***
Пять часов, пять долгих, мучительных часов, которые Дин провел в хирургии, и все еще не было ни одного намека на проклятые новости. Сэм перестал спрашивать, все, что он получил за свое беспокойство — это стакан ужасного кофе из торгового автомата и сочувственное похлопывание по плечу от невысокой коренастой медсестры по имени Бренда. — Не волнуйся, — утешила она, — Дин в надежных руках. Не волнуйся? Она вообще понимала, что говорила? С таким же успехом она могла бы попросить его не переваривать обед. Сэм вздохнул, пять часов. Что это значит, если операция занимает так много времени? Означает ли это, что врачи пытаются что-то исправить? И насколько все плохо? Младший Винчестер закрыл глаза и тяжело сглотнул, пытаясь остановить ход своих мыслей, пока окончательно не сошел с ума. Худший вариант развития событий. Так сказал доктор. Сэм попытался отбросить слова — худший вариант развития событий. Врачи говорят это только для того, чтобы их не осудили, если что-то пойдет не так. Большинство людей не беспокоятся о «наихудшем сценарии», потому что все знают, что такое случается только с другими людьми. Конечно, оборотная сторона этого «худшего сценария» — это повседневная жизнь Винчестера. Сэм должен позвонить Бобби, им понадобится помощь старого друга, нужно будет что-то предпринять, если… О Боже, Сэм прижал руку ко лбу, он едва мог думать о последствиях. Как Дин справится? Младший Винчестер почувствовал, как адреналин бежит по его телу, и сердце заколотилось быстрее, голова закружилась. Он закрыл глаза, делая глубокие вдохи, пытаясь успокоиться. Возьми себя в руки, Сэм Винчестер! Дин вообще не сможет справиться, если его брат будет хныкать. Сэм постарался успокоиться. Если все же старый добрый «наихудший сценарий» станет явью, он понадобиться Дину в ближайшие месяцы больше, чем когда-либо прежде. Младший Винчестер точно знал, что Дин силен. Он был самым сильным человеком, которого знал Сэм, но его сила не была бесконечной. Он двигался вперед, потому что был сильным. Отнимите у него физическую силу, и его психологическая сила тоже исчезнет. Сэм моргнул, снова глядя на мрачную стену грязно-зеленого цвета. И его внимание привлек плакат, который полностью ускользал от его внимания последние пять часов. На нем была изображена совершенно нереальная семья, которая выглядела безумно счастливой, люди жевали пучок морковных палочек, пропагандируя достоинства диеты с высоким содержанием клетчатки. «Никто так не улыбается», — подумал нахмурившись Сэм. — «Не знаю, насколько я должен быть под кайфом, чтобы так улыбаться». И прямо в этот момент он не был уверен, улыбнется ли он когда-нибудь снова.***
Вынырнув из своих размышлений, Сэм вернулся к своей предыдущей цели — Бобби. Он должен позвонить Бобби. Сингер будет знать, как им помочь. Вытащив из кармана мобильный, Сэм уставился на него, словно забыл, как им пользоваться. Миллион мерцающих изображений, и ни одно из них не было хорошим, каскадом обрушились на его разум. Врачи не всегда правы, ведь так? Ведь большую часть времени вы надеялись, что это так, но иногда, лишь иногда, вы надеялись, что это не так. Сейчас был один из тех случаев. Сэм вздохнул, наблюдая, как мимо него прошли два санитара, небрежно кивнув ему, пока негромко болтали, по-видимому, ни о чем не беспокоясь. Внезапно Сэма отвлек тихий голос, и опустив взгляд, он понял, что голос раздается из его телефона. Он настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил, как автоматически набрал номер Бобби. — Ты снова сидишь на своем чертовом телефоне, балбес? — раздраженно вопрошал голос, похожий на жужжание раздраженной пчелы. Поднеся трубку к уху трясущейся рукой, Сэм резко сглотнул, прежде чем заговорить. — Привет, Бобби, — пробормотал он нерешительно. И сразу тон Бобби изменился: раздражительность исчезла и сменилась мягкостью. — Привет, Сэм. Ты в порядке, малыш? Сэм глубоко вздохнул. — Нет, Бобби, — он заколебался, тщательно формируя слова в уме, прежде чем заговорить снова: — Я в больнице. Произошел несчастный случай…