***
Второй день течки — отвратительное состояние, усугубляющееся принятием только одной таблетки подавителей. Доедая остатки вчерашнего ужина и укутавшись в тёплый плед из-за того, что отключили отопление за неуплату, омега чувствует ужасный озноб, проклиная всё и вся в этот вечер. Отбрасывая палочки, он идёт вперевалку в спальню, устраивая полный бардак в поисках таблеток. Только вот упаковка оказывается пустой, а идея сходить быстренько купить новые уничтожается с последними нервными клетками и отсутствием денег. Течка лишь только повышает эмоциональность, узел внизу живота и зуд сзади, который адским пламенем разжигается, а по внутренней части бёдер уже природная смазка стекает. Коленки дрожат, как и кулаки, сжавшиеся от злости, когда взгляд натыкается на лежащий камень на полочке, купленный пару дней назад. — Жизнь мою изменит, конечно, не место мне в этом мире, ага, а где тогда?! — рассерженно рычит Пак, скидывая с себя плед и хватая безделушку. — Развела цыганка, как жалкого ребёнка! Он яростно швыряет камень в пол, разбивая его с нехарактерным звоном хрусталя для такого прочного материала. И моргнуть не успевает, как тот испускает яркий, такой пронзительный зелёный свет, от которого омега укрывается руками и испуганно щурится. Как вдруг Чимин чувствует подступающую к горлу тошноту от невесомой встряски, когда его тело будто бы швырнули вверх и резко вниз, при этом ослепив внезапной вспышкой. Он рот прикрывает рукой, одной ладонью придерживая изнывающий живот, и веки еле-еле разлепляет, пытаясь взгляд сфокусировать перед собой в кромешной тьме. «Ну нет, неужели, они отключили ещё и электричество?» — первое, что пролетает в голове. Дрожащее в ознобе и в лёгком страхе тельце проваливается в удивительной мягкости матрас и пуховое одеяло… И в этот момент приходит ужасающее осознание: омега не в своей квартире. По спине пробегает жгучий холодок, заставляя оцепенеть и дыхание задержать. Сердце в груди сильнее забивается, отдавая грохотом в ушах. Чимин в полном шоке и леденящей душу тьме, освещаемой лишь лунным свечением через высокие окна, пытается разглядеть место, где находится, и понимает только, что сидит на каких-то перекладинах посреди кровати… Нет, это были не перекладины. Это ноги. Омега затыкает свой визг двумя руками, свои округлённые глаза переводя на крепко спящего незнакомого мужчину, на котором сидит. Одеяло не прикрывает оголённый накаченный торс, его рука запрокинута за голову, что повёрнута набок. Мощная шея и выступающий кадык, мужественные черты лица, эта линия челюсти, губы, нос, блестящие чёрные волосы — внешность незнакомца, особенно в этой лунной подсветке, кажется слишком нереальной, какой-то волшебно красивой, выбивающий воздух из лёгких. Исходящая от него аура буквально пробивает Чимина в тряске, заставляя природную смазку предательски литься, пачкая нижнее бельё и чужое одеяло. Ему становится невыносимо больно, в глазах темнеет от боли и дикого желания. От этого «хочу-хочу-хочу» в мозгу нечто переключается, и Пак, кусая губы, тихонько начинает тереться задом об ощутимо сильное бедро мужчины. «Н-ничего ведь страшного в этом нет… думаю, этот альфа не будет против помочь мне, ведь так?» — Чимин судорожно вздыхает, аккуратно переползая повыше, одновременно стягивая с него одеяло ниже, а с себя — влажные трусики. И именно в это мгновение его перехватывают за тонкое запястье, вынуждая замереть с сжавшимся в комочек сердцем. Перепуганные глаза встречаются с парой тёмных, в которых читается недоумение, суровая угроза и ненормально возбуждающая злость. — Ох, вы просто ходячий секс, — внезапно выпаливает омега с языком без костей, что явно с мозгом не дружит, и дрожит теперь уже не от страха, а возбуждения из-за этого невероятно заводящего его взгляда. На лице того образуется растерянность, сбивая с толку этой фразой. Чем другой и пользуется, беря свободной рукой половой орган ещё больше растерявшегося мужчины и проводит по нему пальцами, измазанными ранее в своей омежьей смазке. — Что за…? — хрипит было с шумом выдохнувший незнакомец, совершенно не понимающий, что происходит, но хватает две руки пытавшегося было насадиться на него юноши и рычит: — Кто ты такой? Что тебе надо? — О-одолжите ваш член! — жалобно ломает брови тот, вырывая ручонки. — Мне больше ничего не надо — я быстренько! Мужчина замирает с вытянувшимся лицом и большими расширенными глазами, но течка Чимина всё делает сама за всех, буквально управляя омегой, направляющим затвердевший член к пульсирующим стеночкам мышц. Хорошо, что ещё с утра он удовлетворял себя, используя резиновые взрослые игрушки, потому и ощущается лишь лёгкий дискомфорт, когда головка плавно скользит внутрь благодаря обильной смазке. Чимин судорожно стонет, и прогибается в пояснице, опираясь ладонями о напряжённые ноги, насаживаясь ещё больше на всё твердеющий с каждой долей секунды член. Глаза закатываются от ощущений, рот пошло раскрыт, и он делает первый слабенький толчок. После ещё один и ещё. Так чертовски хорошо. Пак совершенно не стесняется: сексуально извивается, звонко стонет и всё быстрее скачет на будто бы выпавшем из реальности мужчине. Хочется ещё, ещё глубже, ещё сильнее. Он жалобно жмурится, переваливается вперёд и, сложив пальцы лапками, упирается ими в рельефный пресс. Под другим углом принимает член, пошло хлюпая задницей о него, почти что без сил оставаясь. И тогда положение их резко меняется: парня рывком под себя подминают, нависая сверху и прижимая руки к кровати, а глаза мужчины будто цвет меняют, становясь ярко золотистыми с проблесками алого. Но Чимин плюёт на это, скидывая на помутневшее сознание, что ликует от этих грубых действий, наслаждаясь сполна горячей плотью в себе. Она ещё глубже входит, выбивая самый громкий стон из всех, задевая ту самую нужную точку, доводящую до эйфории. Мужчина не жалеет сил и внезапного ночного гостя, у которого во время течки все тормоза срывает, и с диким рычанием втрахивает его в скрипящую постель. — Ух… вы… вы прям… зверь… агх! — с каждым рваным толчком кратко сипит Чимин, и пытается было дотронуться до так маняще перекатывающихся мышц на руках, но осекается, когда тот скалится с пугающим рыком, возвращая к себе ладошку с писком: — П-понял, не трогаю… Омега весь горит, плавится под тем, с какой жадностью широкие ладони очерчивают изгибы тела, как они сминают его сочные бёдра. Впервые он получает такие красочные, сильные ощущения от обычного, причём одноразового секса. Этот мужчина точно умеет управляться своим заполняющим омежью задницу членом, раз за разом вбивая его то жёстче и быстрее, то глубже и медленнее. И впервые Чимин кончает так быстро с дрожью во всём обессиленном теле, а после сразу же вырубается после всех пережитых морально тяжких событий этого удивительного вечера.***
Слишком жарко. Дышать становится тяжелее, и от потной спины мало приятных ощущений. Пак широко и сладостно зевает, вытягиваясь стрункой, чувствуя сладкую боль в теле без следа противного зуда течки. Мягкая перина уж точно обеспечила хороший сон и пробуждение, если опустить тот факт, что вчера Чимин каким-то образом попал в чужую квартиру и переспал с первым встречным. Очень горячим, безумно сексуальным первым встречным. «Упс? Ну, с кем не бывает, да?» — парень медленно-медленно поворачивает голову набок и сглатывает подбирающийся ком к горлу, обнаружив груду мускулов рядом с собой. Он аккуратно, чтобы, не дай Бог, хоть какой-то шум не издать, выбирается из-под одеяла, ступает тихонько на половицу и, наконец, оглядывается при свете дня. Упавшая челюсть выражает все его эмоции на лице, полном смятения. Либо он попал в какую-то комнату для ролевых игр, либо у хозяина дома явно фетиш на старинный, винтажный и даже раритетный интерьерчик. Пак головой из стороны в сторону мотает, решая как можно скорее выбраться отсюда и добраться домой, потому-то хватает штаны на завязке своего партнёра по ночному рандеву и охает: — Божечки, неужели эта бодибилдерная модель такой отбитый ролевик? Он плечами пожимает, напяливая странного покроя одежду, максимально подвязывая на своей тонкой талии. Свою пропахшую потом и испачканную рамёном длинную майку он решает оставить, подумав, что это будет уже сверх наглости забрать ещё и чужую рубаху. Омега тихо открывает довольно массивную деревянную дверь и в шоке замирает с разинутым ртом, глядя вдаль длинного коридора с узкими окнами в каменных стенах, факелами и масляными картинами в золотых рамах на них. Долго не размышляя, он кидается в противоположную сторону, распахивая выход на широкий балкон, выбегая туда и задерживаясь за его ограждение. Потому что ножки не держат совсем. Потому что страшно и сердце под рёбрами сначала не стучит, через долю секунды заходясь в бешеном ритме охватившего ужаса. Чимину кажется, что собственное зрение обманывает его, что разум в злую шутку играет с ним или в камешке том изумрудном был уж больно сильный наркотик. Ведь не может он сейчас стоять на огромной высоте чёртового замка с башнями и колонами готической архитектуры, впереди видеть здоровенные горы, касающиеся небес, что будто пропадают в первых слоях облаков, а сбоку — часть неестественно лазурного озера. — Н-нет, этого не может быть. Это же бред, что за цыганские фокусы… ? — судорожно хватает ртом кислород Пак, точно рыбка, которого начинает охватывать паника, а воздуха категорически мало — конечно, ведь ко всему прочему не хватает ему ещё только его астмы, проявляющейся в редких случаях. Чёткая картинка совершенно другого мира плывёт перед глазами, отчего голова кругом идёт и ослабевшие вмиг руки больше не могут удерживать вместе с такими же подкосившимися коленками. Последнее, что помнит Чимин — это подхватившая его за талию сильная мужская рука и размытый силуэт, а если точнее: то ничего не выражающее строгое лицо и пронзительный взгляд чёрных глаз, пугающий испепеляющим там огнём.