***
Комнатка небольшая, заваленная различным хламом, безделушками, колбочками и бумажками. На столе записи, чернила и перья для писания, а у распахнутого окна подставка, где пугающе сидит смоляной ворон. В пробирках странного рода жидкости, в банках на стеллажах — ещё более подозрительного типа вещи. — Надеюсь, это именно мир Гарри Поттера, а не какое-то иное страшное дерьмо со злыми мужиками, — выдыхает звякнувший цепями на руках Чимин, не боящийся разглядывать интересное помещение, вызывающее трепет, как бывшего любителя в детстве книг про волшебников. Он, будучи оставленным здесь стражниками, решается пройтись по кругу, ближе то или иное рассматривая. И лишь только кончиком пальца касается, казалось, невесомо, какой-то фигурки из костей, как та мгновенно на части рассыпается. Ругнувшись под нос, он пытается было словить хоть что-то, но белые кусочки вдруг шуметь начинают и дрожать. Они как будто прыгают на поверхности столешницы и сами собой собираются в другую фигурку, похожую на рот и высунутый язык. А после, как ни в чём не бывало, возвращаются в ту композицию, которой были до этого. Ошарашенный Чимин назад отскакивает, налетает на стопку книг и писем с размером в человека, пытается равновесие удержать и валит три такие же, с грохотом падающие в разные стороны. А сам же он врезается в стену, где спиной натыкается на какую-то картинную раму, опасно шатнувшуюся. Только он голову поднимает, как та уже на него летит, отвалившись с ветхого крючка. И Пак голову руками прикрывает, но вот только вместо ожидаемого удара его окатывает как будто ведром воды: картина растворилась в жидкость в одно мгновение. — Святые духи, это был редкий экземпляр водяного амплуа искусства! — всплёскивает руками появившийся на пороге взъерошенный парень, не намного старше самого омеги, сейчас дрожащего и испуганного. А после, оглядев своё ещё более испоганенное помещение в мокром бардаке, тяжело вздыхает, задержав взгляд на своём «госте», делая вердикт: — Ты просто настоящий неудачник. — Есть такое, — хрипит неловко закусывающий губу тот, виновато вжимая голову в плечи и извиняясь за случайное происшествие. И уже через некоторое время сидит на табуретке с освобождёнными от оков, покрасневшими запястьями, к которым тот самый чудаковатый Ви предлагает приложить большие листья необычной формы. У него забавные кудряшки и фиолетовые, завораживающие глаза, а так же добрая, дружелюбная улыбка, располагающая к себе. «Если бы только все здесь были такими, как он» — с сожалением думает Чимин, намекая на одну грубую особу, заковавшую в цепи и угрожающую мечом. — Интересненько, — неожиданно Ви приближается близко-близко к его лицу, задумчиво всматриваясь. — На драконий род не действует никакая магия приворота или принуждения: так каким заклятием ты смог околдовать нашего Короля? — Заклятием своего обаяния? Магией задницы? — фырчит сложивший на груди руки омега, совершенно ничего не понимающий. И в один момент точно взрывается из-за всего накопившегося внутри: довольно бурно вываливает на парня абсолютно всё про свою жизнь, про себя, как попал сюда, предполагаемо, в совершенно другой мир и, кратенько, события той самой ночи. А про себя вскользь думает о том, как же было шикарно. После всплеска эмоций наступает тишина, где слышится тяжёлое дыхание Чимина, уже готового волосы на себе рвать от нетерпения получить хоть что-то в ответ. — Занятненько, — хоть что-то, но не это. Ви усаживается напротив него, закидывает ногу на ногу и взглядом проводит от носочков до макушки выжидающего парня. — Зови меня просто Тэхён, Пак Чимин, — мило улыбается он, склоняя голову набок. — И ты не просто обычный неудачник — а межмировой попаданческий неудачник, залетевший в чужой мир. — Ага, залетевший прямо на член вашего злобного Короля, — ворчит омега, массируя переносицу.***
Последующие два часа придворный волшебник Ви ака доброжелательный Тэхен, загоревшийся идеей помочь попаданцу вернуться домой, вводил того в курс дела их волшебного мира, его устои, правила, государственный строй и, конечно же, магию. Кажется, большим потрясением становится не сама магия, а слова о том, что такого понятия как омега, альфа или бета просто нет — как бы пафосно не звучало, но Чимин здесь единственный в своём роде. У него голова вскипает от количества полученной информации, потому переваривает её, уткнувшись пустым взглядом в стену, поедая любезно предоставленную ему еду. В целом, всё понятно, но в рамки разумного никак не хочет влезть само понятие того, что его могло телепортировать в фэнтези-сказку, от которых фанател в далеком детстве. Все эти маги созидания, черпание ресурсов энергии для неё из жизненных потоков, связывающих все живое и неживое, многотысячные заклинания всё ещё остаются за гранью. Зато теперь поближе познакомился, так сказать, с персоной, самой первой встретившей его в новом мире с «распростертыми объятиями». Чон Чонгук — владыка этого обширного, сильнейшего государства, держащий в страхе своих врагов и все соседние страны. Для своего же народа он великий Король, спаситель, освободитель и защитник, священный дракон, оберегающий всех. Отдельный шок для омеги — это то, что этот грозный мужик на самом деле свирепая громадная чешуйчатая рептилия, изрыгающая уничтожающее пламя из клыкастой пасти. И даже в первую минуту в чужом мире Чимин умудрился накосячить и найти не только хороший член на свой зад, но и проблемы вместе с тем. Ведь, как оказалось, монарху из древнего рода драконьей расы нельзя делить ложе ни с кем, кроме своей избранницы, что родит ему наследника. — Упс? — Это не упс, Чимин! — восклицает Ви, подавая ему травяной чай. — Господин Чон мог казнить тебя без разбирательств за это бесчинство, но его великодушие сохранило тебе жизнь. — Скорее его воспоминание о ночи со мной, — фыркает омега, цокая языком. — А вот тогда ему это бесчинством не казалось: этот противный злыдень очень даже инициативно проявлял себя! И, видите ли, казнить меня хотел за то, что не оттолкнул меня, а втолкнул в кровать, — расходится он, не замечая уже как некоторое время замер вдруг маг. — Да на его гадкой злобной морде было написано, как ему, мерзавцу, нравится, а тут строит из себя святого недотрогу! — Тебе свернуть шею или задушить? — хладнокровный голос с уверенной угрозой звучит за спиной. И Чимин цепенеет от ужаса и на глазах бледнеет. Сейчас он всем богам всех миров молится в надежде, что он ошибается насчёт того, кто стоит сзади. И медленно, так опасливо, голову поднимает, запрокидывая назад, и глаза встречаются сразу с нависающим над ним правителем. Омега взвизгивает и подскакивает, в то время как чашка в руке сама собой по инерции оказывается выплеснута прямо на широкую грудь Чонгука. Рот в букве «о» округляется, сердце удар пропускает и мозг перестаёт работать. — Э-это не я, оно само! — он подскакивает к сжавшему челюсти мужчине, принимаясь беспардонно вытирать на нем влагу, схватив тряпку со стола. — Случайно вышло, простите-извините. И буквально чувствует исходящую тёмную ауру от того, нервно сглатывая. А его вдруг хватают за кисть, встряхивают всё тело и выше поднимают, заставляя на него взгляд обратить. — Как смеешь ты прикасаться ко мне…?! — Так же, как вы ко мне ночью, — вновь не подумав, выпаливает закусивший язык Чимин и чуть ли не кидает в него тряпочку: — Ну и вытирайтесь сами! Из-за замешательства хватка слабеет, и омежка выдёргивает руку, тут же ныряя за спину удивленному Тэхену, пища о том, что его сейчас убьют. — Прошу простить моего гостя, ваше достопочтенное величество, — кланяется колдун. — Он совершенно не из здешних краев и прибыл, чтобы быть моим подмастерье. Чимин не совсем понимает, что это значит, но со всей уверенностью сильно кивает его словам, заметив, как меняется в лице рассерженный дерзостью Король. — Что ж, научи тогда своего неотесанного гостя манерам, Ви, — сверкает чёрными глазами на одного и на второго Чон, расправляя плечи. — И пусть он мне больше не попадается на глаза. — Не больно-то и хотелось, — тихо бубнит себе под нос юноша, но острый слух дракона улавливает каждый шорох и, сдерживая себя из-за уважения к давнему другу Тэхену, только раздражённо языком растягивает щёку. Махнув кожаным плащом, он резко разворачивается, спеша покинуть помещение в башне мага.***
Итак, Чимин подводит итоги последних двух дней: вчера закончились деньги и еда, омежка страдал от ужасной течки и, ослеплённый светом разбитого камушка, попал в другой мир с магией, королевством и без альф/омег. Так (не)удачно налетел на сногсшибательного своей красотой мужчину, пусть и гадкого, злобного, но чертовски сексуального с большим членом. Здесь Пак сомневается в слове «неудача». Сегодня же более насыщенный день, начиная с пробуждения после обморока в темнице, заканчивая тем, что он умудрился заблудиться. — Агрх, ну почему это происходит со мной? — под нос страдальчески бубнит, издавая шорох новой одеждой, характерной этому миру, и кутается в накидку. — За что мне всё это?.. «Хочешь изменить всё? Проснуться и понять, что вся прошлая жизнь позади?» Чимин как вкопанный застывает на месте, от злости зубами скрипя, вспомнив слова старушки, что всунула ему тот камень, сработавший совсем не так, как… и тут он понимает, что вообще не думал. Он просто купил долбанный телепорт в один конец туда, где его ждет не новая жизнь, а скорее смерть от рук одного уж больно внушительного Чонгука с его угрозами. Омеге нужно тихонько ждать, пока маг Тэхен, пообещав помочь, что-то не придумает для его возвращения. И всего-то нужно не попадаться Королю на глаза — дворец большой, так что шансов мало. Мало, но не значит, что они равны нулю. И как же «удачно» Чимин решает завернуть за резкий поворот, где врезается в быстро идущую тяжёлую массу и, отрекошетив, больно падает на попу. — Эй, вы же смотрите, куда идёте, — недовольно фырчит, потирая ушиб и глаза поднимая, чувствуя, как сердце удар пропускает. — Мелкая букашка, ты ещё и фырчать на меня вздумал? — сжимая челюсти, сощуривается Чонгук. Как вдруг за шкирку одним рывком поднимает ойкнувшего мальчишку, ставя перед собой на ноги и склоняясь ближе к нему. — Ты не просто не из здешних — тебе неведомы манеры, пристойное поведение и этикет. Ты нелеп и неуклюж, совсем не знаешь, как следует вести себя в обществе и с великим правителем, — хмыкнув, проговаривает тот, разглядывая миловидное личико омеги. — Да у вас проблемы с завышенным эго, господин Чон, — все равно, на зло ему, фыркнув, отвечает Чимин, демонстративно кланяясь ему в нелепом балетном поклоне. — Не думайте, что я какой-то необразованный болван и неудачник.. — и мнётся, неловко губу закусывая. — Ладно, возможно, я неудачник, но вы выставляете меня самым настоящим безграмотным пустоголовом! — А разве это не так? — выразительно изгибает бровь Чонгук и выпрямляется с заметной тенью какой-то издевательской ухмылочки. Как же юноше хочется врезать по этой, черт возьми, красивой морде. Кулаки чешутся и его аж злость берёт. Он носик вздергивает, впиваясь светлыми глазами в чёрные, находящиеся выше, и, на удивление другого, собирается было шаг к нему сделать, чтобы вплотную «плюнуть» в лицо аргументами о своём образовании, не позволив унижать себя. Только вот длинные ткани не привычны для ношения — и Чимин наступает на них, поскальзывается и летит на вовремя среагировавшего Чона. Сердцебиение будто бы обрывается, талия горит под жаром широких ладоней, а чужое дыхание опаляет шею, покрывшуюся мурашками. — О-ох, вы такой горячий, — срывается с губ, а Пак вздрагивает и пытается отлепиться от груди мужчины. — Нет, не в том смысле, хотя и в том тоже, но вы правда, физически горячий! Вы не болеете? Хватка будто усиливается с каждым сопротивлением Чимина, и его больше в себя вжимают. Чонгук дышать начинает громче и чаще, держа губы в жалком сантиметре от человеческой кожи. — Господин Чон? — замерев, услышав будто бы дыхание зверя, тихо зовёт сглотнувший омега. — Как вас там… ваше Величество? Вы чего? Однако его вдруг перехватывают за локоть и грубо волочат за собой. Возмущающийся Пак начинает голос повышать и бесцеремонно колотить руку правителя, который впихивает в свои, уже знакомые тому, королевские покои. И, кажется, Чимин конкретно влип, встретившись с парой золотистых глаз с огненными язычками пламени там — с такими же, что были в ночь, когда мужчина «помог» ему с течкой. — Почему? — низким баритоном хрипит Чонгук и кидается к омеге. — Почему ты так пахнешь?! Второго вбивают в колону балдахина над кроватью, царапая зубами кожу на чувствительной шее, закрыв пути отступления. — Вам настолько противно?! — взвизгивает тот, ощущая предательски задрожавшие коленки. В отличие от всех вокруг, от разных романов и фильмах, где альфы влюблялись в запахи омег, постоянно говорили, как они сладки и ароматны, не могли насытиться ими — у Чимина ни разу такого не было и не могло бы быть. От него носы воротили все альфы, а свои так называемые бывшие требовали, чтобы он душился всегда и пил подавляющие таблетки. Потому и не удивляется совсем, что острый нюх дракона чувствует его омежий запах. — Настолько взбудораживающе кровь, — хрипит Чонгук, стискивая бедро и бок напрягшего парня, проводя носом от основания шеи до конца. — Проклятие, твой запах: я не могу им насытиться, он сводит меня с ума… почему? Последний драконий рык пугает до икоты, а Чимина с лёгкостью поднимают и кидают на постель. Хорошо, хоть с умением омеги ронять и врезаться в вещи, реакция у него отличная: потому не теряется и перекручивается кувырком через плечо, вставая на ноги по другую сторону кровати. — Так, спокойно, хороший дракон, — в ответ же гортанное рычание вставшего в позу нападения мужчины. — О-очень хороший, тише… — руки выставлены спереди, и Пак пятится назад. И Чон вмиг срывается в его сторону, оббегая преграду, сверкнув огненным золотом в хищном взгляде. — Фу, Чонгук, место! — на повышенной высокой тональности вскрикивает Чимин, запрыгивая на кровать. — Плохой дракон, ай! Длинные пальцы цепляются за накидку, из которой тот ловко выскакивает, оставляя её в руке мужчины, лихорадочно метая по комнате взгляд в поисках того, что может помочь. Когда же следом за ним вбираются на смятое покрывало, омега не мешкает: выхватывает со столика какой-то чугунный увесистый поднос и мощно ударяет им прямо по голове уже налетевшего на него Чона. Глухой стук, а сила от удара отдаёт вибрацией по всему телу продрогшего омеги. Чонгук, издавший странный звук, валится и придавливает своим тяжелым весом пискнувшего парня, утыкаясь лицом в его живот. Дыхание точно прекратилось, пульс в ушах бьёт, и оробевший Чимин ошарашено смотрит перед собой, брезгливо выбрасывая поднос на пол. — О Боже, чёртов домогатель, только будьте живы… — в ужасе шепчет, активно тыкая пальцем в мужское плечо, как тот, на облегчение, нечто невнятно бурчит и вдруг обволакивает ручищами тонкую талию. Чонгук носом трется о живот омеги, у которого сердце предательский удар пропускает и по телу волнительные покалывания раздаются: особенно четко в области скручивающегося животика. И тот пальцем шелохнуть не может, нервно сглатывает образующийся в горле ком, не зная, что теперь делать. Вылезти из-под увесистого мускулистого тела и этой железной хватки не получается, как бы он ни пытался. Парень прекращает все свои попытки сбежать, от которых Чон будто бы ещё сильнее сжимает его, и рука по инерции плюхается на чужую голову. Он голову назад откидывает, обессилено вздыхает, запустив пальцы в густые чёрные волосы. Думать о том, что будет с утра, даже не хочется.