Не забирай меня

      Когда, покинув помещение ванной комнаты, я вернулась в спальню, Глеб Голубин сидел на краю постели и пристально смотрел на меня. Я была завёрнута в махровое белое полотенце, оставленное мне на тумбочке возле ванны. Глеб был с голым торсом, в одних лишь чёрных брюках. Его глаза медленно опускались вниз. Сначала они упали на мои ключицы, потом на грудь, а затем на голые ноги. Я тут же захотела забиться в угол, но даже не пошевелилась. — Знаешь, — вдруг раздался его низкий голос, — я до последнего не мог не думать о том, кому ты хотела позвонить, когда тебя задержали в аэропорту. Но потом я вспомнил ваше свидание… красные розы, которые он тебе подарил, — Глеб тяжело вздохнул, будто еле удерживая в себе целый ураган, и от этого ужаса я похолодела, — ты ведь не хочешь, чтобы с ним случилось что-то плохое? — почти ласково спросил он.       Я долго смотрела на него, не зная, стоит мне отвечать или нет. Мои глаза загорелись, ведь ко мне вернулось осознание всей беспомощности моей ситуации. Нет. Я не позволю ему видеть моих слёз. Я больше не могу плакать, не могу умолять. Во мне что-то сломалось. Возможно, это было желание жить. Возможно, мне теперь всё равно на себя. — Нет, — голос дрогнул, несмотря на все попытки казаться непоколебимой. — Подойди ко мне и сядь на колени.       Я опустила глаза, чувствовала себя прикованной к полу, но понимала, что если сейчас не пойду к нему, мне будет только хуже.       Мои ноги оставляли мокрые следы, но почему-то теперь казалось, что они горят.       Ведь он знал. Он отлично знал, насколько сильно я виню себя в том, что случилось с Лизой. Он знал, насколько я боюсь, что из-за меня им вновь причинят вред. Каждый раз, когда я хочу не подчиняться, я вспоминаю улыбку Лизы в клубе, вспоминаю, что у неё всё хорошо. Он знал все мои слабые места и было бы глупо подумать, что Сименс не воспользуется этим.       Я опустилась на колени, и рука Глеба легла на мою щёку, медленно проводя по ней. Я не осмеливалась поднять глаза. — Ты ведь не хочешь, девочка моя… — ласково процедил он, — не хочешь, я знаю… — Ты чудовище… — не смогла. Я не смогла сдержать слёзы. Я прошипела эти слова сквозь зубы прежде, чем они рекой покатились вниз. — Тише, девочка. Всё хорошо.       Его руки осторожно опустились на мои плечи, и он поднял меня, сам встав на ноги. Теперь его дыхание касалось моей шеи, оставляя мурашки на ней. — Я не хочу быть злодеем, но ты меня заставляешь. Я хочу лишь твоей покорности. Если ты будешь вести себя хорошо, то все будут целы и невредимы. Не заставляй меня пачкать руки кровью. Я и так в ней погряз.       И его губы нашли мою шею. Я задрожала всем телом, мысленно запретив себе сопротивляться. Он обеими руками взял меня за талию, прижимая к крепкому торсу, пока медленно спускался на мои ключицы. Я прикрыла глаза, пытаясь отогнать от себя всю панику. Дыши. Ты должна.       В дверь постучали. — Блять…       Часто вдыхая в себя воздух и моргая, я почувствовала приятное облегчение. Несмотря на предупреждающий стук, дверь открыли очень резко, словно это что-то важное и срочное. — Прошу прощения, — я чуть повернула голову и увидела одного из охранников в дверном проёме, — Господин… он здесь.       Охранник был встревожен тем, что увидел меня. Он сказал эти слова очень сдержанно, хотя тон его не имел ничего общего с его внутренней паникой. — Даже позже, чем я ожидал, — спокойно и даже весело усмехнулся Глеб.       Сердце почувствовало что-то странное. Что-то, что ему не понравилось. Я вопросительно посмотрела в глаза Глеба. Охранник вновь заговорил. — В подвал её или в другой дом?       Услышав это, я кинула прожигающий взгляд на него. Всякое смущение от моего вида исчезло. Я хотела убить их всех от непонимания. Теперь уже не было сомнения в том, что происходило что-то связанное со мной. Именно в этот момент я услышала крик со стороны полуоткрытого окна. — Выходи, Сименс, сукин ты сын!       Олег. Это был он. Это был его крик. Его голос. Он искал. Наверняка узнал, что меня не было в том самолёте! Он узнал!       Искры надежды на спасение загорелись в моих глазах. Оно было близко, как никогда. Демонические глаза Голубина нашли мои, застывшие в ожидании. Но те радости и гордости скрыть не могли. — Нет, — ответил он. Неужели… неужели он позволит мне его увидеть? Неужели в нём осталась жалость? — это будет слишком просто для неё, — сердце упало, пока Глеб говорил всё это охраннику, не отрывая от меня взгляд, словно отвечал мне, — она останется здесь совершенно свободна, без кого-либо. Я дам ей последний шанс… — он холодно улыбнулся, глядя мне в глаза, а из моих начали капать слёзы, ведь я болезненно-быстро поняла, что он задумал, — скажу, что её здесь нет, — я почти не чувствовала собственное тело от бессилия, — Если уж она решит рискнуть, то вы знаете, что будет с тем, кто осмелился нарушить мой покой и явиться на мою территорию.       Оставив меня стоять в ступоре с застывшими слезами на глазах, Сименс подхватил чёрную рубашку со спинки стула и покинул комнату вместе с охранником. Я медленными шагами подошла к окну и осторожно взглянула вниз. Там стоял Олег, рядом с ним были люди, вскоре в моём поле зрения оказался и Глеб с несколькими охранниками рядом с собой.       Он ведь мог сделать так, чтобы Олег даже через ворота не проходил, но нет. Его пропустили аж до самого дома. — Где она? — громким тоном спросил Кизару, когда Глеб оказался перед ним. — Она уехала, — сердце упало. Захотелось закричать о том, что я здесь, что я всё ещё тут. — Не ври! Её в самолёте не было!       Да. Он и вправду заинтересовался, улетела ли я. Боже, Олег. Как же мне хочется побежать по лестнице вниз, кинуться в твои объятия, попросить у тебя о помощи, но я не могу. Я ведь лучше всех знаю, что будет с тобой, если я такое сделаю. И как мне после такого смотреть в глаза Лизе? Как потом жить, если из-за меня с вами случится что-то плохое. Нет, цена за мою жизнь не может быть такой высокой. Ты нужен ей, а я… я уже давно никому не нужна. — Я не знаю, Олег, её здесь нет. Она уехала, я её отпустил.       Я здесь! Я здесь!       Захлёбываясь в собственных слезах, я прижала ладонь к губам и сползла по стене вниз. В комнату зашли, и сквозь туман я узнала Марка. Он почти подбежал ко мне и сел на корточки рядом, взяв меня за плечи. — Мария! Принеси её! Я тебе не верю! Я тут всех вас убью! — Тише… ты делаешь это ради него же, — шептал Марк, пока мои плечи вздрагивали в истерике.       Хотелось взвыть от бессилия и обиды. — Ты такой же, — выкрикнула я охрипшим голосом, — ты… ты ведь знал, что меня не отпустят… — Тише, прости… я… это не мои дела, Мария, я не мог ничего сделать.       Слышались голоса, но я больше не могла подняться и взглянуть в окно. Марк прижал меня к своему плечу, и я больше не пыталась вырваться. Марк был осторожен со мной, ещё когда мы были в том первом доме. Наверное, была бы другая ситуация, мы бы могли стать хорошими друзьями или даже больше.       Голоса затихли. Я не сразу это поняла из-за несуразных мыслей, которые носились в моём сознании туда-сюда. И почти сразу после этого дверь опять открылась. Глеб остался стоять у двери, смотря на то, как я в полотенце сижу на полу, а Марк рядом, прижимая меня к плечу. Но мне было, по большему счёту, всё равно. Я смотрела на него со взглядом, полным ненависти и обиды. Олег ушёл. Голубин добился своего. Он ушёл… мой единственный шанс на спасение.       Марку, кажется, тоже было не интересно, ведь он не спешил вовсе вскочить с места и кричать «о, нет, это не то, что ты подумал». Вместо этого он медленно встал на ноги, осторожно поднимая и меня. Парень посадил меня на край постели и только после этого начал уходить.       Глеб молчал и даже слова не сказал ему. Это было странно. Марк просто ушёл, а Глеб так и остался возле двери.       Когда дверь закрылась, я уже не почувствовала ничего. Ни страха, ни паники. Слёзы тоже ушли, уступая место бесконечной пустоте. — Я вижу, время ты терять не любишь.       Пошёл нахер. Вот, что хотелось сказать. Но я промолчала, а тем временем Глеб подошёл ко мне и начал расстёгивать пуговицы рубашки. Когда она была оставлена на комоде, Глеб встал передо мной. Я видела его ноги и не собиралась посмотреть выше, пока он не взял меня за подбородок и не заставил поднять лицо. — Я сохранил ему жизнь, — заявил он с лёгкой усмешкой, — будь добра — оплати. — Я не в силах, — промолвила я с нарастающей тревогой в груди. — Знаешь, Мария, твой Олег мог стать отличным кормом для моих псов, — он приблизился к моему уху и прошептал, — они загрызли бы его заживо, едва он переступи порог моего дома, — моя кожа покрылась мурашками то ли от ужаса, в который меня вгоняли слова Глеба, то ли от завораживающей глубины его голоса, — одна команда, и тело твоего кавалера покрылось бы глубокими рваными ранами, а голова украшала бы главный стол моего кабинета, — я задрожала, представляя, как кровь Кизару стекает с клыков Голубинских демонов, а его душа покидает безжизненное тело за меня. Я не могла этого допустить, только не с Олегом, прошу. — Оставайся такой же покладистой, как пятнадцать минут назад, не расстраивай меня.       Поднявшись на ноги, я потянула за край полотенца, и оно упало с меня на пол. Моё обнажённое тело предстало перед Глебом в полной красе, но почему-то он даже не отрывался от моих глаз, бесконечно что-то ища в них. — Он так для тебя важен? — что это в его голосе? Обида?       Но он не дал мне времени, чтобы понять это. Крепкие руки толкнули меня, и я легла на мягкую атласную простынь, тут же собирая её в кулаки в попытках успокоить себя. Но это давалось слишком сложно, особенно, когда я всем телом чувствовала приближение молодого человека. Мне оставалось только сделать глубокий вдох и просто ждать окончания.       Руки мужчины коснулись моих ключиц, пальцы рисовали на них узоры, словно он ребёнок, впервые увидевший заснеженное окно. А затем мягкие губы накрыли мои, завлекая в поцелуй. Не такой, как обычно — в нём проглядывалась искренность, хоть и где-то в глубине, но она была. — Я готов вечность смотреть на реакцию твоего тела от моих прикосновений: такая строгая, непоколебимая и серьёзная ты вздрагиваешь и извиваешься, стоит мне кончиком пальца провести по твоей коже. Это удовольствие или отвращение? — он усмехнулся. — Глеб, давай просто сделаем это, — задыхаясь, выдавила я.       Но он не спешил. Его руки словно касались моей души, а не тела. Они гладили мой живот, сжимали за талию, пока парень целовал меня в шею, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться в моё горло. Я терялась. Я терялась в пространстве, в этой комнате, в этом доме… я не чувствовала здравый рассудок. Все мысли превращались в какое-то торнадо, теряясь в пучине страсти и бешеного ритма моего сердца. Хотелось молить о помощи. Хотелось отключить все чувства. Я потеряла себя где-то между нашим громким дыханием… где-то между Москвой и Лондоном. — Ты была хорошей девочкой, и сегодня ты заслужила человеческую прелюдию, — я не успела даже понять смысл сказанных им слов, как почувствовала, что его губы проходятся по пупку и опускаются ниже. На ту зону, которую я не в силах контролировать.       Вся кожа покрывается мурашками, а лицо заливается краской. Стон вырывается непроизвольно, стоит его языку провести по клитору. Хотелось заткнуть рот ватой, чтобы больше не доставлять ему причину для этой идиотской улыбки во все тридцать два, которой он одарил меня прежде, чем вернулся языком обратно. Я легко обвила ногами его шею, выгибаясь в спине, пока его ловкий язык распространяет слюну по влагалищу, цепляясь губами за каждую складку. Руками я всё ещё сжимаю несчастную простынь, что в другой стороне подо мной наверняка насквозь мокрая, как и я сама. Что же ты творишь, Голубин? — А-ах, — я перестала думала о том, чтобы сдерживаться. Я слабая, я подчинилась, сломалась. Моя ладонь накрыла его голову, пальцами ухватив края волос, — Гле-е-б…       Он оторвался от изучения моих половых губ, поднимая свои зелёные глаза на меня и сквозь зубы процедил: — Можешь звать меня «мой господин», — он приподнялся, проводя большим пальцем по самому сокровенному месту, собирая накопившуюся жидкость, и, облизнув фалангу, улыбнулся. Захотелось взвыть. Он всегда знал, как свести меня с ума. С самого детства, чёртов Сименс.       Я осторожно ухватилась своей ладонью за его крепкую руку и понесла ко рту. Облизнув два пальца, я поднесла их к своему влагалищу и легонько протолкнула, прошипев от неожиданного удовольствия, чем вызвала нескрываемый блеск в глазах блондина. — Приняла игру по мои правилам? — он продвинул пальцы чуть глубже, добавляя к ним ещё один, а второй рукой накрыл моё горло. Я запрокинула голову, издавая хриплый стон, а затем почувствовала, как его язык проникает сквозь мои губы, проводя по зубам, а после исчезает. — Поцелуй меня, Глеб, — я взвыла. А его не нужно просить дважды. Секунду спустя его губы вновь накрыли мои, я поймала себя на мысли, что не хотела бы прекращать этот поцелуй, от чего резко протрезвела — я не должна! Не должна так думать! Ну же, Мария!       Я простонала сквозь его губы, когда ловкие пальцы, выскальзывая из моей промежности, схватились за грудь, сжимая её. — Давай, Мария, скажи мне это, — он прошептал мне, не отрываясь от моих губ и смотря прямо в глаза, — ска-а-а-жи, чего ты так хочешь сейчас… — Трахни меня, Голубин.       Он отпрянул от меня, заставляя томиться в ожидании. Его руки ухватились за пряжку ремня, сбрасывая её на пол с громким треском, а следом звизгнула ширинка брюк, открывая обзор на возбуждённый половой орган. Я облизнулась, протягивая руки и сопротивляясь самой себе. Стоило мне коснуться горячего члена Глеба, как возбуждение новым разрядом прошло по телу.       Я никогда не стану сильнее, по крайней мере, пока что его власть надо мной усиливается. С каждым толчком внутри меня, с каждым движением он разрывает мою уверенность в себе в клочья. С каждым новым стоном я становлюсь покорнее. Пока его руки исследуют моё тело в сотый раз, я сжимаю ноги, а он вжимает меня в кровать. Он издаёт громкий рык, и внутри меня растекается горячая жидкость. Мы снова слились воедино, и я впервые кончила с ним в унисон. Мой разум мутнеет, когда он целует мою грудь, прикусывая соски и всё ещё не выходя из меня. Внутри меня разливается удовольствие, ясность покидает меня насовсем, хотя я чётко знаю, что завтра всё вернётся на круги своя: я жертва, он — палач.       И что дальше? Сколько так может продолжаться? Я не знаю. У меня отобрали мою жизнь, которую я с трудом собирала по частицам. И как теперь смириться с ролью раба? Как сидеть в четырёх стенах в томящем ожидании, когда он придёт меня взять?       Я мучительно долго лежала и смотрела вверх, пока утомительные мысли не вскружили мне голову и не закрыли глаза. Поспать было прекрасной идеей. Вот бы проспать лет так пять. Я вспомнила слова Анны о том, что ещё никакая девушка не была в главной спальне, поэтому думала, что Глеб отправит меня в другую комнату, но этого не произошло. В какой-то момент я повернула голову и увидела, как он мирно сопел рядом. «Всё такой же ангел, когда спит», — усмехнулась я. А потом сон пришёл и ко мне.       Басс бил по стенам и ушам, я слышала шум и громкую музыку. Я сначала не понимала, какое сейчас время суток, но, посмотрев на золотого цвета настенные часы, я увидела, что сейчас только половина четвёртого утра. Что происходит внизу? Что за шум толпы?       Опустив пятки на пол, я встала и открыла для себя, что из одежды здесь только грязная из подвала. Найдя своё бельё, я тихонько подошла к двери и совсем чуть-чуть приоткрыла её, только для моего любопытного правого глазика. Какое же было удивление, что в коридоре не оказалось никаких охранников. Я представляла, где комната с моими вещами лишь примерно, но в одном белье идти гулять по этому дому, ещё и не зная, что происходит — идея такая себе. Поэтому я закрыла дверь и подошла к другой, рядом с ванной. Я не прогадала — это была гардеробная. Здесь были аккуратно развешаны рубашки, брюки, но я пошла дальше и стащила с вешалки белую футболку, которая показалась мне длиннее всех других.       Выскользнув в коридор, я начала осторожно идти к лестнице навстречу музыке и хохоту. Высокие двери в главную гостиную были прикрыты. Возле них стояло пару охранников, которым, общим счётом, было плевать на меня.       Я подошла к дверям и толкнула одну из них. И какого же было моё удивление, когда я обнаружила многих девушек и молодых ребят, танцующих под громкую музыку, пьющих и курящих. Потом я увидела вернувшуюся Анну, которая разносила туда-сюда бутылки с алкоголем, даже не планируя замечать меня. Я долго смотрела на них всех, пока мои глаза в итоге не остановились на четверых знакомых парнях, которые сидели на кожаном диване с сигаретами и стаканами в руках и смотрели на меня, видимо, уже давно заметив мой приход.       «Так вы тоже живы?», — криво улыбнулась я, смотря на них без каких-либо эмоций.