***
Алкоголь — зло, это Локи знал со своего первого столетнего дня рождения. В тот прекрасный (ужасный!) день они с Тором настолько устали стоять неподвижно несколько часов с обеих сторон трона Всеотца, что стащили бутылку крепкой наливки на ягодах и выпили её без закуски. На голодный желудок вышло очень даже по-взрослому, хотя они оба считались ещё бестолковыми подростками по меркам асов. Локи смутно помнил, что после первой нашлась и вторая, и третья, и далее по списку. Вина меняли цвета и крепость, настроение становилось всё лучше, а любовь к окружающим всё сильнее. Тор в какой-то момент пропал и появился с Хелой, держащей его за малиновое ухо. — Ах вы алкаши малолетние! — зашипела сестрица похлеще Ёрмунганда и дала Тору впечатляющий подзатыльник, от которого тот повалился на драгоценную шкуру снежного кота и пьяно заржал. — Пьёте тут без меня, неблагодарные! А ведь я вам в детстве свои конфеты и сладкие пироги отдавала! — Ты просто жирная была, — брякнул Тор и получил от доброй Хелы ещё и поджопник вдогонку. — Мы тебя не нашли! — тут же сориентировался более хитрый и осторожный Локи, пытаясь понять, в каком ряду находится настоящая сестрица. Хелы двоились, троились и расплывались, а бедный именинник мечтал о том, чтобы тоже научиться создавать собственных иллюзорных клонов. — Добро пожаловать к нашему столу, божественная сестра! — всё же сумел вымолвить он, но при поклоне сильно качнулся и чуть не снёс со стола пустые бутылки. Что было дальше, ни он, ни Тор не помнили, но Хелу в наказание отправили в её мир и запретили покидать его сотню лет. Их с братом знатно выпороли ремнями, а потом заставили посещать все официальные приёмы, причём в полном парадном облачении. Локи так уставал от золотого рогатого шлема, что иногда очень сильно хотелось зашвырнуть его с Биврёста куда подальше. С тех пор прошёл не один век, сестрицу не раз запирали в Хельхейме, а братьев пороли и наказывали, и всё это происходило после знатных попоек. Так что, проснувшись в очередной раз рядом с храпящим Тором, завёрнутым в любимую мантию матушки, и Хелой, обнимающейся с копьём Всеотца, Локи понял, что они опять накануне слишком бурно что-то отметили. С трудом поднявшись на ноги и набросив на себя исцеляющий сейд, Локи даже без особого удивления увидел обрывок пергамента, светящийся от магических подписей. Когда перестала гудеть голова и трястись руки, он смог прочитать короткий текст, набросанный его собственным почерком. «Я, Локи, сын Лафея, приёмный сын Одина, ненаследный принц Асгарда, наследный принц Йотунхейма, обязуюсь исполнить волю сестры моей Хелы, дочери Одина, царицы Хельхейма, богини Смерти. Я уберегу её единственного потомка от опасности, заключённой в исполнении магического контракта. Место действия: Мидгард. Даты: 24 ноября 1994 года и 24 февраля, 24 июня 1995 года по летоисчислению, принятому в Соединённом Королевстве Великобритании и Северной Ирландии». — Сестрица, а сестрица, что это за документ ты заставила меня подписать? — легонько потряс он Хелу за плечо, но услышал лишь невнятное бурчание в ответ. — Нет, ну в самом деле, что значит «уберегу от опасности»? И откуда вообще взялся короткоживущий потомок у тебя — богини Смерти? — Какой же ты шумный, мой прекрасный божественный брат! — хрипло закашлялся Тор, вылезая из-под подушки и шкрябая отросшую за ночь щетину. — Ты же сам вчера орал, что каждая капля крови нашей сестрицы не должна пропасть даром, даже если этот мидгардец умрёт всего лет через триста. За это время он успеет завести целую кучу отпрысков, и только потом имеет право спокойно уйти в долины Хельхейма. — Та-ак… — протянул Локи, с трудом, но всё же вспоминая ночной разговор. — Ага, этот пацан заключил какой-то там контракт, а так как ему грозит смертельная опасность, как последнему из потомков Хелы по мидгардскому роду, её кровная связь сигнализирует… — Вы можете с утра пораньше говорить тише и не такими длинными фразами? — зарычала Хела и швырнула кубок, попавшийся ей под руку. — Вали давай, скоро там будет открытие турнира, так что у ребёнка должен быть представитель. — Сколько ему хоть? — смиренно поинтересовался Локи, мановением руки превращая свой помятый домашний костюм в любимый наряд из тёмно-зелёной кожи. Золотые отличительные знаки правящей семьи ярко блеснули при свете магических ламп, заставив коротко застонать зажмурившегося Тора. — Четырнадцать ему, по мидгардскому летоисчислению, давай же отправляйся! — чуть тише рявкнула Хела и снова уснула. — Ага, разберёшься на месте, — душераздирающе зевнул Тор и снова зарылся головой под подушку. Локи окинул взглядом место «побоища», но всё же бросил исцеляющие заклинания на спящих родственников и отправился к выходу из дворца. Звёздное небо сияло над Хельхеймом, вдали вилась лента реки Гьёлль и тускло поблёскивал золотой волшебный мост, перекинутый через неё. Локи даже показалось, что он видит крохотную фигуру великанши Модгуд и весело скачущего Гарма, но это, конечно же, была просто игра его воображения. «Хеймдалль, мост!» — крикнул Локи и тут же почувствовал, как его тело подхватывает поток межмирового портала. Звёзды привычно слились в цветные полосы; космос запел, закружился, заигрывая и лаская чёрные кудри всесильного Трикстера.***
Когда Кубок Огня выплюнул обгоревший кусочек пергамента с его именем, Гарри Поттер просто не поверил. Да и с чего бы ему доверять какому-то непонятному артефакту, если он точно знал, что никакой заявки не подавал. Он ведь не идиот, чтобы так рисковать собственной жизнью, которая у него и так не сахар, а дёготь наполовину с драконьим навозом. Но факт оставался фактом: он — четвёртый претендент на вечную славу, будто ему звания авадоустойчивого Мальчика-Который-Выжил не хватало. Вся школа дружно ополчилась против него, а преподаватели демонстративно не замечали его потрёпанного вида, синяков и ссадин. Впрочем, Гарри к этому привык ещё в обычном мире, там тоже все взрослые дружно прикидывались, что его не существует. Но теперь выживать было намного сложнее, потому что одно дело — убегать от банды Большого Дэ, и другое — от нескольких десятков малолетних волшебников. Что самое интересное, физически не трогали его только слизеринцы: то ли декан запретил, то ли боялись увлечься и ненароком убить и огрести за смерть героя. А вот остальные факультеты не церемонились, устроив травлю зарвавшемуся любимчику директора. В последнее время «охота на Поттера» стала самым любимым развлечением старшекурсников. Гарри, где мог, передвигался в мантии-невидимке, но ходить в ней постоянно, конечно же, было нельзя, а в одиночку его очень легко вылавливали компании «мстителей». Поддержки от друзей больше не было. Рон стал злейшим врагом, рассказывая всем и каждому о том, какого обманщика и лицемера он пригрел на груди. Гермиона же постоянно пропадала в библиотеке, изо всех сил стараясь найти как можно больше полезных заклинаний для прохождения испытаний. Поттер и сам бы сидел в тишине и под присмотром строгой мадам Пинс, но его постоянно дёргали. Каждый взрослый словно задался целью как можно бестолковее ему помогать. Его вызывали то к одному профессору, то к другому, а по пути к ним и обратно Гарри успевал словить пару-тройку заклинаний от «охотников» или просто тычки и удары от «мстителей». Первый тур приближался, а подготовка к нему у Поттера оставалась на прежнем уровне рядового ученика. Он с ужасом рассмотрел драконов в зачарованных клетках, спрятанных в Запретном лесу; полюбовался на свидание Хагрида и мадам Максим, подивившись брачным играм полувеликанов. Мыслей, как победить многотонный огнемёт, так и не появилось, поэтому двадцать четвёртое ноября он ждал с ужасом. За две недели до назначенной даты Гарри снова попал в больничное крыло после нападения хаффлпаффцев-старшекурсников. Ватноножное заклинание само по себе было неопасным, но вот свалиться с лестницы и прокатиться два пролёта вниз оказалось очень травматично. В палате он лежал на своей постоянной кровати, куда попадал чуть ли не после каждого квиддичного матча и очередного приключения. Вообще, Поттер не понимал, как дожил до четвёртого курса с его-то удачливостью и постоянным влипанием во всё дерьмо, творящееся вокруг него. Гермиона принесла конспекты с пропущенных уроков и краснобокое яблоко, а потом долго вздыхала, вцепившись в его неповреждённую руку. — Гарри, тебе надо быть осторожней, — сказала она перед уходом. — Я так боюсь за тебя. Эти… они все не правы… И многие ребята на твоей стороне. Невилл даже поругался сегодня с Роном в гостиной, когда тот снова начал говорить про тебя гадости. Честно, я уже не знаю, как на него повлиять. Он же наш друг. — Не переживай, всё будет хорошо, я уже привык, — бледно улыбнулся Поттер, чуть морщась от боли. Костерост хоть и сращивал любые переломы за несколько часов, но в процессе не отменял неприятных ощущений. — Никто не должен привыкать к такому! — вспыхнула Гермиона. — Это ненормально! Ты не виноват, и мы все должны поддерживать тебя, а не… травить! — Так я же и есть ненормальный, так мне всегда дома говорят. Всё, беги давай, а то на ужин опоздаешь! Я буду в порядке очень скоро, ты же знаешь меня. Когда подруга ушла, Гарри осторожно пошевелился, стараясь не потревожить сломанную руку. Взяв один скрученный пергамент, он начал читать текст, написанный аккуратным разборчивым почерком Гермионы. Ни одной помарки и кляксы не было, как и ожидалось от идеальной отличницы и лучшей ученицы четвёртого курса. Мадам Помфри зашла на минуту, но, увидев, что единственный пациент спокойно занимается самообразованием, скрылась в своём кабинете. На тумбочке у кровати появился ужин, а грязная посуда позже испарилась как по волшебству. Домовые эльфы не показывались ученикам на глаза, но все о них знали, по крайней мере те, кто, как Гарри, бегал за перекусом в замковую кухню. На улице давно стемнело, и хоть зачарованная свеча давала достаточно света для чтения, но глаза устали. Спать не хотелось, разговаривать было не с кем, оставалось только думать о том, как победить дракона. Сказочный вариант с могучим рыцарем, зачарованным мечом и верным оруженосцем в его случае не подходил. Когда посреди палаты появился незнакомый мужчина в костюме старинного покроя, высоких сапогах и длинном кожаном плаще, Гарри только и мог, что удивлённо вытаращиться на него. Гермиона так часто рассказывала интересные факты из «Истории Хогвартса», что он и сам прочитал эту книгу, и в ней было сказано, что на территории школы аппарация закрыта древними чарами. Тем временем визитёр неторопливо огляделся вокруг, чему-то усмехнувшись про себя, и медленно подошёл к кровати, где так и лежал удивлённо вытаращившийся Поттер. Придвинув к себе стул взмахом руки, мужчина удобно уселся, закинул ногу на ногу, сложил руки на груди и с лёгкой улыбкой произнёс: — Ну, приветствую тебя, родич не по крови. Вижу, что ты, к моему удивлению, пока жив. — Э-э… здравствуйте, сэр, — еле выдавил слова Гарри. — Мы знакомы? — Нет, — усмехнулся тот. — Я никогда не видел тебя, а вот с твоей прародительницей, к сожалению, общаюсь слишком часто и очень страдаю от этого. — А что значит «родич не по крови», сэр? — Семья твоей прародительницы воспитала меня. — Вы — сирота? — смущённо спросил Гарри. — Да. Мои родители погибли слишком рано, так что я их не помню, но это и к лучшему, — пожал плечами мужчина. — Итак, ты до сих пор не представился, как полагается приличным детям, но твоё состояние является частичным оправданием твоего поведения. — Простите, сэр! Меня зовут Гарри Поттер! — подскочил на месте Гарри и тут же скривился от боли в руке и боку. — Ладно-ладно, я оценил твоё рвение, малыш. Меня можешь звать Локи, без церемоний, раз уж мы родня, — благосклонно кивнул визитёр. — А фамилия? — У нас не так зовутся, как в Мидгарде. Я — законнорожденный сын Лафея, приёмный сын Одина-Всеотца, ненаследный принц Асгарда, наследный принц Йотунхейма, — торжественно произнёс Локи, и яркая вспышка магии окружила его тело, подтверждая названные титулы. — Ого! Так вы что, тот самый Локи?! — вытаращился на него Гарри. — У меня была любимая книга в магловской школе — «Скандинавские мифы», я её прочитал раз двадцать! Там про вас столько всего написано! Вы такой крутой, сэр! Это правда, что вы умеете превращаться в нескольких животных? А ещё вы самый сильный колдун! — Да, я такой, — искренне рассмеялся Локи наивному восхищению со стороны юного потомка Хелы. — А про свою прародительницу что знаешь? — Про кого?! — поразился Гарри, от волнения подзабывший, что в самом начале хотел узнать о таинственной личности родственницы. — Кто это, сэр? — Это моя сестра, её зовут Хела. Она — богиня Смерти и царица своего мира Хельхейма. Когда-то очень давно она побывала в Мидгарде и даже прожила какое-то время с колдуном, родив от него сына. Когда срок жизни её супруга и ребёнка завершился, Хела вернулась домой. И вот совсем недавно она почувствовала, что последнему мидгардскому потомку угрожает смертельная опасность, и значит, её род прервётся, а этого она не хочет. Я… вызвался урегулировать этот вопрос и позаботиться о твоей безопасности. А теперь расскажи, что с тобой произошло и почему ты ввязался в такое странное приключение, не имея никакой защиты? Ты — самоубийца? — Я… сэр, я… это не я! — вскрикнул и снова подскочил на кровати Гарри. — Я вообще не знаю, как оказался участником этого чёртового турнира! Я очень боюсь! Я же не идиот… — Так, успокойся, — уложил его обратно в постель Локи. — Я тебя услышал и вижу, что ты не врёшь. Тогда ты должен признать меня своим временным опекуном, чтобы я мог разобраться с этой проблемой. — А как это сделать, сэр? — Просто призови магию в свидетели и скажи, что принимаешь мою опеку добровольно и передаёшь мне право решать все вопросы, связанные с тобой, до конца турнира. — Хорошо, — решительно кивнул Гарри и сел на кровати. — Палочка нужна? — неуверенно спросил он и, увидев отрицательный жест Локи, продолжил: — Я, Гарри Джеймс Поттер, добровольно признаю своим магическим опекуном Локи, сына Лафея! Пусть магия будет свидетелем нашего договора! Яркая вспышка окружила худую фигуру и впиталась в неё, заодно осев вязью рунного браслета на запястье ошарашенного бога. Тот почти минуту вчитывался в значение рун, а потом криво ухмыльнулся и довольно прошипел: «Дорогая сестрица никогда со мной не расплатится!» — Ну что ж, хитрый малыш, хоть ты и чрезвычайно наивен и беспечен, но по незнанию сделал из меня не временного, а постоянного опекуна, и магия это подтвердила, связав нас до самой смерти. А раз ты — короткоживущий мидгардец, значит, я буду присматривать за тобой до совершеннолетия, а потом останусь твоим родичем ещё… сколько вы сейчас живёте? — Не знаю, — растерянно ответил Гарри. — Бывшему директору школы больше трёхсот лет, а он всё ещё не умер вроде… Ещё есть алхимик Фламель, который изготовил философский камень и мог жить вечно, вот только из-за меня этот самый камень уничтожили… — Что?! — расхохотался Локи, глядя на ничего не понимающего подростка. — Что за чушь ты несёшь? Как можно уничтожить философский камень, если он — просто реактив, с помощью которого изготавливают aurum potabile — «питьевое золото» — тот самый эликсир, вылечивающий от любой болезни! — Простите, сэр, но я его точно видел! Это красный камень, похожий на большой кусок стекла! — Ничего, детям простительно заблуждаться, всё же ты не алхимик, — снисходительно улыбнулся Локи. — Но ведь директор Дамблдор сам мне сказал, что камень пришлось уничтожить, хотя у Фламелей и остался запас эликсира, чтобы привести свои дела в порядок перед смертью, — растерянно произнёс Гарри. — Он же великий учёный и работал с Фламелем вместе над свойствами драконьей крови… — Так, малыш, ты несёшь какую-то чушь, и я подозреваю, что тебя ввели в заблуждение. А вот намеренно это сделали или случайно — я разберусь очень быстро, никто не сможет обдурить Бога Коварства и Обмана. Позволишь посмотреть твои воспоминания? — чуть склонив голову набок, спросил Локи, сияя в полутьме изумрудно-зелёными глазами. — Эм… а как это? Я не умею, — смутился Гарри. — Нас такому ещё не учили… — Просто смотри на меня и думай о чём-то хорошем, — потёр ладони Локи и склонился ближе, вглядываясь в глаза подростка, так похожего на Хелу.