— — —
Манеры — последнее, о чём думал Гарри, щурясь и без того подслеповатыми глазами через мокрый снег, облепивший очки. Но на площади никого кроме студентов, разбредающихся компаниями по магазинам, не было. Волдеморта — замаскированного или нет — в том числе. — Охранять, ну да, — фыркнул Рон. — А то Сами-Знаете-Кто как раз в Сладком Королевстве за лакричными палочками прячется. — Поздоровайся! — прошипела Гермиона и заехала локтем Гарри в бок. А у него настроение окончательно испортилось, в груди уже разрасталось такое же кусачее и холодное, как октябрьская слякоть, разочарование. Несмотря на все страхи, он с нетерпением ждал этих выходных, а теперь внутри как будто расцвела пустота с лёгким привкусом обманутых надежд. — Да, спасибо. Думаю, мне можно не представляться, — тоскливо пробормотал Гарри, поворачиваясь к аврору, который и был виновником его бед. — Они правильно сделали, что вас прислали. Все же знают: Волдеморт в Хогсмиде каждые выходные отоваривается. Что бы мы без вас делали. Его голос поневоле зазвенел от возмущения. Выходит, Министерство ждало, когда он прикончит Тёмного Лорда и спасёт магический мир, но гулять по Хогсмиду разрешали только с аврором под ручку? Гарри понимал, что Савэдж просто делает своё дело, но это не умаляло обиду на него — живое воплощение всего, что Гарри ненавидел в Министерстве и их отношении к нему. Гермиона по-прежнему прожигала его взглядом, и он неохотно протянул руку. Но стоило обхватить онемевшими пальцами чужую ладонь в перчатке, как злость испарилась, а из головы разом вылетели все мысли: вот оно — даже через одежду душа знакомо запела на вдруг согревшихся кончиках пальцев. Он медленно поднял взгляд на Савэджа, впервые посмотрев на него по-настоящему. На Гарри глазами незнакомца смотрел Волдеморт. Это правда был он. И он правда пришёл на встречу, которую почти выпросил Гарри. Он так удивился, что даже не отметил гениальность маскировки. — О, — только и выдавил Гарри, отпуская руку аврора под уже растерянным взглядом Гермионы. Но глаз так и не отвёл. Он не представлял, как быть теперь — когда они всё-таки встретились. — Эм, да, — Рон неловко на него посмотрел и обхватил себя руками. — В Сладкое Королевство? Тут, конечно, миленько, но там намного теплее.— — —
— Прошу, — Тёмный Лорд повёл рукой в сторону Сладкого Королевства, не отводя взгляда от зелёных глаз своего хоркрукса. — Я и не думал вам мешать, — его губы дрогнули. — И, несмотря на рискованность предприятия, мне тоже хочется лакричных палочек, — он посмотрел на отпрыска Уизли, насмешливо вздёрнув бровь. Волдеморт смутно помнил это, но, кажется, ребёнком ему действительно нравилась лакрица. Тогда в Хогсмиде ещё не было кондитерских, но он милостиво позволял угощать себя одноклассникам, которым сладости из дома слали родители. Изредка и только ими — большее казалось бы проявлением слабости. Ну и Амброзиус Флюм добывал ему засахаренные ананасы для Слагхорна за помощь с домашней работой по Трансфигурации. И только когда Тёмный Лорд зашёл в Сладкое Королевство, то по-настоящему пожалел, что поддался низменному желанию и оказался в столь недостойном для себя положении. Слякоть и промозглый воздух снаружи резко сменил удушливый, приторно-сладкий — магазина с шумными и жадными детьми. Они давили и мыслями, и телами. Это было невыносимо. Привыкший держаться на расстоянии, а потом тринадцать лет существовавший без прикосновений, Волдеморт готов был сорваться и разметать всю ту грязь, забившую его чувства. Прямо сейчас он как никогда тосковал по связи двух разумов во сне; только он и Поттер над всем миром и отвратительными людишками. Они должны валяться в его ногах и молить о снисхождении! Тёмный Лорд словно змея, забравшаяся в гнездо мелких вредителей, готовая... (на начищенный до блеска пол в свете зелёных вспышек валятся тела; чистая, блаженная тишина, и он наедине со своим бесценным хоркруксом) Зрение смазывало алым, перед глазами мелькали вспышки, и всё кругом в магазинчике начало выцветать, когда зрачок аврора вдруг сузился до охотничьего. Тёмный Лорд зажмурился, слепо пытаясь нащупать разум Поттера, пытаясь усмирить жажду убивать, убивать, убивать; пальцы перехватили палочку боевым хватом. — Гарри, мой мальчик! — грянул знакомый голос, и наверняка лицо Савэджа перекосило жуткой издевательской усмешкой, пока Волдеморт пытался хоть как-то зацепиться за мысли своего сокровища сквозь стену ярости. Сквозь желание порвать этих ничтожеств, не заслуживающих жить.— — —
Гарри вдруг понял: если ничего не сделать — случится непоправимое. Рон и Гермиона, похоже, ничего не замечали, но сам он украдкой косился на аврора, словно до сих пор пытался себя успокоить — да, Волдеморт здесь. И поэтому только Гарри заметил, как вокруг того потяжелел воздух, а голубые, почти прозрачные глаза вспыхнули алым, прежде чем аврор закрыл их. Но до того как Гарри хоть что-то придумал, его в самое неподходящее время хлопнул по плечу самый неподходящий человек. И он решил не думать, но действовать по наитию. Отскочив от Слагхорна — а это был он — Гарри врезался в аврора, толкнув при этом Рона на Гермиону (— Эй, Гарри!), и схватился за его руку с палочкой, будто пытался устоять на ногах. Пока друг недовольно бухтел, а Слагхорн рассыпался в извинениях, он скользнул пальцами по обнажённому запястью Тёмного Лорда, погладил и, наконец, выпрямился. = Всё хорошо. Я здесь, = судорожно думал Гарри; он ни разу не говорил по их связи мысленно, но, похоже, пришло время попытаться. = Я здесь. Сосредоточься на мне. — Эм... простите, профессор, — произнёс он, когда друзья со Слагхорном уставились на него, и неохотно разжал пальцы, заметив подозрительный прищур Гермионы. — Вы... кхм, напугали меня, — Гарри пытался одновременно и говорить с ними, и забрасывать Волдеморта воспоминаниями из их снов: поцелуй в тощую ладонь; ребёнок, уткнувшийся лицом в его свитер. — Я немного дёрганый после того дня с заложниками. Я... если честно, никак не выкину это из головы. Он нервно рассмеялся, а Рон нахмурился, растирая ушибленный локоть. Как у Гарри вообще ума хватило согласиться на встречу, где Тёмному Лорду приходилось находиться среди людей? Впрочем, Слагхорн, похоже, ничего не заметил. — Ах да... тот день, — ему явно было неудобно. — Но не бойся, здесь он тебя не достанет! Смотри, они даже аврора прислали, — Слагхорн зубасто улыбнулся Волдеморту. — Уверен, этот добрый человек не даст тебя в обиду.— — —
Что-то врезалось в бок. Тёмный Лорд распахнул глаза, беспомощно заваливаясь на витрину со взрывающимися леденцами, которые тут же загремели за стеклом, однако мигом восстановил равновесие и вскинул палочку, готовый проучить... ...руку дёрнули вниз и сжали. Творящийся кругом хаос тут же стих под давлением их связи, когда обхватившие его ладонь пальцы скользнули вверх по зелёной шерстяной перчатке и забрались под рукав мантии. = Всё хорошо. Я здесь, = раздался голос на грани срыва. = Я здесь. Сосредоточься на мне. Мысли Поттера и звон их оголённой связи не очистили от чужой грязи, но усмирили разум. Прямо сейчас Волдеморт был готов исчезнуть из этого адового магазина, чтобы раствориться в своём сокровище. Когда мальчишка убрал руку, палочка Савэджа брызнула голубыми искрами, но Тёмный Лорд напомнил себе: спокойствие и сдержанность. И хотя физически их связь разорвалась, он, зацепившийся за сознание Поттера, увидел сквозь линзы очков своего униженного хоркрукса любопытные взгляды Грейнджер, Уизли, Слагхорна и остальных. Мальчишка лепетал извинения, но Волдеморт не слышал их: на него хлынули воспоминания. Восхитительные, чувственные, они оградили от скверны и низменности вокруг. Оставалось только удивляться, откуда в Поттере взялось такое мастерство. От их поцелуев и ласк у Савэджа раскраснелись щёки, а за спиной всё взрывались леденцы. Кто-то сказал «аврор», и Тёмный Лорд пришёл в себя, разглядев сквозь дымку удовольствия профессора Слагхорна. В огромной меховой шапке и пальто, тот покровительственно ему улыбался, подрагивая усами, и, похоже, ждал ответа. — Конечно, — прохрипел Волдеморт и распахнул голубые глаза, в кои-то веки радуясь морозному дню, все лица окрашивающему в розовый.— — —
— Очень хорошо, просто замечательно, — продолжил Слагхорн, будто и не заметил заминки. — А теперь, Гарри, мой мальчик, почему, во имя Мерлина, ты не ходишь на званые ужины? Ты уже три пропустил! — Сэр, мне приходится усердно учиться, чтобы одолеть Лорда Волдеморта, — серьёзно заметил Гарри, хотя в душе был рад, что этот самый Тёмный Лорд пока никого здесь не проклял. — Я больше не хочу рисковать. Это предсказуемо возымело эффект. — О... да, разумеется, — поник Слагхорн, но, к сожалению, тут же воспрянул духом. — Что ж, у меня как раз намечается один вечер в понедельник, уж в понедельник ты найдёшь время?.. — Мне жаль, профессор, — выпалил Гарри, — но Дамблдор уже пригласил меня на... встречу и как раз вечером в понедельник. Это очень важно. Может, в другой раз. — Конечно, в другой раз, — добродушно согласился Слагхорн, но больше не хлопал его по плечу. — Что ж, хорошего дня, Гарри, мисс Грейнджер! — и он вышел из магазина, освобождая в нём довольно много места. — Оу, — Рон опять потёр локоть и нервно подпрыгнул, когда за витриной взорвался последний леденец. — Дьявол, Гарри, это чертовски больно. — Прости, — рассеянно бросил Гарри; когда ушёл Слагхорн, взгляд снова соскользнул на аврора. И он с трепетом заметил, что злость почти пропала с его лица, а на скулах расплылся румянец, которого раньше точно не было. Внизу живота приятно потеплело. Рон ещё хмурился. — Да что с тобой, дружище? Ты сегодня сам не свой. Гарри прикусил губу и посмотрел на него. — Эм, да... Не высыпаюсь в последнее время, — он вдруг понял, что не может не смотреть на Волдеморта, даже если силой переводил взгляд на Рона и Гермиону; через секунду глаза сами собой буквально прикипали к Тёмному Лорду. — Слушайте, давайте пока без меня. Хм, то есть без нас. Мне нужно на воздух, — и вытащить отсюда Волдеморта, пока он снова не схватился за палочку. — Встретимся в Трёх Метлах, ладно? — Гарри, снаружи метель! — нахмурилась Гермиона, но он уже шагал к выходу, лишь взволнованно оглянувшись через плечо убедиться, что Волдеморт идёт следом. Друзья простили бы его, если бы понимали, как на самом деле опасен аврор Савэдж. Кроме того, он совсем не прочь был сейчас уединиться с ним хоть на чуть-чуть.— — —
Даже морозный ветер был лучше творящегося в Сладком Королевстве хаоса. На улице никто не задерживался, а изредка мелькающий народ спешил укрыться в лавочках и магазинах. Под боком бестолково трясся от холода Поттер. Да, из-за защитных чар Волдеморта он не мог замёрзнуть до смерти, как Нагини — умереть от голода, но приятного в этом всё равно, должно быть, мало. А на нём ведь — чуть недоверчиво заметил Тёмный Лорд — кроме его чар ничего и не было: мальчишку грела только одежда. Лорд Волдеморт сощурился: его раздражали несведущие волшебники. Поттер обязан был уметь защищаться от простейших вещей. Тёмный Лорд недовольно зашипел и искусно — не произнося ни слова, одно за другим — окружил шарф и мантию мальчишки дюжиной чар. А потом схватил его за руку и, не обращая внимания на вопросы, по узкой дорожке затащил за высокие поленницы при магазине котлов. Бросил ещё парочку заклинаний, чтобы никто их не заметил, не окликнул, и крепко обнял свой хоркрукс. Человеческий язык снова стал раздвоенным змеиным, стоило требовательно лизнуть Поттера в губы, а на лице аврора Савэджа возбуждённо заблестели тёмно-красные жадные глаза.— — —
— Что ты?.. Куда мы?.. И Гарри вдруг оказался в крепких объятиях, по телу тут же разлился жар, а каждая клеточка затрепетала. Он завороженно смотрел, как глаза аврора заливает красный, когда Волдеморт накрыл его рот, пытаясь его разомкнуть. — Мммфф, — попытался высказаться Гарри, но потом беспомощно приоткрыл губы навстречу ощущениям. Он плавился рядом с Тёмным Лордом, его магия и поцелуи забирались под кожу, разливались по венам. Вот ради чего Гарри терпел и мучился всю неделю, вот ради чего вообще захотел этой встречи. — Да, — смазанно выдохнул он: едва ли Волдеморт расслышал его. Похоже, Гарри нашёл лучшую в мире защиту от зимних холодов. Вот бы ещё можно было звать Тёмного Лорда всякий раз, как он начинал мёрзнуть.— — —
Вот ради чего Лорд Волдеморт терпел эту унизительную личину. На ненасытных языках с влажным звуком смешивалась слюна. Весь мир померк, остались только их связь и бурлящие чувства Поттера, врывающиеся в душу, затопляющие её как море пустую пещеру. Завершённость. Но Волдеморт, превозмогая себя, отстранился. — Идём со мной... — парселтанг завихрился меж ними желанием владеть и никогда не отпускать. Чёртово терпение, чёртов Дамблдор! Тёмный Лорд слишком много лет потратил на ожидание. — Я не буду тебя заставлять, — он не мог отвести от мальчишки взгляда, гладя его по вспыхнувшей щеке рукой в перчатке. — Я даже не собирался просить о таком, но я хочу... — голос растворился в завывшем ветре.— — —
Зелёные глаза распахнулись за оттаявшими — стараниями Волдеморта — стёклами очков, и Гарри заколотило, но на этот раз уже не от холода. — С тобой? — выдохнул он. И хотя внутри что-то радостно-возбуждённо вскинулось от мысли провести с Тёмным Лордом не пару минут за магазином котлов, сверху навалился голос разума, напоминая о друзьях и о его месте в этой войне. — Но куда мы пойдём? — спросил Гарри и вопреки самому себе обхватил щёки Волдеморта, желая понять, как чувствуется на нём вполне человеческая кожа. — Всё... всё не так просто. — Напротив — всё очень просто... — вкрадчиво прошептал тот в кончики его пальцев, красные глаза вспыхнули похотью. — Мы можем пойти куда угодно, а когда проснёмся — будем вместе, — раздвоенный язык вылизывал и вился у ладоней, пока сам Тёмный Лорд всё крепче вжимал его в себя. — Ты не можешь лгать Лорду Волдеморту, Гарри. Он видит твои желания как свои собственные... — Ха, — судорожно вздохнул Гарри. Язык, полизывающий его кожу на пальцах, спутывал мысли, а в голове мелькали воспоминания о последнем сне: лаская его плоть, Тёмный Лорд медленно овладевал и разумом. — Я... хочу, — хрипло сознался Гарри. — Так сильно, что мне страшно, — он зажмурился и попытался взять себя в руки. — Но... мои друзья, — он отчаянно пытался вспомнить, что в мире существует не только язык Волдеморта, но и что-то помимо. — Рон и Гермиона. Они... они расскажут Дамблдору, что я где-то пропадал. И... и директор... — Гарри, не открывая глаз, обвис у аврора в руках. Если он уйдёт ненадолго, никто ведь не заметит, правда? Гарри как мог пытался теснее притереться к их искристой связи: он не отойдёт сейчас от Волдеморта, даже если придётся умереть. — Тогда идём, моё сокровище... — палочка аврора вдруг растворилась, а тисовая рассекла заснеженный мир, и тот словно во сне исказился вместе с человеком перед ним... (осколки завихрились, сжимаясь темнотой, что вспыхнула потом) ...полётом. Сбросив личину, Тёмный Лорд крепко прижал к себе Гарри и летел высоко над заметёнными снегом деревьями и полями. Чёрные мантии дымкой вились на холодном ветру. Земля сливалась с затянутым облаками горизонтом, а в ушах выл ветер. Гарри было знакомо ощущение полёта, но не чувствуя меж бёдер древка метлы, он задыхался от ужаса напополам с восторгом. Это было как первый полёт на метле. Гарри цеплялся за Волдеморта изо всех сил. Страх, удивление, азарт в их чистом, исконном виде — он забыл, где он, с кем он, и о последствиях тоже забыл. Гарри ликующе улыбался вихрящемуся вокруг них морозному воздуху, а их связь тем временем набирала обороты. — Ты летишь! — восхищённо крикнул он.— — —
— Неужели? — в высокий, холодный — совсем как зимнее небо вокруг них — голос Лорда Волдеморта закралось веселье. — Ты должен был уже понять, что в невозможном я вижу вызов, — и заметив горящие восторгом глаза мальчишки, он ушёл в крутой вираж среди облаков и круговорота снежинок. Обычно такие трюки он позволял себе лишь во время дуэлей, но сейчас не прочь был побаловать ими Поттера, жадно упиваясь его радостью. «Мой. Весь мой». Холодный чистый смех смешался с заливистым хохотом мальчишки.— — —
Ни мётлы, ни сны о морских змеях не могли сравниться с этим. Запал, который появлялся на последних минутах игры в особо сложных виражах, сейчас, в объятиях Волдеморта с каждым поворотом, каждой петлёй в облаках, не утихал. У Гарри уже щёки болели от шальной улыбки; он вскрикивал и хохотал, наслаждаясь полётом не только телом, но и душой. И Тёмный Лорд — он тоже улыбался, тоже подхватывал его смех и сам на себя не походил. Гарри внезапно затопило любовью к этому человеку, который ни с кем и никогда не делил чего-то столь прекрасного. Он как смог повернул голову и прижался губами к острой челюсти, лелея их одно на двоих счастье. — Поцелуй меня, — прошептал Гарри сквозь ревущий в ушах ветер в гладкую бледную щёку, когда они рванули ещё выше.— — —
Волдеморт не мог связно мыслить; всё, кроме ощущений, растворилось вдруг в воздухе. Он трепетал, охваченный восторгом, который обычно приносили победы в бою, гул и неотвратимость убивающего проклятия... но без привычной уже, толкающей в спину ярости. Он накрыл губы Поттера, когда они влетели в очередное напитанное влагой облако. Тёмный Лорд не хотел, чтобы это заканчивалось, боялся, что эту внезапную радость ему одолжили на время. Разве нельзя оставить её себе навсегда? Он мысленно поклялся никогда больше не отпускать мальчишку. Волдеморт плавно опустился на заснеженную поляну у двухэтажного дома среди голых чёрных дубов. Он решил привести Поттера не в Малфой-Мэнор — боясь воскресить не самые приятные воспоминания об их последней там встрече — а в пустующий дом Руквуда. Августус, как и Люциус, ждал вызволения из Азкабана после провала в Министерстве. Тёмный Лорд бывал здесь, когда уставал от вычурности Малфоев, да и Поттеру здесь будет... уютнее. — Итак, моё сокровище?— — —
Они стояли на твёрдой земле, а по венам ещё текла радость полёта, и Волдеморт по-прежнему крепко его обнимал. «Моё сокровище». Гарри задрожал и заглянул в горящие жадным блеском глаза, всё цепляясь за чёрную мантию. Вдруг навалилось ощущение реальности происходящего. Перед ним — Лорд Волдеморт, во плоти, невероятно могущественный и невероятно опасный. Они не во сне, и он мог напасть в любую секунду. Страшно, неизбежно. И всё же... всё же Гарри не боялся. Пальцы пронизывала их связь, согревая, пуская приятные мурашки по коже. Волдеморт обнимал его крепко, но осторожно, осыпая лицо поцелуями. Да и сам он дрожал у Гарри в руках, разваливался на части под кончиками пальцев. Тёмный Лорд не сделает ему больно. Гарри вдумчиво погладил впалые щёки; в сердце страх мешался с возбуждением. — Я... кажется, я хочу ещё один поцелуй, — слова дымкой оседали в холодном воздухе меж их губ. Он приподнялся на мыски и с замирающим сердцем зашептал Волдеморту на ухо, будто раскрывал страшную тайну. — И в этот раз ты не проснёшься.— — —
Тонкие ноздри возбуждённо раздулись, когда кожу пощекотало дыхание Поттера. — Да... — никаких больше исчезновений, его хоркрукс останется с ним. Лорд Волдеморт чуть склонился, притираясь к пальцам мальчишки и чувствуя ухом его губы, потом повернул голову и прихватил их зубами. — Гарри... — бормотал он между короткими поцелуями, — мой бесценный... Не верится, что Тёмный Лорд когда-то всем сердцем желал навеки закрыть эти зелёные глаза. Что к этому неумолимо толкали пророчество и уловки судьбы. Он осторожно обхватил ладонь мальчишки, отвёл её от своей щеки и переплёл их пальцы. — Идём, — Волдеморт потянул его за собой. На тонких губах сложилась вкрадчивая улыбка, а на белом, как снег, налипший на его чёрную мантию, лице лихорадочно, совсем по-ребячески заблестели алые глаза. Они поднялись по каменным ступеням, и входная дверь распахнулась перед ними. Поттер нерешительно замер на пороге, вглядываясь в темноту. — Где мы? Из мрачного коридора дохнуло затхлостью и увядшей роскошью. Мальчишка нервно мялся в дверях, дыша холодным пыльным воздухом, словно боялся, что из каждой тени старого дома на него вдруг кинутся приспешники Тёмного Лорда. Тот взмахом палочки зажёг лампы вдоль стен, освещая лестницу из потемневшего дерева и слежавшийся ковёр. — В доме одного из моих Пожирателей Смерти. Но сейчас Августус в Азкабане усваивает урок, что подводить Лорда Волдеморта нельзя. Здесь нам не помешают, — и он подтолкнул Поттера внутрь, бесшумно притворяя за ними дверь. Тёмный Лорд скользнул по ступеням, ведя мальчишку в одну из спален: старомодную, оформленную в синих с бронзой цветах Равенкло. Невыразимца Руквуда — вдруг вспомнилось ему — он заманил к себе запретными для обычных волшебников знаниями. Волдеморт зажёг в камине огонь, прогревая запущенную мрачную комнату, и махнул на орлиный герб над ним. — Видишь, Гарри? Мы на нейтральной территории.— — —
— Точно, — но символ Равенкло совсем не успокаивал в этом пустом зловещем месте. Незнакомый дом пугал Гарри, во снах и даже в Хогсмиде ему казалось куда спокойнее, и чувствовал он себя там увереннее. Глаза сами собой цеплялись за кровать под тёмно-синим пледом. Даже на вид бархатистом и мягком. От мысли, что он, возможно, скоро проверит это сам, во рту мгновенно пересохло. В камине уже горели поленья, и Гарри стало невыносимо жарко во всей этой одежде. Сглотнув, он размотал шарф и принялся расстёгивать зимнюю мантию, как вдруг замер, сообразив, как смотрится он со стороны, раздеваясь в спальне наедине с Лордом Волдемортом. Гарри вспыхнул. — Эм… прости… я… надеюсь, ты не против, здесь, хм, очень тепло, — выдавил он, с каждым словом чувствуя себя всё глупее.— — —
— Гарри, Гарри… тебе не за что извиняться, — вкрадчиво прошипел Волдеморт, стягивая перчатки. Его голос был едва слышен в треске огня, который отбрасывал тени во все углы. — Но где моё воспитание? — он отвернулся от камина и зашёл Поттеру за спину, освобождая его от мантии и шарфа и аккуратно пристраивая их на спинку кресла. А потом наклонился и провёл плоским носом по изгибу обнажившейся шеи. — Я и забыл, что ты не мёрзнешь, как я, — и невозможно было не прикусить эту мягкую тёплую кожу, не почувствовать дрожь под губами. Длинные пальцы собственнически сжали мальчишку за плечи. — Наверное я перестарался и с чарами на твоей одежде?— — —
К шее вдруг прижались прохладные губы, и Гарри распахнул глаза, шумно втягивая в себя воздух. Он как никогда остро чувствовал Волдеморта за спиной; воздух между ними пульсировал, а позвоночник от самого затылка продирала дрожь. «Кровать, — билось в голове с каждым ударом сердца. — Здесь есть кровать, и мы с Волдемортом здесь одни, и он… он целует меня в шею». — Чары? — переспросил Гарри и, не сдержавшись, наклонил голову, подставляя ещё больше оголённой шеи. И там, где касались его губы Тёмного Лорда, вспыхивал вязкий жар, тяжело стекающий в низ живота. — Что ж… это… не помогает.— — —
— Ты не заметил? Я согрел твою мантию чарами, когда мы вышли из кондитерской, — каждое слово Лорд Волдеморт отмечал поцелуем на коже мальчишки. — Ты так… — зашипел ему прямо в ухо, — дрожал… — и вдохнул запах Поттера — аромат взмокшего возбуждённого млекопитающего — впитывая ненасытной душой чувства, просачивающиеся через его подрагивающую плоть. — Но раз ты говоришь, что я не помогаю, — Волдеморт усмехнулся, не в силах не подразнить свой хоркрукс. — Мне прекратить?— — —
— Нет! — пожалуй, слишком горячо вскинулся Гарри и покраснел, понимая, как отчаянно это прозвучало. Он сглотнул и продолжил уже тише, но срывающимся голосом: — Не останавливайся, пожалуйста. Мне… приятно. Гарри подался назад, опёрся лопатками о Тёмного Лорда и потянулся дрожащими пальцами к застёжкам мантии. «Соберись, Поттер». Он откинул голову на твёрдое плечо, собрался с духом и, чуть повернув голову, посмотрел на Волдеморта сквозь ресницы. — Я… на мне много одежды, — выдохнул Гарри. — Она же мешает? — Ты прав… — Волдеморт протянул руку, и без палочки и заклинаний ткань просто расползлась под длинными пальцами, жадно царапнувшими внезапно голую плоть. Гарри недостойно взвизгнул и распахнул глаза. Он имел в виду только мантию, а в итоге, похоже, остался вовсе без одежды. «Гениальный ход». Хм, что ж, МакГонагалл не учила их такой трансфигурации. Тёплый воздух согрел обнажившуюся кожу, и Гарри опустил взгляд, тут же вспыхнув маковым цветом: на нём остались только уродливые кричаще-оранжевые трусы, подарок Фреда и Джорджа на последний день рождения. Впрочем, Волдеморт либо не заметил их, либо ему было плевать. Грудь накрыли большие, но изящные ладони, и Гарри против воли выгнуло всем задрожавшим телом. Его никогда так не касались, но ему понравилось. Хотелось, чтобы чуткие пальцы Тёмного Лорда протравили каждый дюйм его кожи. — Ох, — выдохнул Гарри и безвольно опустил руки вдоль тела, вжимаясь горячей щекой в твёрдое плечо. — Продолжай.— — —
Волдеморт проваливался в ощущения змей, в которых когда-то вселялся. Он не вдыхал запах выгибающегося в его руках мальчишки раздувшимися ноздрями, а пробовал языком. Прикасался и вылизывал где только мог, метил слюной, нежно шипел в кожу. Тёмный Лорд ласкал парселтангом так же, как длинными пальцами, разворачивая единственный знакомый ему брачный ритуал. Зрение стало тепловым: жар Поттера манил всю его сущность как пламя мотылька, и он не в силах был оторваться от кожи, звенящей его собственной бессмертной магией. На этот раз Волдеморт не был аморфной дымкой в змеином сознании, ничего в нём не притуплялось иллюзорностью снов. И он задыхался от этой оголённой чувственности, как тот гомункул с ободранной шкурой. В свете камина дрожащий в его руках Поттер казался золотистым, по ямкам и впадинкам его кожи скользили тени, а чёрные, мокрые от снега волосы липли к лицу Тёмного Лорда.— — —
Гарри никогда не ощущал собственное тело — каждый дюйм кожи и мышц под ней — вот так. Казалось, к каждой клеточке протянулся нерв, который натягивался и звенел под губами и пальцами Волдеморта. А тот будто вознамерился ощупать его всего, и Гарри, который всегда рассматривал себя со стыдливым смущением, а после тренировок переодевался за секунду и из душа выходил только укутав несуразно быстро растущие конечности, вдруг почувствовал себя привлекательным. Так вот, для чего нужно тело — для сокровенного поклонения плоти, для разливающегося под ней удовольствия, от которого неожиданно поджимались на ногах пальцы.— — —
Отстраниться от тёплого Поттера даже ненадолго, чтобы раздеться самому, стоило Лорду Волдеморту неимоверных сил. Если не считать их снов, он никогда не обнажался и с удивлением теперь понял, что нервничает. Возможно, виной тому была прохладная комната или странное выражение на лице мальчишки: Волдеморт старался не читать его мысли, чтобы не разозлиться, и заодно — снова не пустить случайно в собственную голову. Избавившийся от мантии Тёмный Лорд был угловато-костлявым, обтянутым почти светящейся белой кожей, исчерченной, словно мрамор прожилками, иссиня-фиолетовыми венами. Его тело казалось таким же искусственным и нечеловеческим, как и лицо: без сосков и пупка, который связывал его в утробе с матерью, а член был длинным и тонким с голубоватыми венками на конце; на лобке, как и на всей остальной коже, не росло волос. Без своих мантий Лорд Волдеморт казался себе почти прозрачным, но он по-прежнему крепко сжимал левой ладонью тисовую палочку, не готовый остаться безоружным, хотя вся одежда лежала у его бледных ног.— — —
Только когда Волдеморт отстранился, Гарри понял, что стоит зажмурившись и мелко дыша сквозь приоткрытые губы. Но стоило открыть глаза, и он замер. Перед ним — перед Гарри! — стоял величайший тёмный волшебник их столетия. Совершенно обнажённый. Зелёные глаза распахивались всё шире, разглядывая тощее тело, Гарри видел, как на острых рёбрах натягивалась молочная кожа, слишком тонкая для кого-то столь могущественного. Взгляд опустился ниже — по плоскому животу, и ещё ниже… он снова покраснел и тихо выдохнул удивлённое «о». Гарри просто не мог не смотреть. А потом он словно пришёл в себя. Что он творит? Ему вспомнилось откровенное признание Волдеморта в последнем их сне, и захотелось самого себя отпинать. Тёмный Лорд ни перед кем не обнажался, а Гарри вылупился на него, как выброшенная на берег рыба. Он сглотнул и нерешительно шагнул ближе к отступившему секундой ранее Волдеморту, а потом невесомо провёл кончиками пальцев по гладкой прохладной груди. — Я хочу прикасаться к тебе, — голос совсем охрип от тех медленных вдумчивых движений, которыми изучал его только что Тёмный Лорд. Гарри подался ближе и влажно поцеловал мягкую кожу на бледной шее. Пальцы скользнули по руке Волдеморта, огладили его запястье и осторожно накрыли длинные пальцы, по-прежнему крепко сжимающиеся на палочке. — Можно?— — —
«Разрешаю», — вспомнилось Лорду Волдеморту своё же одобрение, так просто данное во сне, но вставшее поперёк горла сейчас. Их близость в мыслях слишком отличалась от того, что происходило здесь, в доме Руквуда. Пальцы Поттера — тёплые, полные вообразимых и невообразимых обещаний — успокаивающе гладили левую руку. Когда-то Тёмный Лорд поклялся не расставаться с тисовой палочкой, но под прикосновениями Гарри Поттера — всё ещё врага — так хотелось ослабить хватку. Разве сам бы он не украл палочку мальчишки в таких обстоятельствах? Оказаться безоружным, пусть даже на мгновение… Тёмный Лорд вспомнил Поттеров, столь глупо и самоуверенно не державших при себе палочек, и крепче сжал пальцы под ладонью их сына.— — —
Волдеморт не ответил и словно напрягся от его близости. У Гарри сжалось в груди. Он сделал что-то не так? Пялился слишком нагло или слишком долго? Или — ему вспомнился их сон — той ночью он показался Волдеморту слишком пошлым и одновременно неопытным? Ведь Тёмный Лорд разорвал их связь, стоило Гарри начать действовать напористее. Он помрачнел и только собрался отступить с горящим от унижения лицом, как взгляд зацепился за белые костяшки, напряжённо сжавшиеся вокруг тисовой палочки. В Гарри вспыхнула злость. Волдеморт столько раз пытался его убить — всего несколько недель назад Тёмный Лорд украл у него палочку, а самого его бросил в темницу — но Гарри всё равно отчего-то доверился ему и вошёл в дом Пожирателя Смерти. Разве не заслужил он капельку доверия в ответ? Но стоило Гарри прямо заглянуть в красные глаза, как злость притупилась. И голос — подозрительно похожий на Гермиону — напомнил, что Лорд Волдеморт никому и никогда не доверял. Он был деспотом, убийцей и строил отношения на страхе, а не на доверии. «Он никогда раньше такого не делал». Гарри убрал пальцы с руки Тёмного Лорда и, собрав всю свою гриффиндорскую отвагу, медленно накрыл бледную щёку. — Волдеморт, — мягко позвал он; выдыхать запретное имя в губы его владельца казалось ещё опаснее. — Я не буду тебя заставлять. Я просто хочу показать, что мне хорошо с тобой. И… — он тихо усмехнулся и застенчиво продолжил: — если ты, хм, не заметил, чтобы сделать меня беспомощным, тебе не нужна эта палочка.— — —
«Я не буду тебя заставлять» Собственные слова из уст Поттера прозвучали оплеухой. Когда безоружный мальчишка позволил забрать себя из Хогсмида, он вверил себя в руки Лорда Волдеморта! Никто сейчас не знал, где они, а персонал Хогвартса, вероятно, ещё даже и не подозревал, что Поттер пропал. Тёмный Лорд фыркнул, раздув тонкие ноздри; на бледном лице появилась и тут же исчезла высокомерная насмешка. Он стерпел это оскорбление, чтобы его хоркрукс сохранил иллюзию контроля, чтобы послушно доверился самому могущественному тёмному волшебнику. На щёку легла тёплая ладонь, но это не смягчило Волдеморта. Хотелось отпихнуть мальчишку и наказать за нахальство, хотелось заставить обращаться к себе по титулу, заставить признать, что он — его Лорд и повелитель. Но всё же что-то дрогнуло в сердце, когда выбранное им имя соскользнуло с губ Поттера. Волдеморт. Хотелось, чтобы оно вырывалось меж вздохов удовольствия, чтобы задыхающийся мальчишка умолял им. Тёмный Лорд вернул себе самообладание и медленно, очень медленно опустил ухоженную тисовую палочку на прикроватный столик. Сощуренные алые глаза вспыхнули убийственным предостережением, когда разжались почти незаметно дрожащие длинные пальцы. — Я отобрал твою палочку, чтобы ты чувствовал свою беззащитность перед Лордом Волдемортом, — тихо, будто размышляя про себя, сказал он. В его глазах плясало пламя камина. — Но оставил я её, чтобы она напоминала мне о тебе. Ты не представляешь, сколько раз я сжимал её в ладони, представляя эту секунду… — его голос стал мягким, почти нежным. — Ты должен вернуть её. Волдеморт шагнул ближе, становясь между Поттером и тисовой палочкой, поддел опустевшей рукой его подбородок и вкрадчиво зашипел на ухо: — Но я не понял твоего намёка, Гарри. Неужели я пугаю тебя до беспамятства? Тёмный Лорд изогнул губы в растерянной улыбке. Сама простота.— — —
Гарри опять трясло от вернувшихся прикосновений и шипения, одновременно угрожающего и обещающего, в ставшее неожиданно чувствительным ухо. Он сглотнул и переступил с ноги на ногу. Без губ Волдеморта воздух казался неожиданно холодным на обнажённой коже. — Ты… на самом деле пугаешь меня. И я уже говорил, как сильно. У тебя… у тебя огромная власть над мной, и я… — он замолчал и снова сглотнул, не в силах подобрать слова и закончить.— — —
— И ты?.. — допытывался Волдеморт. Ему нравилось, как робко и стыдливо двигались губы мальчишки. Гарри Поттер признавал власть Лорда Волдеморта над собой… Гарри Поттер дрожал под его руками. Он обнял мальчишку и прижался щекой к взлохмаченным чёрным волосам, лениво обводя длинными пальцами выступающие позвонки. Подпитываясь опаской Поттера напополам с благоговением, в нём прорастала нежность. — Ну же…— — —
— Я… — Гарри шумно втянул воздух: от движений пальцев по спине внизу живота снова потяжелело. Это опьяняло и отвлекало. — Я так не могу нормально думать, — тихо пожаловался он и вжался лицом в изгиб плеча Тёмного Лорда, вдохнул и попытался ещё раз: — Я хотел сказать… я мало на что способен, когда… когда ты так близко. Ты можешь убить меня сейчас, можешь делать всё, что угодно, а я… — он ещё раз вдохнул и зажмурился на выдохе, — я не смогу тебя остановить.— — —
— Ты же знаешь, что ты для Лорда Волдеморта, — Тёмный Лорд погладил мальчишку по голове, как иной раз гладил Нагини. — Боюсь утомить тебя сентиментальностью и просто напомню, что больше не хочу тебя убивать. Как раз наоборот. Волдеморт вздохнул, осторожно потянул мальчишку за волосы, почти касаясь ртом знаменитого шрама, на части разорвавшего их жизни, а потом навеки их соединившего, и поцеловал пульсирующий исток их связи. Теперь не только причину изгнания, но и бесценное вместилище. Мягкий смех осел у Поттера на лбу. — Гарри, Гарри… тебя пугают не мои желания, а твои собственные. А точнее нежелание сопротивляться, мой отважный гриффиндорец, — кончик длинного пальца обвёл губы мальчишки, и алые глаза вспыхнули порочным обещанием. — Проси, и Лорд Волдеморт исполнит…— — —
Гарри безвольно приоткрыл рот, ощутив лбом давление холодных губ: его прошило столь мощной головокружительной волной, что было почти больно. И непривычно. Шрам всегда был вестником дурного настроения Волдеморта, взрываясь болью от его ненависти. Гарри и подумать не мог, что эту проклятую отметину может столь же сильно припекать от удовольствия. Удовольствия, от которого немело тело, дрожали губы, а мысли вылетали из головы. Он почти не слышал Волдеморта. Просить? И весь смысл слов разом дошёл до него, Гарри распахнул глаза и нервно облизнул губы… вместе с кончиком бледного пальца. — Я… — Гарри был почти голым, Волдеморт — совсем, а за ними стояла кровать. Тёмный Лорд ведь не ждал от него связанных предложений? — Я никогда… ничего такого… — растерянно прошептал он и зажмурился: на вопрос он так и не ответил. — Но… наверное я… я не хочу, чтобы ты останавливался.— — —
Волдеморт звучно рассмеялся, и по взмаху длинных пальцев его хоркрукс, удивлённо взвизгнув, рухнул на синий плед. Свободный сейчас даже от шелеста мантии, Тёмный Лорд двигался абсолютно бесшумно, будто не касался босыми ступнями старого ковра. Теперь он стоял над Поттером, жадно разглядывая его с головы до ног. Лорд Волдеморт всегда видел близость в связке с размножением; мысль о сексе ради секса оставляла его равнодушным. Но и неопытности Поттера в нём не было. Если не брать в расчёт совокупления змей, у него были воспоминания — да, не его собственные, но всё же — Берты Джонс, чей разум он почти препарировал, и Квиррелла — глупца, которого он мучил его же слабостями. И весь его опыт — мешанина чужих развлечений. Волдеморт облизывал и прикусывал пальцы на ногах Поттера, как милая мёртвая Берта однажды — Людо Бэгмену. Впивался острыми зубами в напряжённые икры и тут же зализывал их, как делали змеи. Оттягивал яркое бельё и обхватывал тонкими пальцами член Поттера, как представлял себе чьи-то безликие руки обманутый дурак Квиррелл.— — —
Волдеморт не дал ему времени на сомнения. Секунда — Гарри швырнули на кровать, другая — и Тёмный Лорд склонился, целуя и покусывая пальцы его ног и… чёрт, щекотно же! Гарри почти по-девчачьи захихикал, прежде чем Волдеморт скользнул выше: по икрам к подрагивающим бёдрам. Цель его дотошного маршрута была ясна, но Гарри задохнулся от удивления и возбуждения, когда Тёмный Лорд без единого слова стянул с него бельё. Член ловко обхватили настоящие пальцы, и Гарри, прикусив губу, замычал от удовольствия. Его никогда не касались так, явно собираясь… собираясь… Дыхание сбилось, и теперь зубы впивались в нижнюю губу почти до боли. Во снах, целуя и лаская его, даже когда они лежали в листве, Волдеморт не опускался ниже талии и… — Ааах!.. Гарри сомневался, что там это было бы так же обжигающе ярко. Лежать спокойно не получалось: он стонал и цеплялся за плед — впрочем, как цеплялся бы за всё, что попалось бы сейчас под руку — а бёдра подрагивали, хотя он изо всех сил пытался не толкаться навстречу этим чутким замечательным пальцам.— — —
Это было божественно. Воздух гудел от возбуждения Поттера. Магия плясала меж ними под каждым прикосновением Тёмного Лорда, а третий — незримый — участник ликовал. Осколок души в мальчишке вился от соприкосновения их тел, Волдеморт на секунду даже сумел его рассмотреть. Его самый старый, до Нагини, и в то же время самый юный хоркрукс совсем не развился с той ночи. Грубая кожа казалась освежёванной, а переломанные конечности, которыми он когда-то пытался хвататься за Поттера, атрофировались. И Волдеморт стал ещё осторожнее, ещё мягче с двумя извивающимися под ним существами. Он понимал боль осколка своей души, понимал, как мучительно, когда тебя вдруг отрывают — вырывают — из собственного тела. Волдеморт накрыл естество мальчишки ртом, легонько царапнул его грудь и прикрыл глаза, скользнув раздвоенным языком по твёрдой плоти. Во рту зажужжала магия, когда его хоркрукс содрогнулся вместе со своим сосудом, и Волдеморт шумно вдохнул носом, ощущая, как его топит их радость. Он подавился, теряя ритм Берты: от чувств Поттера кружилась голова.— — —
Их связь стала осязаемой и заискрила магией, когда пальцы на самом чувствительном месте сменил развратный язык. Гарри беззвучно закричал и выгнулся, почти становясь на лопатки, пока его тело привыкало к новым ощущениям; между шрамом и местом, где Волдеморт касался его ртом, будто натянулась невидимая нить. И Гарри впервые почувствовал осколок чужой души в собственной. Души, млеющей от близости своего создателя и владельца. Изнемогая от внезапного желания коснуться — где угодно — Волдеморта, Гарри провёл трясущимися пальцами по гладкой голове, а потом заставил себя открыть глаза и посмотреть, как всё быстрее и быстрее она движется меж его раздвинутых бёдер, усиливая разливающийся по венам жар. Гарри как-то отстранённо понимал: то, что происходит — неправильно. Это Тёмный Лорд, Лорд Волдеморт, безжалостный убийца, садист и психопат, но меньшее, что он чувствовал к нему сейчас — к человеку, который так старался доставить ему удовольствие — привязанность. Он не понимал, как ненавидел его раньше, и вместе с тем отчётливо видел: Лорд Волдеморт больше никогда не сделает ему больно. Низ живота вдруг оцарапали ногти, и застрявшие в горле стоны вдруг прорвались из Гарри бессвязным скулежом. Он легонько надавил кончиками пальцев Волдеморту на голову, пытаясь — и боясь показаться грубым — не толкаться в раскрытую глотку. — Ннн, — Гарри замотал головой из стороны в сторону и зажмурился. Его лицо раскраснелось, а только подсохшие от снега волосы пропитались потом; вздохи стали быстрыми и поверхностными. И Гарри со стыдом понял, что больше не вытерпит. — Ос… остановись, или я… я…— — —
Волдеморт не слышал, о чём там хнычет Поттер. Вокруг завихрилась сила, когда осколок его души забился между ними, сливая их троих в нечто единое, ослеплённое чувствами. И в этом едином мальчишка был сильнейшим, он всё вокруг топил своими чувствами, и хоркрукс лишь делал его сильнее. В этом водовороте слабейшим оказался именно он, Волдеморт. Его душа была самой маленькой: обломком былого. Но впервые собственная слабость не трогала Тёмного Лорда. Он захлёбывался удовольствием; очарованный, сметённый чувствами, которых даже не понимал. Остановиться было немыслимо. И Волдеморт, почти не осознавая этого, двигал головой, прислушиваясь к ошеломительной пульсации, всё нарастающей и нарастающей, пока мир не раскололся напополам, будто в вихре аппарации. Но он открыл глаза не в другом месте, а рядом с Поттером и в той же спальне Руквуда, теперь окрашенной ленивой дымкой удовольствия. Сил не хватало даже на то, чтобы пошевелиться. Между ног было мокро, а когда Волдеморт медленно поднял голову, изо рта по подбородку щекотно потекла белёсая жидкость. Он окинул мальчишку удивлённым взглядом и неспешно устроился у него под боком, как змея, выползшая погреться на солнце.— — —
Мало-помалу послеоргазменная дымка рассеивалась, и Гарри снова видел смазанные цвета Равенкло. Тело до сих пор потряхивало, а рот непроизвольно хватал воздух, пока сердце медленно, но уверенно возвращало размеренный ритм. Он рассматривал комнату, с удивлением понимая, что туман всё не рассеивается; потом до него вдруг дошло, что пока они занимались любовью, у него запотели очки. Занимались любовью. Это то самое и было? На задворках сознания мелькнула неуверенность, но Гарри загнал её поглубже: ему никогда не было так хорошо и так спокойно. Казалось, каждая мышца натянулась до предела, а потом расслабилась, превращая дрожащие конечности в ватные. Размышлять о «неправильности» не хотелось. Гарри аккуратно снял очки, встречая умиротворённый и уверенный, без напускных масок, взгляд Волдеморта, и вспыхнул, заметив белые подтёки в уголках его рта, однозначное доказательство их физической связи. А через секунду совсем зарделся — живот у Тёмного Лорда тоже был в разводах. Гарри зачарованно протянул руку, стёр липковатую жидкость с бледного подбородка и, не задумываясь, облизнул пальцы. А потом как-то невообразимо интимно, с заходящимся в груди сердцем, собрал остальное губами и языком со рта Волдеморта. — Уау, — тихо пробормотал Гарри в острую челюсть сорванным от криков голосом. И вытянулся рядом с Тёмным Лордом, стараясь лишний раз не касаться его — в конце концов, разрешения он так и не получил. — Это было… — и поддавшись искушению, Гарри легонько провёл кончиками пальцев по коже Волдеморта. — Прекрасно, — и он снова поднял взгляд. — Так… так у всех бывает?— — —
Тёмный Лорд почувствовал на лице тёплые пальцы. Но самому ему было плевать на испачканный подбородок, как плевать змее на кровь и белковую плёнку на чешуе, когда она смыкает клыки на птичьем яйце. Он будто издали слышал, как Поттер влажно облизал пальцы. А потом вдруг ощутил его ласковый язык уголками рта. Волдеморт довольно зашипел на выдохе, лениво прикрыл глаза и притянул Поттера ближе, когда тот погладил его по впалому животу. — Так… так у всех бывает? В нём взвилось раздражение: подумать, что иные испытывают то же, что и они?! «Едва ли», — язвительно подумал он, крепче прижимая к себе мальчишку. — Не знаю, — тихо ответил он, не желая рушить эту умиротворённость и давя в себе злость от одной мысли о Поттере в чужих руках.— — —
Гарри улыбнулся, уткнувшись носом в плечо Тёмного Лорда. — Готов поспорить, что нет, — сонно прошептал он, пальцами пересчитывая выступающие рёбра. В этих крепких объятиях Гарри чувствовал себя защищённым. — Мы нечто особенное, — выдохнул он, чувствуя, как звенит от удовольствия кожа. Интересно, сколько могли пролежать в полусне рядом друг с другом два человека? Лично он готов был оставаться в постели весь день, всю ночь, вечно. По затылку ударило осознанием, и Гарри похолодел, когда перед глазами как наяву появились лица Рона и Гермионы. Он ведь обещал встретиться с ними в Трёх Мётлах, они наверное уже места себе не находят от страха и вполне могли позвать учителей… или — что ещё хуже — Дамблдора. — Нам пора возвращаться, — мягко заметил Гарри, приподнимаясь на локте и заглядывая Волдеморту в глаза. — Уже час прошёл. Они могут что-то заподозрить, — и он последний раз погладил Тёмного Лорда по груди, наслаждаясь их связью. Волдеморт потрясённо распахнул глаза и напрягся будто в холодной ярости. — Что? — убийственное шипение, казалось, увязло в тишине. В комнате заметно похолодало. Гарри растерянно моргнул и неуверенно выдавил: — Возвращаться в… эм, в Хогсмид, — он сел, чувствуя, как в удовлетворённом секунду назад нутре поднимается паника, разгоняя сердце. — Рон и Гермиона… они… они ждут нас, помнишь? Если нас долго не будет… они могут позвать Дамблдора. — И что же сделает твой ненаглядный директор? — выплюнул Волдеморт, бешено засверкав глазами. — Никто не знает, где ты. Ты никому о нас не рассказал, — тонкие ноздри раздулись. — Я не боюсь Дамблдора, Гарри. Ему недолго осталось. И если он явится за тобой, я прихлопну его раньше срока! — Но… ты же сказал… «Я не буду заставлять тебя, Гарри», — эхом прозвучало в голове, и он вдруг остро почувствовал холод спальни и весь покрылся гусиной кожей. Во рту пересохло, и Гарри отдёрнул руку, будто гладкая грудь Тёмного Лорда вдруг обожгла ладонь. — Это и был твой план? — вскинулся он. — Заманить меня сюда и опять запереть? Я… я должен был догадаться, — голос дрожал от обиды и страха. Гарри пытался взять себя в руки, пытался считать до десяти — ничего не помогало. Страх перерос в ярость, как часто бывало, когда ситуация становилась безвыходной. — Ты не удержишь меня здесь! — Гарри сорвался с кровати, судорожно ища взглядом трусы на ковре.— — —
Волдеморт схватил со столика палочку, облачился едва заметным движением руки и холодно прошипел: — Я всегда держу слово. Его зловещий, спокойный голос соскальзывал в угрожающий. Он думал, что Поттер захочет остаться с ним. Зачем возвращаться к бесполезным друзьям, если Лорд Волдеморт предлагал такое удовольствие? И тут, как обухом по голове, пришло осознание: мальчишка — человек. В нём говорили не только звериные инстинкты, как у Нагини. И он хотел уйти. Слабак… его вину можно было буквально пощупать. Ощутить её вонь. Тёмный Лорд был зол и… беспомощен, пока их счастье утекало сквозь пальцы.— — —
Слова Волдеморта должны были успокоить, но лишь сильнее разозлили. Было в этом что-то несправедливое: в холодной ярости Волдеморта, в том, как просто он оделся взмахом палочки, пока Гарри униженно ползал по ковру, пытаясь найти грёбаные трусы. — Тогда какого чёрта ты злишься? — вскинулся он, наконец, вытащив ярко-оранжевую тряпку из-под кровати. Тут же поднялся, натянул их, желая хоть как-то соответствовать Тёмному Лорду, и прожёг его взглядом. — Я думал, ты… мы… — он сбился, чувствуя, как горят от стыда щёки. — Я думал, у нас всё нормально, — Гарри сглотнул и что было сил сжал кулаки, не давая волю ярости. Больше не поднимая взгляда, он тихо закончил: — Чего ты хочешь от меня?— — —
— А ты не понимаешь? — Лорд Волдеморт окинул встрёпанного мальчишку потемневшим взглядом. — Прямо сейчас ты жалеешь, что согласился встретиться со мной! Я чую твою вину. Но почему? Что может дать тебе твой директор, чего не дам я? Я, Лорд Волдеморт, которому подвластна магия, о которой Дамблдор может только мечтать? Он кормит тебя полуправдой и недомолвками, а я, как никто другой, могу открыть тебе суть вещей! Я видел твои мечты — в них я! Зачем возвращаться? Ты расскажешь о нас друзьям, Гарри? Расскажешь, что позволил Лорду Волдеморту? Волшебнику, убившему дядюшку предателя крови и отца грязнокровки? Сейчас их преданность держится на незнании! Ты глуп, если веришь, что они не предадут, как предаёт всякий, когда!.. — Волдеморт прикусил язык: и так сказано слишком много. Разрываясь между злостью на мальчишку и на себя самого, он и не заметил, как подставился под удар. — ОНИ НЕ ПРЕДАДУТ! — взревел Поттер. Его всего потряхивало от бешенства. — Они мои друзья… они никогда… ты их совсем не знаешь! И меня — тоже! Дело не в Дамблдоре! И не в… не в магии! Дело… дело… — он отчаянно обвёл их руками. — Всё дело в тебе. И я… я тебя ненавижу! Ты разрушил мою жизнь… и ты даже не понимаешь, через что я… как я… — Поттер сделал глубокий вдох. — Но… но я не брошу тебя. В тебе не только убийца. Ты смеёшься, целуешься и иногда… иногда даже улыбаешься мне. Может, ты и сам не понимаешь, что ты… но я… я вижу! — Что ты знаешь о разрушении? — прошептал Волдеморт. — Ты. Стоишь передо мной во плоти, сильный, с верными — как ты сам настаиваешь — друзьями за спиной. Разрушить — значит полностью уничтожить. Я знаю, каково это: расти сиротой. И это — что бы ты себе ни навыдумывал — не разрушение. Но я, Гарри Поттер, могу рассказать тебе, что это такое. Разрушение, это когда от тебя ничего не осталось, и все твои жалкие силы уходят на жизнь в мучении час за часом — год за годом — пока надежда в тебе медленно умирает, а пробуждается безумие. А до тех пор не смей объяснять Лорду Волдеморту, что такое ненависть и боль. Так, как ненавидел тебя, я… Можешь плакаться Дамблдору в своё удовольствие, но не жди сочувствия от меня. Мне встречались волшебники и ведьмы — чаще, признаюсь, на их смертном одре — которые убеждали, что видят меня настоящего. Но что они знали обо мне? Что ты, Гарри, знаешь обо мне? — тисовая палочка рассекла воздух, и теперь Поттер стоял перед ним одетый. — Идём, — Тёмный Лорд нетерпеливо поманил его к выходу. — Ведь тебе, похоже, не терпится узнать, бывает ли так со всеми.— — —
Гарри возмущённо слушал эту тираду и уже готов был снова сорваться на крик, когда Волдеморт взмахнул палочкой, а последнее его замечание словно врезало под дых. Сперва Гарри даже не понял, о чём оно, но потом вспомнил собственный невинный вопрос сразу после того, как они отдышались, и обиженно замер. — Я не это имел в виду, — тихо произнёс он. — С другими так никогда не будет, — и пошёл следом за Тёмным Лордом. В груди болезненно заныло: почему всё закончилось именно так? Он вдруг понял, что совсем вымотался; слишком много всего произошло за день.— — —
«Так останься, Гарри, останься со мной…» Но гордость наступила на горло, и Волдеморт молча повёл мальчишку вниз. В его облике медленно проступал ничем не примечательный голубоглазый человек: аврор Савэдж в тёмно-красной мантии, зелёном шарфе и перчатках. Он на секунду замер перед дверью. Сейчас можно было забрать Поттера. Так просто. И мальчишка непременно это оценит. Потом. Это будет не как в прошлый раз, это будет… Волдеморт посмотрел на несчастного Поттера. И хотя мстительная магия уже гудела на кончиках пальцев, развернулся на каблуках и вышел на заснеженное крыльцо, прежде чем сделал непоправимое.— — —
С тяжёлым сердцем Гарри вышел на мороз следом за Тёмным Лордом. Он чувствовал: надо что-то сказать, но не знал, как нарушить эту напряжённую тишину. Так что Гарри смотрел себе под ноги, а почувствовав хватку на плече — зажмурился. Но даже когда со всех сторон неприятно сжало аппарацией, он всё равно ощущал изящные, волшебные, страшные пальцы, якорем державшие его тело в магическом водовороте. Глаза Гарри открыл уже в Хогсмиде; на улице, казалось, стало ещё холоднее, и где-то неподалёку слышался жаркий спор. Ветер разносил два пронзительных женских голоса, но Гарри был так занят собственным горем, что даже головы в ту сторону не повернул. Волдеморт убрал руку, и внутри что-то ухнуло в пустоту. А потом раздался крик, и Гарри вскинул взгляд. Кэти Белл растянулась в воздухе как флаг, округлив до смерти перепуганные глаза. Её крики мешались с завывающим ветром и разносились по улице. Все мысли, о Волдеморте в том числе, вылетели из головы, Гарри подбежал к Кэти и потянул её за ногу, пока её рыдающая подруга тянула за другую. За спиной ещё кто-то закричал, и к нему на помощь подбежали Рон с Гермионой. Под их натиском Кэти рухнула в снег и, крича и извиваясь, едва не сбила с ног Рона. — Гарри! — прокричала Гермиона, когда они попадали на колени рядом с корчащейся Белл. — Гарри, где ты был? Что случилось?! Что с ней?!.. — Не знаю! — завопил в ответ Гарри. Кэти никого из них не узнавала, и, похоже, ей становилось хуже.— — —
— В сторону! С дороги, глупые дети! — приказал Волдеморт, отгоняя мельтешащих студентов от промокшего тёмно-коричневого пакета в снегу. Он приоткрылся, и изнутри что-то зеленовато блестело. Палочка из вишни рассекла воздух, и пакет накрыло защитным кольцом, расплавившим кругом снег. Тёмный Лорд сразу узнал проклятое ожерелье из серебра и опалов. Он лично выкупил когда-то его и ещё парочку тёмных артефактов у старика Арктуруса Блэка для мистера Бёрка. Того ожерелье не впечатлило, и он придумал ему кровавый след в маггловском мире, хотя самого Волдеморта заинтересовала древняя вавилонская магия смерти на камнях. Позабавленный иронией своего положения, он склонился над корёжащейся девчонкой, а потом опустился в снег, чувствуя спиной взгляды. Это проклятие мешало нормально работать другим чарам, но не другому проклятию. Тёмный Лорд осторожно обхватил её лицо и невербально наложил Подчиняющее. — А теперь замри, — тихо приказал он, и девчонка обмякла в снегу, невидяще глядя в тёмно-серое небо. Везучая дурочка. Она умудрилась коснуться тёмного артефакта на глазах у лучшего из живущих специалистов по тёмной магии, который — к сожалению — не мог не отреагировать. Лорд Волдеморт стянул перчатку, накрыл пальцами горячий лоб и, прикрыв глаза, нащупал нити проклятия. Они смертоносными иглами пронизывали магию девчонки. Изящно и очень опасно. Волдеморт вспомнил, как восхищался артефактом, впервые изучая эту вязь заклинаний. Впрочем, несмотря на всю замысловатость, в основе лежало ассиро-вавилонское проклятие смерти, и как бы его ни совершенствовали, оно падёт под древним контрзаклинанием. Из палочки Савэджа пролился золотой свет, и девчонка снова взмыла в воздух. Отовсюду кричали студенты, но Волдеморт их не слышал: на языке сплетались древние, давно всеми забытые слова, а его самого окутывала исконная магия. Одна ошибка, и у него на руках будет труп.— — —
В воздухе затрещала магия, и Волдеморт поднял замолкшую Кэти в воздух палочкой аврора. Рон что-то негодующе закричал, но Гарри придержал его за руку, не отводя взгляда от Тёмного Лорда. — Гарри, — прошипела на ухо Гермиона, вцепившись в другую руку, — ты уверен, что ему можно доверять? Тебя долго не было… мы испугались, что он похитил тебя! А он смотрел, как Лорд Волдеморт оплетает их одноклассницу золотыми нитями, как спасает её… несмотря на то, что между ними недавно произошло. Несмотря на то, что Гарри кричал, злился и захотел уйти. — Да, — его голос был почти не слышен за воем ветра, в груди что-то сжалось. — Мы можем ему доверять. Свет вокруг Кэти становился всё ярче, а затем погас на последнем взмахе палочки, и она плавно опустилась Лорду Волдеморту в руки. А тот подхватил её так просто и легко, будто Кэти была пушинкой, а он привык спасать гриффиндорцев от страшных проклятий. Лианна и Гермиона бросились к Кэти, и та открыла глаза, испуганно оглядываясь. Рон с отвисшей челюстью стоял на месте. — Вот это да, — выдохнул он и перевёл взгляд с аврора на него. — Борода Мерлина, ты видел, Гарри? Он гениален! Гарри захотелось что-нибудь пнуть. Знал бы Рон, как отзывался о них с Гермионой Волдеморт. В груди до сих пор пузырилась злость, но теперь — приглушённая усталостью и благодарностью Тёмному Лорду, который спас их подругу, студентку, гриффиндорку. Как его ещё не разорвало от настолько противоречивых чувств?— — —
Волдеморт осторожно подтолкнул ошеломлённую девчонку к грязнокровке, попутно снимая Подчиняющее, обвёл студентов властным взглядом и взмахом палочки завернул ожерелье в пакет, подзывая его к себе. — А теперь объясните, где вы достали ожерелье, проклятое вавилонской магией смерти? — Ууу… — вторая девчонка, Лианна, ещё громче заревела под его пристальным взглядом. Тёмный Лорд как мог держал себя в руках. — Это же запрещённая века назад магия! — воскликнула грязнокровка, обнимая жертву этой самой магии за плечи, и вдруг восхищённо на него посмотрела. — Он же аврор… конечно, ему знакомы и такие проклятия, — быстро вставил Поттер, надеясь, похоже, отвлечь друзей от так хорошо разбирающегося в тёмных артефактах Лорда Волдеморта. — И я видел это ожерелье в лавке Горбина и Бёркса, — тихо добавил мальчишка и, наконец, посмотрел ему в глаза. — На нём была бирка с предупреждением о проклятии. «И что же ты, Поттер, забыл в этой чудесной лавочке?» — Кэти сказала, что пакет нужно п-передать кому-то в Хогвартсе, — всхлипнула Лианна, вытирая глаза. — Она… она не сказала, кто его дал ей. — Странно, — прошептал Поттер отпрыску Уизли, когда девчонка снова зарыдала. — Готов поклясться, мы как раз видели кое-кого подозрительного в Горбине и Бёрксе, — добавил он мрачно и многозначительно, но предатель крови, похоже, его не слушал; он восхищённо пялился на Лорда Волдеморта. Как и дóлжно. — Да завязывай ты уже, — огрызнулся Уизли и снова посмотрел на Тёмного Лорда. — Это было гениально! Какое-то контрзаклинание? Знаете, у меня ведь брат работает взломщиком проклятий в Гринготтсе, — он усмехнулся, думая, видимо, что Волдеморта это должно впечатлить. Его забавлял щенячий восторг друга Поттера, но ещё больше: раздражение в зелёных глазах. Он сдержанно улыбнулся. — Неужели? Достойная профессия. Но мы отвлеклись, — и Тёмный Лорд повернулся к дрожащей девчонке. — Как вас зовут? — К-Кэти, сэр… Кэти Белл… Он поддел её подбородок, встречаясь с ней взглядом. — А теперь, Кэти, очень важно, чтобы вы сказали, кто передал вам ожерелье. — Я п-помню т-только, как вошла в женскую уборную Трёх Мётел… — испуганная девчонка глупо трясла головой. — Я не знаю… я… Я должна была передать его кому-то. Это б-был подарок… — И кому предназначался этот… подарок? — похоже, её прокляли Подчиняющим ещё до него, но так неумело, что для пробуждения воспоминаний хватит и лёгкого толчка легилименции… — Дамблдору! — вскрикнула девчонка, распахивая глаза. — Сэр, они хотели, чтобы я передала ожерелье профессору Дамблдору! — и Волдеморт едва не рассмеялся по-детски наивному покушению Драко Малфоя.— — —
Гарри раздражённо прикусил язык: Волдеморт обхватил подбородок Белл, как обычно касался его, когда хотел успокоить или утешить. Но стоило вспомнить, где недавно побывали эти пальцы, как к раздражению примешались совсем иные чувства. Но — чёрт! — зачем Волдеморт касается её? Она ведь уже в порядке. Но всё негодование к Кэти сменило удивление, когда она сказала, кому предназначалось ожерелье. — Кто-то хочет проклясть директора? — прошептала Гермиона, такая же удивлённая и взволнованная, как Гарри. Удивлённый, взволнованный и… и… Позабавленный? Гарри прищурился и метнул взгляд на Тёмного Лорда. Тот не выглядел так, будто вот-вот разразится хохотом — аврор Савэдж казался невозмутимым — но сквозь шрам Гарри чувствовал это нестерпимое желание. Подвело живот: Волдеморт явно знал больше, чем говорил. — Мы должны предупредить его! — вскинулась Гермиона и повернулась к аврору. — Сэр, если целью был профессор Дамблдор, значит, он в опасности! — Директор сейчас не в Хогвартсе, — мягко ответил Волдеморт. — Утром мне об этом доложила аврор Тонкс. Все вопросы безопасности мы обсуждали с его заместителем: профессором Снейпом, — он замолчал, а потом продолжил, будто размышлял вслух. — Если мистер Поттер прав и этот артефакт продали недавно, значит… мы имеем дело с любителем. Его Подчиняющее на мисс Белл было далеко не совершенным. Кроме того, опытные волшебники предпочитают не связываться со столь древней и плохо контролируемой магией. Подозреваю, преступник даже не понимал, в чём суть проклятия, но знал о его смертоносности. И я сомневаюсь, что профессор Дамблдор — даже будь он в замке — попался бы на столь глупую, рассчитанную на случай уловку. Этот план опаснее для самого преступника и его невольных соучастников, — Тёмный Лорд покачал головой и печально вздохнул. Гарри напрягся. — Возможно, какой-то юный идиот думал впечатлить Того-Кого-Нельзя-Называть. — Это уж точно, Гермиона, — фыркнул Рон, который ловил каждое слово Волдеморта. — От этого плана прямо-таки несёт халтурщиком. Ничего директору не грозит, — и он, даже не заметив помрачневшей Гермионы, разулыбался Тёмному Лорду, будто ждал от великого аврора мудрых наставлений. Гарри, не желающий разбираться с очередной перепалкой друзей, поспешил сменить тему. — А если преступник опять навредит студентам? — он посмотрел на Волдеморта, вздёрнув брови. — Ведь в следующий раз вас не окажется поблизости, — Гарри рассматривал его настороженно; похоже, подозрения насчёт Драко Малфоя подтвердились, ведь Тёмный Лорд, судя по всему, точно знал, почему проклятое ожерелье оказалось у студентки. От мысли, что опоздай они хоть на пару минут и Кэти бы умерла, волосы вставали дыбом. Что смешного нашёл в этом Волдеморт? — Вы, конечно, правы, — отрывисто кивнул Волдеморт. — Я отведу вас в Хогвартс, а потом вызову наряд в Три Метлы, и мы попробуем найти улики. Вы в состоянии идти, мисс Белл? — Д-да, — ответила та, краски медленно возвращались на её лицо. Лианна и Гермиона осторожно придерживали её, а Рона, казалось, такой поворот событий огорчил. Гарри же немного — самую капельку — раздражало невнимание Тёмного Лорда. Когда их процессия двинулась к школе, он повернулся и прикоснулся к руке аврора. — Возьми меня с собой, — тихо, но настойчиво попросил Гарри. — Я помогу… может, преступник ещё в Хогсмиде, но он точно сбежит, пока мы вернёмся из Хогвартса, — возможность поймать Малфоя на месте преступления и доказать друзьям, что нет у него никакой паранойи, была заманчива как никогда. — Очень в этом сомневаюсь, — ответил Волдеморт так тихо, что никто больше не разобрал бы его слов за порывами ветра. — Преступник скрылся сразу, как наложил Подчиняющее на мадам Розмерту. И — не за что. Я дал тебе подсказку, хотя ты её не заслужил, — он покачал головой и, когда они подошли к воротам школы, посмотрел на Гарри: голубые глаза вспыхнули красным, и в сознание ушатом ледяной воды пролился холодный, равнодушный голос: = Я не какой-то там аврор, Гарри, и не собираюсь ничего расследовать. Я приведу в чувство Савэджа, передам ему несколько воспоминаний о сегодняшнем дне и уйду. — Прошу прощения, мистер Поттер, — громче продолжил он под прожигающим взглядом. — Боюсь, ради вашей безопасности я не могу позволить вам сопровождать меня. Если хотите принести пользу, расскажите о произошедшем преподавателям. Уверяю, Министерство займётся этим делом, — он кивнул и громко аппарировал, прежде чем Гарри открыл рот. — Уау, — выдохнул Рон, не сводя взгляда от места, где только что стоял Тёмный Лорд. — Он это что-то, да? Однажды я тоже стану таким же крутым аврором. — Слюни подотри, Рон, — одёрнула его раздражённая Гермиона. — Если ты собираешься стать аврором, хотя бы книги начни читать. И на пути в замок эти двое не переставали спорить о пользе книг и о том, как знания могут помочь стать аврором. А несчастный злой Гарри плёлся позади. Всё шло так хорошо, но он взял и всё разрушил. Разрушил. Именно. Полностью и бесповоротно уничтожил. Гарри потёр лицо руками. — Спорить готов, аврора Савэджа вовсе не кипа вонючих книжек тренировала, — громко произнёс Рон, и захотелось влепить ему подзатыльник. Ночь обещала быть долгой. И одинокой.