такой далекой от совершенства. — Что такое? — шепотом интересуется Майкл, с нежностью разглядывая моё тело. — Эти шрамы... — в горле застрял комок боли. — Какие шрамы? Я ничего не вижу, — он целует меня в ямочку под правой ключицей, а затем нежно скользит вниз, даря всё новые и новые прикосновения любви своими губами. Это так невесомо, что мне приходится сосредотачиваться на каждом миллиметре в точке соприкосновения, чтобы насладиться всеми чувствами до последней капли. Несмотря на увеличивающееся возбуждение, моё сердце отбивает ровный ритм. Мне хорошо, но это совершенной иной уровень телесного единения двух душ. Голова немного кружится, и я цепляюсь за его плечи, а затем невероятно медленно очерчиваю границы на его шее для будущего поцелуя. Я провожу губами по его горлу и глубоко вдыхаю его запах. Между нами практически не остается расстояния. Целую его в очерченный невидимыми чернилами квадрат. Он словно задыхается, издавая хриплый стон. Мой внутренний эгоист сейчас захлебнется от собственной гордости. Майкл осторожно спускает лямки лифа, чтобы открыть всё новые и новые пространства для своих невероятно пленительных ласк. По спине пробегают мурашки, когда моя грудь полностью оголяется. Внизу живота стягивается тугой узел. И вот теперь я не могу нормально дышать. Меня сводят с ума его гипнотические ласки и сумасшедший запах. Кажется, что обоняние обострилось настолько, что я чувствую каждый феромон, испускаемый его телом. Продолжаю захватывать своими поцелуями всё новые участки его кожи: на шее, ключице, плече. И в этот сладострастный момент Тернер обхватывает губами сосок, рвано выдыхаю и выпускаю коготки, чтобы удержаться и не упасть, потеряв сознание. Как же это прекрасно чувствовать себя живой... Чувствовать, как каждая клетка наполняется живительным кислородом. Как капли пота проступают на коже, чтобы не дать сгореть в огне страсти и желания. Эти ощущения фантастические, несравнимые ни с чем другим. Любовь способна исцелять даже тех, кто уже сомневается в своём существовании или реальности происходящего. Пока я утопала в собственных ощущениях, Майкл помог мне снять джинсы и остатки нижнего белья. Он спустил пижамные штаны и усадил меня к себе на бедра, лицом к лицу. Я замираю на мгновение, когда Тёрнер вглядывается в мои глаза и убирает прядь волос, спадающую на левую грудь. Шатен вероятно восхищен открывшимся ему видом. Я вижу, как он сглатывает слюну и снова возвращается к моим губам. Крышу сносит от такого невероятно эротичного момента. Мои пальцы скользят вдоль его позвоночника, и я готова поклясться, что чувствую, как по его спине бегут мурашки. Майкл прикусывает мой язык, а затем слегка всасывает в себя. Повторяю свою маленькую шалость и получаю такую же реакцию. Он усмехается мне в губы. Немного отстраняюсь и целую его в подбородок, шею, легким касанием уст рисую невидимые символы на его груди. Парень сжимает мои ягодицы до белых пятен и громко стонет немного выше моего уха. Это приятное чувство где-то щекочет внутри. Дыхание учащается, а сердечко тарабанит внутри, в ожидании прекрасного момента, в котором просто невозможно почувствовать себя одиноким, не говоря уже об иных неприятных мыслях, преследующих меня в последнее время. Рука Тёрнера скользит по бедрам, огибая их, а затем оказывается у промежности, и останавливается в заветном месте. Пальцы нежно проходят вдоль складочек нащупывая небольшой бугорок. От легкого прикосновения к которому меня будто бьет небольшой разряд тока. Я хочу почувствовать себя живой... Подаюсь бедрами вперед, задевая его твердый половой орган. Дыхание Майкла ещё сильнее сбивается, и он уже не может сдерживать себя. Он ждал, скучал и теперь всё его естество требует меня. Его сильные руки обхватывают мои ягодицы, приподнимают вверх, и я осторожно касаюсь головки члена, чтобы направить его вовнутрь. Тёрнер входит в меня медленно, миллиметр за миллиметром, глядя в глаза, и кажется, что это сводит его с ума. Ощутив полное проникновение, мне хочется плакать, и я не сдерживаю это желание. По щеке скатывается слеза. О, Боже, как это прекрасно, чувствовать это. — Милая, всё хорошо? — он вновь обеспокоен моим состоянием. — Я люблю тебя, — целую его так жадно и болезненно, что в легких разгорается кислород. — Я тебя тоже... — шепчет Майкл, не разрывая поцелуя. Приподнимаю бедра, а затем насаживаюсь на твердый член, снова и снова. Пространство вокруг сжимается вместе со мной до одной точки, затем расширяется и повторяет этот фокус несчитанное количество раз. Я невероятно счастлива, впуская в себя каждый миллиметр его плоти. Концентрируюсь на ощущении, при котором способна различить и запомнить всё его мужское естество, сжимая его стенками своего влагалища. В какой-то момент Майкл валит меня на спину, и еле успев набрать кислород в легкие, я ахаю. Он прижимает мои колени к груди, от чего угол проникновения становится неимоверно глубоким. А сила трения, с которой воспламеняется точка наслаждения внутри меня, в одно мгновение инициализирует взрыв. Боже, это так сильно. Не могу поверить, что уже содрогаюсь от оргазма. Стенки влагалища так сильно пульсируют, что это кажется неестественным. Он ускоряется, начиная с жадностью целовать мои губы, щеки, шею, то и дело прикусывая кожу. От этого сумасшедшего темпа я не могу дышать, и остановится тоже не могу. Всё горит, всё сворачивается, сжимается. Каждая клетка требует выхода энергии. Мне нужно отпустить себя, чтобы испытать истинное наслаждение. И сжав в очередной раз своими мокрыми стеночками Майкла, я кончаю во второй раз. О, мой Бог! Это так сильно, что мой разум будто бьётся в истерике, по щекам катится град из слез, и я отпускаю себя. По всему телу разливается невероятное тепло. Тёрнер сильно напрягается, постанывая моё имя, когда его практически сразу накрывает оргазм. Он даже не выходит из меня, просто наваливается. И последнее, что я помню, это его умиротворённое лицо, перед тем как вырубиться.***
Пить, как же я хочу пить. Еле сгребаю свою тело с постели и медленно плетусь к ванной. Во рту так сухо, будто последняя капля моего тела покинула меня, и я высохла в прямом смысле этого слова. В ванной включаю свет и бросаю короткий и недовольный взгляд на своё отражение. Чучело непричесанное! Ужас! Наклоняюсь к раковине и одним движением запускаю воду при помощи небольшой ручки смесителя. Шум льющейся воды наполняет комнату эхом. Я делаю глоток, затем ещё один, и понимаю, что не могу напиться. Кажется, что вода не реальная. Я поднимаюсь над раковиной и смотрю в зеркало. За моей спиной стоит Саймон. Еле сдерживаю себя, чтобы не завопить от испуга. — Что ты тут делаешь, Саймон? — Ты так и не поняла? — что не поняла? Какого чёрта ты тут стоишь? Что с ним, он какой-то странный, будто неживой. На его лице нет эмоций, вообще никаких. Кожа бледная, почти прозрачная, а губы. Губы практически синие. — Не понимаю, о чём ты? — Мы умерли, Сара... — его фраза промчалась эхом в моём сознании, сердце остановилось, как и вода в кране. — 29 октября мы погибли. Рука Шерифа Никсона дрогнула и он попал в меня, не в Райана, а Хоупс выстрелил в тебя...