Я молчала, когда отдавала ключи съёмной квартиры в руки её недоброжелательной хозяйки. Я, возможно, даже буду скучать по этой квартире, ведь я тут полгода провела. Помню, как я привыкала к этим стенам, к слишком твёрдому матрасу и серым шторам. Лиз даже не взглянула на меня за всё то время, пока я собиралась, чтобы оставить этот дом навсегда. Когда мы уже собирались выходить, я, всё же не переборов свой интерес, спросила:
— Прошу прощения, Мисс. Я по работе уезжаю и оставила бы квартиру в любом случае, но хотела бы уточнить, что-то случилось? Ваши звонки вчера не могли быть просто так. Я права?
Лиз отвернулась от меня и устремила взгляд в сторону гостиной. Я потеряла всякую надежду услышать от неё что-нибудь путное, поэтому, взявшись за ручку своего серого чемодана и, накинув красный рюкзачок на плечо, я, мотая головой, сделала шаг к выходу. На секундочку я задумалась, стоит ли с ней попрощаться, как в тот же миг старушка крепко схватила меня за запястье и грубо повернула к себе. Я скорчилась от боли и испуга, видя, как её морщинистые, худые пальцы вцепились в меня и сжимали так сильно, что рука их владелицы тряслась. Я устремила свой, полный страха, взор на неё. Она смотрела на меня с ужасом, с горящими от страха глазами, словно в моих она видит всю мою душу.
— Беги, девчонка, — в квартире прозвучал её хриплый, старый и трясущийся голос, — беги, ведь когда наступит рассвет, тебя уже не спасти.
Это прозвучало так жутко, что я, сглотнув и наконец опомнившись,
схватилась другой рукой за неё и еле достала свою из мёртвой хватки. Я быстрыми шагами вышла из квартиры, часто дыша и повторяя «
сумасшедшая старуха».
Испуг прошёл быстро. В голове так много мыслей про предстоящий мне путь, что они попросту не дают мне думать о чужой бабушке, что на старости лет потеряла рассудок.
Ну и что, что я еду в Россию?.. Это просто случайность такая, ничего не случится. Я попытаюсь не выходить из особняка, в котором должна буду работать, и всё будет отлично. Ночами работать буду, лишь бы побыстрее закончить и вернуться.
Кстати, об этом. Работать в огромнейшем особняке совсем одной не кажется мне привлекательным предложением. Я не боюсь призраков, только если тех, которых присылает прошлое, но, тем не менее, это не внушает оптимизм. Этим утром я уже успела связаться с девушкой, которая являлась кем-то вроде ассистентки заказчика. Было непривычно слышать русскую речь и общаться с русским человеком. Я, наверное, даже скучала. Не суть. Она рассказала, что одна часть особняка отремонтирована полностью, именно там мне будет выделена комната и рабочий кабинет, где я могу уже делать дизайн для второй части дома, которая всё ещё не готова и больше походит на заброшенное здание.
С последней угасающей надеждой я спросила о возможности онлайн-работы. Та сказала, что заказчик хочет, чтобы я была там, смотрела на дом своими глазами и сделала дизайн так, чтобы он ещё и подходил к уже готовому интерьеру другой части дома. И тогда я пустилась во все тяжкие. Начала затирать ей о том, что мне, как специалисту, кажется, что им лучше всего будет обратиться к дизайнерам, которые планировали уже отремонтированную часть. В общем, говорила всё то, что своему клиенту не скажет никто и никогда. Но увы, убедить не удалось. Решение её шефа было окончательным. Откуда только они появились такие упрямые.
Когда на паспортном контроле проверяли мои документы, я до последнего надеялась, что они найдут что-то неладное. Но нет. Мне лишь пожелали приятного полёта. Не могу отрицать, что заказчик позаботился о том, чтобы я прилетела в свой ад лучшим способом. Летела я бизнес классом, но это никак меня не впечатлило, ведь я так росла. Тем не менее, было приятно. Но это всё меркло в сознании и в лабиринтах мыслей, когда из иллюминатора сквозь мрачноватый и негостеприимный туман, начали показываться леса. Россия. Ну, привет.
Сердце стало бешено колотиться в груди. Я словно в первый раз осознала, что я здесь. Здесь и сейчас. В этом самолёте, на этом сидении. В нос ударил какой-то странный аромат. Аромат возвращения домой и прошлого. Ноги онемели, и я стеклянными глазами смотрела на карту внизу, которая с каждой минутой становилась всё ближе и ближе.
На улице было холодно. Даже куртка уже не помогала. Так что я обрадовалась, что в такси оказалось тепло и удобно. Я, конечно, не спешила навещать родительский дом. Я была не готова, да и не уверена, что меня там примут. Поняв, что в родной стране никто не будет рад встречи со мной, я сразу назвала адрес особняка, и мы отправились в путь. По пути я позвонила ассистентке и сообщила о посадке. Пообещав встретить меня прямо у входа в дом, она сбросила трубку. До дома было довольно далеко от аэропорта. Так что я прислонила голову к стеклу автомобиля и тихо смотрела на некогда знакомые дороги, деревья и людей.
Интересно, что сейчас делает мамочка? Странно, но иногда я ловлю себя на мысли, что скучаю по ней, но ещё больше я скучаю по папе. Он за эти шесть лет мне хотя бы звонил и писал, но в последний год мы с ним оба потеряли себя в работе и так и не нашли времени друг для друга. Скорее всего перед отъездом я позвоню ему и встречусь с ним. Не уверена, что мама захочет встретиться со мной. И я чётко понимаю мотивы мамы. Она не хотела меня отпускать, не хотела, чтобы я уходила. Она боялась, что со мной может что-то случиться, но ещё больше она боялась, что у меня всё получится, ведь тогда она окончательно потеряла бы всякую власть надо мной. И так и произошло. Я не оправдала ожидания матери. Я не вернулась на коленях и не просила принять меня обратно в золотую клетку. А ведь она так мечтала, чтобы я была всегда на побегушках и вышла за Глеба.
Ах, да. Столько пишу, а про того, из-за которого я начала всё заново ни единого слова. Это странно? Или ожидаемо? Не важно. Это имя давно под запретом для меня и стоит мне только вспомнить хоть что-то про него, как меня сразу бросает в жар, разряды тока бегут по телу… по тем местам, где, кажется, всё ещё его отпечатки. Он в прошлом, но я буду нагло лукавить, если скажу, что время от времени, когда перед самым сном сознание меркнет и актриса во мне уходит, не думаю, где он сейчас и как, хотя я на сто процентов уверена, что он давно сторчался или же его отец отправил его в какую-нибудь военную школу. Или, кто знает, может он умер из-за ИППП. Так много вариантов и ни одной хорошей концовки для него. Я исключаю вариант, что у него сейчас всё хорошо. Я не могу даже представить такое. Таких, как он, жизнь ставит на место раз и навсегда.
Но это меня не касается, слава Богу. Встречаться я с ним не собираюсь и тем более искать каких-то случайных встреч. Если уж быть совсем откровенной и снять маску крутой девочки, то я до жути боюсь его присутствия. Если бы у меня был пистолет в руке, и я бы знала, что он идёт ко мне, я бы пристрелилась, чтобы такой встречи не было. Наверное, мне легче думать, что он умер, потому что знаю, что если он жив и здоров, и мы встретимся, то из нас есть только один человек, который умрёт. И, спойлер, это не он.
Нет, не важно. Почему я вообще думаю о нём? Нельзя думать, нельзя. Эта встреча невозможна. Такого не может произойти. Если уж мы встретимся случайно в огромной Москве, то я уже в судьбу поверю, но этого никогда не будет, я в этом уверена. Какой ещё Глеб, когда я вряд ли родителей навещу после шести лет разлуки?... А ещё, я часто думаю о маленьком Германе. Интересно, как он вообще. Я искренне надеюсь, что он не повторяет детство старшего брата. Мне уже почти 24, ему… 12. С ума сойти, как время летит… иногда я не понимаю, как я прожила столько лет там… Всё было, как во сне.
***
Асистентка оказалась белобрысой красоткой. Она вертела своим изящным носиком туда-сюда, показывая, где я буду спать, где я могу оставить вещи и где работать, а мне иногда хотелось перебить её и спросить, какого чёрта она до сих пор не модель или актриса, а работает на побегушках у какого-то важного дядьки. Она заправляла белые пряди за ушко, а когда думала, что ещё должна сказать, её грудь беспокойно вздымалась. Да уж, мимо таких не пройдёшь.
— Ну, — она оглянулась по сторонам, — вроде я всё рассказала. Предпочитаемые цвета я тебе уже отправила, проверишь почту потом. Возможно, тебе пару раз придётся выезжать в центр, купить обои или самой выбрать краски, в таких случаях к тебе приедет наш водитель, — думаю, я выглядела растерянной, раз она вдруг шутливо хмыкнула и одобрительно бросила, — не волнуйся, клеить их или красить стены тебе не придётся.
Я улыбнулась.
— Меня, если что, зовут Сара, — ещё бы, — ты… кажется…
— Мария, — закончила я, — Сара, а Вы-ы… то есть, ты, не знаешь случайно, сколько примерно я тут буду и когда вообще смогу уехать?
— Ох, — она нахмурила брови, — не буду лукавить, наш шеф очень… человек своеобразный, — это так называется уже, я, блин, из Лондона приехала, только потому что он так хочет, — ты оставишь свой пост, когда он окончательно одобрит результат.
— Вот как… — это прозвучало довольно тоскливо, — а мы с ним встретимся, чтобы обсудить всё?
— Скорее всего нет. В основном, он работает через нас.
— Отлично.
Мне показалось или моё «отлично» прозвучало как-то тоскливо и разочарованно? Нет, ну а что? Мне вот было интересно, что это за персонаж такой важный, что мне его имя пока не говорят даже. Ну и не надо. Подумаешь, шишка важная нашлась, я с такими за одним столом сидела ещё в садике.
— Слушай, а тут довольно нелюдно, — заметила я, — всегда так?
— В этих местах пока мало людей, но, если ты заметила, тут на входе даже охрана есть, так что оставаться здесь вполне безопасно, а в округе так вообще нет жителей, если заметишь кого-то, то скорее всего просто рассматривают территорию поблизости, сейчас стройки здесь только начинаются, беспокоиться не о чем.
Сказать, что это меня как-то утешило будет не совсем правда, но выбора особо у меня нет.
Когда Сара уехала, дом погрузился в ещё больший мрак. Сквозняк стал более ощутим. Господи, как же я ненавижу одиночество. Эта невидимая темнота… этот лёгкий шёпот страха прямо в ушко. Да… неприятно. Но я очень хорошо знаю, что мне поможет.
Я быстро оставила холодную, негостеприимную часть дома и побежала в другую. В огромной светлой гостиной стоял роскошный диван, рядом с ним были кресла, на стене весел огромный плоский телевизор. Вокруг было много полок, которые, конечно же, были пока что пусты и покрыты слоем пыли. Мне нравилось думать, что скоро они наполнятся строками Ремарка, картами мира, сказками Экзюпери и стихами Есенина.
Я подняла все маленькие рычаги, и огромная серебряная люстра и все остальные маленькие лампочки на потолке засверкали, заливая комнату теплом и уютом.
Я облегчённо выдохнула. Далее я ринулась на поиски ноутбука. К счастью, он у меня всегда лежит в отдельной сумке, так что найти его было просто. А диван оказался не только красивым, но и удобным. Я долго изучала предпочитаемую палитру заказчика и оказалось, что у него весьма мягкий вкус. В основном, там было много белых, серых, бежевых цветов, это радовало глаз. Затем я смотрела всякие магазины, мебель. Я хотела всё успеть за короткий срок, чтобы отдать весь готовый 3D проект в руки Сары и делать ноги обратно в Лондон.
Когда я открыла глаза, ощутила холод, который медленно пробирался с ног до головы. Мой нос был ледяным, а я обнаружила своё тело свёрнутым в калачик на этом же диване. Открытый ноутбук стоял на столике передо мной, но экран его давно был погасшим. Солнце грело светлый паркет маленькой полоской сквозь шторы. На улице стояло прохладное, но солнечное утро. «Прекрасный день, чтобы ненавидеть весь мир», — подумала я.
Утро началось не с кофе, а с того, что я недовольно бубнила себе под нос, потому что вынула всё содержимое своего чемодана в поисках зубной щётки. Когда я наконец нашла эту заразу, все мои вещи валялись на полу. Отлично, теперь ещё и разложить всё нужно.
На самом деле в комнате для гостей, которую, собственно, мне выделили для работы, был красивый шкаф, но я, на психологическом уровне, не хотела туда класть свои вещи, будто чтобы самой себе показать, что я точно скоро уеду, и в этом нет нужды.
Пока я обо всём этом рассуждала, успела принять душ и почистить зубы. А пока я намазывалась всеми кремами и так далее, успела почувствовать голод. Тут никто не живёт и не жил раньше, так что холодильник точно будет пустым, поэтому мне либо нужно что-то заказать или же позвонить Саре, чтобы узнать, где в этой глуши ближайший продуктовый.
Не хотелось, чтобы мой первый звонок Саре был не по работе, а о том, что мне хочется жрать, так что я набрала в пиццерию, но параллельно стала шагать, чтобы на всякий случай проверить холодильник. Попытка не пытка, как говорится.
— Слушаю Вас, — ответил женский голос по той стороне, когда я открыла дверь.
— Ээм, простите, я кажется ошиблась номером, — рассеянно и нахмурив брови, ответила я.
Я бросила трубку, при виде полного холодильника, и почему-то он был полон самыми любимыми продуктами, по которым я дико скучала в Лондоне. Я в приятном замешательстве улыбнулась во весь рот и, недолго думая, протянула руку за своим любимым брусничным йогуртом. Но как? Какой у меня, оказывается, заботливый шеф. Для такого не жалко поработать весь день. Как же я рада, что не выйду из дома, не закажу ничего на свои и так рассчитанные деньги, но и не сдохну от голода.
Вечер закончился тем, что я всё также изучала планировку дома и почти полностью додумала, какой будет ванная комната, потому что я всё время стремилась, и меня не покидала мысль о самолёте и о билете, на котором будет написано «Лондон», я очень хотела убежать, потому что мне было больно даже вдыхать воздух этого места, я пыталась не думать о темах, которые делают мне больно, а именно о моём прошлом и о своей семье. Да, мысли о семье тоже делали больно, как ни странно, я то хотела просто взять и туда поехать, то хотела закрыть ноутбук, отказаться от проекта, наплевав на свою работу и, возможно, на единственный путь к хорошей жизни.
Но тогда я стану бомжом. Меня в тот же миг уволят. На деньги, которые у меня в кармане, я только смогу уехать обратно, а там буду на нуле. А если я обращусь за помощью к своему другу, пока не найду там другую работу? Не успела эта мысль промелькнуть, я вспомнила, что он даже не позвонил мне обратно, после того дня. Это было очень странно. Эти додумки заставили меня нахмуриться и на автомате достать телефон. Я открыла ватсап и начала печатать.
«Hi, it’s me. I just wanted to know if you're ok.»
После этого я пошла в спальню для гостей, которая была предназначена для меня. Это была просторная комната с синими стенами, с модным стеллажом и рабочим столом. Я оставила на этом столе ноут, захлопнула его крышку и плюхнулась на мягкую постель, смотря на потолок пустыми глазами. Я хорошо знала, что от себя не убегу никогда и что я рано или поздно навещу родительский дом. Я буду смотреть на него издалека. Не зайду туда, только мельком посмотрю. Интересно, Оксана и Дима всё ещё работают у нас дома? Лёгкая ностальгия затуманила разум. Я вдруг почувствовала запах фирменного чая Оксаны, почувствовала атмосферу этого особняка. Но больше всего остального, я хотела бы увидеть одного человека, я просто обязана навестить Лизу.
Разум постепенно начал поддаваться сну.
