***
— Вот мы и на месте. Где ключи, Джого? — игриво тянет слова белобрысый. Не получая внятного ответа от перепившего сонного мага, Годжо заставляет шатена скрестить руки на своей шее, чтобы освободить свои, и с чистой совестью начинает проводить дотошный поиски по всему телу несчастного. А может быть, очень даже счастливого, судя по судорожным вздохам и тихим стонам, которые тот издает. Он кладет руки на талию, с нажимом проводя вверх, чувствуя подтянутые мышцы. Как бы случайно задевает большими пальцами соски и, не встречая сопротивления, начинает легко обводить их круговым движением и слабо щипает, наслаждаясь горячим неровным дыханием в районе шеи. В голове возникает опасная идея. Пока одна рука продолжает массировать сосок, другая, предварительно пересчитав ребра, опускается на бедро, очертив выпирающую тазовую косточку, а затем легким дразнящим движение касается паха. Годжо неожиданно чувствует острую боль в шее. Его что, укусили? Член в штанах тут же дернулся. Мужчина со сладким предвкушением в груди уже смелее касается выпуклости на штанах, несильно сжимая, а затем начиная медленно двигать рукой вверх-вниз. Совратитель снова чувствует боль, сменяющуюся влажным горячим поглаживанием. Должно быть, маг на эмоциях кусает, а затем, как пес, зализывает укусы. Такими темпами наутро его шея будет в вся в следах. Прекрасно. Годжо решает подразнить мужчину и убирает руку, перемещая ее на зад и с наслаждением сжимая. А вот и ключи. Сатору открывает дверь и ныряет в мрак комнаты, закрывая ее и не давая свету из коридора проникнуть внутрь. Он аккуратно кладет мужчину на кровать, нависая сверху. Конечно, в темноте он видит хорошо, но сейчас хочется насладиться зрелищем в полной мере, и поэтому парень включает местный свет. Быстро снимает с шатена порванную футболку, удивляясь количеству родинок на теле, и расстёгивает ошейник, чтобы полюбоваться оставленным шрамом. Нежно проводит по нему пальцами, а затем языком. Хочется прикусить тонкую кожу, а потом наутро любоваться красными отметинам. Или оставить из засосов замысловатый узор на шее, внутренней стороне бедер, запястьях. Он вообще дохрена художник, он так видит. Но нельзя. Заметит, поймет, отстранится — и тогда уже не подберешься. ...А если взять силой? Белобрысый прикусывает мочку уха, вырывая из шатена тихий всхлип. Годжо делает глубокий вдох, чтобы собраться. Он не собирается выигрывать бой, проигрывая войну. Он добьется своего, а сегодня можно обойтись малым. Мужчина обхватывает их члены рукой, начиная толкаться. Задирает край футболки и, проводя языком по бесчисленным родинкам, берет в рот сосок. Разум уходит бухать к атрофировавшейся совести под Breezlyblooks Please don't go, I'll eat you whole. I love you so, I love you so, I love you so. И Годжо отстраняется, потому что чувствует, что сейчас съест скулящего мага, не удержит контроль, а там стоит сделать первый укус — и дальше уже нечего терять: наскоро растянет и, сплюнув на член, начнет вколачивать в матрас. Толчки становятся более сильными и неровными. Еще чуть-чуть. Джого беспорядочно мечется из стороны в сторону, а руки крепко сжимают одеяло. Раздается полустон-полурык, от которого по двухметровому телу проносятся мурашки. Годжо проводит мокрую полоску до ключицы и достаёт телефон. Вспышка. И еще одна. И еще. Потому что Джого выглядит слишком по-блядски с затуманенными полуприкрытыми глазами, подтекшей красной подводкой и спермой на животе. Потому что ебучие руки дрожат после оргазма и фото получаются смазанными. Потому что в его папке «Скрытое» всего пара старых нечетких фото (не считая сегодняшней, где лицо Джого смешно зажато между прутьям). Тело сковывает приятная слабость, но отрубаться нельзя. Годжо идет в ванну и наскоро принимает холодный душ. Чтобы остудить голову. Потом салфетками вытирает торс Джого, медленно, обводя кубики пресса и любуясь узором многочисленных родинок. Он замечает шрам на плече и, не сдержавшись, проводит по нему кончиками пальцев, слегка царапая. Все равно такие отметины к утру пропадут. Откуда у него этот шрам? В груди возникает неприятное чувство. По крайней мере, шрам на глазу был еще до него, а вот на плече точно не было. Кому он позволил себя победить!? Проклятью, магу? Неприятно осознавать, что он не единственный, кто оставил след. Годжо со вздохом отрывается и, выбросив салфетки, подходит к двери. Он с улыбкой сует ключ в замок с внешней стороны и обламывает. Затем ложится рядом с Джого, приобнимая того со спины. Сам после холодного душа и хождения в одних штанах замерз, а шатен, оказывается, такой теплый. Прям большая грелка. Интересно, это из-за его проклятой энергии? Мысли путаются, и Годжо засыпает, утыкаясь носом в шею чуть пониже шрама. Перед сном он успевает подать знак саламандре, прижав палец к губам, чтобы та молчала об увиденном. Саламандра еще помнит о том, как Джого тряс ее клетку, и поэтому решила исполнить желание странного гостя, почти трахнувшего ее хозяина.***
Нос болит, башка раскалывается, тело, как тряпка, ужасно хочется пить. Джого по привычке тянется к подоконнику за кружкой с остывшим чаем. Вытянутую руку неожиданно кусают, а затем из подушек раздается тихий смех. Джого без малейших сожалений высыпает холодную, мокрую заварку на белобрысого. В ответ раздается возмущённое сопение. — Почему ты в моей кровати? — Джого и так чувствует себя хреново, а теперь, когда в его убежище оказался местный сатана (не абсолютное зло, но мозги выносит мастерски), спокойному утру можно помахать ручкой. Собственно, как и своей самооценке. Платиновые волосы просто ослепительно сверкают на солнце, кажется, будто это они испускают свет, и это так идет небесным глазам. Ангельская внешность с дьявольским характером. Темные чайные потеки на идеально белоснежной коже без уродливых родинок. Джого невольно засмотрелся на всю эту ослепительную красоту, а Годжо, пользуясь моментом, сладко потянулся, гипнотизируя шатена еще больше. Затем медленно провел рукой по груди, смахивая чаинки. Джого проследил, как темная капля прокатилась по белой коже, повторяя рельеф мышц, и скрылась где-то под одеялом внизу живота. Низ живота. Там член. Такой же как у него. ТАК ЧТО БЫСТРО ОТВЕСТИ ВЗГЛЯД. Самодисциплина у Джого железная: сказал — сделал. Годжо, поняв, что жертва вышла из гипноза (мысленно сделав пометку, нет ли у Джого кинка на людей в заварке), решил пойти в наступление. — Ну, вчера поздно ночью ты позвонил мне с просьбой забрать тебя из участка. Кстати, я обо всем договорился, так что можешь больше не думать об этом. Дальше ТЫ захотел поехать в бар, где сильно напился, — Годжо постарался сдержать улыбку, когда увидел ошарашенный взгляд карих глаз. — Мне пришлось подвезти тебя прямо до дома, и когда я пытался открыть дверь ключом, то тот сломался. Конечно, я мог бы оставить тебя, вусмерть пьяного, в квартире с отрытой дверью и просто поехать к себе, но… — Годжо пожал плечами и многозначительно посмотрел на растерянного шатена. Повисла неловкая пауза, и Джого, неразборчиво пробормотав извинения за доставленные неудобства, убежал в ванну. Годжо сел на кровати, с интересом оглядывая комнату. Вот, что значит правильно разыгранные карты: Джого теперь чувствует себя должником и даже не подозревает, что уже расплатился сполна. Возможно, удастся даже остаться на завтрак. А сейчас, наконец-то, приступить к исследованию. Конечно, на последнем курсе он успел узнать пару фактов, но эта информация давно устарела. А сейчас у него есть шанс собрать новые сведенья. — Годжо, отойди от моего стола, — Джого выдавливал пасту на щетку, внимательно следя за двухметровой катастрофой через открытую дверь. — Неужели ты не будешь принимать душ? — После тохо, как фты уйфдешь, — даже во время чистки зубов нельзя ослаблять бдительность. — Да ладно тебе. Я не буду подглядывать, — подмигнул Годжо. Поняв, что это не аргумент, он решил сыграть на брезгливости шатена. — Напоминаю, что сначала ты дрался в каком-то подвале с потными мужиками. А затем тебя посадили в грязную тюремную камеру вместе с бездомным, пахнущим перегаром… — Я понял, — побледневший маг закрыл дверь, и послышался звук льющийся воды. Еще один прекрасный ход, и вот у него есть минут пять, чтобы порыскать по комнате. Первым делом Годжо подошел к шкафу и начал искать подходящий сувенир. На вешалках висел смокинг и пара белых рубашек. Остальная одежда была смята и кое-как запихана в ящики. Годжо выхватил какую-то тонкую майку, которую было легко спрятать. Неожиданно его взгляд наткнулся на кучу ошейников. Тихо ругнувшись и закусив губу, он дрожащими пальцами обвел один черный с шипами. Позже он позволит себе пофантазировать на эту тему, а сейчас... Оказалось, что коллекция минералов находилась в длинном плоском ящике стола (вот, почему Джого так рьяно отгонял его). А точнее, сразу в нескольких. И да, они были всевозможных оттенков голубого. На удивление, камни были аккуратно растасованы по секциям и подписаны. На фоне остального хауса выглядело это необычно. Годжо старался подметить каждую деталь. «Много чашек с чаем (судя по запаху оставшейся на нем заварки — травяного). Растения по стенам. Наверное, как раз они-то и идут в чай. Вот клубки пряжи в углу комнаты. Надо как-нибудь выклянчить свитер. Хотя сколько я ни пытался — без толку. Книги по истории оружия? Какого… Стоп! А разве Сукуна не увлекается тем же? Он и Юджи с собой на всякие выставки тащит», ревность и обида неприятно кольнула. За всеми этими рассуждениями и хождением по комнате пять минут прошли быстро, и дверь резко открылась, являя белобрысому прекрасную картину: распаренный Джого в одном полотенце, которое тот судорожно сжимает. Даже отсюда Годжо чувствовал жар исходящий от шатена. «Наверное, он так сушится», подметил новую интересную деталь белобрысый. Плюс одна причина не брать его силой: он сможет просто запечь его член, а трахаться с использованием бесконечного приближения такое себе удовольствие. Тем временем маг, взяв чистую одежду, снова заперся в ванной. Вышел он оттуда в мятых черных штанах и футболке с очередной забавной надписью «Сексом дружбу не испортишь». И опять на русском. Как же Годжо повезло, что он немного знает этот язык благодаря дальним родственникам из этой северной страны. Хочется спросить, кто дарит ему такие прекрасные подарки, но надо подождать, пока Джого будет более разговорчив. Шатен же, принеся с балкона контейнер, подошел к террариуму с саламандрой. В контейнере оказались гусеницы, одну из которых он аккуратно взял пинцетом. — Доброе утро, Фудзи, — с улыбкой прошептал Джого. Саламандра стремительно набросилась на истерично извивающуюся гусеницу. Затем Джого предложил ей еще одну, но та отказалась. — Знаешь, у нее в последнее время плохой аппетит... — Джого неожиданно замолчал, словно не понимая, зачем он вообще об этом кому-то говорит, а затем выжидающе посмотрел на Годжо, как бы намекая «Я жду, пока ты уйдешь, но я слишком многим тебе обязан, чтобы сказать об этом прямо». Неожиданно раздалось громкое урчание, а следом тяжелый вздох и уставший голос: — Тебя тоже покормить? — С удовольствием, — мурлычет в ответ. Как хорошо, что Джого просто не может не заботиться о близких. — Только не гусеницами. — Тогда оденься, пожалуйста, — доносится уже с кухни. Годжо решает продолжить исследование комнаты, но хозяин квартиры так не думает. Он словно родитель, пытающийся хоть как-то занять непоседливое дитя, давая задание что-нибудь порезать или принести из холодильника. Годжо понимает, что послать и пойти рыться в вещах (интересно посмотреть, какие футболки еще есть) не получится, и со скучающим видом чистит морковку. В итоге омлет с овощами готов, и на этом можно было бы закончить, но Джого не может не заварить чай. — Какой ты чай предпочитаешь в это время суток? — Эмм, а какой есть? — кажется, Годжо задал сложный вопрос, потому что Джого оглядывает многочисленные пучки сухих растений, а потом настежь открывает шкафчик, забитый разными банками. — Тебе длинную версию или короткую? — О, можно мне полный список? — Годжо шлет ослепительную улыбку, которая разбивается о скептическое выражение лица. — Я не знал, что тебя это интересует, — с некой поддевкой отвечает Джого. Белобрысый пристально глядит в карие глаза. — Меня интересует все, что связано с тобой. — Тогда, пожалуй, я просто заварю тебе с имбирем, - Джого смущено переводит тему. Наступает молчание, но не неловкое. Взгляд Джого отдыхает на омлете, который не выглядит, как ебучее божество (Джого не догадывается, как точно он подобрал эпитет), и уж точно не одного с ним пола, поэтому смотреть можно без угрызений совести и страданий самооценки. Годжо же, как фотограф national geographiс, притаился и следит за Джого в его естественной среде обитания. Как он аккуратно режет омлет, как сухие губы обхватывают вилку, как с наслаждением погружается носом в чашку и, вдыхая аромат, отпивает глоток. Вот бы увидеть, как он ест какое-нибудь кремовое пирожное, политое карамелью. Крем остается на кончике носа, уголках губ, забивает рот воздушной сладостью, которую так приятно сминать языком, а липкая карамель стекает по подбородку, капая на шрам. — Ты любишь сладкое? — спрашивает Годжо хриплым голосом. — Не особо. Тогда данго. Тоже неплохо. Губы аккуратно обхватывают белый шарик, пачкаясь в густом соусе. Рот открывается, и из него валит пар от горячего теста. Язык облизывает испачканные губы и проводит по второму рисовому шарику, пытаясь подхватить стекающее капли, а затем одними губами хватаясь за мягкое белое тесто… ВНИМАНИЕ! УГРОЗА СТОЯКА. Вдох-выдох. Нельзя позволить себя раскрыть. В дверь позвонили. Годжо, быстро сказав «Я подойду, сиди», подошёл к двери. Джого, конечно, должен встать и пойти следом, но чай остынет… Да и у Годжо не будет возможности шарить по квартире. Так что пофиг, он просто хочет насладиться завтраком. Пока один пребывал в блаженном неведении, другой договорился с мастером о починке замка (оказалось, что достаточно просто вынуть застрявший кусок метала) и о копии ключа. Для себя, конечно. Когда хитрожопый стратег вернулся на кухню, Джого уже мыл посуду. — Проблемы с дверью улажены. Не волнуйся, я заплатил. Тебе нужна копия ключа? — Не стоило, — Джого был не восторге от еще одного долга перед Годжо. И не важно, что именно в его руках сломался ключ. — Копия тоже не нужна. Внезапно телефон шатена завибрировал. Белобрысый ненавязчиво поинтересовался, что случилось. Оказывается, пришло новое задание. Значит надо переть в главный отдел и узнавать подробности. — Как хорошо, что нам по пути! Прекрасное утро перетекает в прекрасный день. Кажется, к вечеру шатен загнется от передоза Годжо. Но делать нечего. За окном холодно и небольшой дождь. Все-таки осень. Джого же горячий и уже заебавшийся. Все-таки он с Годжо. Застегивая леопардовую накидку и хватая из горшка запасной ключ, испачканный в земле, он выходит под холодную небесную водицу.