***
После насыщенного вечера меня просто вырубило в своей кровати. Мне было достаточно только положить голову на подушку. Я бы наверное так и проспала до утра, если бы меня не разбудила смска от Майкла. «Если что, я ночевал сегодня у тебя. Утром зайду.» Что за херня, скажите мне, пожалуйста?! Закрываю глаза, чтобы уснуть. Но вот бывает же так, что резко просыпаешься и всё, хоть овец считай, но навряд ли это поможет. Во рту пересохло. Может пойти и попить воды? Недолго думая, встаю с постели, накидываю халат, и иду еле переставляя ноги. Ковыляя по лестнице, слышу звук телевизора. Проходя мимо часов, вижу, что сейчас половина третьего ночи. Спускаюсь в гостиную, на разложенном диване под одеялом лежит Саймон и смотрит старое видео. Похоже это футбольная игра. По полю бегают мальчишки лет девяти. Сердце пропускает удар, когда в центр кадра попадает малыш Стелс с мячом. Делаю несколько шагов к дивану, находясь в чём-то наподобие транса. В голове только слова друга, произносящие, что он больше никогда не будет играть в футбол. Эта фраза из прошлого срывает швы с ещё кровоточащих душевных ран. Меня накрывает волна дикого чувства вины, забирая остатки кислорода из лёгких. Обращаю внимание на то, как маленький Саймон счастлив. Он так улыбается с мячом в руках. Я вообще не помню, чтобы Стелс так когда-либо улыбался. Это что-то настолько искреннее и непосредственное, от чего уголки моих губ невольно ползут вверх. Только вот по щеке предательски течет слеза. Это полный душевный диссонанс. Парень поворачивает голову, словно почувствовав, что я стою за его спиной. Быстро смахнув влагу с лица, чтобы не подавать виду, задаю самый нелепый вопрос: «Ты чего тут делаешь?» — Вообще-то я тут сплю, — усмехается друг, переводя свой взгляд с меня обратно на экран. Он завороженно смотрит в прошлое и наверняка думая о чём-то хорошем. По крайней мере я надеюсь на это. — Это? — Моя первая игра. Стащил сегодня у отца пару кассет, — говорит Саймон, не отрываясь от телевизора. В его голосе звучат нотки грусти. Глядя на экран, мне почему-то в голову приходит мысль об Александре Стелсе. Отце, который снимал это видео для своего сына. Сомневаюсь, что он мог тогда предположить, что его маленькому футболисту в семнадцать запретят играть. А в восемнадцать лет Саймон будет смотреть это видео один, лежа на диване в доме женщины, которая увела его мать из семьи. Мы с мамой как-то разрушительно влияем на судьбу Стелсов. И это очень больно осознавать. Всхлипываю, забывая о том, что друг может услышать. — Ты что плачешь? — парень поворачивает голову и недовольно хмурит брови. — Иди сюда, — он протягивает руку, я хватаюсь за горячую ладонь. Ещё секунда, и я спотыкаюсь и падаю в объятия друга. Становится только хуже. Мне больно от такого тепла. Почему я не могу дать ему то же, что и он мне? Я только забираю, только рушу его жизнь. — Прости меня, — шепчу сквозь град слёз, которым нет конца. — Ты с ума сошла? За что? — возмущается Стелс, укачивая меня в объятиях как маленького ребёнка. — Ты не играешь больше в футбол из-за меня, — эти слова режут по горлу, потому что для меня они горькая правда. Правда, которая в буквальном смысле сводит с ума. — Я не играю из-за Райана. Не ты вложила ему биту в руки, — произносит парень, я отрываю голову от его плеча и смотрю ему в глаза, и нахожу в них такую же боль, как и в моём сердце. Ему хреново, так же как и мне. — Но… — мне хочется выговориться, но мозг виснет, подбирая правильные фразы. — Боже, никаких но… Я ни в чём тебя не виню, всё, что произошло — не твоя вина, — он обхватывает мою голову руками и говорит так, чтобы его слова были выжжены в моей памяти, —Запомни, если бы я смог повернуть жизнь вспять, я бы ничего не поменял, как бы жестоко это не звучало, — Саймон замолкает на секунду, но в итоге добавляет: «Я бы прошёл через всё это с тобой, в любом случае». Слёзы продолжают катиться по щекам. Я просто не могу не плакать в такой момент. — Тише, не плачь, — он снова прижимает мою голову к своему плечу и нежно гладит по спутанным волосам. Слышу, как Саймон шумно выдыхает. — Не могу. — Тогда посмотри, как Тёрнер проворонил мяч, — внезапно произносит Стелс, и мой мозг впадает во временное замешательство. — Ты врёшь, — усмехаюсь такой неправдоподобной попытке отвлечь меня. — Смотри сама, — отрываю голову от его плеча и смотрю на экран телевизора. В кадре маленький пупсяш Тёрнер. Злится, пинает траву на поле и так сладко дует губки. Мне почему-то становится смешно. — На три вещи можно смотреть вечно — как горит огонь, течет вода и бесится Майкл Тёрнер, — сквозь смех добавляет Стесл. А я продолжаю наблюдать за малышом, который имеет необъяснимый дар поднимать моё настроение даже из прошлого. Мы просидели так где-то час, пересматривая кассету. Отец Саймона старался запечатлеть каждый момент, начиная от разминки, заканчивая тем, как горделивый малыш Саймон хвастается своей медалью. Как Миссис Стелс гневно разбиралась с судьёй, потому что тот засчитал не все очки сына. Эта женщина готова порвать любого за своего сына на мелкие кусочки. Девять лет назад их семья казалась такой идеальной. А что сейчас? Пожалуй, у меня нет развернутого ответа на этот вопрос.***
Не помню как уснула и как оказалась в собственной постели. Из-за лекарств я очень много сплю. И мне не кажется это странным. Проснувшись сегодня рано утром, мне не захотелось вставать. Взяв в руки учебник по биологии, я принялась читать пропущенный материал. За несколько часов я услышала, как мамы ушли на работу, Саймон в школу, а бабуля втихаря к своему Бернардо. Интересно, почему она никак к нему не переедет? Ведь большую часть времени она проводит у своего любимого повара. Читая параграф за параграфом, я стала отмечать, как тихо стало дома. И если честно — эта тишина мне не по вкусу. Только дурацкие настенные часы раздражающе тикают. Вчера день прошел какими-то обрывками, сегодня я хочу провести время в более чистом от эмоциональных перепадов ритме. И только стоит мне об этом подумать, как раздается звук дверного звонка. Кто-то пришел. Вскакиваю на ноги и натягиваю махровый халат поверх пижамы. Дома опять как-то холодно. Наверное термостат нужно не чинить, а поменять на новый. Быстро добежав до двери, осознаю, что слишком резко встала. В глазах темнеет, а голова резко начинает кружиться. Остановившись в коридоре, пару минут пытаюсь прийти в себя, и только затем подхожу к двери и открываю её. На крыльце стоит наш шериф — Джонотан Никсон. Я… Я не понимаю, что происходит. Шеф полиции у моего дома. Зачем он пришёл? Что случилось? Дыхание учащается, а лёгкие взрываются от гипервентиляции. — Здравствуй, Сара, — как-то по-доброму говорит мужчина, но ведь они всегда так говорят, даже тогда, когда приходят оповестить о смерти близкого человека. Ведь именно этому их учат в полицейской академии. Не так ли? — Здравствуйте, что-то случилось? — заикаясь, приветствую шерифа, нервно стуча пальцами по дверному полотну. — Нет. Что ты, — Джонатан улыбается, но получается весьма пресно. Я не верю его эмоциям, что-то точно произошло. И он явно заметил мою реакцию. На несколько секунд между нами воцаряется тревожная тишина. Что-то наверняка случилось. — Мистер Никсон, — надорванным голосом произношу имя шерифа. Мои глаза мечутся по его обеспокоенному лицу, и я чувствую, как земля буквально уходит из-под ног. — Мне нужно кое-что спросить: Майкл этой ночью был с тобой? — от вопроса полицейского в голове всплывает смска, которая разбудила меня сегодня ночью. Тёрнер определенно что-то натворил. — Да, — даже несмотря на то, что шериф застал меня врасплох, отвечаю я как никогда уверено. — Всю ночь? — уточняет Джонатан. — Да, ушел только утром, — как говорит бабуля "во лжи самое главное — это детали". Надеюсь, что утром Майклу не нужно было моё алиби. Мужчина сводит брови у переносицы и кивает. — Спасибо, понял. Доброго дня! — мужчина улыбается всё той же пресной улыбкой. Хм. Странно. Я вроде ничего лишнего не сказала. — Доброго. Закрываю дверь, думая о том, что в очередной раз натворил Тёрнер, и с каких это пор шериф расхаживает по городу по утрам и интересуется тем, где Майкл провел ночь. Этот харизматичный засранец сегодня у меня не отвертится. Поднимаюсь в свою комнату и вижу причину своей злости. Он развалился на моей кровати. Окно открыто, и не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понимать, как он попал сюда. — Майкл, — сложив руки на груди, сквозь зубы произношу я, но этот говнюк даже не замечает с каким тоном произнесено его имя, либо он намеренно игнорирует. — Да, моя маленькая, — улыбаясь словно чеширский кот, он хлопает ладонью по матрацу, намекая мне, что желает, чтобы я лежала рядом. — Ты почему опять влез в мою спальню через окно? — несмотря на внутреннее негодование, выполняю его просьбу. Устроившись рядом, кладу голову ему на грудь, но при этом не отрываю зрительного контакта. Мой хитрый кот в курсе, что его ждёт нелёгкий разговор, и точно хочет подстелить себе перинку, чтобы было не больно падать. — Малышка, если ты не в курсе, твоя мама, ну, как бы это сказать. Очень, очень, оооочень опасная женщина, — отшучивается он и целует меня в лоб. Но мамы в такое время не бывает дома. Похоже кто-то сейчас нагло мне врёт. Хм. Буду хитрее — подыграю бессовестному лжецу. — Великий Майкл Тёрнер боится мою маму? — сощурив глаза, произношу с ноткой таинственности. — Не буду врать. Да, — с напускной храбростью отвечает обладатель глаз цвета мятных листьев. — Мама запретила приходить? — Нет. Но она явно не будет рада тому, что я лежу в твоей постельке вместо того, чтобы сидеть на физике, — его руки ложатся на мою талию, а в конце фразы он пошло играет бровями. Мысленно закатываю глаза. — Ну в чём-то она и права. Не стоит прогуливать занятия, скоро выпускные экзамены, —пытаюсь показать, что его фокусы со мной не проходят. Не очень хорошо получается, но попытка — не пытка. — Узнаю свою зануду Сару, — театрально фыркает Тёрнер, а его бесстыжие руки ползут к моей попе. Скомкав халат на талии, он начинает ощупывать ягодицы, но не со всей страстью, как обычно, а скорее как врач на медосмотре. — Я не понял, — его брови удивленно ползут вверх. — Что? — Где твоя попа? — его голос звучит серьезно, несмотря на глупость задаваемого вопроса. Он опять за своё. Ок. Подыграю снова, хоть и нет на это настроения. — Ушла в отпуск, — искусственно улыбаюсь. На лице Тёрнера застывает недовольная гримаса. — И надолго? — похоже, что сейчас меня ждёт лекция о необходимости питаться почаще, это в любом случае мило, но вот на душе начинают скрестись кошки. Майкл умело меняет темы разговора, чтобы я забыла о самом главном. Посещение шерифом моего дома и ночной смски. — Пока не начну нормально питаться, — от моего голоса навевает депрессией. Мой душевный термостат снова сломался. Температура падает вниз и скоро достигнет комнатной. — И в чём проблема? — Неделя в психушке, — немного подумав, отвечаю. И мой ответ ему не нравится. Но избегать этой темы у нас не получится. — Не говори так, — проведя пальцами по моим волосам, он целует меня в нос и громко вздыхает. Будто не я в лечебнице для душевнобольных провела неделю, а сам Тёрнер. — Ну если это правда, — не хочу, чтобы Майкл снова профессионально перевел тему. Нам нужно больше разговаривать. И даже я с поехавшей кукухой это понимаю. — Тебе была нужна помощь, и ты её получила, — похоже именно так Майкл убеждает себя в том, что всё хорошо, и его девушка не псих, просто «ей нужна помощь». Вот только галлюцинации и провалы в памяти — это не шутки. — А если рано или поздно я всё-таки съеду с катушек? — мой вопрос как ножом по сердцу для его понимания. — Не надо так, — он расстроенно сводит брови, а уголки его губ ползут вниз. Ох уж этот Тёрнер — оптимист. Не любит, когда говорят о худшем, мечтая о скорейшем разрешении проблем. — Майкл, — хочу, чтобы мы поговорили об этом. Серьезно поговорили. Откладывать не имеет никакого смысла. — Малышка, давай не будем об этом, — о, нет, только не это. Уже начинаю взрываться от недосказанности, но глаза Майкла меня тут же остужают. Из-за своего эгоизма я и не заметила, как ему тяжело. Может мне не стоит давить на него. Мы можем поговорить об этом позже. — Хорошо, давай тогда поговорим об смсках, — обсуждать мимишные темы двух влюбленных я точно не собираюсь. Зеленоглазка не должен уйти от ответа, и легкие поглаживания моих ягодиц в этом ему не помощники. — Смсках? — он тут же принимает удивленный вид. А-та-та, Тёрнер, второй раз ты меня не проведешь. — Ко мне только что заходил шериф Никсон, ничего не хочешь мне рассказать? — Нет, — невозмутимо отвечает он. И как ему удается только это делать, сменять эмоции одну за одной, не оставляя и следа от предыдущей. — Ты охренел! — щипаю его за бок со всех сил, Майкл даже взвизгивает от боли, но затем надевает серьезную маску на своё прекрасное лицо. — Ты мне доверяешь? — перебирая пряди моих волос, Тёрнер смотрит в глубину моих глаз. Такое ощущение, что он мысленно подаёт мне команду — дать правильный ответ. — Да, — шепчет сердце, перебивая голос разума. — Тогда тебе не стоит волноваться, — облегчённо вздыхает парень, и это меня дико бесит. — Майкл! — недовольно вскрикиваю, но парень накрывает моё возмущение жадным поцелуем. Вот и он — коронный метод Майкла по решению любого конфликта. Разум снова вышел погулять, оставляя танцующим сердцу и душе больше пространства. С каждым прикосновением губ я всё больше забываю о том, о чём думала, хотела спросить. Тепло разливается внутри, восстанавливая работу душевного термостата. И как только буря внутри меня утихает, он отрывается от моих уст, гипнотизируя меня своим колдовским взглядом. — Скажи, ты придешь в пятницу на игру? — футбол, как же ты мне дорог. Мысли о матче, куда точно не придёт Саймон, дабы не тревожить свои душевные раны, и конечно Эллисон Сейфорт — новая стерва Сентфорских болельщиц — это просто новый уровень душевного диссонанса. Однако, я не могу не прийти, и причина сейчас смотрит на меня, ожидая положительный ответ. — Конечно, я не пропущу то, как ты лажаешь, — вдруг вспомнив вчерашнюю видеозапись семейной коллекции Стелсов, и в особенности тот момент, когда малыш Майки проворонил мяч, я понимаю, что сейчас получу целый ураган эмоций от лучшего производителя на земле. — Я никогда не лажал на поле, женщина, — фыркает и задирает нос. Ох уж эти его кошачьи повадки. — Ахах… Лажал, — продолжаю троллить парня, замечая как его самомнение спешит подтвердить свой королевский статус. — Не было такого, — опять отрицает, но у меня есть козырь в рукаве, который сам того не зная создал Александр Стелс девятью годами ранее. — У меня есть вещественные доказательства, — улыбаясь с лисьим прищуром, гордо заявляю Тёрнеру. Мой кот удивлен моим заявлением и уже готов точить свои коготки, чтобы защищаться. Но через секунду его захлестывает неподдельный интерес. — Пока не увижу, не поверю! — последняя броская фраза, но его голос уже не такой уверенный. Очевидно, проанализировав мою реакцию, Майклу уже не терпится понять в чём же дело. — Сам напросился, — подмигиваю и резко встаю с кровати. Затем иду к двери, а осознав, что он ещё не бежит за мной, поворачиваюсь и маню его указательным пальцем. Вызов принят. Тёрнер, видимо, решил перекрутить все моменты своей футбольной карьеры, отчего с задумчивым взглядом он всё же следует за мной. Сбегаю вниз по ступенькам чуть ли не вприпрыжку. И уже через минуту ищу пульт от телевизора на диване. Хм. И где он, когда меня ждёт такой эпический момент. А, вот, завалился между подушками. Включаю телек. Парочка махинаций с кнопками — и вуаля! Поворачиваю голову вбок, наблюдая за Майклом, на лице которого застыл шок. Вспомнил всё-таки «Мистер-я-никогда-не-лажал-на поле»! Перемотав на нужный момент, я издаю истеричный смешок. Маленький Майкл по центру экрана бежит за летящим к нему мячом, но, увы, спотыкается и падает. Бедняжка. Мяч забирает соперник, а Тёрнер, надув губы, поднимается с травы и начинает мстить газонному покрытию. — Это монтаж, — надув также губы, как и в детстве, распаляется парень, мне становится ещё смешнее. — Ага, отец Саймона специально всё подстроил, — иронизирую с победительной усмешкой на устах. — Я бы этот вариант не откладывал. Смотри как малыш Стелс крут, — в кадр попадает мой друг. Он, несмотря на малый возраст, уверенно движется к мячу, а затем ловит его в прыжке. — Он ведь был хорошим игроком? — глупый вопрос, ведь Тёрнер ответил на него уже несколькими секундами ранее. — До тринадцати лет был квотербеком, потом вытянулся и тренер поставил его раннинбеком. Он был очень расстроен, — вздыхая, произносит Майкл, заворожено глядя на экран. — Но потом он стал лучшим на своей позиции в команде. Когда я пасовал ему мяч, всегда знал, что он пробежит как можно больше ярдов, — приобняв меня за талию, он кладет свой подбородок мне на плечо, и продолжает смотреть, как набирает очки его близкий друг. Кажется, что Тёрнер скучает по тому, что происходит на экране. Я слышу его спокойное дыхание, но могу поклясться, что в душе его плачет грусть. Грусть по ностальгии и беззаботным денькам, когда казалось, что всё будет прекрасно. — Почему у вас так холодно? — внезапно парень вздрагивает, задавая мне неожиданный вопрос. А я уже и привыкла, что дома холодно, да и в этих теплых объятиях это не так заметно. — Термостат сломался, наверное. Ты не посмотришь? Он в подвале, — продолжая созерцать картины из детства двух дорогих моему сердцу мужчин, прошу Майкла починить этот чертов термостат, где-то внутри надеясь, что он сможет помочь не только с тем устройством, что регулирует температуру в доме, но и с тем, что спрятан в моей душе. — Конечно, детка, я сейчас.***
28 марта 2008 года. Четыре дня прошли незаметно. После того, как Тёрнер починил термостат, мы о нём и забыли. И я про термостат, а не про своего балбеса парня. Забудешь про него, учитывая тот факт, что каждый день вместо первого урока он проводил время со мной в обнимку в постели. Всё было бы прекрасно, если бы не лекарства, от которых у меня всё меньше проявляются эмоции. Боюсь, что скоро меня можно будет называть «Зомби-Сара». И с какой бы нежностью мне не хотелось целовать его пухлые уста, в душе разрасталась пустота. И это касалось не только Майкла, но и всего в целом. Я практически перестала выходить из своей комнаты и общаться с бабушкой, мамой и Саймоном. Как бы им не хотелось меня поддержать, внутренне я практически перестала испытывать эмоции. Правильно, психам лучше держать себя в узде. Только вот интересно — чтобы не сойти с ума, мне придётся быть такой всю свою жизнь? Или это временно? Сегодня день игры. И впервые за несколько дней я выбралась с безопасной территории своего дома. Мне немного непривычно быть среди толпы болельщиков, которых переполняет микс адреналина и полной радуги эмоций. За моей спиной сидит мама Стива, и от её писка каждый раз, когда её сын с мячом, у меня уже дергается глаз. Могу поспорить, что в радиусе ближайших пятисот ярдов вокруг стадиона вы не найдете ни одной собаки. На игру я пришла с Анной, и казалось бы, что после такой долгой разлуки с подругой, мы не должны были замолкать при встрече ни на секунду. Но Делинвайн сегодня была непривычно тихой. Да, она в принципе не была болтушкой, но сегодня она обронила максимум пару картонных фраз. Самое страшное в этом всём, что действие лекарств начинает подавлять меня как личность. Типичная Сара бы уже извелась от миллиона вопросов о том, почему её лучшая подруга молчит. Но мне бы хотелось просто досидеть до конца игры, поздравить или посочувствовать Тёрнеру в конце, а затем уйти домой. И в кого же я превращаюсь? Ведь это неправильно! Не я ли говорила, как важны друзья и люди, которые нас окружают. Нежданный проблеск старой Сары вызывает во мне чувство вины. Анна сидит рядом и вздрагивает каждый раз, когда Миссис Роджерс начинает пищать. Как ни странно, но моя подруга не увлечена игрой своего парня, скорее она бесцельно смотрит в одну точку на футбольном поле. — Что-то случилось? — прерываю тишину, которая порядком затянулась. И с этим вопросом ко мне приходит осознание того, что мне страшно. Если действительно что-то происходит, то хочу ли я об этом знать? — Нет. Просто задумалась, — не умеющая лгать Делинвайн за секунду покрывается красными пятнами. Один вопрос — и она уже сдает позиции, пусть не словесно, но всё же. — Анна, я тебя знаю. Ты не умеешь врать, — спокойно отмечаю факт, который не требует доказательств. За весь период нашей дружбы я поняла одно — вместо того чтобы придумывать ложь, она просто уйдет от ответа, если не хочет говорить правду. Смотрю на Делинвайн, недоверчиво вскинув брови, и так пристально, чтобы подруга перестала пялиться в одну точку и уже рассказала мне в чём всё-таки дело. Через буквально пять секунд брюнетка поворачивает голову в мою сторону, но продолжает молчать. Она будто взвешивает все «за» и «против» и никак не может решиться. Похоже, моя мама промыла мозги всем моим друзьям. От фразы «тебе нельзя волноваться» я уже испытываю смешанные чувства: от ощущения заботы до позыва к рвотному рефлексу. — Эллисон Сейфорт спрашивала про те события, — довольно сумбурно заявляет Анна, а затем вздрагивает от очередной ультразвуковой атаки мамы Стива. — Какие? — напряженно свожу брови к переносице, моё сознание уже готово к тому, чтобы строить защитные стены, дабы этот разговор не привёл меня к следующей прогулке к своей несостоявшейся могиле. — Когда на тебя с Саймоном напали, и… — она заговаривает, но тут же обрывает предложение. На её лице сменяются эмоции, несколько из которых очень легко распознать: страх, вина и злость. Делинвайн не была в центре этих событий, и вполне возможно, что её тоже преследует чувство вины, а сейчас она стоит на распутье: остаться в стороне, как в прошлый раз, или всё-таки рисковать. — И? — не могу ждать, когда подруга примет нужное решение, потому что в данный момент меня интересует, что сучка по имени Эллисон пыталась узнать. — И не только. Она откуда-то взяла полицейские отчёты, — с этой фразы Анна начинает тараторить, возможно, решив, что чем быстрее она на меня всё это выплеснет, тем легче ей станет. — И знает, какие с Саймоном показания вы давали. В день игры, когда вы со Стелсом «прогуливались по школе», — в моей голове сразу возникает картинка из прошлого, как мы с другом наведывались в комнату охраны, чтобы проверить видеозаписи с камер наблюдения. — Но шериф думает, что вы искали доказательства, указывающие на того, кто отправил тебе то видео. За вами кто-то шел. Их было двое. У Бобби Тёрнера на тот вечер было алиби. Райан признался, что был там один. Пытаюсь напрячь мозг, чтобы понять к чему клонит Анна. Мне немного сложно запускать мыслительные процессы в нужное русло так сразу. — Что ты хочешь этим сказать? — Хоупс был не один. Эллисон считает, что с ним был Люк Моринг, — между нами повисает очередной сеанс тишины. Моринг? Примерный Люк? Конечно Саймон никогда не списывал его со счетов подозреваемых, утверждая, что он тот ещё маньяк. Но меня смущало стремление Моринга к идеальной жизни. Он был чертовски сильно настроен на Лигу Плюща, а также гордился своим происхождением. — И с чего она так решила? — решаю задать уточняющий вопрос, чтобы сдвинуть разговор с места. — Она не сказала точно. Я только знаю, что Элли собирает доказательства, чтобы утопить Морингов, — Элли? Меня даже перекоробило от такого ласкового произношения имени ЧСИКД (чокнутой стервы и королевы драм). — Интересная информация, — сцепив зубы, проговариваю, а затем смотрю на кромку поля, возле которой с помпонами в руках скачет Сейфорт. — Ты больше ничего не скажешь? — возмущенно хрипит Анна, я же игнорирую её тон, продолжая наблюдать за девушкой, которая как истинный паук уже сплела паутину вокруг Майкла и Делинвайн. Кто знает, может в неё уже попались и Стелс с Роджерсом. — Нет. — Сара, что с тобой? Ты на себя не похожа! — по слогам проговаривает брюнетка, бросая недовольный взгляд в мою сторону. Даже боковым зрением замечаю, как её переполняют чувства. — Может потому, что я прохожу лечение у психиатра? — звучит довольно неприятно, но меня уже бесит это повторять. — О`Нил! — давит Анна, требуя чего-то, что для меня сейчас практически нереально. Я выдала уже весь запас эмоций на день. Мне нужно всё обдумать, а не делать опрометчивых выводов. — Что? — поворачиваю голову к подруге и усмиряю её пустевшим взглядом. — Я промолчу, — она фыркает себе под нос, явно недовольная тем, что я не собираюсь сейчас бежать и устраивать допрос Люку Морингу. Мне нужно больше информации, и самое страшное, что в таком состоянии я с трудом анализирую факты. Слишком заторможенная и угнетённая смесью антидепрессантов.***
В перерыве Анна уходит за горячим чаем, а я остаюсь на трибунах. Всё так же молчу и думаю о разговоре, который мягко говоря перевернул мою жизнь вверх тормашками. К проблемам с Эллисон пришла и загадка с Люком. Но стоит мне углубиться в размышления, как в голове звучит клятва Стелсу не лезть во всё это. Я обещала, ради себя и собственного подорванного здоровья. — Привет, дорогая, — слышится сбоку. Перевожу взгляд на голос и вижу Обри. Она в фирменном темно-зеленом бомбере Сентфорской группы поддержки и в джинсах. У меня из головы вылетело то, что Мюррел должна была быть с черлидершами, но вот на поле я её не видела. — Привет. Почему ты не с командой поддержки? — стараюсь быть вежливой, чтобы не отпугнуть и эту подругу от общения со мной. Иначе совсем скоро меня терпеть будут только Саймон и Майкл. — Ногу подвернула, — вздыхает блондинка и присаживается рядом. — Выздоравливай, — на автомате произношу. А что мне ещё сказать? Навряд ли Эллисон поставила ей подножку. — Как твоё самочувствие? — учтиво интересуется Обри в ответ, смахнув рукой прядь белокурых волос с идеального кукольного личика. — Нормально, скоро вернусь к учёбе, — произнося шаблонную фразу, заготовленную заранее для тех, кто не в курсе того, что я пролежала неделю в лечебнице. Да, Мюррел не знает, как и все, кроме Майкла, Саймона, Анны и Стива. Для всех я проходила реабилитацию, чтобы восстановиться после ранения. И судя по всему никого не смутило, что это уже второй курс за последние полгода. — Обри? — заметив, что блондинка хочет о чём-то спросить, но никак не осмеливается, окликиваю её по имени. — Что? — Я вижу, что ты хочешь что-то спросить, — намекаю, что уже можно. Мы уже обменялись стандартными фразами для беседы, так чего тянуть. — Мне нужна твоя помощь с акробатикой, — выпаливает девушка, но мне почему-то кажется, что это не совсем то, о чём она хотела поговорить. — Ффффф… Даже не знаю, мне нужно навёрстывать пропущенные занятия, опять, — выдохнув через нос, пытаюсь отмазаться от лишней работенки. Учитывая тот факт, что мне часто придется сталкиваться с Эллисон, помогая Обри, наверное, главный в списке «против». — Сара, ну пожалуйста. Мне очень нужно! Адель наняла себе личного тренера. И… И я не могу облажаться, — Мюррел начинает скулить, надеясь на то, что я сжалюсь и соглашусь. Закатываю глаза, потому что у хорошеньких девушек этот трюк всегда срабатывает. — Хорошо, я подумаю, — это как бы не «да», но, видимо, блондинка считает иначе. На её лице мелькает улыбка. — Спасибо! — Ещё что-то? — предчувствуя, что её просьба всего лишь была прелюдией, хочу ускорить сей процесс, дабы не терять время. — Ты не знаешь с кем встречается Саймон? — ох, понятно. Обри всё ещё нравится Стелс. Который, к слову, никогда не испытывал влечения к черлидершам и королевам всех стерв старшей школы. Стоп. Перекручивая вопрос в голове, я понимаю, что не расслышала подругу. С кем встречается? С чего она взяла, что у парня кто-то есть. Похоже, что я многое пропустила. — Чего? Разве он с кем-то встречается? — М. Как бы это сказать… — Обри замолкает на пару секунд, подбирая слова. — На прошлой неделе я решила взять всё в свои руки. И… — блондинка снова берет паузу, нахмурив идеально выщипанные брови, — Ну, в общем, предложила ему сходить в кино. Мюррел складывает важно руки на груди, чтобы скрыть эмоции и взять все внутренние переживания под контроль. Она явно получила отказ, который до сих пор был для неё чем-то фантастическим. Главная красотка школы, наверняка, была отшита. — Стелс извинился и сказал, что ему очень приятно, но его сердце не свободно. Вот, я и подумала, что ты знаешь, с кем он… — она не может произнести слово «встречается». — Понятно. Я не знаю, — сходу отвечаю, чтобы между нами не нависла гнетущая тишина. — Я думаю, что он с Молли Хоупс, она вчера подбросила его до школы. И девочки уже шушукаются, — истерично выдает Обри, спустив свои эмоции с поводков. Она поджимает губы, осознавая, что не слишком уверенно сейчас выглядит. И для неё это самая большая ошибка. Ведь Мюррел привыкла быть королевой, а сейчас ведет себя как самая обычная дурнушка. Я же больше переживаю за Саймона. Только не Хоупс. Это вообще выбивает меня из колеи. И нет, это не ревность. Скорее мне страшно за друга. Биение сердца набирает безумный ритм, тарабаня о ребра грудной клетки. — Обри, я не в курсе, — сухо добавляю, чтобы закончить этот неудобный разговор. В голове только Молли. Очередная тёмная лошадка, которая зачем-то вернулась в город и уже прибрала к рукам Саймона. — Я поняла. Ой, мне нужно идти, — неправдоподобно звучит из уст блондинки, но мне всё равно. Она уходит, а я остаюсь с душевными переживаниями наедине. Застряв в собственных размышлениях, я пропускаю победу нашей команды в сегодняшнем матче. Эллисон, Люк и Молли полностью занимают мои мысли. Даже когда все трибуны поднимаются на ноги, чтобы возрадоваться победе сборной, я продолжаю сидеть и смотреть в одну точку. Меня как будто здесь нет. Все эти крики радости просто фоновый шум, не вызывающий прежних эмоций. Время останавливается для меня, все события проносятся мимо. Даже когда Анна берет меня за руку и мы идём к раздевалкам, чтобы встретиться с нашими бойфрендами, я не возвращаюсь к реальности. Делинвайн что-то эмоционально обсуждает со мной, не замечая, какими мертвыми являются мои ответы на все её реплики. Мы в театре безумия, не иначе. Так проходит где-то час, пока Майкл не перенимает эстафету у Анны, обняв меня за талию и поцеловав.***
Направляясь к дому Роджерса, чтобы отпраздновать победу, мы долго молчим. Периодически Тёрнер отвечает на звонки с поздравлениями от членов семьи и друзей. Я же лишь иду рядом, хватаясь за руку парня, как за единственный лучик света в этой кромешной тьме. Всё меняется, жизнь перестает быть прежней, и моё эмоциональное здоровье к этому точно не готово. — Ты точно уверена, что хочешь идти на вечеринку? — вдруг интересуется парень довольно тревожным голосом. — Да, мне нужно расслабиться, — спокойно отвечаю, чтобы ему хоть немного полегчало. Не хочу, чтобы он сильно переживал за меня. Ему совсем сейчас нелегко. Его девушка больна, и ему нужно вернуться к прежней жизни как можно скорее, чтобы это не отразилось на нём ещё сильнее, чем сейчас. — Хорошо. Только ты знаешь, что тебе нельзя алкоголь? — вопрос Майкла звучит весьма нравоучительно, мысленно улыбаюсь такому проявлению заботы с его стороны. — Да, Майкл. Не переживай! — бросаю стандартную фразу, поглаживая большим пальцем внешнюю сторону его ладони. Я знаю, это его немного успокоит. — Как тебя мама отпустила? — забавно, что он спрашивает. Ведь это был целый квест. Мне хотелось побыть с Майклом в его стихии, а моя маман точно не одобрила бы мой поход на вечеринку. Пришлось соврать, уговорив при этом Стелса на пособничество. — Она меня не отпускала, я сказала, что поеду с Саймоном к его отцу. У них сегодня семейный день, — отвечаю, не вдаваясь в подробности того, как друг был готов меня сдать с потрохами, а мне пришлось упрашивать его и объяснять, что мне необходима смена обстановки, чтобы не сойти с ума в четырех стенах. — Хорошо придумала, — усмехается Тёрнер, целуя меня в макушку. Он определенно гордится своей школой хитрости, на уроках которой мне снизошло приобрести столь необходимые навыки из стандартного курса для старшеклассников.***
Войдя в дом Роджерса, Майкл, шепнув на мне на ушко парочку пошлых фраз, покидает меня, чтобы пообщаться с игроками сборной. Я не очень люблю разговоры о футболе, поэтому стараюсь провести это время с Анной, Харпер или Обри. Прохожу в гостиную, распихивая уже пьяненьких подростков. Все диваны заняты парочками, которые бесстыже заняты слюнявыми лобызаниями. Брр… Я даже вздрагиваю, осознавая, что на вечеринках Стива — это ещё цветочки, ягодки будут потом. Прохожу на кухню в надежде отыскать Анну. Если бы Майкл не копался со сборами, мы бы как и договаривались пришли вместе. Однако ребята не смогли долго ждать, ведь нужно было принимать гостей. На кухне нет ни Делинвайн, ни Харпер. Возможно они во дворе. Выхожу в коридор и наталкиваюсь на чертову Сейфорт. Чокнутая паучиха в коротком кожаном платье, которое едва ли прикрывает её ягодицы. Сейчас нет никаких сомнений, что на спине у Эллисон татуировка дракона. Неосознанно я наклоняю голову, чтобы разглядеть очертания черной мифической рептилии на коже девушки. — Сара, я не думала, что ты сегодня придёшь, — удивленно, нет, скорее нервно произносит светловолосая истеричка. Я даже рада, что она этого не ожидала. Что-то подсказывает мне, что сучка в курсе моего недавнего пребывания в лечебнице. — Как видишь, я здесь, — саркастично произношу, натянув на лицо холодное подобие улыбки. — Как прошла реабилитация? — оу, у этого вопроса явно присутствует двойное дно. Вот же чертова дрянь. Мне бы сейчас дробовик с солью. — Отлично, — с уверенностью отвечаю. Чокнутая Элли, ты сейчас не дождёшься от меня того, что я сломаюсь. Нет. Даже под антидепрессантами твоя паутина и природный яд мне не страшны. — Ты наверное ищешь подруг? Хм. Они уехали в магазин. Стив так себе организатор вечеринок, всё время что-то забывает, — Сейфорт говорит одновременно надменно и так, будто знает Роджерса лучше меня. Мне хочется приложиться по её голове чем-нибудь тяжелым. Вот моего любимого блонди она не вправе трогать. Несмотря на своё простодушие Стив более приятный человек, чем Эллисон. Естественно для чужих людей эти выводы будут большим сюрпризом, но не для меня. — Так зачем же ты сюда пришла? Если у Роджерса хреновые вечеринки? — иронично интересуюсь. Ответ мне вообще не интересен. Может хоть ядом начать плеваться. — Слежу за Люком Морингом, — она поворачивает голову в сторону и смотрит в панорамное окно. Игнорирую её стремление привлечь мой интерес. — Ну, не буду мешать, — усмехаюсь и уже хочу уйти из коридора, чтобы найти Майкла. Я даже готова сейчас выслушать трехкратный пересказ сегодняшнего матча в исполнении близнецов. — Забавно видеть, как Молли Хоупс что-то обсуждает с Люком Морингом. Давно я не видела эти семейки вместе, — вопреки собственной воле мой взор устремляется в окно. Во дворе стоят Люк и, собственно, возможная девушка моего лучшего друга. Они о чём-то спорят. Светловолосая девушка машет головой из стороны в сторону, а вот Люк размахивает руками. Чертова прекрасная звукоизоляция дома Роджерсов не позволяет услышать даже обрывка фразы, выкрикиваемой Морингом. Не понимаю. Молли старше нас на пять лет. Что общего между ними может быть? Меня предательски накрывает чувство страха. В первую очередь он обусловлен сегодняшним днём и полным информационным вакуумом. — Понимаю твоё смятение. Ты же в Сентфоре меньше года… — голос Эллисон слышится шёпотом у левого уха. Её дыхание отравляет меня через кожу. — Поэтому тебе не известно, что у Морингов есть кузина — дочь мэра. Её зовут Мелиса, и она лучшая подруга Молли. Так вот, пять лет назад две пьяные подружки сбили человека. Не насмерть, конечно, но всё же. За рулем была Молли, но люди поговаривают, что её на самом деле Моринги уговорили взять вину на себя. Дочка мэра просто априори не могла сесть за руль пьяной, — тон Сейфорт становится всё более зловещим, но я не могу оторвать глаз от сцены, разворачивающейся передо мной. Люк что-то пытается доказать девушке, а та не хочет его слушать, но почему-то не уходит. — Хоупс повезло с адвокатом. Он доказал, что мужчина появился из ниоткуда, и бедняжка просто не успела затормозить. Потому и результаты экспертизы исчезли. Те самые, подтверждающие алкогольное опьянение. — Ну, ок. Молли заодно с Морингами. Мне к чему эта информация? — злобно прерываю речь Эллисон, понимая, что ещё немного, и эта битва будет проиграна. — К тому, что милый Саймон рано или поздно начнет копать. В деле Райана и Кэнди много пробелов, дорогая, и ты это знаешь, — я не совсем понимаю, на что она намекает, ведь только сегодня узнала, что помимо всех известных участников преступления был и четвертый. — Семейство Морингов уже подбирается к нему через Молли, — язвительно подмечает чокнутая Сейфорт, убирая прядь волос с моего плеча. — Как жалко мальчика, они же сотрут его с лица земли, а затем и до тебя дойдет очередь. Внутри что-то щелкает, и я грубо отталкиваю Эллисон от себя. Иду на кухню, слыша как сумасшедшая заливается нездоровым смехом. Мне нужно умыться. Чтобы вся эта грязь оказалась в канализации, а не в моей душе. Подхожу к раковине и включаю холодную воду. Но потом поднимаю глаза и вижу отражение в оконном стекле. Это не я, это какая-то дешевая подделка. Если ничего не принять, фальшивая Сара поглотит меня. Рядом с раковиной стоит открытая бутылка красного вина. Беру за горлышко и делаю несколько глотков. Зажмурив глаза, ощущаю, что оно довольно крепкое, когда жидкость обжигающе стекает по пищеводу. Выхожу в коридор, а затем во двор, с бутылкой вина. Молли и Люк сразу замечают моё присутствие и, не сговариваясь, отходят на безопасное расстояние. Ещё глоток. Становится жарко. Снимаю куртку и сбрасываю её на шезлонг. Хоупс и Моринг уже менее эмоционально проводят беседу, а я жалею, что не умею читать по губам. Новая доза алкоголя стремится по пищеводу. Вино уже не кажется таким крепким. Мне абсолютно всё равно, что я пью в одиночестве, и что со стороны это может выглядеть жалким. Это такие мелочи по сравнению с тем, что происходит вокруг. Не город, а змеиное логово. Напрягаю слух, чтобы хоть что-то услышать, но всё тщетно. Очередные глотки, и вместе с пьянящей жидкостью меня наполняет злоба. Меня раздражает собственное бессилие. И что я делаю на этой долбанной вечеринке? Встаю и иду в сторону Люка и Молли. Они замолкают, бросая нервные взгляды в мою сторону. Это ненормально. Они что-то скрывают, и моё присутствие является лакмусовой бумажкой для их разоблачения. Прохожу мимо и сворачиваю к дорожке, ведущей к выходу с участка Роджерсов. Не думаю, что кто-то заметит моё отсутствие. Шагаю по тротуару вдоль дороги, преодолевая метр за метром. Продолжаю опустошать бутылку в надежде, что алкоголь заполнит дыру вместо сердца. Впереди в нескольких десятках метров кто-то стоит посреди дороги. Прищуриваю глаза, чтобы разглядеть человека в сумраке. Ни черта не видно. Делаю еще несколько шагов и понимаю, что это Райан с ружьем в руках. Как ни странно меня это не пугает. Ускоряю шаг, чтобы развеять сомнения в очередной галлюцинации. Он уже близко, усмехается моей смелости. Пара метров, и мы смотрим друг другу в глаза, пара шагов, и я прохожу сквозь него. Не оборачиваясь, я поднимаю руку и показываю фак себе за спину. Пошёл к чёрту, Райан Хоупс!***
Войдя в дом, понимаю, что забыла куртку. Где-то по пути я выкинула пустую бутылку и меня сейчас нехило ведёт. Здесь никого. Похоже моё отсутствие — это прекрасная возможность заняться личной жизнью для всех обитателей дома О`Нил. Ладно, мне не обидно. Поднимаюсь наверх и захожу в свою комнату. Похоже термостат опять сломался, потому что на улице немногим холоднее, чем здесь. В голове бесятся черти. Они нашептывают, что я бесполезна. Сердце выпрыгивает из груди, а душа мечется по всему телу. Меня медленно забирает в свои объятья тьма. Присаживаюсь на кровать и смотрю на фотографию, что стоит на тумбочке. На ней я, Майкл и Саймон. Блять, я совсем забыла про Тёрнера! Эта мысль выбивает меня из состояния, похожего на транс. Внезапно я осознаю, что вся промерзла. Каждая клетка моего тела дрожит от полного отсутствия тепла. Падаю на матрац, укрывая себя одеялом. Достаю из кармана джинс мобильник. Открываю сообщения, а дисплей расплывается перед глазами. Похоже, что я всё-таки перебрала. Но эмоции пересиливают действие алкоголя, выталкивая все страхи наружу. Набираю сообщение Майклу: «Дома никого нет. Термостат опять сломался, я дико замерзла.» Отбрасываю телефон на подушку в надежде, что он прочитает и придёт. И с этой мыслью проваливаюсь в сон. — Сара, ты вся дрожишь, — слышу голос, находясь в мире Морфея. — Я сейчас починю термостат и вернусь. Звук удаляющихся шагов проносится в моем сознании, и я снова проваливаюсь в темноту. — Я починил, — шепот у уха вырывает меня из сна, но мне тяжело открыть даже глаза. Поежившись в холодной постели, осознаю, что продолжаю дрожать. Мне просто необходимо тепло, иначе я умру, в прямом и переносном смысле этого слова. — Обними меня, мне холодно, — срываются слова с губ. Чувствую, как одеяло оголяет спину, а затем я оказываюсь в горячих объятиях. Он притягивает меня ближе и накрывает мою правую руку своей. Тепло постепенно проникает в кожу, и мне сложно удержаться в сознании. — Милая, мне нужно будет уйти, — шепчет Майкл, растирая мои запястья. — Но ты ведь вернёшься? — у меня такой голос, что вопрос звучит больше, как жалкая мольба. — Если твоя мама придёт раньше, это будет весьма затруднительно, — понимаю, что он намекает, что ему придется воспользоваться окном, беззвучно усмехаюсь. Его размеренное дыхание успокаивает мою душу. Я так скучала по этому ощущению, теплу, пониманию истинной любви. Становится так хорошо, что невозможно справиться со сном, который вот-вот отправит меня в нокаут.***
Открываю глаза. Скоро рассвет. Я лежу в кровати, укутанная двумя одеялами и одна. Тёрнер не вернулся, а мог и воспользоваться окном. От этой мысли меня пробивает озноб. Похоже, что это психосоматика в чистом виде. Я не выношу одиночество, мне холодно. Встаю с постели и иду в гостиную. В голову рвутся отвратительные мысли. Мысли о том, что Саймон не будет спать на диване, что с ним могло случиться ужасное. Спускаюсь по лестнице и боюсь посмотреть на диван. А что если его там нет? Мне страшно. Закрываю глаза, чтобы набраться смелости, а затем поворачиваю голову, чтобы распахнуть очи. Мой друг тихо спит, а на его умиротворенном лице читается спокойствие. Подхожу к дивану и забираюсь к нему под одеяло. Похоже, что меня до сих пор кроет алкоголь вперемешку с антидепрессантами. Обнимаю Саймона сзади, утыкаясь носом в его спину. Стелс обхватывает моё запястье и притягивает к себе ближе. Я закрываю глаза, чтобы успокоить своё сердце.