Чёрно-белые ленты

Тринадцать лет прошло, тринадцать лет... Так долго и вместе с тем так мало, чтобы смириться. Ванцзи тренировался, охотился на нечисть и потихоньку подбирался к запретной секции библиотеки, к которой ему не осмелились ограничить доступ. Возможно он бы всё равно ступил на Тёмный Путь, но не так решительно и скоро. - Лань Чжань, Лань Чжань! Боги. Его так долго не называли этим именем. Тяжёлое тело влетело с разбегу, отозвавшись слабой болью в спине и рёбрах. - Лань Чжань, я нашёл тебя! Голос звучал незнакомо и вместе с тем... вместе с тем... Надежда умерла, едва ли он увидел чужое лицо - озарённое безумием и яркой улыбкой, исковерканное гротескным макияжем и синяками. - Лань Чжань, я нашёл тебя, нашёл! - кричал безумец, привлекая внимание людей. - Пожалуйста, убей меня, Лань Чжань, я так хочу этого! И улыбнулся, прижался, обтёр краску о верхнюю ткань одежд. Всхлипнул. - Я всё расскажу, всё. Только убей меня, пожалуйста. Ванцзи молча подхватил его как мешок картошки, вскочил на меч и рванул на всей скорости в своё жилище, где никто не увидит и не подслушает. Адепты задирали головы, когда над ними пролетала тень на белоснежном мече, но не смели остановить или пожаловаться старшим. Подрастало то самое поколение, которое репьями в детстве висело на чёрных рукавах. Безумец грузно плюхнулся на колени и громко отбил поклоны головой, едва его ссадили на пол. - Я виноват, я так виноват, так больно, так больно, - размазывалась слезами и соплями краска по лицу. - Я так виноват, Лань Чжань, так виноват. - Не зови меня так. - Но ты же Лань Чжань, он так называл тебя. Он... я должен был вернуть его, он должен был возродиться, но, - засмеялся. - Я должен был умереть, убей меня, ну же! Я ни на что не годен! Ничего не вышло! - Что не вышло? - от потока слов веяло безумством и бредом, и сердце сжалось от холода. - Ничего не вышло! Не хватило! Сил не хватило! Сами бы это делали! Но нет, они только били и мучили меня! Он вскинул лицо, и Ванцзи с ледяным комом заметил, что его глаза - серые. В памяти иглами всплыли другие серые глаза - надменные, безумные, обречённые. Безумец наконец перестал рыдать и теперь тихо икал в рукава. - Расскажи, что произошло, - Ванцзи подал ему чашу с прохладной водой. Ровный, спокойный тон заставили молодого человека прищуриться с почти откровенной злобой. - А ты туда ничего не подмешал? - Зачем? - Не знаю, - поболтал воду, рассматривая её на свет. - А-Яо всегда что-то подмешивал, но я почему-то не умер. Ты тоже можешь им убивать? - кивнул на стоящий на подставке гуцинь. - У меня так сильно болит голова, А-Яо, больно. Ванцзи, видя, что взгляд начал туманиться, подхватил инструмент и вынес из комнаты. - Всё, больше нет. - Ммм, - отпил воды и в раз стал выглядеть гораздо старше. - А потом убьёшь? Убьёшь ведь? - Зачем? Незнакомец покачал головой, выпил воду, вытер рот и улыбнулся почти знакомо. Почти. У Вэй Ина никогда не было такой безысходности на лице. Даже когда он умирал, когда проигрывал и терял всё, на его лице наоборот пропадали все эмоции, лишь пустота и равнодушие. С той же пустотой в голосе он гнал и гнал его, отрицая помощь. Ванцзи будет винить себя в этом до конца жизни. - Сам захочешь, - с улыбкой и утешающе-мягко проговорил незнакомец, шмыгнув носом. Вздохнул глубоко и громко и начал рассказывать. Его звали Мо Сюаньюй, и он ошибся в ритуале воскрешения. Душа, что должна была исполнить его желание - совсем никчёмное и мелкое - отомстить родственникам, что издевались над ним и мамой. Эта самая душа не смогла воплотиться в теле. Мо Сюаньюй видел её - израненную, всю в сколах и трещинах. Старейшина Илин, с горящим багрянцем во взгляде и растрёпанными волосами грустно и тяжело покачал головой, смахнул с его тела раны, оставив зажившие толстые шрамы, и рассыпался тысячами крохотных осколков, обдав мешаниной воспоминаний и чувств. Кровавый круг погас, и в потерявшем сознание юноше взорвались фейерверком яркие отголоски чужой жизни. Всё, что было забыто, затёрто, спрятано, всё это стало доступно ему. Все радости, вся боль и всё пережитое, весь опыт, все знания, всё это осело в доведённом до безумия сознании, и нить тёмной энергии впилась в голову, подвязывая и стягивая шаткую конструкцию воедино. В нём не было ничего от Вэй Ина, и всё же в нём осело всё, что от него осталось. Его память, его чувства, надежды и разочарования. Ритуал пошёл не по плану и, кто бы ни захотел использовать Сюаньюя, он больше не смог рассчитывать на задуманный поворот событий. Когда он очнулся - всё ещё живой и безумный, с гудящей головой и ярким ощущением того, как мертвецы раздирают тело на части, он не хотел ничего, кроме как снова исчезнуть. Умереть. Пожалуйста, кто-нибудь. Кто-нибудь, остановите это, больно, больно. Тьма оплела его надколотое золотое ядро и шептала в уши - уходи, прячься, найди безопасное место. Её не хотелось слушать. Для него нет дома и нет приюта, он был годен лишь на роль жертвы для кого-то более ценного, он не нужен никому сам по себе таким, какой есть - слабый, жалкий паразит, не способный жить в одиночестве. Пожалуйста, он хочет умереть. Заберите всё, заберите. И с пинком кузена в голове всплыло имя. Имя того, кто был и не стал - другом, врагом, соперником, возлюбленным. Имя того, кто точно не захочет, чтобы кто-то настолько ничтожный носил память его любимого в себе. Лань Чжань. - Ну что? - робкая улыбка. - Теперь ты убьёшь меня? Ванцзи смотрел на это лицо и теперь действительно видел то, что сознание отказывалось воспринимать - нечаянные, скопированные жесты, наклон головы и вместе с тем то, как по-чужому натягиваются рукава, пряча тонкие, местами искривлённые пальцы. Впалые щёки, синяки на шее. Вэй Ин бы никогда не позволил кому-то обращаться так с собой - валять себя в грязи, издеваться и унижать. Не тогда, когда он даже на грани смерти рвался вцепиться в горло. Вэй Ин, даже отринув Светлый Путь, всё равно нашёл силу гораздо страшнее и больше, чтобы убивать и помогать в войне. Ванцзи видел, как он шушукался и флиртовал с мёртвыми девушками, относясь к ним не как к нечисти, а как к подругам и сёстрам. И те вились вокруг него, переполненные тьмой и всё же послушные как щенята. - Если хочешь, я расскажу больше. Я расскажу всё о нём, как он жил, почему умер. Тогда ты убьёшь меня? Пожалуйста. Ванцзи отвлёкся от мыслей и перевёл взгляд на Мо Сюаньюя. Тот вздрогнул. Это было всего на короткое мгновение, но гораздо позже золотой янтарь навсегда омоется багряно-алым. - Ты говоришь, что знаешь всё о нём. - Да. Рассказать? - И ты сказал, что он сам захотел умереть. - Ну да, - пожал плечами и ковырнул ранку на ладони, от чего захотелось шлёпнуть по пальцам. - Его бы всё равно убили, да. Раньше или позже. А-Яо говорил, что он помеха, поэтому хорошо, что он умер так. Меньше мороки. Голову обдало холодом. - Что ты сказал? - Меньше мороки. - Нет, раньше. - А-Яо говорил, что он помеха и всё равно должен умереть. Хотя он уважал его и даже читал записи. - Кто такой А-Яо? Лицо, подозрительно напоминающее своими чертами одного очень неприятного человека, искривилось, и парень низко заскулил, сжав пальцами виски. - А-Яо, А-Яо, А-Яо делает больно, не надо, так больно. Всхлипнул, закатил глаза и обмяк. Лань Чжань едва успел поддержать голову, пока она с размаху не стукнулась о твёрдый пол. Голову разрывало. Вэй Ин... Вэй Ин не сошёл с ума, его не поглотила тьма. Кто-то пытался убить его. Кто-то убил его и остался безнаказанным. Сердце впервые за годы билось отчаянно и сильно. Ванцзи подхватил Мо Сюаньюя на руки и понёс в маленькую гостевую с единой кроватью. Стряхнул, испачканную в крови, грязи и краске верхнюю одежду, уложил на чистую постель, посмотрел, как юноша сразу же сжался в маленький комок, даже бессознательно группируясь и стараясь занимать как можно меньше места. Старательно очистил мысли. Не думать, не думать, не думать. Сходил за водой, перевернул с боку на бок и тщательно вытер лицо, шею и руки, открывая ещё больше синяков и ран. Лицо было совсем другим - чуть полнее губы, больше и шире глаза, нос подлиннее, подбородок был слабым, а щёки должны быть полнее и круглее. Он с болью подумал, что мог бы любить и это лицо, если бы оно принадлежало Вэй Ину. Схватился за грудь, больно заколовшую, отдышался, накрыл одеялом, почти вышел, но остановился, чтобы набросать маленькую записку. "Скоро вернусь, жди". И направился в запретную секцию. Если Вэй Ин был прав... если... Если всё то, что они считали непреложной истиной было лишь ошибкой новичков и неумех... Лань Чжань должен выяснить всё. И отомстить. Это никого не вернёт, не принесёт в его сердце покоя, но он не сможет жить и умереть с мыслью, что убийца Вэй Ина поганит землю своим существованием. Он сосредоточится на этом. Впервые за долгое время у него была цель. У него не осталось ни Вэй Ина, ничего, никого, кто помогал бы помнить о нём. Не думать-не думать-не думать о том маленьком лютом мертвеце, похороненном на Луаньцзан. О маленьком мертвеце, для которого где-то в Пристани Лотоса жгли благовония. Он потерял всё, что даже не имел, а только мог мечтать. И жизнь подкинула ему что-то, что могло стать его целью на ближайшее время. Он ещё не чувствовал, не ощущал этого, но тьма, та тьма, что напоминала, что могла быть частью Вэй Ина, уже пустила в нём свои корни.