Чистота намерений

Драко ушёл. Он просто развернулся и вышел из квартиры, понимая, что нет смысла больше вести эту беседу. Ему действительно было очень сложно и написать это письмо, и чувствовать, каким-то Мордредом чувствовать на таком расстоянии, что что-то рушится в его жизни. И решение выпить напоследок в облюбованной, обжитой за без малого два года квартире, стало фатальным. Потому что Поттер появился и здесь. На самом деле он ожидал от Поттера, что тот разозлится. Психанёт. Разнесёт офис. Пришлёт вопиллер или вообще уведомление об увольнении за неподчинение или что-то в этом роде. Потому что Поттер был таким — импульсивным, не склонным к рефлексии, прямым и точным. Но Гарри его удивил. Потому что его упрямство, проявленное ещё в Лабиринте, оно было не о бараньей привычке добиваться своего, независимо от желания окружающих и необходимости в этом как таковой. Драко не до конца осознавал, что же задумал Поттер. А его намерением, оказывается, был он сам. Это стало сюрпризом. Как и то, что этот идиот выдал прямо сейчас. Как? Как остаться? Если ему даже смотреть на него трудно после этого признания? Стыдно, трудно. Это то самое, что он не смог признать там, в гостях у Посланника. Это было понятно элементарно, на уровне подкорки мозга, что каждое из заданий что-то в них переделывает, перемалывает, заставляет поработать над собой. Их обоих, это тоже было очевидно. А когда дело дошло до взаимодействия, Малфой понял, что пытается сделать Посланник. Он пытается их объединить. Он пытается заставить их слить магические потоки. Настраивает их друг на друга, подталкивает, вынуждает работать вместе, вместе думать, а иногда даже вместе дышать. Чтобы то сущее, что смогло вынести себя из пустоты, смогло наконец найти свою новую жизнь. У Посланника цель прагматичная. Он с этой целью создан, и, исполнив её, растворится. А вот им как с этим жить? Как Драко с этим жить? Они оба не были готовы. Они оба не выдержали испытаний. Так чувствовал Драко. И надеялся — совсем глупо и наивно — что сможет убедить Гарри в том, что всё это был лишь сон, особенно оказавшись в том же месте, где видел Рурка в последний раз. Макгаррет ещё даже не отряхнул руки от земли, когда падал от его толчка. И Поттер снова удивил Драко. И потом снова, когда так дерзко ворвался в его сон. Малфой ожидал чего-то подобного — сны-воспоминания о Мэноре давно не мучили его, но после Лабиринта не думать об этом было сложно. Вот только… Только в этот раз всё было как-то не так. Будто эти эмоции были новыми, свежими, ещё не уложившимися в душе. Непривычными… И Драко не гордился тем, сколько времени ему понадобилось, чтобы понять, что это вечный Поттер вмешался в его сон. В душу его он уже давно втоптался. А сам Малфой вляпался в этого грёбаного Поттера, вляпался так, что не отмоешься. Драко даже не возмутила эта нелепая просьба. Что взять с бесчувственного чурбана, вроде Поттера?! Как объяснить ему, что он просто не сможет так, не сможет каждый день смотреть на него и знать, что тот знает о его чувствах. Знает, но ответить не может. Как ему объяснить, что он теперь каждый свой жест и взгляд будет перепроверять по сто раз, чтобы не показаться очевидным, чтобы во всём этом не оказалось какого-то подтекста. Что теперь простое рукопожатие превратится для него в квест, как это сделать так, чтобы это было по-дружески, правильно, без намёка и надежды?! — Что я должен сделать, Малфой?! — раздалось ему в спину, и Драко вспомнил, что Поттер может ненавидеть, может буквально излучать панику и экстраполировать на окружающих своё эмоциональное состояние. — Что тебе нужно, чтобы ты остался? Не заставляй меня предполагать, просто скажи. Я сделаю. Всё, что скажешь. Любую вещь, которую я могу сделать, я сделаю. Ну, хочешь… Ну что ты хочешь? Малфой накинул на них чары Отвода глаз, чтобы не пугать магглов своим видом, и стоял в ожидании, что Поттер будет делать дальше. Он не знал, как лучше завершить эту беседу. Он даже сбежал из собственной квартиры, правда, совершенно не подумал о том, чтобы Аппарировать куда-то подальше. Он не хотел гонки, он хотел просто уйти. Но, видимо, от себя всё же не уйдёшь. Когда Гарри нерешительно подошёл ближе, Мафлой не смог промолчать. — Ты понимаешь, Гарри, что я просто не могу? Не могу остаться… У меня не останется ничего, кроме разбитого сердца и вывернутой наизнанку души рядом с тобой? Когда-нибудь ты найдёшь себе девушку, жену, а я останусь один. Но навечно связанный с тобой единой магией, если мы продолжим это… — он замолчал, подбирая слово, — общение. Дружбу, если хочешь… Это дрянная шутка Посланника — объединить нас, чтобы создать новый род. Потому что я не женщина, Поттер, как и ты… У нас не будет общих детей. Но увидев во мне любовь, то ли Посланник не принял это как достаточное основание для отказа, или ему просто плевать. Но мне — нет. — Давай поговорим… Драко, давай просто поговорим, обсудим это… На Гриммо, или хотя бы в кафе… Я без тебя не смогу. Я это знаю, я чувствую… — Но ты меня не любишь, Гарри… Поттер растерянно мотнул подбородком, подтверждая его слова. Но потом в его глаза вернулась уверенность. — Просто давай поговорим. Пожалуйста… Если я не смогу тебя убедить, я подпишу заявление об отставке… Только давай поговорим… Малфой неверяще покачал головой, но кивнул. Поттер протянул руку и аппарировал их на Гриммо. — Говори! — Драко уселся на кресло, жестом попросил Кричера о выпивке и прикрыл глаза. — Давно это у тебя? — неловко спросил Гарри, и правда, не зная, с чего начать, как его убедить… — Давно. — А почему ты вернулся? Ты же строил жизнь там, за Ла-Маншем… Зачем было возвращаться? — Это Панс во всём виновата, — серьёзно ответил Малфой, потом выпил до дна принесённое домовиком вино и продолжил. — Она приехала как-то с мужем в гости к его родным. И мы встретились впервые со школы. Мы ведь не дружили даже… Так, однокурсники… Но знакомое с детства лицо, выжигающее одиночество и работа на износ сделали своё дело — я напился. И в итоге стал жаловаться ей на свою бедную жизнь. Рассказал, что без тебя просто сдыхаю. Каждый день по чуть-чуть. И что не знаю, сколько ещё смогу так… Сказал, что чувствую, что моё время — оно будто заканчивается. Что я разочарован в себе, в работе, в магии самой. Потому что надеялся, что после Поцелуя и моего вступления в статус Лорда, магия Малфоев поможет мне. Заставит тебя забыть. А она не стала. И Панс мне сообщила, что я просто трус. И что настоящий мужчина хотя бы попытался бы. Если не построить с любимым семью, то хотя бы подружиться. Раз уж вдали от тебя я дохну потиху. Что она не понимает, почему я не вернулся в Англию, почему прячусь от самого себя. И спросила, что мне стоит хотя бы год поработать, например, с тобой. А вдруг окажется, что я это себе всё придумал. Накрутил романтическую херню себе на воображаемый хуй в заднице, а на деле это образ и фантазия. Короче… Она заронила зерно сомнения в моё решение оставить родину навсегда. Я даже на задания сюда никогда не выбывал. Хотя рисковал вообще потерять работу. А Донье тогда ваши приняли. Чуть не случился международный скандал… Его слили, и теперь сидит он белой ласточкой и ничего с этим поделать не может… Не о том, Кричер, ты края бокала не видишь? Или тебе послушать охота, так ты сядь и слушай, а не наливай по донышку раз в пять минут… Так вот… Она уронила зерно в благодатную почву. — И ты решил попробовать? — Поттер не пил. Он вообще ничего не делал — так и стоял в гостиной, даже не присев никуда. Стоял и смотрел на закрытые глаза, нервный кадык, на покрасневшие губы и волосы, серебрящиеся от огня камина. — О нет… Это было за год до перевода. Но этот год оно потихоньку отравляло мои мысли — это зерно. А решился я из страха, Поттер. Как и практически на все поступки в своей жизни, ну, по крайней мере, более или менее серьёзные, на переезд обратно я решился со страху. Сон увидел. Кошмар. Где тебя убивают. А я не могу помочь. И сон этот повторился. И снова. И снова. Только обстоятельства менялись. Разные операции, разные заклинания, разные убийцы, но результат всегда один — ты умираешь, Гарри, а я слишком далеко, чтобы тебе помочь. И знаешь, в какой-то момент это стало навязчивой идеей, что если я останусь там, ты умрешь. Что я могу быть тебе здесь полезным. Помочь, понимаешь? После очередного такого сна, который, кстати, был тоже одним из вещих, про подворье Стоунсов, я решился. И вот, полтора года издали присматривал… — Одним из вещих? — О, — Драко снова опрокинул бокал до конца, понимая, что лучше, пусть это будет вино с его лёгким мягким эффектом, чем виски, который сделает его невыносимым. — Это очень интересное открытие я сделал уже на этом берегу Ла-Манша… Видишь ли, Гарри, я никогда не блистал у Трелони на занятиях, и как только смог, перестал посещать этот курс. Но когда в первый раз увидел своими глазами свой сон наяву… Охуел. Это мягко сказано… — На самом деле, это довольно жёсткое выражение, Драко… Но я приблизительно понимаю, о чём ты… — Когда ты говоришь «Драко», у тебя так чётко звучит буква «к»… И так мягко «р»… Просто удивительно… Просто удивительно… Поттер покачал головой на жест Кричера, запрещая ему подливать снова. — Ты хочешь сказать, что видел и Лабиринт? И операции Аврората? Ты хочешь сказать, что ты приехал сюда меня спасти? — По большому счету, да, Поттер. Именно так. Только Лабиринт — это был полный сюрприз. Я эту ситуацию видел совсем по-другому. Это было не так. Это было на уровне ощущений. Я только сейчас, когда ты спросил, понял, что видел это. Единение. Симбиоз. Я мог дышать твоим воздухом, Поттер… И как бы мне хотелось, чтобы это было не буквально, а образно… Делить воздух на двоих… Вся эта романтическая хрень, как выразилась Панс, из женских романов, она смысл обретает, только когда ты любишь. А до этого момента это набор не очень хорошо подобранных между собой слов. Вот ты, ты читал когда-нибудь какую-нибудь Соню Грабич, или кто там из современных ведьм пишет о любви? Тулия Маринелли, во, а Грабич по ужастикам, кажется… Так вот, ты у меня спросил, что тебе сделать, чтобы я остался. Дыши со мной одним воздухом, Поттер… Бойся меня разбудить, Гарри, смотри на меня в утреннем свете и не шевелись, чтобы не потревожить мой сон. Заставь своё сердце замирать от того, как мои руки прикасаются к твоей щеке. Можешь это, Поттер? Можешь сделать так, чтобы душа трепетала от моих поцелуев, чтобы пульс глушил своими ударами от того, как ты меня хочешь? Заставь себя меня хотеть, заставь себя любить меня, Поттер, и я останусь. Только не забудь, что теперь, когда мы на одной волне, Гарри, я почувствую твою фальшь. Я не знаю, как это работает, не знаю, может, что-то вроде легилименции или брачной магии, или может, это что-то совсем новое. А может, один из нас умрёт, а второй возьмёт на себя магический поток второго, когда Селвины воплотятся в Поттеров. Под одним из нас я имею в виду себя, если ты всё ещё не понял. Хотя это очень маловероятный исход, правда, очень… Магия и смерть, они всегда рядом, но пересекаются лишь единожды. Гарри, ты можешь заставить себя меня любить? Хотя бы чуть-чуть? Не надо так же сильно, как я тебя, или всякую чушь вроде этой. Не надо «выше неба», не надо «до Луны и обратно», хотя бы немного? Можешь? А я тебе отвечу, Гарри. Нет. Не можешь… Драко распахнул глаза, уставился в потолок, только вдруг оказалось, что он закружился миллионом огоньков. А потом его чуть потянули за руку, и мужчина оказался сидящим ровно, смотрящим прямо перед собой, запоздало понимая, что он уже пьян. На него глядели два зелёных глаза. Поттер склонился над ним, приблизился, и смотрел так пристально, так внимательно, что становилось не по себе. Что-то в этом взгляде было таким… Непонятным. Непривычным, новым, или наоборот, старым. Совершенно не поттеровский взгляд сейчас смотрел на Драко. А потом глаза Малфоя опустились на губы, и всё вообще перестало быть важным. Он просто потянулся вперед и попробовал их. И ещё раз. Лизнул, чуть прижал губами нижнюю губу, а потом восторженно простонал, когда почувствовал ответное касание языком. Тут же руки потянулись к лицу Гарри, роняя бокал, исчезнувший, впрочем, ещё до того, как он упал на пол. Открыть глаза было страшно, в любой момент могло оказаться, что это пьяное сновидение, или просто шутка. А потом Драко обожгло понимание, что он делает. А ещё понимание, что это может быть просто попыткой Поттера удержать его тут. Он отшатнулся, ударяясь затылком о мягкую обивку кресла. — Что, это было так ужасно, Драко? Разочаровался? — то, как звучал Гарри было и ужасным, и прекрасным. Это был отчаянный, неловкий, смущённый вопрос, искренний до жути. — Потому что я, кажется, открыл новый мир для себя… — закончил Поттер ломко и потерянно, и Драко думать дальше просто отказался. Просто взял его за воротник рубашки, видневшийся из-под расстёгнутого мундира, притянул к себе и снова поцеловал. Уже совсем иначе. Мозги работали медленно, зато ощущения говорили за все выводы мира. Гарри дрожал. Осторожно трогал его волосы, придерживал за затылок, гладил шею и бережно, очень аккуратно гладил по щеке. — У тебя щетина, Драко, — прошептал он, проводя большим пальцем по подбородку, — мягкая, и очень мужественная… — Мы пробыли в Лабиринте больше суток, идиот… Или ты думал, что щетина у меня вообще не растёт? — как-то совсем по-детски улыбнулся Драко, постепенно приходя в себя после поцелуя, но ещё не желая думать о последствиях. Он мечтал об этом. Он об этом только мечтал, и ему нужна была секунда, чтобы пережить это в реальности. — Ты всегда идеален, Малфой, — улыбнулся Гарри и оставил ещё один поцелуй на губах Драко, чем заставил его вздрогнуть от неожиданности. — Я не могу заставить себя полюбить тебя… Только мне кажется, что этого и не нужно делать… Я могу попробовать, а не заставить, а ты мне покажешь, каково это — любить того, кто этого очень хочет… — Я не позволю втянуть себя в такой глупый и бесчеловечный эксперимент, Поттер! — он попытался оттолкнуть Гарри от себя, но тот аккуратно прижал его руки к подлокотникам и снова поцеловал. Так же легко и бережно, как и удерживал его руки скованными. — Твои губы сладкие от вина, а ещё от моих поцелуев они становятся только слаще… И ты не можешь винить меня в том, что я снова и снова хочу пробовать их на вкус. И я буду пытаться, стараться, буду целовать тебя опять, чтобы вспомнить, как это — когда ты дышишь со мной… Одним воздухом… Я идиот, Малфой, но не позволю тебе уйти… Не тогда, когда узнал, как это — тебя целовать. — Ты понимаешь, что мне этого мало будет? Не сейчас, нет, сейчас я пьян, несу всякий бред, и очень не хочу пить Антипохмельное, но потом… Если тебя так циклит на поцелуях, что будет потом? — Я не буду торопить события, если ты не будешь. Мне никогда это, — Поттер покраснел, как первоклассник, выделяя это слово, — не было особенно нужно… Положительного опыта в отношениях у меня нет, да и любого опыта в принципе тоже. И я не могу тебе клясться, что я не разобью тебе сердце. Только мне почему-то кажется, что если мы попробуем, то у нас одинаковые шансы — пятьдесят на пятьдесят… — Гарри, что ты говоришь сейчас? — Я, Драко, говорю, что ты живёшь теперь у меня. А через неделю выходишь на работу моим заместителем. А прямо сейчас ты меня поцелуешь, потому что только об этом я могу думать последние несколько минут. А ещё я уверен, что я очень хочу, чтобы ты был счастлив, и если это зависит от меня, я всё, что захочешь, сделаю. А потом мы идём спать, потому что кому-то очень понравилось моё вино из Тосканы. — Старший аврор Поттер, и каковы ваши намерения насчёт меня? Я приличный мужчина, да ещё и ваш подчинённый… — Мои намерения, аврор Малфой, самые серьёзные. Хочу знать о тебе всё, каждую мелочь, каждую родинку и каждый шрам. Каждый приятный и горький момент в твоей жизни. Моё намерение — сделать эту жизнь нашей. Сделать так, чтобы горьких моментов было совсем чуть-чуть. Жить хочу, Драко. Любить тебя хочу, только не знаю, как. Но ты мне покажешь. — Я вообще-то предпочитаю быть… — Драко Малфой, прекращай пошлить и поднимайся наверх! Я тут пытаюсь высказать всю эту «романтическую херню», которая теперь крутится у меня в голове, из-за тебя, между прочим, а ты масла в огонь подливаешь! — Поттер… Масло лучше захватить… Потому что я слишком долго этого ждал… — Тогда и Отрезвляющее тоже. Потому что ты протрезвеешь и убьёшь меня. А я жить хочу… С тобой! Так что… — Поттер, если тебе так будет проще, просто выпей… — Э, нет, я еще никак не могу осознать, что это так охуенно — касаться тебя губами, особенно понимая, что ты мне за это яйца не оторвёшь… А если я что-то не так сделаю… Так что или ты пьёшь Отрезвляющее… Или я сплю у Сириуса! — Это ещё что за хуй? Ох… Блэк? Дядя? Тогда ладно… Э… То есть нет, не надо у Сириуса… Парни медленно поднимались по лестнице, а Кричер тихонько сидел за углом и улыбался страшной эльфийской улыбкой. Два дебила — это сила, как говорят. Они же даже понятия не имеют, что собираются сотворить. И что потом будут с этим делать… Но главное, что намерения у них самые чистые...