Vade retro, Satana

— Поздравляю с назначением на новую должность, — практически безымоционально говорит Минхо, подходя к советнику, стоящему к нему спиной. В коридорах с западной и восточной стороны дворца есть выходы на балкон. Минхо всего лишь хотел прогуляться утром, пока слуги занимаются уборкой, стиркой белья и приготовлением завтрака. Ли до сих пор спит по пять часов — не больше абсолютно точно, но даже так найти себе занятие довольно-таки трудно. «Кормёшка» армии упала на плечи совета, тренировками занимаются генералы и другие мужчины «со статусом ниже», а Ли больше не может находиться тут. Стены душат, стайки из прислуги, которые как ни крути, а всё-таки разделились на три лагеря, вызывают лёгкое раздражение. Кто-то считает несправедливой казнь Ильхор, кто-то поддерживает Ханаан и сочувствует ей, а кто-то ожидает худшего. Пожалуй, если бы Минхо пришлось выбирать, на чью сторону встать, он бы примкнул к последним. — Что заставило тебя прийти сюда в такую рань? Хван по-доброму усмехается, ставя локти на выложенные камнем перила. — Бьюсь об заклад, то же самое, Командующий, что и вас. — Поясни? — Как? Разве вы не знаете? — Хёнджин выглядит слишком искренним. — Сегодня в полдень состоится заседание совета. Повелитель примет решение касательного мирного договора с Ырваном. Разве вас не уведомили об этом вчера вечером? Минхо смотрит куда-то сквозь него. Вчера вечером ему сперва дали ложную надежду, а потом вырвали её из зубов. Не зря Минхо большую части жизнь считал это ожидание и уверенность в осуществлении лучшего участью дураков. Потому что видеть мир таким, какой он есть на самом деле, куда ценнее и полезнее. Лучше упасть на землю сразу, чем после того, как поднялся над землёй. Минхо поцеловал бы Мина прямо там, в саду. Мнимое неуважение к вере было бы скрыто даже от глаз Бога ветками деревьев и уходящего за горизонт солнца; ни одна душа не прознала бы, а Ли надежно бы спрятал в сердце этот момент. Но Сынмин пожелал обрубить на корню — старший уважает его решение, хотя понять всю глубину, видимо, никогда не удастся. Даже если Мин и испытывал нечто схожее, что и он, то уже не столь важно. Выбор сделан, всё сказано и услышано. В одну реку дважды не дано войти никому, но Минхо и не будет пытаться. «То было секундное влечение», — говорит он сам себе не в первый раз, однако обманываться глупо — мимолетное не оставляет такую злобу, досаду и пепел на месте проклятой надежды, которую словно ветер гонит туда-сюда вера в себя. Жгучая, кипящая как варево на костре. Но Ли исполнит просьбу Мина, потому что доподлинно неизвестно, а горел ли он всё-таки вместе с ним? Может, если бы был точный ответ… — Командующий? Минхо промаргивается, сбрасывая наваждение. Слишком ушёл в себя, позабыв о советнике. — Я решил прогуляться — бессонница мучает. Вероятно, меня хотели предупредить, но я не был у себя в покоях. Хёнджин рассеянно кивает, удивлённый подобному поведению со стороны всегда собранного и серьёзного Ли. Хван нутром чует, что гулять Командующий вряд ли просто так бы стал. Впрочем, он тут же отмахивается от этих мыслей, потому что есть заботы поважнее. Хёнджин практически решился на то, чтобы подойти к шпиону и передать через него записку Командующему с просьбой встретиться лично. Ему никак нельзя покидать город, потому что за советниками всё же приглядывают, но и путь из Ырвана занимает три дня, и ничтожна мала вероятность того, что Ян прибудет лично. Серьёзный риск — за это ведь легко могут приговорить к казни. И Хёнджин устал думать о том, что его плечи могут лишиться головы; можно ведь и вовсе таким образом разума лишиться. А он собирается жить счастливо в богатстве до самой смерти. — Увидимся позже, советник Хван, — говорит Минхо и уходит в противоположную от своих покоев сторону. Хёнджин смотрит вслед удаляющейся фигуре в чёрном и думает, что у Ли Минхо случилось что-то личное. Ну и поделом ему.

***

Минхо искренне не понимает, что здесь делает. Нет, вернее будет сказать, почему он находится на заседании совета, а не штурмует Расуд. Стратегически этот город важен, к тому же расудцы добывают мрамор и драгоценные ископаемые, которыми делиться не хочет совершенно. Не продаёшь, то отнимем — всё очень просто. Но Джисон, кажется, не хочет принимать серьёзные решения. Минхо понимает, что им движет та злость, не нашедшая выплеска наружу, а король ещё слишком юн. Однако человек, которому нечего делать и который из-за этого фактически вынужден жить во дворце, вечность терпеть не может. Было бы лучше, если бы Ли мог находиться с «себе подобными», а не быть под взором короля ежедневно. Всё равно бессмысленно. — …это очень рискованно, — не первый раз повторяет советник Ванн. — Я выступаю против этой затеи. Ырванская армия сильна, а их месть не будет иметь конца, если ваш план претворится в жизнь. — Поддерживаю, — вторит ему тот, что моложе лет на десять. — Вспомните, сколько наших воинов умерло возле стен города, сколько ваших родственников, государь, испустили дух прямо там. Лучше худой мир, чем война. Мы можем оставить всё как есть. Начинается жаркий спор между советниками. Джисон молчит и хлопает ресницами — не это он хотел увидеть — а Фимх что-то шепчет ему на ухо. Хван Хёнджин еле заметно закатывает глаза и, поставив локоть на прямо на стол, подпирает кулаком щеку; его примеру следует и Шинхва. Люди, не державшие ни разу в жизни меч, обсуждают войну. Превосходно. Ли думает, что не удивился бы, если бы дело дошло до настоящей драки. По крайней мере, стало бы чуточку веселее. От этой мысли невольно поднимаются уголки губ. Бьющие друг друга уважаемые люди в роскошных одеяниях — разве может быть более действенное лекарство от скуки? — Я принял окончательное решение, — громко говорит Джисон и все замирают. Наступает гробовая тишина. Советник Додун даже поправляет рукава, чтобы выглядеть так, как ему подобает. Фимх обращается к королю: — Мы вас слушаем, господин. — Подпишем договор о дружбе, а затем будем что-то предпринимать. А что касательно Расуда… Командующий, как скоро вы будете готовы выступать? «Да хоть сейчас», — очень хочется выпалить в ответ, но Минхо сдерживается. Ради этого стоило просиживать штаны больше часа, чтобы услышать заветный вопрос. Воины уже начали спрашивать Косторая о том, что творится во дворце и есть ли какие новости о предстоящем походе. Только восстания против Владыки и его методов управления страной не хватало. — Недели будет вполне достаточно. Джисон кивает. — Тогда я даю добро на организацию похода.

***

«Пишу вам, искренне надеясь на вашу благосклонность и справедливость, так как время помогло мне тщательно всё обдумать. Сожалею о том, что предыдущая наша встреча не принесла практически никаких результатов, однако я был бы польщён, если бы имел возможность увидеть вас в скором будущем. Во дворце всё спокойно. Уверен, вы знаете, что госпожа Ханаан отныне первая женщина в государстве. К сожалению, не все подданные согласны с этим положением дел, но то лишь шёпотки — никто не осмелится высказаться против в открытую. Да и что могут поделать неверные, если госпожа является единственной матерью наследника? Питаю надежды на скорую встречу исключительно с вами. Я готов к повторным переговорам и сотрудничеству, разумеется, если готовы и вы. Мы могли бы встретиться там же, где и в прошлый раз. С уважением, советник Хван.» Про поход знать ему не надо — и так хватит. Всё равно кто-нибудь разнюхает и доложит. Никакого смысла в этом нет. Хёнджин дожидается, пока высохнут чернила, а после скручивает бумажку в подобие свитка. Писать таким образом весьма затруднительно, зато само письмо становится маленьким и его легче передать, чтобы никто этого не заметил. Остаётся уповать на мастерство шпиона. Хван больше чем уверен, что и в Ырване есть гефанские люди — так уж устроено. Возможно, они находятся даже в самом дворце. Хёнджин мог бы чувствовать отголоски совести, но ему теперь хочется больше — это её заглушает. А потому он на всякий случай переодевается в более простую одежду, прячет письмо в рукаве и хватает сумку. Всегда можно будет сказать, что направлялся на рынок исключительно в целях «разорения». Найти нужного человека почти что не составляет труда. Полный мужчина не похож на убийцу, несмотря на внушительный рост, — обыкновенный торговец с круглым лицом. Хёнджин делает вид, что рассматривает пурпурную ткань, а затем, столкнувшись с ним взглядом, кивает. Говорит, что готов сделать покупку. Хёнджин удивляется собственной ловкости, когда заветное послание оказывается у шпиона. Мужчина, подразумевая для ушей окружающих свой товар, просит прийти в следующий раз — как раз через три дня он привезёт что-то новое. И Хван с удовольствием заключает, что всё прошло гладко и можно не волноваться. По крайней мере, пока что.

***

Минхо порой думал о своей смерти с поразительным спокойствием. Да, он планировал прожить всё до тех же сорока лет, но также понимал, что может отойти в мир иной и раньше. Почему-то всегда представлялось что-то скучное, нелепое, но ничего конкретного не было. Теперь он надеется, что не умрёт в этом походе. Чтобы лёжа на смертном одре не начать винить в случившемся Сынмина. Глупо, но вполне вероятно списать это на отказ, который так потряс его, что Минхо стал невнимательным и пал духом. Так или иначе, а было бы всё равно жутко обидно. Минхо знает, что рано или поздно встретится с Мином лицом к лицу. Разумеется, хорошо бы не на собственных похоронах, когда священнослужители встанут над его гробом и начнут читать молитвы усопшему. Скорбел бы Мин так же сильно, как по Ильхор? Ли не хотел бы, чтобы такой светлый человек сильно страдал по нему, но равнодушие куда губительнее. Хотя, если поразмыслить, мертвецу будет всё равно. — Войди, — отвечает громко, но устало, лёжа на своей кровати прямо в одежде, когда в дверь стучат. Ли, пожалуй, мог предположить, что это Косторай, за которым он послал, чтобы начать подготовку. Но в покои заходит советник Фимх и лицо его выражает крайнее беспокойство. Не ожидал, что Джисон поступит таким образом? — Ничего не стряслось? На заседании ты выглядел так, словно находишься где-то в другом месте, а не с нами. Я опасаюсь за тебя. Минхо даже не поднимается с места, вяло отвечая Фимху. Хотя бы с этим человеком во дворце можно вести себя так и не получить осуждение. — Не стоит волноваться. Убью кого-нибудь и сразу станет легче, — спешно исправляется, дабы не допускать расспросов, — разумеется, если ты думаешь, что что-то произошло. Не вижу причин для волнений. — Хорошо, пусть так. Берегите себя, Командующий. Умеет он делать плавные переходы с обыкновенного «Минхо» до уважительного «Командующий».